Глава VI — Император Павел I. Наполеоновские войны (Russia Pragmatica II)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Россия Прагматическая II, и сегодня речь пойдет о правлении императора Павла I. Рассказано будет про русскую внешнюю политику, войны с французами и турками, семейные интриги и внутреннее положение в стране. Скажу сразу – войны будут мною рассмотрены лишь бегло, без особых подробностей, так как я пока не настроен составлять детальные описания военных действий.

Содержание:

Император Павел I

Император Павел I и императрица Александра

Человек, ставший императором в начале 1796 года, был одним из самых противоречивых правителей за всю историю Российской империи. Внешним видом, телосложением и крепким здоровьем он пошел в отца, как, впрочем, и любвеобильностью – до своей женитьбы цесаревич успел сменить дюжину любовниц. Не был лишен он и положительных сторон – милосердия, ума, четкого понимания своей роли в управлении государством. Если его отец, Петр III, был строителем русского просвещенного абсолютизма, то Павел I стал его ревностным хранителем, чье правление стало периодом ничем не ограниченной царской власти, и при этом торжеством идей Просвещения, которое в Европе в свете революции во Франции многие уже позабыли. Увы, все это портилось недостатками царя – он был эксцентричным, непостоянным, чрезвычайно легко сменял настроение, в результате чего мог за несколько мгновений перейти от полного уныния до неоправданного оптимизма и обратно. Плюс ко всему, временами у него проявлялась паранойя, и он начинал видеть предателей на каждом шагу. Вероятно, причиной тому стал заговор 1796 года – часть реакционного дворянства собралась было воспользоваться сменой правителя, и надавить на Павла I с целью изменения законов государства в их пользу, но их попытка была пресечена Тайной канцелярией и предприимчивыми братьями императора. Еще в бытность цесаревичем Павел постоянно конфликтовал со своим отцом и мачехой, Анной Радзивилл, иногда по делу, но в основном из-за сущих мелочей. Не способствовала спокойствию и супруга брата, великая княгиня Елизавета Невская, урожденная Августа Вильгельмина Луиза Гессен-Дармштадтская, особа амбициозная и склонная к интригам. По слухам, впрочем, ничем не подтверждаемым, она состояла в интимных отношениях с цесаревичем, а затем и императором, пытаясь манипулировать им, стимулируя конфликты и заставляя его делать то, что было важно ей или ее германским родственникам. Все это явно не благоприятствовало психическому и душевному здоровью государя.

К счастью, Павел был воспитан так, что при любом раскладе в первую очередь доверял своим братьям. Их у него было трое. Первый, Михаил Невский, был слаб здоровьем и мало увлекался государственными делами, хотя позднее ему суждено будет проявить себя на дипломатическом поприще. Самый младший брат, Александр, прозванный в семье шутливо Александром Македонским, был аскетичен и скромен, не вмешивался в политику, и посвятил свою жизнь военной службе, став чрезвычайно популярным в войсках. Зато средний брат, Петр Киевский, играл при дворе огромную, доминирующую роль. Будучи человеком нелюдимым, сдержанным, отстраненным от всей суеты, он почти всегда находился во дворце, тесно дружил с Павлом, и практически не покидал его. Именно Петр унаследовал ум и характер своего отца, в чем-то даже превзойдя его, и только ему удавалось сдерживать порывы брата, держа того в более или менее дееспособном состоянии, из-за чего великий князь Киевский стал «серым кардиналом» всей империи. Он, в общем-то, и не был против, воспринимая управление государством как нечто забавное и интересное, эдакую разминку для ума [1]. Доверие Павла к Петру было столь велико, что в 1800 году он назначил его главой правительства и регентом на случай непредвиденных обстоятельств, и не вмешивался в его дела. А затем настал 1805 год – год, когда тяжелые вести с полей сражений войны Третьей коалиции нанесли настолько сильный удар по психике Павла I, что он начал стремительно терять рассудок. К середине 1806 года он уже практически не покидал своих покоев, издав при этом указ о начале регентства своего брата. Для Петра ситуация особо не изменилась – он и так выполнял практически все важные функции управления государством сам, без оглядки на царя. Психика же императора продолжила расшатываться до тех пор, пока в 1810 году он не пережил один за другим два инфаркта, последний из которых его доконал. В результате этого император не успел запомниться чем-то особенным среди своих поданных – ни хорошим, ни плохим, хотя его чрезмерно эмоциональный характер и безумие послужили причиной того, что в дальнейшем ни один из царевичей не носил имени Павел вплоть до наших дней.

