Предварительное предупреждение «знатокам истории» и «реалистам-правдорубам»: это АИ! Причём уже с 1935 года. Поэтому не надо «уличать» автора в фактологическом несоответствии реальной истории второй половины 30-х. История тут уже не реальная, а самая что ни есть альтернативная.
Итак. Опыт боевого применения танков в Испании очень наглядно показал, что лёгкие танки с противопульной бронёй несут большие потери от огня любых средств ПТО противника.
Поэтому, поздней осенью 1937 года, по представлению АБТУ, утверждённому СТО:
А) Инициирована разработка массового среднего танка, защищённого от огня основных штатных средств ПТО противника, на замену лёгким, в качестве основного (см. предыдущую статью).
Б) Учитывая, что одновременно с повышением уровня бронезащиты основных танков, будут, и возможно даже опережающими темпами, увеличиваться ТТХ противотанковой артиллерии противника, инициирована разработка танка «упреждающего тяжёлого бронирования» для «качественного усиления» лёгких танков, который можно будет выпускать массово, в отличие от очень больших и очень дорогих тяжёлых танков «прорыва сильно укреплённых полос».
В) Учитывая изначальную моральную устарелость танка Т-35А (выпуск которого прекращён после изготовления всего 10 экземпляров), инициирована разработка нового тяжёлого танка прорыва массой до 60 т.
Задачу А, как предполагалось, решит КБ ХПЗ.
Задачу Б, как предполагалось, решит КБ 185-го Опытного з-да.
Задачу В, как предполагалось, решит танковое КБ ЛКЗ.
Разработку всех трёх машин, планировали завершить до конца 1938 года.
Но, «хочешь насмешить Бога – расскажи о своих планах».
В 1938 году, когда КБ ХПЗ уже во всю работало над средним танком, руководство РККА отказало Павлову в выпуске опытной партии (для войсковых испытаний) «малого танка тяжёлого бронирования» Т-111, который Павлов, в случае успеха тех испытаний, рассчитывал получить в качестве толстобронного «лидера» лёгких и средних танков на поле боя.
Т-111 (Т-46-5).
Увы. Т-111 оказался всего лишь «ходовым макетом» с большой кучей недоработок и ещё неприемлемых для промышленности «ноу-хау». Чтоб сделать из него боевой и годный для серии танк, его фактически требовалось перепроектировать заново. Ну и промышленность подтянуть к соответствующему технологическому уровню. А с этим были проблемы – КБ опытного з-д №185 им. Кирова, не было «привязано» ни к одному крупному «серийному» заводу, а тем, было глубоко наплевать на придуманные конструкторами-затейниками «чужого» КБ всякие технологические «ноу-хау». Их и без того «подгоняли» разработки своих КБ и дополнительные «заморочки» со стороны, им «на фиг не упёрлись».
Зато! Уже набившее руку на модернизации Т-28, КБ ЛКЗ «выдало на гора» сразу три проекта! Созданные по ТТТ на танк прорыва, трёхбашенный (60 т.) и двухбашенный (55 т.) (будущий СМК), танки. Плюс, разработанный в качестве дипломной работы, выпускниками ВАММ, относительно небольшой (по сравнению с двухбашенным и особенно трёхбашенным) однобашенный танк прорыва массой до 50 т. (по факту всего 42 т.!) с таким же набором вооружения, как у двухбашенного 55-тонного.
Узрев этот «скромный» проект, Павлов, восторженно воскликнул что-то в смысле «бинго!», поскольку такой однобашенный танк абсолютно чётко укладывался в концепции и «танка лидера», и «танка прорыва», решая как задачу Б, так и задачу В! О чём ещё мечтать?!
Поэтому, демонстративно выбросив проекты 60 тонного монстра и 55-тонного «без пяти минут СМК» в мусорную корзину, он предложил КБ ЛКЗ сконцентрировать все усилия на скорейшем создании «универсального» однобашенного тяжёлого танка.
Требования по бронезащите поначалу, оставались теми же – 60 мм вертикальной брони в круговую. Но, очень быстро потребовалось обеспечить надёжную защиту хотя бы с передней проекции от ББС-ов 76 мм пушки с баллистикой зенитки или новой отечественной дивизионки Ф-22. Т. е. лобовую броню решили довести как минимум до 75 мм. Благо и указанный в проекте запас по массе (до 50 т.) позволял.
