Вселенная Красного Адмирала — концепция развития ВМС и предвоенное кораблестроение

Хотелось бы отметить сразу – все описанные ниже концепции остались бы в памяти потомков никчемными записками на пожелтевшей бумаге, когда б во флоте СССР отсутствовали люди, способные воплощать эти концепции в жизнь – и мы можем лишь радоваться, что такие люди у нас были. Благодарить за это следует, в первую очередь, Адриана Ивановича Непенина – знаменитого Красного Адмирала.
Официальная историография рисует нам вполне логичную картину – герой Моонзунда, делом и словом поддержавший Советскую власть был оной властью обласкан и сделан замнарокмвоена (т.е. – главнокомандующим советскими ВМС) каковую должность и занимал до самого 1932 года, когда ослабевшее здоровье заставило его удалиться от дел. Но и тогда, не занимая уже никакого поста, он оставался вхож к первым лицам страны, включая Иосифа Виссарионовича Сталина, который, благоволя флоту, часто интересовался мнением адмирала по тому или иному вопросу. Под руководством Непенина флот сумел сохранить огромное количество «военспецов» — царских морских офицеров, но и помимо них адмиралу удалось вырастить плеяду выдающихся моряков. А вот что же было на самом деле – наверное мы уже никогда не узнаем. Вот одна из версий тех далеких событий…
После битвы под Моонзундом (подробнее — тут: https://alternathistory.ru/nu-ochchchen-alternativnyi-moonzund) адмирал стал поистине легендарной фигурой, Спасителем Петрограда — к большому неудовольствию большевиков, вовсе не заинтересованных в том, чтобы делиться властью с кем-либо. Однако же физическое устранение или даже просто отставка столь популярной фигуры, тем более в открытую высказывавшей симпатию коммунистической партии и, что немаловажно, имеющего за собой весь Балтфот было несколько затруднительно… Лев Троцкий, ставший в 1918 году наркомвоена (по сути – главнокомандующим вооруженных сил) получил весьма специфического подчиненного – но в момент вступления Троцкого в должность Непенин сильно болел. Собственно говоря, речь шла о жизни и смерти адмирала, поэтому Троцкий решил покамест не предпринимать совершенно ничего – дело могло разрулиться естественным путем. Ну а на тот случай, если адмирал все же оправится…
Знаменитый Ледовый Поход Балтфлота прошел без участия лежавшего в постели адмирала. Однако же Троцкий распорядился судить и расстрелять человека, спасшего Балтфлот для страны. Обставлено это было так – когда еще далеко не выздоровевший Непенин вновь смог приступить к своим обязанностям, оказалось что Щастный сидит в тюрьме в ожидании суда – и тут же происходит заминка с уничтожением Черноморского флота – вопреки указам большевиков люди на местах отказываются губить корабли. Непенин пытается вступиться за Щастного, но тут же вынужден отправиться в Новороссийск, с приказом любой ценой потопить Черноморский флот. А пока он отсутствует – суд выносит Щастному смертный приговор и расстрельный взвод приводит его в исполнение.
Непенин же вынужден был взяться за порученное ему дело. Как ни горько ему было становиться могильщиком флота, но спасти корабли было уже нельзя. Немцы прямо заявили, что продолжат войну, которую, увы, Россия вести была уже неспособна. Все, что смог сделать Непенин – это, уговорив местные власти и экипажи кораблей подготовить их не только к затоплению… но и к будущему подъему.  В итоге «Свободная Россия» была потоплена на небольшой глубине, все машины и механизмы были залиты смазкой, наиболее ценные малые детали и механизмы – сняты и спрятаны. Экипаж даже успел завести часть тросов для будущего подъема линкора…Которого, тем не менее, так и не произошло. Немцы решили уничтожить не доставшийся им корабль. «Свободную Россию» расстреляли торпедами с выставленным на максимальную глубину ходом.
Все это несколько удивительно – по всяким расчетам эти торпеды могли бы разве что раскурочить надстройки да поцарапать башни огромного дредноута, но…чудовищный двухсотметровый фонтан воды взметнулся над Цемесской бухтой, и, когда спустя много лет, водолазы осмотрели место трагедии, то увидели, что от взрыва боеприпасов линкор буквально переломился пополам.

Нужно учитывать, что концепция флота составляется с учетом реальных возможностей государства по финансированию оного флота. Ибо всегда есть задачи, которые и хотелось бы решить, но потребное для их решения количество сил создать нельзя, ибо нет соответствующих возможностей. Экономические возможности Страны Советов в 20-х годах были…очень невелики. Зато внешнеполитическое положение СССР выглядело предельно экзистенциальным – «весь мир идет на тебя войной».  В этих условиях руководство ВМС РККА должно было подготовить флот к 2 типам конфликтов
1)    Со странами, имеющими выход к побережью Черного/Балтийского морей.
2)    С одной из первоклассных морских держав, отправивших крупную эскадру в Черное или Балтийское моря.
По конфликтам первого типа  — надо сказать, что ВМС наших соседей по Балтике и Черному морю были чрезвычайно слабы. Поэтому, несмотря на крайне тяжелое экономическое положение, считалось, что ВМС РККА могут и должны превосходить морские силы любой страны балтийского/черноморского театров.  
В случае войны со странами Балтийского бассейна ВМС РККА ставились следующие задачи
а) Недопущение появления вражеских сил в Финском заливе и Моонзунде.
б) Прерывание морских коммуникаций противника, под которыми понималось каботажное судоходство вдоль побережий и (при необходимости) шведско-германское морское сообщение по акватории Балтийского моря.    
в) Оказание содействия операциям сухопутных войск в прибрежных районах
На Черном море флоту ставились в общем сходные задачи:
а) Обеспечение безопасности основных баз флота
б) Прерывание морских коммуникаций противника (под которыми рассматривались в основном движение судов из Зунгулдака в Босфор)
в) Оказание  содействия операциям сухопутных войск в прибрежных районах.
Среди стран балтийского/черноморского бассейнов наиболее сильными противниками для ВМС РККА являлись:
а) На Балтике – ВМС Германии
б) На Черном море — ВМС Турции,  
ВМС Германии были весьма ограничены по своему составу, так как в соответствии с требованиями Версальского мирного договора их численность определялась
1)    Не более 6 линкоров водоизмещением 10 тыс. тонн с артиллерией ГК до 280-мм (и 2 в резерве)
2)    Не более  6 крейсеров водоизмещением 6 тыс.тонн с артиллерией ГК до 150-мм (и 2 в резерве)
3)    Не более 12 миноносцев водоизмещением 800 тонн
4)    Не более 12 миноносцев водоизмещением 200 тонн.