Супругой Павла I была княгиня Александра Николаевна Репнина. Брак с ней был во многом результатом случайностей и перемен в русской внешней политике. Первоначально планировалось женить цесаревича на принцессе Вюртембергской, однако довольно быстро Петр III охладел к этой идее, так как подобный брак слишком тесно связывал его с германскими княжествами в общем, и с Пруссией, которая имела свои большие интересы в Вюртемберге, в частности. Попытка поиска невест вне Германии не удалась – так или иначе, все доступные варианты из-за границы были ничем не лучше ее принцесс. Тогда было решено вспомнить о традиции допетровской России, и специальным указом царь откорректировал закон о наследовании, по части заключения браков – отныне цесаревичам разрешалось жениться на княгинях, а царевичам – и вовсе на любых отечественных дворянках. При этом для старшего сына Петр нашел супругу, которая не имела многочисленной родни, которая села бы на шею правящей династии, и была достаточно выгодной партией – Александру Николаевну Репнину, наследницу всех владений князей Репниных, дочь Николая Репнина, бывшего посланника России в Польше. Она воспитывалась при дворе, была знакома с царскими детьми, и выказывала симпатию царевичу Павлу, а кроме того – с юных лет стала разделять идеи Просвещения, будучи при этом достаточно кроткой девушкой. В конце концов, сам Павел был дружен с Александрой, что и стало решающим доводом в пользу брака. Свадьбу сыграли в 1775 году, сразу после окончания русско-турецкой войны, когда цесаревичу было 22 года, а его невесте – 16 лет.

Брак этот сложился счастливо. Павел практически сразу же отказался от всех своих любовниц, и в дальнейшем о его посторонних связях ходили лишь неубедительные слухи. Александра оказалась великолепной цесаревной – почти не вмешиваясь в дела политики, она целиком погрузилась в благотворительность и меценатство. К тому моменту, когда ее муж стал императором, а она, соответственной, императрицей, это уже была всеми любимая женщина, покровительница искусств, образования и сирот. На ее средства в стране содержались несколько приютов для бездомных и сиротских школ, которые открывали своим выпускникам дорогу к государственной службе и даже высшему свету. Когда наставали эпохи войн, эта милосердная женщина часто брала под свою опеку вдов и детей солдат и офицеров, погибших в войне, а после войны Второй коалиции, узнав о положении с раненными в армии, императрица занялась вопросами за их уходом, часто посещая госпитали и инвалидные дома. Ее будут все любить, и после смерти вдовствующей царицы в 1828 году ее потомки создадут Орден императрицы Александры как высшую награду за благотворительность и милосердие, а в России станут появляться памятники этой женщине [2]. С мужем у нее было полное понимание, даже с учетом эксцентричности Павла, а так как оба супруга отличались крепким здоровьем, то брак оказался чрезвычайно плодовитым – всего у них родились 11 детей, из них 8 переживут младенчество:

• Цесаревич Александр (1778-1836), наследник престола и будущий император Александр I. Женат на Елизавете Карловне, урожденной Фридерике Луизе Каролине Софии Шарлотте Александрине цу Мекленбург-Стрелицкой. Воспитывался дядей, великим князем Киевским, отличался умом, силой воли и либеральными взглядами.
• Царевич Михаил, великий князь Крымский (1779-1832). Отличался острым умом, разделял интерес к панславизму своего отца и деда, делая особый акцент на балканских славянах. Участвовал в русско-турецкой войне 1806-1810 годов, стал весьма популярен среди болгар. По решению дяди, великого князя Петра Киевского, был назначен регентом Болгарии, а в 1815 году стал ее царем Михаилом IV. Сменил фамилию с Романова на Асеня в знак уважения к истории своего государства. Женат на царице Елизавете, урожденной Луизе Марии Августе Баденской [3], их дети станут одними из самых влиятельных политических фигур на Балканах в XIX веке.
• Царевна София (1780-1846), супруга сына шведского короля Густава III. С 1804 года – королева Швеции, после гибели супруга в 1807 году – королева-регент. Способствовала масштабным социально-экономическим преобразованиям в Швеции, значительному ее укреплению и расширению, заложила основу скандинавизма в будущем. За свою деятельность на посту королевы-регента заслужила широкое признание в Швеции и Норвегии, значительно ослабив тем самым складывающуюся там русофобию. Ныне является символом русско-скандинавской дружбы. Ее сын, король Густав V, станет первым человеком со времен Средневековья, который объединит под своим началом короны Швеции, Норвегии и Дании [4].
• Царевич Алексей, великий князь Галицкий (1781-1812), поступил на военную службу, отличался чрезвычайно горячим и безрассудным характером, при этом проявляя большую храбрость на поле боя. Участник похода Суворова в Италию, битв у Аустерлица, Прейсиш-Эйлау и Бородино. В последнем сражении погиб, возглавив контратаку русских кирасир в сложный момент боя. Женился на немецкой княжне Юлии, урожденной Юлианне Генриетте Ульрике Саксен-Кобург-Заальфелдьской [5]. Его дети, последовав примеру отца, примут семейной традицией воинскую службу. Титул князя Галицкого получил от отца в 1799 году по неизвестным причинам. Современники склонялись к тому, что тем самым Павел I косвенно выказывал претензии на Галицию, которая некогда была в составе Руси, а ныне находилась под началом Габсбургов.
• Царевна Маргарита (1784-1819), вышла замуж за Фридриха Людвига Мекленбургского.
• Царевич Николай, великий князь Репнин (1785-1825), младший сын. По решению отца, в 1796 году получил титул великого князя Репнина, тем самым продолжив линию династии своей матери, и унаследовав также ее фамильные владения. Женился на Варваре Разумовской, наследнице владений Разумовских. Умер в возрасте 40 лет из-за чахотки, его дети, став одними из крупнейших землевладельцев в империи, станут основателями Репнинского аграрного университета – первого специализированного сельскохозяйственного ВУЗа России.
• Царевна Екатерина (1788-1849), считалась самой красивой из дочерей Павла и Александры. Вышла замуж за Вильгельма I Вюртембергского.
• Царевна Анна (1795-1865), самый младший ребенок в семье. Вышла замуж за Виллема Оранского, будущего короля Нидерландов Виллема II.