«Солянку» из вооружения (в передней части башни аж строенная установка 76 мм пушки, 45 мм пушки и 7,62 мм пулемёта, плюс в кормовой нише башни 12,7 мм крупнокалиберный пулемёт) изменили. 45 мм пушку из состава вооружения исключили и на её место переместили крупнокалиберный пулемёт, главная задача которого, борьба с небронированными или легко бронированными (от пуль винтовочного калибра) целями, ради экономии выстрелов основного орудия.
Пулемёт обычного калибра, решили сохранить в отдельной «командирской установке» — как это было принято у Т-28 и Т-35А, снабдив этот пулемёт патронами с трассирующими пулями для облегчения целеуказания.
Всем хорошо видно отдельно стоящую «командирскую» пулемётную установку конической главной башни Т-35А?
В кормовой нише теперь должен был размещаться ещё один обычный ДТ, причём только перед боем – а всё остальное время, тот «запасной» ДТ, предполагалось «катать» в зенитной турели на крыше башни.
Поскольку рядом с мехводом в отделении управления было достаточно места для размещения стрелка-радиста и его комфортной работы с дополнительным вооружением, предусмотрели установку не только курсового пулемёта, но и (при необходимости в перспективе) огнемёта. Но, это сугубо «опционно».
Всю агрегатную часть (силовую установку и трансмиссию), а так же подвеску решено было использовать от проекта 55-тонного двухбашенного СМК, поскольку Павлов всегда требовал от конструкторов заранее предусматривать возможность кардинального усиления бронезащиты в перспективе. А для этого требовался запас по массе. И чем он больше – тем больше у танка «модернизационный ресурс».
Чтоб проблемы в разработке отдельных узлов и агрегатов не тормозили весь проект в целом, АБТУ предложило (а КБ и завод с этим легко согласились) первоначально и при необходимости, использовать всё, что годится от танков Т-28 и Т-35А.
А именно – подвеску и гусеницы Т-35А (кстати, уже использованные на последней версии Т-28), пока не будет отработана торсионная подвеска и новая, более широкая гусеница. Двигатель от Т-35А (650-сильный М-17Ф), пока не будет готов 650-сильный дизель В-2Ф. Причём оба мотора, должны были изначально изготавливаться в одном конструктиве с «переходными редукторами», благодаря которым, даже при разных оборотах на валу, движки могли взаимозаменяться вообще без каких либо переделок в МТО машины, и на скоростях танка это почти не отражалось.
Увеличенная, но сделанная в том же «конструктиве», коническая башня, подобная башне Т-28 обр. 1937 года.
Наибольшие споры и проблемы, вызвало основное орудие.
Новая 76,2 мм танковая пушка Л-10, которой предполагалось вооружать перспективный средний танк (как и последнюю версию Т-28), для тяжёлого танка, была очевидно слабой. Тем более что в ней использовались слабые «унитары» от полковой пушки. Поэтому, первоначально, предполагалось разработать намного более мощное орудие того же калибра, с баллистикой дивизионной пушки Ф-22 обр. 36 г. под, соответственно, более мощный «патрон» дивизионного орудия.
Между тем, многим казалось, что и этого для тяжёлого танка недостаточно! «Возить» на столь дорогой «платформе», жалкую
«трёхдюймовку», когда та платформа способна на гораздо большее… «Некомильфо»! Предлагали на выбор, либо 122 мм гаубицу, либо, аж 107 мм корпусную пушку! Чтоб все враги просто обосрались, столкнувшись с такой сокрушительной мощью.
Оппоненты же, обзывали такое вооружение «избыточным», подходящим скорее для САУ и напирали на достаточную эффективность мощной, длинностволой «трёхдюймовки» при работе как с большой, а тем паче, с короткой дистанции – которую обеспечивала мощная бронезащита. Немаловажными были вопросы размера возимого боекомплекта и снабжения – чрезвычайно «популярные» дивизионные 76,2 мм «патроны» выпускались в стране наиболее массово.
В общем, договориться, долго не получалось.
Но, по счастью, в 1938 году началась разработка новой могучей 85 мм зенитной пушки (будет принята на вооружение как 85 мм зенитная пушка 52К обр. 1939 г.) и начались мощные «подвижки» по обсуждению возможности разработки дивизионной пушки того же калибра. Что касается тяжёлого танка, то увеличенный (по сравнению с трёхдюймовым) до 85 мм калибр, обещал существенно повысить общую эффективность танкового вооружения без скатывания в «оголтелый экстремизм».
