Мюнхенская перетасовка или что если подписание Мюнхенского соглашения будет отложено. Часть 3. Мюнхенская конференция
Часть посвящена Мюнхенской конференции. Естественно это одна из ключевых частей АИ, однако даже я переводчик, так и не понял, что решили в этом АИ Мюнхене? Одно понятно, Гитлеру уступили всё что он просил (так написано у автора) кроме Чехословакии. А что он там ещё просил? В общем не понял может почтенные коллеги помогут разобраться.
Содержание:
4–12 ноября 1938 г. – Великобритания – Изменение взглядов или смена тактики
Лорд Галифакс поднялся рано утром 4-го ноября и начал свой день с изучения британской и мировой прессы. А изучать было что. Хрустальная ночь в Германии подняла настоящее информационное цунами. Как говорится в избитой фразе, такого никто не ожидал.
В Праге, Риме, Париже, Вашингтоне и, конечно, Берлине пытались сформировать какую-то более-менее адекватную реакцию на произошедшее. И только лишь Москва промолчала по этому поводу.
Чешское правительство, считало, что эта демонстративная бойня евреев в Германии должна положить конец любым переговорам с Берлином по поводу их территории, так как Германия продемонстрировала то что там находится у власти людоедский недоговороспособный режим. При этом ранее они не были официально проинформированы об уступках, предложенных Гитлеру, однако к этому моменту о них и так все прекрасно знали.
Что касается Германии, то заявления немецких политиков были полны бравады и угроз, не было никаких попыток преуменьшить или стыдится того что произошло. В Берлине, Хрустальную ночь характеризовали как «излияние праведного гнева немецкого народа против евреев, которые подло саботировали восстановление немецкой нации». В этих заявлениях, также ясно говорилось, что британцам не следует использовать Хрустальную ночь как предлог для отсрочки решения по Судетскому вопросу.
Оценив всё это, Галифакс, занялся размышлениями о том, как Британии лучше всего прореагировать на это событие. Однако его планы нарушил совершенно неожиданный телефонный звонок от самого премьер-министра. Чемберлен сообщил о том, что он выписывался из больницы и, что на вечер запланировано заседание кабинета министров на Даунинг-стрит под его председательством. При этом Чемберлен отказался сообщить какие-либо подробности о повестке дня этой встречи. Тот факт, что Чемберлен не использовал привычные каналы для общения с Галифаксом и несколькими другими высокопоставленными членами кабинета, такими как Галифакс могло говорит о многом.
Министр иностранных дел Великобритании лорд Галифакс
После окончания разговора сам Галифакс признался, что ощутил панику, так как не только в Берлине были составлены заговоры против своих лидеров. В Лондоне заговор был направлен на ограничение полномочий Чемберлена в Чешском вопросе, а не на его отстранение от должности.
Так как возможность заменить Чемберлена пропала, и Галифакс знал, что партия скорее всего будет из-за этого недовольна. При этом, многие депутаты Парламента разделяли мнение, что Чемберлен уже слишком далеко зашел в своих предложениях, и повсеместно поднимался вопрос, действительно ли Великобритания готова сражаться на стороне Чехословакии и что при этом сделают французы.
Это был глубокий вопрос. Независимо от публичного осуждения действий Германии, Галифакс понял, что отсутствие решительности со стороны Британии дало Германии возможность взять инициативу в свои руки. При этом реальность заключается в том, что, несмотря на личное желание премьер-министра Франции Даладье, вести более жесткую политики в отношении Гитлера, без твердой поддержки со стороны британцев это так и останется его личным желанием.
Галифакс с трепетом прибыл на заседание кабинета министров, он опасался, что, возможно, премьер-министр узнал о его действиях и собирается использовать это как повод, чтобы потребовать увольнения его и нелояльных министров. Чемберлен пришел без особых церемоний, отмахнувшись от поздравлений по поводу его выздоровления и сразу, после того как началось заседание, перешел к сути дела — политике Великобритании в отношении нацистской Германии и состоянию национальной обороны.
Он говорил долго, однако суть его речи можно было выразить несколькими словами: «Недавние события в Германии показали, что господин Гитлер не является нормальным человеком, и на наших надеждах на мир можно поставить крест.» По сути, Хрустальная ночь доказала, что риторика Гитлера не была блефом, как ранее думали в Великобритании. Чемберлен теперь признал, что даже если бы было достигнуто соглашения в Судетах, оно не остановило бы Гитлера, и он продолжил бы свои требования в отношении Польши, Эльзас-Лотарингии и бог ещё знает чего. Чемберлен сказал, что, не смотря на его желание избежать ужасов войны, от него, в этом деле, мало что зависит. Пока у власти в Германии находятся нацисты и господин Гитлер, вряд ли существуют средства, которые бы могли его успокоить. При этом, нужно признать, что у Британской армии вряд ли хватит сил, чтобы справиться с врагом самостоятельно. Великобритании нужно выиграть время, чтобы устранить все недостатки в боеготовности, и более-менее нормально подготовиться к войне. Однако для этого необходимо сделать небольшие уступки Гитлеру для временного удовлетворения его аппетитов, чтобы как можно дольше оттянуть войну.