Внутренняя политика

Во внутренней политике Павел I, а точнее – великий князь Петр Киевский, не сильно отличался от своего отца, убежденного просвещенного абсолютиста. Впрочем, отличия все же имелись – как к лучшему, так и к худшему. К последним можно было отнести ужесточение законов относительно коррупционеров – их били батогами, лишали всех постов и заслуг, ссылали в Сибирь, а то и вовсе приговаривали к смерти. Особенно это касалось казнокрадства и взяточничества в особо крупных размерах. С другой стороны, имелись определенные послабления – так, была установлена почти полная свобода печати, что привело к настоящему газетному буму в городах. В социальной политике, несмотря на сохраняющееся разделение сословий, проводилась масштабное слияние всего населения в межнациональные и межрелигиозные группы. Особенно это коснулось евреев, которых в России после разделов речи Посполитой оказалось чрезвычайно много. Правительство империи приложило максимум усилий для ликвидации местного замкнутого самоуправления (кагалов), для чего евреев, вышедших из кагала, приравнивали в правах к прочим поданным императора, без ограничений допускай их и в ВУЗы, и на государственную службу. Ряд еврейских политических деятелей были знакомы при дворе, были сняты ограничения при заключении браков со стороны государства. Благодаря покровительству царского правительства даже удалось создать Русский Еврейский банк (Ребанк), который уже к 1820-м годам станет одним из крупнейших частных банков Европы, обеспечивая займы многим государствам, включая Россию. Для самой России такие займы являлись внутренними, и не имели столь обременительного характера, как внешние займы. Наконец, восстанавливался Сенат при правительстве Российской империи – правда, в совершенно другом виде, чем он существовал ранее. Новый Сенат был чисто совещательным органом, основанном на представительстве административных единиц империи, и предназначался для донесения до ушей правительства всех местных проблем и особенностей регионов, удаленных от столицы.

Одной из важнейших реформ в области экономики оказалась реформа 1801 года. Ее содержание подготавливалось еще при Петре III, но он не считал ее остро необходимой, а текст постоянно корректировался и дополнялся. Согласно новым законам, в России вводились новые нормы и правила вывоза сырья, контроля его качества и защиты отечественных предпринимателей и купцов. Вводились защитные пошлины, создавалась особая организация из государственных чиновников и частных предпринимателей, которая координировала экспорт зерна за границу. Самому зерну присваивался статус стратегического ресурса; по всей стране создавались магазины для его хранения, что не только упрощало логистику, но и позволяло начать создавать какие-то продовольственные резервы на случай голода в тех или иных регионах империи. Другим стратегическим ресурсов был признан лес – вместо хаотичной, неорганизованной его валки и транспортировки создавалась четкая система, со своими ограничениями, запретами и штрафами. К этой реформе Россия подводилась еще с середины XVIII века, но принять законы о защите русского леса удалось лишь в начале XIX столетия. Помимо контроля за вырубкой, стимулировалось также выращивание новых деревьев на месте срубленных [6]. Впрочем, коснулось это далеко не всех регионов – в ряде областей разрешалось вырубать лес подчистую, используя освободившиеся площади земли под поля и пастбища. Кроме этого, в стране стремительно развивалась дорожная сеть, строились малые каналы, набирала обороты индустриализация и промышленная революция, крепло банковское дело. Постепенно, с каждым годом все сильнее, набирало обороты частное предпринимательство, до того развитое достаточно слабо – в XIX веке ему еще предстояло сказать свое веское слово в развитии экономики Российской империи.