При этом в составе флота должны были отсутствовать морская авиация и подводные лодки.
Руководство ВМС РККА вполне справедливо полагало, что имея 2 ЛК типа «Севастополь», на голову превосходивших броненосцы типов «Дойчланд» и «Брауншвейг», крейсер и дюжину эсминцев типа «Новик» БФ имеет общее превосходство в силах над германским флотом – усугублявшееся еще и тем, что Германия в тот момент в общем-то не могла даже содержать такой и такой, сильно урезанный флот, из за чего численность действующего флота была даже ниже установленного.
Что же до Черного моря, то ВМС Турции по всей видимости располагали еще легким крейсером («Гамидие») и несколькими старыми миноносцами. Судьба однотипного КРЛ «Меджидие» была пока неизвестна. Разумеется был еще «Гебен»,

но этот осколок Хохзеефлотте пребывал в ужасающем техническом состоянии и не имел возможности самостоятельно выйти в море. «Гамидие» находился в ремонте и неизвестно было когда он его закончит – но даже против пары «Гамидие» и «Меджидие» на ЧМ было более чем достаточно ввести в строй пару легких крейсеров и хотя бы несколько «Новиков»
Поэтому первые программы восстановления флота (ремонт и модернизация «Петропавловска» и «Полтавы», ремонт «Авроры» и «Коминтерна», достройка «Адмирала Нахимова» и «Светланы» и достройка 12 Новиков и ввод в строй ПЛ типа АГ) в полной мере отвечала задачам, стоящим перед ВМС. При этом прерывание вражеских коммуникаций возлагалось как на немногочисленные подводные лодки так и на надводные корабли.
Действия на коммуникациях противника планировалось осуществлять так – на коммуникации противника выходит эскадра основных сил флота. Эсминцы, разделенные на несколько отрядов занимаются поиском и уничтожением транспортов противника и (при обнаружении) его легких кораблей. Обнаружить противника им помогают гидросамолеты с линкоров и крейсеров. Если же эсминцы подвергаются атаке превосходящих сил – они увлекают врага под огонь тяжелых кораблей и, совместными действиями,  уничтожают атакующие силы. Идеальным считалось положение, когда на вражеские корабли, связанные артиллерийским боем с силами прикрытия удается вывести эсминцы с нескольких ракурсов, для «звездной» атаки. При этом временные рамки операции ограничивались только автономностью участвующих кораблей, т.е. предполагалось, что эскадра может рейдерствовать длительное время. Если же противник рискнет дать генеральное сражение – с учетом общего превосходства в силах такое решение следует только приветствовать и ни в коем случае не уклоняться от решающего боя.
Такая тактика вполне соответствовала наличным силам и ТТХ кораблей. Соединения «новиков», имеющие дальнее прикрытие в лице ЛК (Балтика) и крейсеров (ЧМ) способны уничтожать судоходство противника. Германские/турецкие миноносцы стали бы «новикам» легкой добычей, а в случае появления крейсеров или броненосцев – «новики», обладая превосходящей скоростью были в состоянии отойти к тяжелым кораблям. А с учетом того, что  «Севастополи» превосходили в огневой мощи и скорости германские броненосцы, а КРЛ типа «Светлана» — турецкие крейсеры, участь вышедших наперехват кораблей противника стала бы совсем незавидной.
В то же время не было оснований в ближней перспективе опасаться авиации противника – в Германии она была под запретом, а в Турции…Ну какая в Турции авиация?
Что же до задачи поддержки сухопутных войск – то под ней, в первую очередь понималось недопущение действий вражеских канонерок и броненосцев береговой обороны по флангам наших войск. Такая задача весьма легко решалась на ЧМ, а вот на Балтике, в условиях многочисленных шхер, в которых легко спрятаться малому артиллерийскому кораблю, но куда так вот запросто не сунуться ни «Новику» ни линкору крайне желательны были малые быстроходные торпедные корабли, которых, увы, пока не было.
Еще для поддержки сухопутных сил планировалось использовать морскую авиацию. А вот с десантными операциями, увы, не заладилось. Вопросы взаимодействия ВМС и РККА уперлись в межведомственные склоки – флот не желал тратить и так очень скудно выделяемые ему средства на содержание и развитие морской пехоты и десантных судов, которые, в сущности, требовались для выполнения армейских задач – ну а армия, сокращаемая и реформируемая до  уровня территориально-милиционных формирований, предпочитала сохранить в своем составе несколько дополнительных кадровых дивизий, нежели финансировать силы для мифических (в ее положении) десантов.   
Что до обеспечения безопасности баз флота, то предполагалось, что общее превосходство в силах в совокупности с системой разведки, основанной на морской авиации сухопутного базирования и минных банках в наиболее «интересных» местах будет гарантом невозможности для германского, турецкого или иного флота вести активные операции у нашего побережья. Морская крупнокалиберная артиллерия прикрывала основные базы флота с тем расчетом, чтобы иметь возможность обстреливать не только корабли, но и сухопутные силы врага, атакующие с суши, тем не менее, задача создать сверхкрепости из Кронштадта и Севастополя на повестку дня не ставилась.
В целом, за исключением десантных операций, ВМС РККА вполне отвечали задачам войны со странами балтийского/черноморского бассейнов. Иное дело — конфликт с первоклассной морской державой.
В случае подхода к Финскому заливу или Моонзунду крупной эскадры в составе нескольких линейных кораблей, с подобающей свитой все, что мог бы сделать Балтфлот – это набросать минных банок по образцу заграждений ПМВ и постараться показать, как умирать достойно. Непенин не питал на этот счет никаких иллюзий — побывав под огнем «Байерна» он понимал, сколько смогут продержаться его дредноуты против 380-мм снарядов и в успех атаки дивизиона немолодых уже эсминцев естественно не верил тоже. Поэтому на случай, если бы эскадра французского, итальянского, а то и упаси Господи, британского флота «в силах тяжких» заявилась бы в Черное море/на Балтику, то задача ВМС РККА стояла самая расплывчатая
а) Создать затруднение действиям линейного флота крупных морских держав
А иными словами – ловить момент в надежде причинить хоть какой-то ущерб силам неприятеля.
