Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Ruthenia Magna, и сегодня будет рассказано о судьбе государства в начале XVII века. Речь пойдет о военных реформах Андрея V, участии Русинии в Смуте, и двух русинско-турецких войнах, во время которых начнет закладываться основа будущей реконкисты православных государств на Балканах.
Содержание:
Король и его королева
Царевна Ксения Годунова
Андрей, всей душой ненавидевший власть, в результате стал королем. До конца своих дней это бремя сильно тяготило монарха, который получил прозвище Восстановителя, но он стоически продолжал нести свою ношу. Смирившись с тем, что ему придется управлять государством, Андрей по возможности использовал Собрание и Королевский Совет для этих целей, но когда наступало время серьезных решений – всегда брал все на себя. Демократичность начального периода правления постепенно уходила в прошлое, и в последнее десятилетие своего правления Андрей по сути превратился в абсолютного монарха, Собрание обеих дум не проводилось, а министры беспрекословно выполняли его волю. После событий войны с собственным братом и осознания масштабов его преступлений, король стал мрачным, почти не улыбался. Судя по всему, у него началась затяжная депрессия, бороться с которой он мог лишь посредством успехов в государственном управлении. Длительное время это позволяло балансировать на грани своего психического и физического здоровья. Тем не менее, правление все же выливалось в большой стресс для короля, и, в конце концов, он не выдержал. Пережив два инфаркта в 1632 году, он скончался в достаточно почтенном возрасте 63 лет.
Андрей V во время войны не спешил жениться, хоть и имел несколько интрижек с дочерями и сестрами своих приближенных. Как оказалось, он имел твердый расчет жениться в интересах Короны, и сделал это, когда настало время мириться с Москвой, взяв в жены Ксению Годунову, дочь Бориса Годунова, который был Правителем Русского царства, а в 1598 году и вовсе стал царем. Первоначально этот брак складывался не очень успешно, так как Ксения была воспитана в духе неприязни к Русинии в общем и РуПЦ в частности, и первое время вела себя враждебно. Однако спустя примерно полгода после заключения брака отношение к местным порядкам у теперь уже королевы улучшилось, она стала глубже вникать в законы государства Романовичей, исчезло былое высокомерие, и Ксения нашла общий язык со своим супругом, который во многом ей потакал и многое прощал. В результате целиком политический брак, начавшийся довольно неудачно, постепенно стал счастливым.
В браке с Андреем у нее родились семеро детей, из которых четверо пережили детство:
- Роман (1602-1656), Принц Литовский, будущий король Роман II, женат на Екатерине Бранденбургской;
- Михаил (1605-1648), князь Волынский, женат на Ирине Чарторыйской, основатель Второй Волынской династии;
- Андрей (1608-1672), князь Берестейский, женат на Степаниде Детькович, основатель Берестейской ветви Романовичей;
- Ксения (1612-1667), замужем за Ярославом Романовским, внуком князя Романовского, полководца и сторонника Андрея Михайловича в гражданской войне;
Как королева Ксения Годунова оказалась великолепной женщиной, не уступая самым лучшим представительницам европейской аристократии. Она была одной из первых московских царевен, получивших хорошее европейское образование, от природы была умна и красива, имела хорошие задатки в лингвистике – уже в Русинии она выучила все необходимые для дипломатических переговоров языки (немецкий, греческий, польский, французский), из-за чего быстро обогнала своего супруга, и часто на встречах с послами других держав выступала переводчиком между ним и королем. Развила она активную деятельность и по другим направлениям. Уделялось внимание как классическим занятиям монарших особ вроде благотворительности, так и другим, вполне конкретным государственным делам. Будучи способной оценить преимущества образования, она немало сделала для развития русинских школ, занималась переводами книг с иностранных языков, добилась расширения системы женского образования. В вопросах государственного управления она также оказалась достаточно компетентной, и не раз участвовала вместе с супругом в заседаниях Королевского Совета. Многие из ее идей были реализованы в Русинии, а многие позднее станут также частью реформ российских государей династии Годуновых. Из-за этого в будущем русинская королева Ксения, она же российская царевна, станет общепризнанным символом сближения двух государств, их единства и общности устремлений. Правда, произойдет это нескоро, но будет высочайше закреплено канонизацией в конце XIX века РуПЦ и РПЦ.
Судьба Владимира Жестокого
Одним из самых сложных решений в своей жизни для Андрея оказалось вынесение приговора своему брату, Владимиру Жестокому. Согласно условиям мира с Москвой, он вместе с приближенными был выдан Борисом Годуновым Русинии. С одной стороны, низложенный король был братом Андрея, представителем дома Романовичей, что усложняло дело. С другой стороны, количество преступлений и их масштаб, включая братоубийство, не могли остаться безнаказанными. В конце концов, король попросту самоустранился от судебного процесса, передав решение гражданским и церковным чинам. Процесс продлился недолго – в конце того же 1600 года Владимир был предан анафеме и казнен по решению коллегии из 36 человек [1]. Андрей после этого несколько лет носил траур по брату, постоянно повторяя, что потерял его уже давным-давно.