Других забот в империи в 1796-1810 годах также хватало. Так, активно развивались отношения с Испанией, которые не испортили даже войны с Францией – испанцы, будучи союзниками французов, так и не объявили войну России, из-за чего сотрудничество обеих сторон продолжилось. В особенности это касалось закупки продовольствия для Аляски и Камчатки в Новой Испании, а также использования испанских колониальных баз в качестве промежуточных для русских судов по пути в Америку. Французы также не спешили заставлять своих союзников присоединяться к войнам с русскими, так как имели с того свои торговые и политические выгоды [7]. Другим крупным делом стало строительство Либавы, на территории недавно присоединенного герцогства Курляндского. Само герцогство в 1796 году потеряло своего последнего бездетного правителя, и Павел I на общих правах включил его в состав империи. На западе герцогства имелся относительно небольшой городок Либава (Лиепая), который выгодно отличался от всех прочих прибрежных населенных пунктов империи тем, что не замерзал на зиму. Это был первый незамерзающий порт России на Балтике, и уже в 1796 году в него начали вкладывать средства, стимулируя развития. Фактически рядом с одним и тем же городом стали строить два порта – торговый, и военный, названный Александровским, или же Александрией Либавской (в честь императрицы). Одновременно с расширением города началось строительство сухопутных укреплений. Целиком завершить программу расширения получится лишь к 1827 году, когда будут отстроены все сухопутные укрепления и необходимая инфраструктура гражданского и военного портов. Однако все эти заботы меркли с одним большим делом, которым Россия занималась при Павле I почти непрерывно. В Европе полыхали сначала Революционные, а затем и Наполеоновские войны, и далекой империи из Восточной Европы предстояло сыграть в грядущих событиях одну из ключевых ролей.

Война Второй коалиции (1798-1802)

Первыми, кто своевременно и правильно оценил происходящие во Франции события революции, стали два правителя с самой окраины всей Европы – шведский король Густав III, и русский император Петр III. Сразу после заключения мира в 1790 году они создали союз, который при необходимости должен был быть направленным против Франции в том случае, если бы огонь ее революции стал захлестывать всю Европу. Так оно и произошло – в 1792 году началась война Первой коалиции, и Европы заполыхала. Россия и Швеция, впрочем, вмешиваться в эту войну не спешили – русские сначала решали Польский вопрос, а затем у них сменился император, и какое-то время было не до далеких войн Западной Европы. Шведы также не могли сиюминутно вступить в военный конфликт – казна после последней войны с Россией была истощена, и армию, и флот требовалось реорганизовать, а внутри страны необходимо было провести ряд реформ. Наконец, в 1792 году вскрылся дворянский заговор против короля, и тот, пользуясь поддержкой русской Тайной канцелярии, стал активно бороться со всеми своими оппонентами, проявляя порой жестокое и жутковатое рвение. Кроме того, в обеих странах надеялись, что французов победят и без них, и пожар на весь континент не успеет разгореться настолько, чтобы затронуть интересы ее северо-восточных окраин. Увы, этого не произошло – закончившись в 1797 году, война стала вновь разгораться уже в ближайшее время. Великобритания, единственная страна, которая не подписывала с Францией мира, используя дипломатию и денежные посулы, стала сколачивать новую коалицию. Решив, что надо давить революцию в зародыше, Павел I и Густав III присоединились ко Второй коалиции. Среди прочих их союзников вскоре появился один неожиданный — Османская империя, которая согласилась отдать русским в подчинение часть своего флота для борьбы с французами. Случилось это из-за того, что войска под началом Наполеона вторглись в Египет, бывший частью турецкого государства, из-за чего традиционный союзник Франции был вынужден выступить против нее.