Как неоднократно заявлял Адриан Иванович, лучший способ остановить вражеский тридцатипятитысячный  линкор – это встретить его собственным  сорокапятитысячетонным линкором. Но в ближайшее время ни о каких линкорах мечтать было невозможно – а вот обеспечивать безопасность морских границ требовалось уже сейчас. Поэтому, и только поэтому Непенин вынужден был искать паллиативные решения.
По результатам ПМВ считалось, что минно-артиллерийская позиция себя не оправдала и имеет смысл только тогда, когда минные заграждения прикрываются береговой артиллерией.  Использование тяжелых кораблей для защиты минно-артиллерийской позиции не имело смысла.  С увеличением дальности действительного огня пришлось бы либо подводить собственные корабли прикрытия на дистанцию огня неприятельских линкоров, прикрывающих тральщики, либо же расстреливать полбоекомплекта по тральщикам противника с предельных дистанций, без особых шансов них попасть и совсем без шансов – сорвать операцию траления. Поэтому на смену минно-артиллерийской позиции пришла идея боя на минной позиции.
Суть ее заключалась в следующем. Когда крупнотоннажные корабли противника двигаются по фарватеру среди сплошного минного поля или многочисленных минных банок противника, то они не могут маневрировать, что делает их весьма уязвимыми к торпедным атакам. Втянувшуюся на минные поля эскадру необходимо атаковать  максимальным числом малых торпедных кораблей, чья осадка позволяет проходить им над минами безнаказанно. Также возможно атаковать вражеские корабли в сумерках или ночью, когда последние крейсируют вдоль непротраленных за день минных банок… Но для этого требовались корабли, чья осадка не превышала бы 3 метров. Почему именно трех? С учетом стремительного роста водоизмещения эсминцев предполагалось, что их осадка уже не может быть менее 3 метров ни в каком флоте, соответственно основные силы эскорта линкоров не смогли бы «встать грудью» на пути советских торпедных кораблей.
Но таких кораблей у ВМС РККА просто не было. Поэтому, если до начала 30-х годов возможности БФ и ЧФ по ведению войны и прерыванию коммуникаций черноморских и балтийских стран считались вполне на уровне, то их оборонительные способности против эскадр первоклассных морских держав оценивались как совершенно недостаточные и мизерные.
Этап второй – малый флот.

Первые наши кораблестроительные программы (подробнее -тут: https://alternathistory.ru/vselennaya-krasnogo-admirala-legkie-sily-vms-rkka) по сути представляли собой попытки ликвидировать пробел в оборонительных возможностях флотов и дать адекватный ответ новым вызовам. СКР «Ураган» задумывались чрезвычайно универсальными кораблями. Они должны были взять на себя не только охранные функции, но и борьбу со вражескими канонерками (по ББО включительно) в шхерах и бой на минной позиции, для чего им и попытались придать 29-узловую скорость и установили торпедный аппарат. Однако же этот опыт оказался неудачным…Тогда, передав функции СКРа быстроходным тральщикам, УВМС задумало другой тип малого торпедного корабля – миноносец типа «Ястреб».
Почему именно миноносец, а не СКР или торпедный катер? Все дело в том, что к концу 20-х годов ситуация серьезно изменилась. Германия ввела в строй новые легкие крейсера – вошел в строй «Эмден», а в 1927-28 гг – тройка «Кенигсбергов». Стало известно, что немцы заложили и нечто более тяжелое – десятитысячный корабль на замену одного из старых броненосцев. Про него еще ничего не было известно, но предполагалось, что его ТТХ будут примерно соответствовать тяжелому крейсеру.
С другой стороны турки начали ремонтные работы на «Гебене», переобозвав его «Явуз Селимом» — возвращение в состав турецкого флота приводило к утрате лидерства ВМС РККА на Черном море.
УВМС, скрепя сердце принимает решение о передаче одного ЛК Черноморскому флоту. Разумеется, с приходом «Парижской Коммуны» ЧФ сохранил бы статус первого флота ЧМ. Но не слишком ли сильно такое решение ослабило балтийский флот? Тут нужно вспомнить, что старые германские ЭБР, при всей их дряхлости все же оставались капитальными кораблями, предназначенными для эскадренного боя с себе подобными, в то время как ни один крейсер-десятитысячник мира не был рассчитан на противостояние 305-мм снарядам. Что Германия меняет свои старые броненосцы на тяжелые крейсера – это было понятно, но ясно было также, что такие тяжелые крейсера не смогут противостоять пусть старому, но все еще достаточно крепкому русскому дредноуту. Таким образом, для прикрытия действий наших эсминцев на коммуникациях противника одного ЛК все еще было достаточно. Германские 800-тонные эсминцы не могли конкурировать с «Новиками», а легкие и тяжелые крейсера немцев не могли за ними угнаться. И столкновение даже нескольких крейсеров с советским линкором не сулило немцам ничего хорошего. Иными словами – до появления эффективной морской авиации БФ все еще имел возможности действовать на коммуникациях немцев, задействовав эскадру, превосходившую возможности рейхсмарин.   
Но в УВМС осознавали опасность того, что вся наступательная стратегия Балтфлота зиждется на одном-единственном корабле. Который может выйти из строя, подорвавшись на мине, или попав в иную аварию, что назывется «от неизбежных на море случайностей». В общем, имея всего один линкор на систематические действия у побережья противника под его прикрытием рассчитывать было нельзя. А «Новикам» тяжело было бы действовать без его прикрытия – их превосходство в скорости над новейшими легкими крейсерами немцев было не настолько уж велико.   
А вот куда более быстроходные «Ястребы» могли с меньшим риском для себя оперировать у вражеских берегов. Они обладали достаточной мореходностью для того, чтобы действовать на коммуникациях противника и тем самым усиливали наступательные возможности БФ и ЧФ. «Ястреб» как минимум не уступал по силе 800-тонным германским миноносцам. На момент проектирования миноносца уже было ясно, что авиация становится очень значимым фактором в морской войне – отсюда и ставка на универсальную артиллерию. При этом его осадка была менее 3 м, что позволяло использовать этот корабль для боя на минной позиции. И миноносец вполне подходил для действий в шхерах. В итоге получился весьма интересный корабль – способный выполнять функции как СКР так и ходить в торпедные атаки и действовать на балтийских/черноморских коммуникациях противника. И, что немаловажно – относительно малые размеры позволяли наладить массовое строительство этих кораблей.