Уинстон Черчилль, конечно, не присутствовал на этой встрече, но когда он узнал о ней, он её прокомментировал в свойственной для себя манере:
«Я считаю себя историком и все же я не знал, что путь к Дамаску проходит через аэродром в Хендоне».
Галифакс был одновременно поражен и доволен этим выступлением Чемберлена. В своем дневнике Галифакс описал дилемму, перед которой он стоял.
Он мог бы протестовать против потерянного времени или уйти в отставку в знак протеста против предложений Чемберлена. Но он понимал, что это не изменит реальности. Если премьер-министр был готов использовать переговоры в Мюнхене, чтобы обеспечить возможность вооружиться против потенциальной угрозы, исходящей из Берлина, как он мог быть против этого? Как он мог не поддержать его?
Похоже, это мнение было достаточно популярно среди членов кабинета министров, за исключением отдельных личностей, которые все еще отстаивали идею о том, что только дипломатические усилия могут исправить ситуацию. При этом их позиция была твердо отвергнута Чемберленом, который, был тем человеком, сделавшим всё возможное для реализации этой политики и окончательно разочаровавшийся в ней. Теперь Чемберлен пришел к стойкому убеждению, что она достигла своего предела.
Таким образом, всё шло к тому, что время на подготовку Британии к войне будет оплачено народом Чехословакии.
Тем временем, пока политики Запада молчаливо готовился принести Чехословакию в жертву. Некоторые организации работали над программами спасения хотя бы части ее населения от нацистской тирании.
Так организация «Киндертранспорт» подготовила план эвакуации тысяч, если не десятков тысяч еврейских детей в Великобританию и их размещение в британских семьях. План был с энтузиазмом принят в Великобритании, и первые дети-беженцы прибыли через несколько недель после Хрустальной ночи.
18 ноября – 3 декабря – Заключительная встреча в Мюнхене
Подготовка к предстоящей Мюнхенской конференции продолжалась быстрыми темпами в Лондоне. При этом в Берлине для Гитлера дипломатические тонкости не имели никакого значения. Либо Чемберлен признает, что Судеты принадлежат Германии, либо будет война, и на этот раз Гитлер не будет терпеть никаких задержек. Осуждения со стороны Лондона, Парижа и Вашингтона после Хрустальной ночи только укрепили его решимость разрешить вопрос Судет в свою пользу. Поскольку он сомневался, что британцы согласятся на его требования, он был уверен, что война, наконец, станет неизбежной, и геббельсовская пропаганда твердо обвинит в этом Британию и Францию.
Это огорчило многих соратников Гитлера, но стимул к какому-либо сопротивлению давно исчез, и никто не хотел рисковать, становясь объектом гнева Фюрера, далее настаивая на отсрочке войны. Тем, кто боялся войны, оставалось только надеяться на какое-то чудо в Мюнхене и максимально готовиться к, казалось бы, неизбежному приказу о выполнении «Фалл Грюн» («Зеленый план»), плану вторжения в Чехословакию.
Реакция в Париже на предложения Чемберлена была мягко говоря двойственной. Во Франции никто не ожидал, что британцы попробуют остановить аннексию Судет, поэтому позицию Чемберлена там встретили с удивлением. Хотя Даладье и другие, оказались разочарованы, никто не предлагал нанести удар самостоятельно или даже угрожать Берлину. В общем, руководство Франции не желало принимать какие-либо решения, пока не будет уверено в поддержке со стороны Британии, а ранее новости из Лондона не давали такой уверенности. Ожидалось, что ускорение программы перевооружения Британии будет приветствоваться французскими политическими и военными лидерами, но даже после Мюнхена они относились к этому с недоверием.
Генерал Морис Гамлен, начальник Генерального штаба Французской армии, считал, что единственной силой, на которую Франция может рассчитывать в случае войны, является Королевский флот, а на суше им предстояло полагаться на свои собственные ресурсы. Ощущение того, что предложения Чемберлена являлись отчаянной попыткой исправить прошлые ошибки, также мешало Франция протащить через Парламент увеличение военных расходов. В целом, французы заняли выжидательную позицию, наблюдая и ожидая, реальных действий со стороны британцев. При этом французы не доверяли заявлениям, которые постоянно звучали из Лондона.