На суше военные действия свелись к экспедициям двух корпусов на основные ТВД в Европе – корпуса великого князя Александра Литовского к Рейну, и корпуса Суворова в Италию. При этом в составе первого корпуса числилась также шведская дивизия – именно потому командовать союзными войсками был назначен не кто-либо, а сам брат императора. Ему предстояло не только воевать, но и обеспечивать укрепление русско-шведских отношений среди военных. Это ему, в общем-то, удалось, а на поле боя он смог добиться ряда побед, и добиться ничейного результата в сражении у Цюриха, где его противником оказался один из лучших полководцев Франции, Массена. Кроме того, там великий князь Александр сдружился с эрцгерцогом Карлом – лучшим полководцем Австрии в ту эпоху, с которым ему удалось достаточно неплохо сработаться. Корпус Суворова успешно действовал в Италии, оказывая поддержку австрийским войскам, которые постепенно переходили под его начало ввиду превосходящего воинского таланта. Увы, первоначальные успехи русских оказались испорчены колебаниями и двойным дном каждого решения австрийских штабов. В какой-то момент русским пришлось практически в одиночку воевать с французами, и такое положение дел абсолютно не понравилось никому. Из Петрограда, узнав об этом, приказали отозвать войска «на переформирование», а на самом деле – насовсем, но они и так уже отходили по взаимному решению великого князя Александра и Суворова. В результате этого участие России в войне на суше оказалось почти безрезультатным, несмотря на то, что русские войска почти не терпели поражений. Единственными крупными последствиями стали установление хороших отношений с эрцгерцогом Карлом, и нормализация отношений со шведами – вчерашние враги, видя перед собой общего противника, забыли о былом, и даже устроили своеобразное состязание за то, кто на поле боя лучше всех. Вопроса на этот ответ так выяснить и не удалось, но вернувшиеся из похода шведы, как бы странно это не звучало, остались довольны – они покрыли себя славой ничуть не меньше русских, и впервые за долгого время шведское железо вновь стало завоевывать победы у врага на полях сражений.

На море союзников ожидал больший успех. Уже в начале конфликта на Средиземном море находилась русская эскадра под началом адмирала Сенявина, к которой вскоре присоединилась шведско-русская эскадра с Балтики, и русско-турецкая с Черного моря. Объединенный флот возглавил адмирал Ушаков, который тут же нанес удар по французским владениям в Ионических островах. В короткие сроки все острова были захвачены, причем с минимальными потерями, и включены в состав Османской империи, а точнее – греческой автономии в ее составе, в результате чего на них впервые за долгое время установилась греческая администрация. Вслед за этим флот предпринял множество операций против французов и их союзников, действуя, в основном, бомбардировками и десантами. Столкнуться с флотом противника в прямом бою, увы, так и не удалось, но союзники были целиком готовы сделать это – как русские, так и шведы с турками. Находившиеся при Ушакове некоторое время британские офицеры с удивлением и некоторой осторожностью отмечали дисциплинированность и боевую выучку экипажей кораблей Российского Императорского флота, которые великолепно себя показывали при решении любых задач. Шведы, насмотревшись на все это, после окончания войны, займутся реорганизацией флота и армии по русскому образцу, сочтя его оптимальным из всех ныне имеющихся. Действия Ушакова и Сенявина в Средиземном море будут высоко признаны как Павлом I, так и Густавом III, и даже турецкий султан одарит богатыми наградами офицеров союзной эскадры, которая, по его мнению, защитила Османскую империю от французского вторжения.

Впрочем, это не спасло сам ход войны. Истощаясь от долгих боевых действий и поражений, страны выходили из Второй коалиции одна за другой. В конце концов, мир с французами заключила и Австрия, после чего с республикой остались воевать лишь три страны – Великобритания, Россия и Швеция. Первая уже изрядно истратилась на свои войска и субсидии своим союзникам, и испытывала нужду в передышке, пускай и короткой. Россия и Швеция, потеряв точки соприкосновения с Францией, также не стремились вести ставшей бессмысленной войну. В результате этого между воюющими сторонами был заключен мир. Формально Россия и Швеция оказались в победителях – французы признали потерю Ионических островов, а Швеция добилась списания части своего немалого внешнего долга перед ними. Тем не менее, результаты конфликта не удовлетворили никого, и становилось понятно, что новая война последует уже вскоре. Король Густав III, смирившись с возрастанием своей зависимости от России, стал при ее поддержке реформировать армию и флот, заодно фактически введя всеобщую воинскую повинность в стране. Россия также стала готовиться к войне с французами, уделив больше внимания подготовке и снабжению полевых армий.

Война Третьей и Четвертой коалиций (1805-1807)