Строительство «Ястребов» в наибольшей степени отвечало концепции ВМС РККА – миноносцы ликвидировали зияющую брешь в части боя на минной позиции против превосходящих сил противника и неплохо могли бороться с шведскими ББО в шхерах – но при этом усиливали и наступательные возможности ВМС.
Надо сказать что УВМС никогда не рассматривало «Ястреб» как некий аналог эсминца – это был специфический тип корабля, созданный под конкретные задачи. Эсминцы давно уже превратились  в универсальные торпедно-артиллерийские корабли, причем их размеры и стоимость делали их слишком ценными для торпедных атак на тяжелые корабли противника — как показывала практика ПМВ, эсминцы почти не использовались в торпедных атаках. «Ястребы» же проектировались именно для нанесения ударов торпедами по любым целям. При проектировании миноносцев в  качестве альтернативы рассматривался вариант классического эсминца. Но по ряду причин от него отказались – во первых, «Ястреб» стоил существенно дешевле (примерно на треть) и позволял строиться большими сериями нежели ЭМ. Это считалось чрезвычайно важным, поскольку анализ сражений ПМВ приводил к выводу, что в массированной торпедной атаке куда большую роль играет численность атакующих кораблей, нежели их качественные характеристики. Во вторых – в СССР отсутствовала универсальная артиллерия 120-130-мм, так что для обеспечения должной ПВО на ЭМ пришлось бы устанавливать не только 120-130-мм артиллерию но и не менее трех крупнокалиберных зениток, что увеличило бы водоизмещение эсминцев хорошо за 1,5 тыс тонн и его осадка уже никак бы не позволила воевать на минной позиции. А плюсы от более мощной артиллерии были сомнительны –против старых германских и турецких миноносцев орудия калибра 130-мм были желательными, но не необходимыми, а против легких крейсеров – все равно недостаточными. Что же до численности данных кораблей — считалось, что для торпедной атаки с шансами на успех по соединению, состоящему из 2-3 линейных кораблей с эскортом необходимо задействовать не менее 12-14 миноносцев. Исходя из этого и строили по 2 дивизиона для Балтики и Черного моря. Позднее, миноносцы строили и для ТОФа, но там принцип был совсем другим – дать флоту хоть что-то.
В то же время для действий на коммуникациях противника строились подводные лодки и в первую очередь – подводные минные заградители типа Л. Что до ПЛ типа Щ – предполагалось, что эти лодки смогут действовать как на прикрытии минных заграждений так и на коммуникациях противника.
Но в начале 30-х годов ситуация на море продолжала меняться далеко не в лучшую для ВМС РККА сторону. Если на Черном море положение, в общем, стабилизировалось, то на Балтике немцы продолжали клепать один корабль за другим. Германская судостроительная промышленность набирала обороты, становилось ясно, что одними 800-тонными миноносцами Германия не ограничится, а Швеция уже строила полноценные эсминцы, что-то такое же, по слухам, собиралась делать Румыния… На севере норвежские браконьеры постоянно нарушали морские границы СССР, причем иногда – под прикрытием броненосцев береговой обороны… То же самое происходило и на Дальнем востоке. Балтийский флот пришлось ослабить в очередной раз – 3 «Новика» отправились на защиту наших северных рубежей, и это на какое-то время помогло – по крайней мере норвежцев из территориальных вод СССР как ветром сдуло, но это была даже не полумера… И на Северном и на Тихоокеанском театрах требовались корабли, срочно и как можно больше – и это должны были быть более мощные, нежели «Ястребы» корабли.
Балтийские и черноморские страны уже вот-вот могли пополнить свои флоты эсминцами, превосходящими по силе (да и по скорости) стареющие «Новики». А ведь даже небольшая группа современных эсминцев могла напасть и перебить несколько действующих на коммуникациях «новиков», а потом уйти от кораблей прикрытия, пользуясь превосходящей скоростью. С «Ястребами» дело было лучше, но и они вынуждены были бы бежать без оглядки не только от легких крейсеров но и от новых эсминцев противника. Ответом могла бы стать или постройка классических эсминцев, или же кораблей, которые могли лидировать соединения «Ястребов». УВМС рассматривало возможности строительства эсминцев, лидеров и легких крейсеров. Выбор остановили на лидерах.
Дело в том, что руководство СССР окончательно определилось с направлением развития флота – он должен был стать большим и океанским. Как сказал Виссарионыч «Надо начинать со строительства малых кораблей…не исключено, что через 5 лет будем строить линкоры». И с самого начала 30-х годов был взят курс на создание сбалансированных океанских эскадр, способных не только вести наступательные действия против ВМС стран Балтики и ЧМ но и быть свободной морской силой для того, чтобы представлять интересы СССР там, где это потребуется – отныне каждый новый проект корабля рассматривался в том числе и как элемент мощного океанского флота.
Рассматривая вариант строительства эсминцев пришли к таким выводам – корабли требовались для всех четырех морских театров СССР, причем на СФ и ТОФ обязательно нужна была приличная дальность хода (ее определили в не менее чем 4500 миль экономическим ходом). На всех театрах требовалось серьезное вооружение – никак не менее 4*1-130-мм орудий и не менее 10 стволов зенитной артиллерии. Но уже первоначальные проработки показали, что эсминцы с такими характеристиками будут иметь стандартное водоизмещение не менее чем 1800 тонн, причем для лидирования миноносцев они все же были бы недостаточно сильны. Сравнение с проектом лидера (6*1-130-мм, 2300 т) оказалось совсем не в пользу эсминца – в том числе и потому, что лидер, по первоначальной оценке, стоил всего процентов на 15-20 дороже. К тому же на лидере можно было разместить гидросамолет, а это тогда считалось важным преимуществом.
Что же до легкого крейсера, то такой вариант был весьма интересен…но увы, чрезмерно дорог. Для того, чтобы КРЛ был равноценен аналогичным кораблям вероятного противника его следовало вооружить не менее чем 9-152-мм орудиями и бронировать борт хотя бы в 70-мм. Тем не менее такой крейсер не смог бы противостоять в бою «вашингтонцам», а для того, чтобы он смог от них убежать, ему требовалось сообщить скорость не менее 36 узлов. Увы, такой корабль имел бы стандартное водоизмещение в пределах 7-8 тыс. тонн и стоил бы дороже, чем 3 лидера.