Но, тут потребовалось кое что существенно скорректировать. Дело в том, что унитар 85 мм зенитки, довольно длинный и работать с ним в тесноте танковой башни будет не очень удобно.
Поэтому по настоянию танкистов, ГАУ вынуждено было отбросить идею «универсального» 85 мм патрона (зенитного, дивизионного и танкового) и заказать разработчикам боеприпасов сугубо «танковый» 85 мм «патрон» с общей длиной не более чем у «патрона» дивизионной 76,2 мм пушки, зато с увеличенным диаметром гильзы (чтоб сохранить тот же объём порохового заряда, что и в гильзе зенитки).
Вот под такой патрон и под баллистику разрабатываемой зенитки, в 1938 году, ГАУ заказало КБ Грабина новую 85 мм танковую пушку «большой мощности» Ф-30 для перспективного тяжёлого танка. А чтоб орудие удачно «встало» в башню (которая пока существовала лишь в виде эскиза под 76,2 мм пушку), обеспечив расчёту комфортные условия работы, Грабину (разработчику орудия) и Котину (разработчику танка) предложили работать в постоянном и тесном контакте друг с другом. (Чтоб не дай бог не получилось как в РИ, когда конструктору Л-10 Маханову, пришлось лично руководить работами по «утрамбованию» пушки в явно тесную для неё башню танка А-32 – и в дальнейшем, эта проблема тесноты, благополучно перекочевала и на Т-34).
В конце 1938 года, в качестве «промежуточного» итога, появился первый опытный тяжёлый танк ЛКЗ «Кировец», представлявший из себя новый корпус и специально модифицированные: подвеску, двигатель и прочую агрегатную часть от танков Т-35А и Т-28 обр. 38 г. Плюс коническая башня подобная башне Т-28 обр. 37 г., но существенно увеличенная, в которой стоял, пока ещё, только «массо-габаритный» макет грабинской 85 мм пушки.
Бронирование: лоб корпуса – 75 мм, борта корпуса – 60 мм (плюс 10 мм экраны, прикрывавшие от осколков элементы подвески), корма корпуса – 50 мм. Передняя часть башни – 75 мм, задняя часть башни – 60 мм. Крыша-днище корпуса и башни – 15 мм.
Боевая масса – 43 т. Скорость – 35 км/ч. Запас хода – 200 км.
А потом, уже в процессе заводских испытаний, начался длительный процесс «прописки» и тщательной «притирки» к своим «посадочным местам», абсолютно новых агрегатов.
Сперва, на танке появились торсионная подвеска (тщательно отработанная на специально выделенном для таких опытов Т-28), ещё опытный дизель той же мощности и опытная же планетарная трансмиссия (позволившая танку разгоняться до скоростей более 40 км/ч). В башне, установили первый рабочий экземпляр орудия Ф-30.
Именно в таком виде, танк, не без проблем, но прошел, заводские испытания и был передан на государственные, существенно подзатянувшиеся, ввиду постоянно возникавших проблем. Чтоб ускорить процесс испытаний, завод изготовил ещё два танка, уже с учётом всех выявленных недостатков первенца и изначально с новыми узлами и агрегатами. Но, увы, завершить госиспытания танки не успели – началась Зимняя война, на которую отправились все три первых опытных экземпляра.
Танки хорошо показали себя в боях. Их броню – даже самую тонкую кормовую, средства ПТО финской армии не пробивали, а мощная 85 мм пушка оказалась отличным, и главное, многозадачным средством борьбы. Пушка, благодаря отменной мощности и отличной баллистике, точно и с большой дистанции поражала любые цели от скоплений пехоты, до противотанковых заграждений, ДЗОТ-ов и даже амбразур ДОТ-ов.
К недостаткам танка, отнесли недостаточную надёжность ходовки в экстремальных условиях зимней Карелии, малый ресурс дизельного двигателя (первый экземпляр танка, с карбюраторным мотором имел меньше проблем) и, увы, плохой обзор. В т. ч. у командира.
С момента возвращения опытных танков на ЛКЗ, абсолютно все усилия завода и КБ, были направлены на форсированное устранение недостатков, что заняло едва не весь 1940-ой год. Причём дабы ни один недостаток не был упущен или недоработан, к процессу их выявления, были привлечены опытные танкисты из обычной танковой части, оснащённой Т-28, которых «переучили по ускоренной программе» и велели «гонять танки в хвост и гриву» по полигону с трассой высшей степени сложности.