Еще три года Россия и Швеция не возвращались к вопросу войны с Францией. За это время многое успело поменяться – русский император Павел I все больше отходил от дел, доверив все своему брату, Петру Киевскому, а в Швеции в 1804 году умер король Густав III. Пришедший ему на смену Густав IV был человеком недалеким, но крайне авторитарным и жестоким [8]. В сложившемся в его стране положении он легко бы мог лишиться своей власти – если бы не его супруга, София Романова, и советники, которых она смогла подобрать для своего венценосного мужа. В результате король целиком ушел в подготовку следующей войны, в то время как София фактически правила страной через советников, постепенно проводя столь необходимые шведскому обществу социально-экономические реформы. Россия тем временем готовилась к новым войнам – не только с Францией, но и с Османской империей, которая прикладывала огромные и очевидные усилия для грядущего реванша за последние две русско-турецкие войны. Из-за этого армию пришлось сразу же разделить на несколько частей, и на случай будущего конфликта могло сложиться так, что Россия не получила бы численного превосходства. А воевать предстояло уже в 1805 году – Наполеон провозгласил себя императором, Австрия начала приготовления к войне, и в случае ее поражения французы смогли бы с легкостью выйти на русские границы. Вновь играя на опережение, Россия вступила в Третью коалицию, а вслед за ней то же самое сделала и Швеция – королю Густаву IV не терпелось разбить французов, и потому он лично возглавил войска в походе.

Однако на суше война оказалась полна разочарований. Австро-русско-шведская армия встретилась с французской у Аустерлица, и сражение оказалось проиграно – австрийские войска, за исключением кавалерии Лихтенштейна, были разбиты, что вынудило отступать русских и шведов. Весть о большом поражении стала последней каплей для русского царя, и окончательно сломила его психику, из-за чего он отстранился от власти, и вместо него стал править его брат, великий князь Петр Киевский. Тем не менее, французские войска понесли настолько большой урон, что Наполеон даже посчитал эту свою победу Пирровой. Австрия вскоре вышла из войны, и противники потеряли друг с другом точки соприкосновения – пока в 1806 году не была сформирована новая коалиция, с участием Пруссии. Увы, это уже была не та эффективная военная машина, которая всего 20 лет назад находилась в руках одного из самых выдающихся королей и полководцев своей эпохи. Прусские войска были разбиты в считанные недели, еще до подхода войск союзников, в результате чего России и Швеции пришлось едва ли не единолично воевать на территории союзного государства со всеми французскими войсками. Великий князь Литовский, возглавлявший войска, проявил себя с самой лучшей стороны в этой кампании, активно маневрируя и уклоняясь от генерального сражения, пока не настала зима – к которой русские, благодаря наличию шинелей и опоры на собственные и союзные базы, были лучше подготовлены. В зиму 1806-1807 годов в Восточной Пруссии разгорелись тяжелые бои между русской и французской армиями. Самым значительным событием стала битва у селения Прейсиш-Эйлау, где сошлись на поле боя главные силы обеих армий. Сам бой осложнялся сложными погодными условиями – на земле лежал снег, то и дело случались метели. Король Швеции, Густав IV, во время очередного отражения французских атак повел свою кавалерию в наступление – и сложил вместе со своими кирасирами голову перед французскими каре. Потери обеих сторон были так велики, что о продолжении кампании не могло быть и речи. Лишь весной Великая армия попыталась возобновить наступление, но столкнулась с решительным сопротивлением русских войск, и Наполеон, в конце концов, решился на мирные переговоры. Князь-регент Петр Киевский был не против, так как параллельно Россия уже вела несколько войн, и не могла себе позволить продолжения еще и конфликта с французами.

По условиям Тильзитского мира Россия не теряла никакие из своих непосредственных территорий, но делала Наполеону уступки в другом – отказывалась от протекции Польши, которая отныне становилась частью французской сферы влияния, и присоединялась к континентальной блокаде, разрывая все торговые связи с Великобританией. На уступки пришлось пойти и Швеции, которая потеряла в войне короля – в пользу Дании, союзницы Франции, перешла провинция Сконе, которая уже более сотни лет считалась частью шведского государства, плюс Стокгольм также присоединился к континентальной блокаде. Пруссия лишилась почти половины своей территории, которая была поделена между Рейнским союзом и Польшей. Однако всем было понятно, что это не твердый мир, а перемирие лет на пять. Россия и Швеция системно нарушали континентальную блокаду, не прерывая чрезвычайно выгодные торговые связи с Великобританией. В обеих странах шла подготовка к новой войне – Россия увеличивала штат милиции и завершала конфликты на других направлениях, Швеция ввела призывную армию, увеличив тем самым после мобилизации свою регулярную армию до 60 тысяч человек. Франция также принялась наводить порядок в войсках и готовится к будущей войне – так и не разбив решительно русские войска на поле боя, Наполеон решил, что на континенте лишь Россия является для него весомой угрозой, и потому требуется ее или подчинить, или разгромить в другой раз. Великобритания, смекнув что к чему, увеличила субсидии русским и шведам вопреки де-юре состоянию войны с ними – последние особенно нуждались в средствах, так как экономика еще не была целиком готова поддерживать в случае войны большую армию. Развязка всех Наполеоновских войн была не за горами, и от того, кому предстояло победить в грядущей войне, зависела судьба Европы.