В итоге решено было строить серию из 24 лидеров проекта «1» по скорректированному проекту (5*1-130-мм, 1 гидросамолет 2*4 ТА), распределив их по 4  для БФ и ЧФ и по 8 – для ТОФ и СФ. Четверки лидеров на Балтике и ЧМ должны были обеспечить прикрытие «Ястребов», что же касается СФ и ЧФ…основной задача тамошних кораблей покамест могла быть сформирована как «положить начало флоту, а впоследствии стать элементом крупных эскадр, включающих тяжелые корабли». Если на севере еще можно было придумать лидерам какие-то посильные задачи, типа обеспечения безопасности собственного судоходства и территориальных вод да действий против норвежского флота, то разумных целей в войне против ВМФ Японии придумать так и не удалось. Однако начинать возрождение флота все равно было нужно, и лидеры проекта «1» подходили для этой цели неплохо.
На те же средства можно было бы построить примерно 29 эсминцев (и тут количество явно не компенсировало качество) либо 7-8 легких крейсеров, распределив их по паре на театр. Но лидеры считались более универсальными кораблями (способность к торпедным атакам, функции ПЛО, а с учетом того, что на лидеры предполагалось ставить универсальные 130-мм орудия – то и ПВО) и как таковые куда более подходили для эскадр «Большого флота», нежели КРЛ. Если пара КРЛ имела некоторые преимущества перед четверками лидеров на Балтике и ЧМ, то для СФ и ТОФа полноценная флотилия лидеров (8 шт) считалось куда предпочтительнее пары КРЛ, которым еще нужны были какие-то дополнительные корабли, хотя бы для их же ПЛО.
Однако же, еще когда первые лидеры проекта «1» потихоньку обрастали металлом на стапелях во весь рост встал вопрос  об очередном пересмотре концепции боя на коммуникациях противника.
Виной тому – увеличение боевых возможностей авиации. Стало ясно, что авиация набирает все большую и большую мощь и ее значение в войне на море в будущем будет только расти, а еще — 1933 г со всей очевидностью продемонстрировал, что появление у Германии мощных ВВС – теперь только вопрос времени.  Поэтому уже в начале 30-х во весь рост встал вопрос о прикрытии кораблей, действующих на коммуникациях противника собственной авиацией – а для этого нужны были авианосцы.
Но даже под прикрытием авианосца длительное пребывание в сфере деятельности вражеской авиации считалось отныне невозможным. Теперь рейдерствовать на коммуникациях предполагалось только в виде коротких набегов, крейсировать сутками, как это предполагалось раньше, теперь считалось невозможным. И точно так же изменились взгляды на возможный морской бой – в сфере эффективного радиуса действия вражеской авиации он теперь считался совершенно нежелательным, хотя и, по необходимости, допустимым.
Отныне рейдерские операции должны были осуществляться быстроходным соединением, включающим авианосец, легкие силы и тяжелые корабли.  При этом эскадра держится вместе, легкие силы в ее составе формируют ордер ПЛО/ПВО соединения. Функция разведки возлагается на палубную авиацию. По мере обнаружения кораблей и судов противника из состава легких сил (миноносцы и лидеры), выделяется отряд (отряды) на их уничтожение. После ликвидации судов соединение отходит к тяжелым кораблям. Если во время операции обнаруживается вражеское соединение, с которым легкие силы самостоятельно справиться неспособны, в ход идет артиллерия тяжелых кораблей.
Соответственно, первоочередными функциями авианосца являлись ПВО соединения надводных кораблей, а также поиск кораблей и судов противника на этих самых коммуникациях. Поэтому приоритет в авиагруппе безоговорочно отдавался разведчикам и истребителям. Поскольку рейдерствовать требовалось в радиусе действия вражеской авиации берегового базирования, то авианосец следовало хорошо защитить (отсюда и бронирование). А вот задача уничтожения кораблей противника авианосцу не ставилась – во первых, решение этой задачи традиционно возлагалось  на артиллерийские и торпедные корабли, а во вторых — предполагалось, что для успешных атак в радиусе действия «непотопляемого авианосца» (вражеского берега) для обеспечения собственного ПВО, формирования ударной группы достаточной численности и истребительного прикрытия этой группы понадобится не менее 90 самолетов и бронированный авианосец в 25-30 тысяч тонн. А такое советскому судостроению было еще не по плечу.
Взгляды на задачи авианосцев в СССР оказались весьма своеобразными, но нужно понимать – эта своеобразность продиктована задачами, стоящими перед нашим флотом. По мнению УВМС такой корабль был нужен в первую очередь на Балтике, но увы – подходящий корпус (КРЛ «Лазарев») имелся только на ЧМ – там и затеяли строительство. Разумеется, создаваемый корабль был во многом еще экспериментальным, да и ограничения, задаваемые корпусом легкого крейсера дали о себе знать.
Этап 3 – Большой флот.

В 1933-1935 годах определились основные постулаты концепции строительства морских сил СССР. Руководство страны решило создать мощнейший военный флот, способный стать в один ряд с флотами первых морских держав мира. Зачем?
Дело в том, что СССР уже считался игроком международной политической арены но его вес можно было бы оценить…почти нулевым, или, как говорили о самых  легких боксерах тех времен «веса пера». Но руководство СССР желало большего влияния и соглашаться с существующим статус-кво совершенно не собиралось. В настоящее время существует мнение, что если бы все те средства, что были пущены на создание флота были бы вложены в сухопутную армию и ВВС, то…
Апологеты «сухопутной» стратегии все время забывают о том, что безопасность государства определяется огромным набором параметров – и мощь армии и ВВС, хотя и являются одними из ключевых, но далеко не единственны. Взять, к примеру, Англию. Ее политикам было абсолютно плевать на мнение СССР по любому вопросу – просто потому что СССР (даже в том случае, если бы располагал мощнейшей сухопутной армией) никакого вреда Великобритании причинить не мог. То же самое касалось и США и Японии – отделенные от СССР толщей вод и располагающие военными флотами подавляющей мощи эти страны отлично понимали, что СССР не может сделать им ничего. Да и та же Франция, чьи сухопутные границы отделяло от СССР целое множество стран могла позволить себе не считаться с мощью молодой советской державы. Увы, но мир таков – уважают лишь тех, кто способен нанести мощный удар, а если ты этого удара нанести не в силах – то ты никто. Конечно, с СССР считались как с державой, имеющей влияние на судьбы малых европейских государств (Финляндия, Польша и т.д.) да и в Германии пытались внимательно следить за состоянием армии СССР – но это и все.