И уж они старались, не стеснялись… Раз за разом умудряясь успешно «ушатать» даже уже вроде бы «железобетонные» узлы и агрегаты. Разработчики ненавидели этих «испытателей-гробителей», регулярно напоминая им про «стеклянный член» в руках известно кого. Те, в ответ, рычали про «разработчиков-недоработчиков», готовых впарить армии «сырятину», и которых самих надо послать воевать с такими «букетами» косяков (хотя в Зимней войне, они это и делали, и не без успеха!). Котин же, с улыбкой подписывал ведомости с премиями «танкистам-вредителям», поскольку танк, получивший после Зимней войны гордое имя «Клим Ворошилов» (КВ-1), армия должна была получить «неподбиваемым и неубиваемым». В т. ч. и «недоучками» из числа обслуживающего и эксплуатирующего персонала.
И напрасно кое кто из конструкторов предлагал «завязывать с капризами заказчика», чтоб начать разработку ещё более мощного танка. Котин оставался непреклонен – сперва КВ и только КВ!
Тогда же, кстати, на танке появилась и подсмотренная у немцев командирская башенка со смотровыми приборами, обеспечивавшими командиру круговой обзор.
В том же 1940-ом году, разведка добыла сведения о новых тяжёлых танках Панцерваффе, массой 36, 45 и… 90 т.(!) с мощным вооружением и усиленной бронезащитой.
То-то радости было у конструкторов КБ, которым КВ уже давно был «поперёк горла» — ведь все ордена и премии за него уже были получены, а хотелось всё больше и больше!
Но, к их огромному разочарованию, обсудивший создавшее положение с Павловым и Куликом (зам наркома по вооружениям) Котин, на информацию о 90-тонном монстре, велел всем «наплевать и забыть» — на территории СССР просто физически не существовало логистики, которая хотя бы теоретически, могла позволить использовать такие «монументальные» танки.
На 36-тонный танк (по сути, уровень того Т-111), РККА теперь могла только снисходительно смотреть сверху вниз. А вот на случай встречи с 45-тонным танком, велено было «в разумных пределах» и «по возможности», усилить бронезащиту КВ-1 и ускорить разработку и выпуск бронебойных снарядов калибра 85 мм (которые до сих пор даже не разрабатывали, поскольку абсолютно любой лёгкий танк, уверенно выводился из строя любыми имеющимися боеприпасами калибра 85 мм – хоть простым осколочно-фугасным, хоть зенитной шрапнелью).
Усилить броню корпуса было в принципе не сложно – танк имел солидный запас по массе. Но, завод, только-только разворачивал серийный выпуск, и его останов, на несколько месяцев для перехода на более толстобронный корпус, никому категорически не нравился. Поэтому, с личного одобрения наркома обороны (до сих пор не получившего подтверждений той инфе о новых немецких тяжёлых танках), решили оставить штатную броню, лишь усилив её дополнительными экранами. Причём экранами, хоть и комплектовался каждый третий новый танк (из расчёта один комплект на взвод), на ЛКЗ экраны не устанавливались. Предполагалось, начать их монтировать уже непосредственно в частях, и только в случае, если данные разведки подтвердятся – ведь усиленная броня неизбежно приводила к росту массы и ускоренному износу ходовой части.
Вот с башней, «добронирование» получилось практически безболезненно. Дело в том, что завод усиленно продвигал броневое литьё – как более технологичное. Поэтому задачу, перехода на то самое литьё, «состыковали» с задачей усиления бронезащиты башни. Вот танки и получили новые литые башни с бронёй, толщиной сразу до 100 мм!
Масса танка при этом, выросла до 47 тонн, что для агрегатной части, рассчитанной ещё на 55-тонный прообраз СМК, было более чем умеренно. На своих 40 км/ч, бегал он хорошо и надёжно (в отличие от РИ КВ).
В конечном итоге, серийный тяжёлый танк КВ-1 обр. 1941 года, в полной комплектации (с экранами) выглядел так:
От первых опытных и мелкосерийных танков, он отличался уже более-менее надёжными дизелем и планетарной трансмиссией. Толстобронной литой башней. Более широкими гусеницами. Из состава его вооружения, к сожалению, был исключён дефицитный 12,7 мм пулемёт, а ДТ занял его место в спарке (в литой башне уже не было отдельной «командирской» пулемётной установки).