Русско-турецко-персидская война (1806-1810)

Когда Наполеону в 1805 году стало ясно, что война с Россией затягивается, он решил привлечь к конфликту с русскими еще одну сторону – Османскую империю. Та весьма болезненно восприняла поражение 1792 года, и прикладывала значительные усилия к подготовке реванша, несмотря на то, что практически все Балканы находились в ее составе лишь номинально. Франция оказала ей в этом поддержку, вопреки даже недавней войне за Египет, и потому военные приготовления значительно ускорились. Турки стали активно создавать полки низама (новой регулярной пехоты), а янычары, в ходе предыдущих войн понесшие огромные потери и потерявшие свои позиции, в 1805 году и вовсе были разогнаны при активном участии родственников султана. Быстро нашел общий язык Наполеон и с персами, которые уже выбрались из периода кризиса и распада государства, и хотели вернуть утерянные ранее азербайджанские ханства под свой контроль. Таким образом, вокруг России стала формироваться коалиция в составе Франции, Османской империи и Персии, которые после распада Третьей коалиции готовы были выступить единым фронтом против русских и их союзников. В Петрограде были прекрасно осведомлены о подобной ситуации, и принимали ответные меры. Для отражения угрозы на южных границах формировался особый, Кавказский корпус, который должен был действовать как против персов, так и против турок в грядущей войне. В Бессарабии формировалась отдельная армия, Южная, под командованием Николая Каменского, куда перебрасывались, в частности, отмобилизованные дивизии из внутренних районов империи и Гренадерский корпус. Армия, которая готовилась воевать в Пруссии, из-за этого оказалась ограничена в численности, но ее командующий, великий князь Александр Литовский, убедил Генштаб, что наличных у него сил хватит для совместных действий с пруссаками против французов. Не дремали и балканские народы – среди болгар постепенно разгоралась идея независимости от османской империи, такие же движения появились в Дунайских княжествах, Черноевичи активно распространяли свое влияние в Сербии и Албании, греки готовили всеобщее восстание всех эллинов.

Война началась в 1806 году, и постепенно пошла наперекосяк, порушив планы обеих сторон. Турки планировали быстрый марш в Бессарабию и разгром русской армии, но едва только османская армия двинулась в поход – как на Балканах началось всеобщее восстание, и ей пришлось в буквальном смысле пробиваться на север с боем. В короткие сроки практически весь полуостров оказался потерян для Османской империи, включая Албанию, где местные католики разогнали мусульманское ополчение и присягнули на верность Черноевичам [9]. Наконец, с ходу беря крепости и не отвлекаясь на второстепенные цели, в Болгарию прибыла русская армия Каменского, и в ходе нескольких сражений разбила османские войска. В это же время турки попытались высадить десант в Крыму, но потерпели поражение у Севастополя, а Кавказский корпус поочередно громил то турок, то персов, постоянно обрастая местными армянскими, грузинскими и азербайджанскими дружинами. Однако сразу после первых успехов война начала затягиваться – Каменский увяз в местных разбирательствах и осадах крепостей, несмотря на отсутствие перед собой большой турецкой армии, а вскоре и вовсе заболел, из-за чего весь ход войны расстроился. Лишь в 1807 году началась новая активизация – армию возглавил великий князь Литовский, а в Константинополе султана Селима III свергли консерваторы во главе с Мустафой IV, которого уже в следующем году сменил прогрессивный Махмуд II. Князь-регент Петр Киевский приложил все усилия для того, чтобы довести войну до победного, и ликвидировать османскую угрозу лет на десять, а в идеале – и насовсем. Действия на море также активизировались – в 1808 году крупнейшим успехом для флота стал захват Кипра совместными русско-греческими силами. В результате этого турки были разгромлены в 1809 году, после взятия Константинополя и серии десантов на побережье Малой Азии. Султан был вынужден подписать капитуляцию армии, заблокированной англо-русской эскадрой в Мраморном море. На следующий год завершилась и война с персами – те потерпели ряд разгромных поражений, были вынуждены сдать Тебриз, и пошли на мирные переговоры. Война, которая грозила затянуться и стать большой проблемой для России, завершилась новой впечатляющей демонстрацией мощи русского оружия.