А вот если бы СССР являлся первоклассной морской державой хотя бы уровня Франции или Италии – тогда отношение к нему в мире изменилось кардинально. Та же Англия вынуждена была бы самым тщательным образом учитывать интересы СССР и не злить Советский Союз понапрасну, дабы не толкнуть руководство СССР (а самое главное – его флот)  в объятия какого-нибудь антианглийского альянса…  С появлением могучего океанского флота СССР становился державой, чьих интересов уже нельзя игнорировать и чья благосклонность имела бы весьма высокую цену на мировой арене. (прим авт: как
это ни удивительно, но будь у СССР в РИ могучий флот к концу 30-х – добиться эффективного оборонительного союза с Францией и Англией по образу и подобию Антанты было бы куда проще)
Иными словами, руководство СССР желало иметь океанский флот в первую очередь именно как фактор Большой Политики.
По мере формирования океанских эскадр, к существующим задачам ВМС РККА должны были добавляться следующие.
1) Поддержка интересов СССР в любой точке мирового океана.
2) Прерывание морских и океанских коммуникаций первоклассных морских держав
3) Уничтожение крупных соединений флотов вражеских стран, как в ближней морской, так и в океанской зонах.
А по достижении ВМС РККА достаточной численности – нанесение поражения флоту первоклассной морской державы в генеральной битве.
Решать все это многообразие задач предполагалось эскадрами разнородных сил, включавших в себя линкоры, авианосцы, крейсера и т.п. (подробнее — тут https://alternathistory.ru/vselennaya-krasnogo-admirala-sily-tyazhkie-vms-rkka)
Основным кораблем военного флота признавался линейный корабль. Назначение линкоров формулировалось достаточно просто:
1) Нанесение сокрушительного огневого удара в артиллерийском бою главным силам возможного противника.  
2) Оказание мощной поддержки любым операциям  с тем, чтобы наличие в составе наших сил таких кораблей давало флоту уверенность в  спокойном  выполнении операций.
На авианосцы возлагались исключительно разведка и ПВО соединений.
Тяжелые крейсера должны были выполнять задачи линейных кораблей в районах, где отсутствуют линкоры противника либо там, где по каким-либо причинам использование ЛК нецелесообразно. Иными словами – в составе эскадры должны были находиться или линкоры или тяжелые крейсера, но не те и другие вместе.
О том, каким должен быть эскорт океанских эскадр рассуждали долго. Эскорт должен был обеспечивать функции скаута, ПВО и ПЛО соединения в дальних походах, а также быть способным к ночным торпедным атакам. Задача артиллерийского боя с кораблями крупнее лидера им не ставилась – предполагалось, что надводные корабли от легкого крейсера и выше должны уничтожаться орудиями линкоров или тяжелых крейсеров. При этом основным требованием моряков было обеспечение сопоставимой дальности хода с линкорами и  наличие универсального 130-мм главного калибра на таких кораблях. Дольше всего спорили, выбирая между большим бронированным лидером или малым быстроходным крейсером ПВО. Победил большой бронированный лидер.

Точный состав эскадры мог варьироваться в зависимости от поставленных ей задач, а типовой состав должен был включать в себя 2 линкора или тяжелых крейсера, 1 АВ, 4 лидера проекта 26, 8 лидеров проекта «1». В случае, если задачей эскадры является длительное рейдерство вдали от собственных берегов, то лидеры проекта 1 исключались из состава эскадры, а вот количество лидеров проекта 26 могло быть увеличено.
Предполагалось, что морской бой с крупным соединением противника будет вестись так – разведчики авианосца обнаружат и идентифицируют неприятельские силы, после чего эскадра возьмет курс на сближение с противником. При этом истребительная авиация должна парировать попытки вражеских самолетов атаковать эскадру, а лидеры – прикрыть линкоры (крейсера) от попыток массированных атак эсминцев и (при необходимости) установить визуальный контакт с силами неприятеля, когда расстояние достаточно сократится. Если позднее время обнаружения и расстояние до неприятеля не позволяют навязать артиллерийский боя до наступления темноты – то легкие силы эскадры атакуют неприятеля ночью торпедной атакой, с тем, чтобы ослабить его силы к утреннему сражению. Для этого из состава эскадры выделялся отряд легких сил – 2 лидера проекта 26 и 8 лидеров проекта «1». В случае если бой главных сил состоялся до темноты – легкие силы атакуют неприятеля с наступлением ночи, если в этом еще остается потребность.
Действия эскадры на коммуникациях в целом соответствовали методам прерывания коммуникаций стран балтийского и черноморского бассейнов.
При проектировании линкоров исходили из необходимости создавать наиболее сильно вооруженные и защищенные корабли в мире – и это сыграло злую шутку с проектировщиками. В погоне за лучшими ТТХ стандартное водоизмещение возросло с 35 до 45 тыс. тонн, потом – превысило 59 тыс.тонн. Проект линкора был великолепен – но ни один корабль этого класса так и не вошел в строй.
Что же до тяжелых крейсеров…
Все началось с того, что когда Германия заложила свой первый «карманный линкор», а СССР вынужден был отправить «Парижскую Коммуну» на Черное море, то Балтфлот остался с одним-единственным тяжелым кораблем («Профинтерн» на фоне строительства новых германских легких крейсеров стремительно терял свою боевую ценность). При этом было совершенно понятно, что к созданию новых линкоров удастся приступить еще очень нескоро…  А вот с тяжелыми крейсерами дело обстояло все же не так мрачно.  Основным и наиболее сильным образчиком импортного крейсеростроения стал «вашингтонский» тип, ограниченный десятитысячным водоизмещением. Предполагалось, что немцы строят именно такой корабль. Отсюда возникало искушение – создать тяжелые крейсера – «убийцы вашингтонцев» с тем, чтобы такие корабли могли прикрывать действия легких сил и не позволять противнику проводить крейсерские рейды у наших берегов. В отсутствие у противника линейных кораблей, такие крейсера стали бы подлинными «линкорами Балтики», сохраняющими господство ВМС СССР на Балтийском море и «убийцами крейсеров» на всех прочих театрах.