Кстати, старая технология изготовления сварных конических башен не пропала. Когда в самом начале 1941 года, на ЧТЗ, началось освоение танка КВ (по отсутствию на заводе технологии броневого литья), они оснащались сварными башнями старого типа с бронёй до 75 мм. (Правда, у этих башен, как и у литых, отсутствовала отдельная «командирская» пулемётная установка, ДТ из неё «перекочевал» в спарку – на место упразднённого крупнокалиберного пулемёта, а командир окончательно занял место при наблюдательной комбашенке).
Да и экраны на уральских КВ, начали устанавливать изначально и на каждый танк, поскольку разведка получила информацию о разработке и принятии на вооружение немцами «бронепрожигающих» снарядов, эффективность которых резко снижалась экранированием с зазором.
Это танк от ЧТЗ обр. 1941 г.
Организационно, все новые тяжёлые танки сводились в отдельные тяжелотанковые батальоны по 33 танка КВ, имевшие СОБСТВЕННУЮ базу и собственную логистику (собственную усиленную ПВО!). Благо – они того стоили!
Дислоцировались те батальоны исключительно в ЛВО и МВО, поскольку в мирное время, являлись собственностью РГК и подчинялись сугубо ГШ. В военное, придавались в качестве средства качественного усиления, армиям на самых важных участках. Непосредственно и на постоянно, в состав бригад и дивизий, оснащённых более лёгкими танками, они не включались и придавались в их усиление только по решению командования, на конкретный срок и для проведения конкретных операций. После чего в обязательном порядке отводились в тыл – чтоб не дай бог не превысить эксплуатационный ресурс. Потеря каждого танка, тщательно расследовалась с соответствующими «оргвыводами».
К началу ВОВ, РККА располагала 15-ю отдельными тяжелотанковыми батальонами, в которых суммарно имелось 495 танков КВ-1.
Первые же бои, показали, что КВ-1 – не просто тяжёлый танк, это настоящий танковый «бог войны», регулярно доставлявший немцам огромные неприятности – ни вооружение немецких танков, ни штатные средства ПТО немецких пехотных дивизий, его броню не пробивали. Мощное вооружение поражало буквально всё, до чего дотягивалось с очень большой дистанции. Каждый танк нёс зенитную установку и подразделение танков, вкупе со штатными средствами ПВО батальона, могло создать приличную завесу. Ходовые же качества тяжёлых танков, обеспечивали им не только тактический, но и оперативный манёвр. О том, что в их экипажах были собраны лучшие кадры, можно было, наверное, и не упоминать.
Заполучив в самом конце июля один такой практически исправный и комплектный танк в качестве трофея, немцы доставили его на Куннерсдорфский полигон и после всесторонних испытаний, устроили показ самому Гитлеру. Показ впечатлил фюрера настолько, что он приказал резко ускорить все работы по тяжёлому танку для Панцерваффе и позаботиться о том, чтоб немецкий танк получился сильнее «Ворошилова».
Гитлер ведь не знал, что фейковая информация нашей разведки о НАЛИЧИИ новых тяжёлых танков у Панцерваффе и даже их активном участии в разгроме Франции, сделала своё дело и, ВСЛЕД за КАЧЕСТВЕННЫМ доведением КВ-1 до ума, в КБ ЛКЗ уже приступили к разработке нового, ещё более мощного танка КВ-2 (броня 100 мм, пушка 107 мм). А на случай внезапного появления на поле боя у немцев танка, более сильного чем КВ ДО того как ЛКЗ начнёт выпуск КВ-2, на шасси КВ-1 уже была разработана САУ в рубке которой, можно было установить на выбор, либо тяжёлую 152 мм гаубицу (заказ ещё времён Зимней войны), либо мощнейшую 107 мм грабинскую длинностволую пушку ЗиС-6 – в т. ч. и для борьбы с тяжёлыми немецкими танками.
Ниже, вполне себе РИ КВ-85… Эх, если бы КБ ЛКЗ в РИ не маялось хернёй с мёртворождёнными монстрами КВ-3, КВ-4 и КВ-5, а прежде всего, добросовестно доработало КВ-1, мы могли бы получить такой танк уже к началу ВОВ! И он реально мог бы стать «королём» всех танков мира, летом 41-го.