По результатам войны было подписано два мирных договора. Бакинский, завершивший конфликт с персами, окончательно утвердил русскую власть над присоединенными ранее азербайджанскими ханствами, а также регламентировал торговые отношения между Россией и Ираном. Этим договором датируется начало экономической и политической экспансии России в Персию, которой суждено будет непрерывно развиваться в течении многих последующих лет. Однако это были сущие мелочи в сравнении с достигнутыми в Константинополе договоренностями. Ради получения максимальной отдачи Россия даже отказалась от контрибуций и прямых аннексий в свою пользу, уделив максимальное внимание своим «младшим партнерам», усиление которых усиливало и ее собственные позиции, причем многократно более, чем при получении каких-либо отдельных территорий. Все балканские государства получали независимость от Османской империи, заодно расширив свои границы. Греция значительно расширила свои территории, заняв весь Эпир, острова Эгейского моря, Родос и Кипр. Болгария округляла свои границы, и стала избавляться от всех упоминаний былого турецкого господства, а место ее государственной элиты стали занимать простые болгары, получившие перед этим отличное образование в России. Валахия и Молдавия объединялись в единое Румынское княжество, и хоть и не расширили свои границы, но значительно укрепили свое положение. Все эти страны становились монархиями, но с пока еще вакантными престолами – решение этих вопросов было решено отложить на более актуальные времена, а до того момента регентами становились представители Российской империи. При этом и в Греции, и в Болгарии регентами стали представители боковых ветвей Романовых, которым тем самым готовили основу для посадки на троны этих государств. В этом плане куда более выгодно смотрелось положение государства Черноевичей, которое поглотило албанские и сербские территории – там уже имелся местный правитель, признанный большинством государств, Петр I, сын Стефана Малого и Елизаветы Разумовской. Правда, и здесь статус оказался немного «подвешенным», во многом в результате действий самого Петра, который объявил о создании нового государства – королевства сербов, черногорцев и албанцев, или просто – Сербии, а себя, соответственно, королем, что не спешили признавать никакие государства, кроме союзных России, Болгарии, Греции и Румынии. Наконец, Австрия, проиграв войну французам, решила компенсировать территориальные потери за счет турок, ввела свои войска в Боснию, и просто вынудила турок признать аннексию этой территории. Владения Османской империи в Европе сократились до окрестностей Константинополя, а в азиатской части султан отныне должен был считаться с интересами местных христианских общин – понтийских греков, армян, сирийцев и ассирийцев. Могущество империи надломилось и рухнуло, с потерей европейских территорий, приносивших наибольшие прибыли, Османская империя превратилась в нестабильное государство, с нищей казной и маленькой армией, зависимое от воли великих держав, и в первую очередь – России. Забыв о реванше, султан Мехмед II был вынужден заняться куда более насущными проблемами, а именно защитой оставшегося и внутренним развитием государства, что еще принесет свои плоды в ближайшем будущем.

Примечания

1. Самый жуткий и запущенный (с точки зрения противников) случай государственного управленца – когда ему натурально нравится сам процесс этого самого управления, а не власть, положение, статус, престиж или тому подобные особенности. И вообще, боятся стоит людей, которые делают то, что им ч-ски нравится.
2. Насколько я могу судить, Александра Репнина действительно была доброй, отзывчивой и разумной женщиной, и то, что она не проявила себя так ярко в реале – вина скорее общего фона в лице государства и общества, чем ее самой.
3. Реальная супруга реального Александра I.
4. Да-да, никаких Бернадотов! А Гольштейн-Готторпы станут правящей династией Швеции, да и не только ее, вплоть до современности.
5. Реальная супруга великого князя Константина Павловича.
6. Подобные законы о контроле за экспортом зерна и защитой лесов могут показаться анахронизмами, но именно благодаря первым законам США очень быстро стали одними из главных экспортеров зерна в мире в реале, а вторым занимались еще черт знает с каких времен венецианцы, которые специально выращивали в Далмации леса для строительства своего флота.
7. Франция к концу XVIII века была сильно зависима от импорта строевого и мачтового леса, а также льна и пеньки из-за границы, так как собственные ресурсы были исчерпаны еще к моменту войны за независимость США. Т.е., заняться перекупкой нужных ресурсов через испанцев у русских – вполне допустимо, и даже необходимо для интересов Франции.
8. Можно сказать, что, унаследовав от папаньки все недостатки, Густав IV не получил ни единого его достоинства. Вообще, это для Швеции серьезный деструктивный элемент, и потому убирать я его буду еще до того, как его свергнут. А сама Швеция пойдет совсем по иному пути развития – вместо лихорадочного и болезненного перехода к буржуазному обществу длиною в 50 лет переход будет осуществлен как раз в Наполеонику.
9. Так как Черноевичи являются потомками Стефана Малого, а он был чрезвычайно популярен среди албанцев-католиков, то эти симпатии достанутся в наследство и его потомкам. А с учетом того, что в начале XIX века христиан в Албании было немало (спустя 100 лет их численность оценивалась в примерно 50% от общей численности населения), то шансы Османской империи удержаться там весьма и весьма невелики.