ОТЗ было поставлено на корабль со 140-мм бронепоясом и 80-мм палубой и 8-9*254-мм орудиями ГК при скорости в 34 узла. Предполагалось, что такой корабль может получиться в стандартном водоизмещении 18-21 тыс.тонн. Но уже в 1930-м году слухи о ТТХ нового немецкого корабля муссировались в военно-морских кругах. Для наших же военморов откровением стало то, что новы германский крейсер, возможно, вооружен 280-мм орудиями. ТЗ на тяжелый крейсер срочно переработали.
Впоследствии множество экспертов критиковало это решение СССР. И действительно, согласно первоначальному ОТЗ мог бы получиться грозный боевой корабль, вполне способный на равных потягаться с «Шеером» и однозначно более мощный, нежели любой вашингтонский крейсер. Но критики забывают об одном – дело в том, что СССР стремился не потерять свое господствующее положение на Балтике. Однако же соревноваться с германскими верфями, клепая примерно равноценные крейсера Стране Советов тогда было совершенно не под силу. Для сохранения текущего статус-кво требовалось на многочисленные крейсера Германии ответить не более чем парой кораблей (большего в обозримом будущем ждать от отечественных верфей не стоило) – но таких кораблей, которые могли бы сразиться и в одиночку нанести поражение пусть даже целой немецкой крейсерской эскадре.  
Первоначально УВМС честно пыталось удержаться в габаритах, более присущих крейсеру, нежели линкору. Но попытка создать корабль с 305-мм артиллерией, высокой скоростью и броней, позволяющей противостоять 280-мм снарядам, удержавшись при этом в 22-23 тыс. тонн стандартного водоизмещения потерпела неудачу. А в 1935 г стало известно, что новые крейсера Германии будут иметь водоизмещение в 26,5 тыс. тонн… Именно поэтому УВМС, после некоторых колебаний отказалось от попыток «впихнуть невпихуемое» и взялось за проектирование корабля, главный калибр которого насчитывал бы 9*305-мм орудий, толщина бронепояса — 250-мм, суммарная толщина палуб –  120-мм и скорость – 34 уз, при этом ограничение по водоизмещению не задавалось, ограничиваясь общими пожеланиями минимизировать размеры корабля. В конце концов стандартное водоизмещение корабля превысило 35 тыс. тонн…

Большое содействие в проектировании тяжелого крейсера проекта 69 оказали итальянские кораблестроители (фирма "Ансальдо") уже зарекомендовавшие себя в совместной работе над лидером проекта 26
В это же время КБ-4 и ЦКБС-1 вовсю проектировали линейный корабль (будущий проект 23), но уже в 1935 г было совершенно ясно, что его водоизмещение уйдет за 50 тыс. тонн. А потому руководством СССР была намечена следующая программа закладки тяжелых артиллерийских кораблей, рассчитанная до 1940 г включительно.
Перво-наперво должно было заложить 4 ТКР проекта 69, из которых 2 следовало строить на Балтике, а еще 2 – на севере.  Позднее следовало заложить 4 линкора проекта 23 – по одному на Балтике и Черном море и два – на Севере.
В результате строительства этих кораблей (и, разумеется, кораблей сопровождения) УВМС получило бы эскадру ТКР + линкор на Балтике, линкор на ЧМ и две эскадры (крейсерскую и линкорную) на Севере. При этом для строительства проекта 69 на Балтике предполагалось использовать стапели, доставшиеся в наследство от проклятого царизма (на которых когда-то строили «Измаилы»), а вот для линкора требовался новый стапель и большие объемы донноуглубительных работ. Поэтому решено было создать 4 новых стапеля для строительства тяжелых кораблей стандартным водоизмещением до 65 тыс. тонн – по одному на Балтике и ЧМ и два – на севере. Впоследствии балтийские и черноморские заводы должны были получить еще по одному такому стапелю. Строительство первой пары ТКР на Балтике должно было начаться в 1937 году на старых стапелях, а северная пара должна была строиться уже на новых. Балтийский и черноморский линкоры должны были закладываться по мере создания новых стапелей (планом предусматривался 1938 год) а вот линкоры севера могли быть заложены только после спуска на воду тяжелых крейсеров – т.е. 1939 или даже 1940 г.
В соответствии с этим планом в 1935 г. руководство СССР поставило задачу для КБ и промышленности – подготовиться к закладке и строительству четырех кораблей проекта 69 к 1937 г. двух — на Балтике и двух – на Севере, для чего следовало всемерно форсировать строительство новых огромных северных стапелей. Строительство должно было быть обеспечено как рабочими чертежами, так и  металлом, броней, механизмами и проч. Но в 1936 г немцы объявили о закладке новых линейных кораблей в 35 000 т., противостоять которым на равных крейсер проекта 69 не мог…  
Вот так желание наших адмиралов создать «ультимативный крейсер для Балтики» завело их в трясину, из которой выбраться они так и не смогли. Понятно, что в начале 30-х годов еще не было возможности закладки тяжелых артиллерийских кораблей – ни экономика государства ни судостроительная промышленность были к этому просто не готовы. Тяжелые крейсера водоизмещением в 15-20 тысяч тонн можно было бы попробовать заложить в 1935-1936 г., правда, когда они смогли бы войти в строй (с учетом того, что артиллерии для них не было) оставалось только гадать. Но такие крейсера не могли удержать господство на Балтийском море и от них отказались. А вот приступить к строительству доросших до 35 тыс. т. ТКР проекта 69  удалось бы никак не ранее 1937 года – в то время как уже в 1936 г стало ясно, что даже такие монструозные крейсера не в состоянии обеспечить господство ВМС РККА на Балтике.  Вот так стремление создать все более мощный корабль приводило к тому, что сроки его закладки все время смещались «вправо» — а за это время немцы закладывали еще более мощные корабли с которыми еще незаложенный крейсер бороться уже не мог. Ставка на пару «ультимативных» крейсеров оказалась ошибочной, но в тот момент УВМС еще не до конца осознавало это.
А ситуацию, в которой оказались ВМС РККА в конце 1936г веселой не назовешь. Тяжелый крейсер как-то незаметно мутировал в быстроходного гиганта, неспособного дать бой линейному кораблю, но это был единственный детально поработанный проект, которым располагало УВМС. Создание совершенно нового проекта привело бы к тому, что никаких кораблей не было бы заложено и в 1937г, более того, отвлечение конструкторских кадров могло задержать закладку линкоров проекта 23. Поэтому решено было, что на дальнейшие отсрочки идти нельзя и программа кораблестроения до 1940 г была скорректирована следующим образом:
1)    Не прибегая к кардинальным изменениям проекта 69 усилить его защиту так, чтобы ТКР был в состоянии противостоять не только немецким крейсерам типа «Шарнхорст» но и малым быстроходным линкорам «Дюнкерк», а также старым линейным крейсерам «Конго»  
2)    Постройку 2 ТКР проекта 69 на Балтике отменить, но вести строительство двух «линкорных» стапелей на Балтике вместо предполагавшегося ранее одного.  