В Лондоне же ещё оставался один неразрешенный вопрос, по которому велись дискуссии: прилетит ли Чемберлен лично на конференцию или кто-то иной возглавит английскую делегацию? Было ясно, что он, возможно, хотел бы избежать авиаперелетов. Однако Гитлер был непреклонен в отношении времени проведения конференции, и любой другой вид транспорта был бы слишком медленным.
Гибелтонское расследование показало, что модель самолета, рассматриваемая для использования, имела сомнительные показатели безопасности. Были предложены альтернативы, и решение должно быть принято лично Чемберленом. И он решил отправиться на конференцию воздушным путем и вылетел из Гайдона 18-го числа, поддерживаемый своими сторонниками, провожавшими его в аэропорту.
Если бы все намерения главных дипломатов стали известны, могли возникнуть вопросы не только относительно организации поездки Чемберлена в Мюнхен. Многие хотели узнать подробности что могло подорвать позицию Чемберлена. И в итоге это могло, не предотвратит, а напротив спровоцировать войну.
Те, кто надеялся спасти чехов и словаков, ожидали, что Гитлер отступит, почувствовав, что британцы могут применить военную силу, если он пройдет слишком далеко в своих требованиях. Однако даже самые горячие критики Чемберлена не до конца понимали силу Вермахта и не были готовы поддержать его политику, которая могла бы ускорить войну, пока британская ПВО все еще не была достаточно сильна.
Мюнхенская конференция
То, что произошло между Чемберленом и Гитлером в Мюнхене, было не столько переговорами, сколько серией напыщенных монологов, прочитанных Гитлером, с угрозами о возможных последствиях, если «территориальные права Германии будут продолжать нарушаться». Чемберлен делал все, чтобы проявить сдержанность и связать вопрос о Судетах с более общими вопросами европейской безопасности. Даже когда он терял надежду на благоприятное решение проблемы, он всё равно продолжал попробовать вырвать у Гитлера хоть какие-то уступки. Возможно, это было всего лишь попыткой сохранить имидж для того что бы в последействии утверждать, что он сделал все возможное для сдерживания Гитлера и сохранении мира. Однако все попытки Чемберлена были обречен на неудачу.
Гитлер настаивал, что он не согласится ни на какие уступки в отношении «естественной территории» Германии, и что только восстановление единой Германии может гарантировать мир. Немецкий фюрер надеялся, что Чемберлен выйдет из переговоров, предоставив ему повод для войны, которую он так жаждал. Возможно, единственный успех, на который Чемберлен мог рассчитывать в Мюнхене (хотя он этого и не знал), заключался в том, чтобы отсрочить желание Гитлера, начать вторжение, уступив ему всё, что он требовал.
Гитлер был потрясен и рассержен тем, что его прижали к стене в Мюнхене. Он едва смог объяснить в Берлине зачем он отклонил договор, который давал ему всё, о чем он просил. Генералы Вермахта лишь пожимали плечами относительно преждевременной войны с Чехословакией. Гитлеру казалось, что его загнали в угол и вскоре он убедился в каком-то обмане со стороны Чемберлена.
Возможно, именно желание заставить британцев осознать «еврейскую проблему» заставило его отклониться от основной тематики переговоров и раскритиковать Чемберлена вопросом о детях из «плана Киндертранспорта». Гитлер радовался узнав, что еврейские дети уезжают из Чехословакии, ведь они несли якобы вши, однако он не мог понять, каким образом «англичане» позволили им селиться в самом сердце своей империи. Неужели в мире нельзя было найти уголок для них? Возможно, Гитлер считал, что лучшим решением для всех евреев было бы изолировать их в каком-то удаленном месте без возможности оказывать влияние.
Чемберлен был потрясен, но сохранял спокойствие и задал очевидный вопрос: «А что, если евреи не захотят уезжать? Что, если некоторые страны не захотят изгонять их?» Гитлер дал решительный ответ: если какая-либо нация будет настолько слабой волей, то Германия будет рада показать свою силу, а если евреи будут сопротивляться, то это будет их собственной виной, их следует изгнать из Германии, Европы, и вообще отовсюду.
Возможно, это была попытка заставить Чемберлена отказаться от своих уступок. Скорее всего, это было просто непонимание Гитлером того, как его «практические советы» вызывают ужас у всех, кто обладал некоторыми моральными принципами.
Конференция вскоре закончилась подписанием соглашения. Чемберлен, по слухам, сказал одному из членов своей партии: «Если бы у меня был пистолет вместо авторучки, то я бы просто застрелил господина Гитлера на месте».
Источник — https://www.alternatehistory.com/forum/threads/munich-shuffle-1938-1942.518000/page-3#post-22432927