3)    План закладки крупных артиллерийских кораблей до 1940 г скорректировать с 4 ТКР и 4 ЛК до 2 ТКР и 5ЛК (строить еще один ЛК вместо пары балтийских ТКР)   
При этом задача всемерного форсирования строительства северных стапелей сохранялась, поскольку они, фактически, должны были «отработать» по 2 корпуса к тому же сроку, к которому черноморские и балтийские должны были бы создать по одному корпусу.
Надо сказать, что проект строительства мощнейшего судостроительного завода на Севере был…весьма оригинален. Стапели строились непосредственно в Архангельске, так как считалось, что создание завода-гиганта на пустом месте слишком затянет строительство. Но ограничится одними только архангельскими проммощностями не представлялось возможным – да, Северная Двина была вполне судоходной и после минимальных донноуглубительных работ позволяла доводить до моря корабли с осадкой 10-11 метров. Но стране требовался не только судостроительный, но и судоремонтный завод, а таковой никак нельзя было размещать в Архангельске. Вытащить в море только что построенный и не в полном грузу корабль – это одно, а вот дотащить до Архангельска по Двине линкор, побывавший в бою и имеющий аварийную осадку – совсем другое.  Да что там — по Двине! Если на дворе — зима, то даже проход сквозь Белое море с его льдами представлял бы для поврежденного корабля нерешаемую задачу.
Поэтому небольшой судоремонтный завод (корпусные работы) вместе с гигантским, способным принимать перспективные линкоры доком разместили в Росляково, а главную рембазу действующего СФ в Мурманске (знаменитый впоследствии СРЗ 35). Впрочем, небольшой судоремонтный заводик заложили и в устье Двины (Молотовск). Работы были начаты повсеместно в 1935 году.
Вообще, перенос усилий по строительству флота на Север совершенно неудивителен. Помимо тех соображений, что и балтийский и черноморский флоты оказались бы запертыми на своих театрах в случае любого обострения международной обстановки, отчего эскадры, сосредоточенные на них на роль «свободной морской силы» совершенно не подходили, а Дальний Восток был чрезвычайно удален для скорейшего развертывания там центра судостроительной промышленности, существовал еще один аспект, которому руководство СССР придавало чрезвычайное значение.
Сталин полагал, что наличие мощных крейсерских эскадр, способных обогнув Норвегию, выйти в Атлантику станет сильнейшим политическим фактором в деле переговоров с Великобританией и Францией на предмет стабилизации ситуации в Европе. С точки зрения ведения боевых действий предпочтительнее было усилить Балтийский флот, поскольку наибольшую угрозу для СССР представляла возрождающаяся из пепла ака синяя птица Феникс Германия. Все политические усилия сколотить антигитлеровскую коалицию Советского Союза покамест терпели крах – его просто вежливо (а иногда – и не очень) «не замечали».  Но наличие мощных рейдерских сил на Севере должно было заставить Англию пересмотреть свое отношение к СССР – ведь Советский Союз, оказавшийся в стане врага создавал не смертельную, но весьма реальную угрозу британскому судоходству – а уж если бы ВМФ СССР объединился со стремительно растущим рейхсмарин…
Но увы, возможности отечественной экономики были слишком переоценены. Колоссальным напряжением сил к 1937 г удалось подготовить стапели в Архангельске к закладке ТКР проекта 69 и два таких корабля были начаты постройкой, которая, увы, моментально обрела все черты долгостроя. К 1938 году еще не были готовы стапели для новых линкоров ни на Балтике ни на Черном море, а состояние броневой промышленности все еще не позволяло своевременно обеспечивать поставками хотя бы строительство двух тяжелых крейсеров, не говоря уже о новых линкорах. Полный швах наблюдался в деле разработки артиллерийских систем. А в 1939 году зарево новой мировой бойни окровавило горизонт, и стало ясно, что никакие новые большие корабли к этой войне уже не успеют. Поэтому сосредоточились на легких силах  и на том, что еще можно было достроить.
Тем не менее, в 1939 году была предпринята еще одна, последняя попытка усилить Балтфлот. После подписания пакта с Германией и оформления с ней торговых соглашений самого широкого профиля, СССР попытался приобрести несколько боевых кораблей для Балтики. Продавать «Тирпиц» немцы категорически отказались, но вот по двум тяжелым крейсерам типа «Адмирал Хиппер» удалось достичь консенсуса.
Цель у такой покупки была двоякая – во первых, разумеется, УВМС стремилось усилить Балтфлот, создав ядро эскадры из двух крейсеров проекта 83 (как у нас назвали «Хипперы») и авианосца проекта 71. При этом руководители флота совершенно ясно понимали, что ВМФ необходимы тяжелые крейсера и что ТКР проекта 69 это что угодно, но только не тяжелый крейсер. Германский проект предполагалось взять за основу при разработке собственного корабля того же класса.
Что же до авианосцев…

В 1937 году было заложено 2 корабля проекта 71 – один для Балтики, второй – на Севере. Эти корабли были, можно так сказать, результатом серьезных компромиссов. Основными требованиями к ним было – небольшое водоизмещение, хорошее палубное бронирование, высокая скорость хода и приличная дальность. При этом в качестве двигательной установки можно было использовать только ГТЗА от лидеров проекта 26 – ничего другого подходящего просто не было. Ценой выполнения всех этих требований стала очень небольшая авиагруппа – всего 30 самолетов.
В целом программа строительства «Большого флота» в СССР конечно же выполнена не была. Из 3 эскадр (5 линкоров и 2 тяжелых крейсеров) удалось создать только одну (2 ТКР проекта 69, авианосец проекта 71, 2 лидера проекта 26, 8 лидеров проекта 1) на СФ. На Балтике, к сожалению, удалось ввести в строй только «Петропавловск» (в девичестве – «Лютцов» и авианосец.
Но, тем не менее, флот все таки сыграл свою роль в Великой Отечественной Войне.