Проблемой было то, что у Владимира еще была супруга, Мария Австрийская, и более того – она в 1594 году родила сына, Ивана. Он был абсолютно легитимным наследником короны Русинии, что подрывало права на трон собственных детей Андрея V. В конце концов, Мария и Иван Безземельный, как прозвали мальчика, остались жить под жестким контролем в Киеве. Никто не представлял, что нужно с ними делать. Живя с матерью и общаясь с людьми, он прекрасно себе представлял, каким чудовищем был его отец. В возрасте 16 лет он попросил у короля позволения отправиться в монастырь, замаливать грехи своего родителя. Получив согласие, Иван стал отшельником, и умер в 1623 году от неизвестной болезни, категорически отвергая любые попытки вовлечь его в политику. После его удаления в монастырь мать, Мария Австрийская, вернулась домой, в Вену, и пережила сына на два года.
Четвертая русинско-турецкая война (1616-1618)
Военные реформы, начатые почти сразу после окончания гражданской войны, заняли немало времени, и требовали значительных денежных вливаний. Запланированные первоначально на 10 лет, они так и не завершились даже спустя 20. Главной причиной подобных промедлений было нежелание Андрея V проводить мобилизацию и без того истощенной экономики страны, потому все усилия были сосредоточены в первую очередь на развитии сельского хозяйства, мануфактур и торговли [2]. Тем не менее, король продолжал внимательно следить за внешнеполитической обстановкой, ожидая удачного шанса для проявления своей силы. В первую очередь это касалось Османской империи, которая во время последней гражданской войны захватила ряд владений Русинии. И шанс вернуть их обратно вскоре представился.
Османская империя для своего времени была огромным государством, с большим населением, раскинувшееся от Марокко до Ирана, от устья Дуная до Судана. Это предопределяло соседство со многими государствами, и, как следствие – конфликты, которые часто происходили практически одновременно. При этом главными врагами Высокой Порты числились австрийцы, которые пока еще не мыслили о серьезной реконкисте, и Сефевидская Персия, которая уже вела активную экспансию, и серьезно конфликтовала с турками. Одним из таких конфликтов стала война, начавшаяся в 1603 году, в которой Сефевиды одержали победу, заключив перемирие в 1612 году. Однако османы были намерены вскоре устроить реванш, о чем персы прекрасно понимали. Зная, что у Высокой Порты есть конфликты с христианами, шах Аббас I установил контакты с ними, в том числе и с Русинией. И в 1616 году звезды встали в ряд – турки навалились на Сефевидов, и те предложили вступить в войну русинам, дабы заставить турок разделить их силы, и не позволить им добиться каких-либо успехов. Упускать такой шанс было нельзя, и с армией, далекой от окончания реформ, Андрей V объявил войну туркам.
К такому конфликту оказались не готовы и русины, и турки. Османская империя смогла собрать лишь разрозненные отряды, пока основная масса войск сражалась на востоке, и потому пришлось перейти к обороне. Русинские же войска, возглавляемые уже старым, но еще не потерявшим свои полководческие таланты князем Романовским, не могли развить одновременно наступление и в Закарпатье, и в Берладье, потому решено было уделить максимум внимания самой сложной цели из всех направлений – крепости Фокшаны. Она была отстроена самими русинами, но во время гражданской войны ее удалось захватить туркам, которые вдобавок усовершенствовали ее с помощью французских специалистов. Нужды крепости обеспечивал 8-тысячный турецкий гарнизон, которому в случае необходимости могла оказать поддержку 25-тысячная армия из Валахии, к которой позднее присоединилось венгерское дворянское ополчение и прочие иррегуляры числом до 10 тысяч человек. Романовский располагал армией в 50 тысяч, в которую, правда, вошли не только регулярные русинские полки, но и остатки старых уездных, и даже иноземные наемники.
Кампания началась в конце лета 1616 года. Подступив к Фокшанам, Романовский осадил город-крепость, и начал планомерно готовиться к штурму, ведя подкопы и устраивая бомбардировки из имевшейся артиллерии. Осада в этом году не заладилась – все складывалось как нельзя хуже, турецкие отряды постоянно тревожили русинские дозоры, и потому с наступлением холодов осаду пришлось снять. Однако далеко Романовский не ушел – всю осень, зиму и весну окрестности крепости патрулировала русинская кавалерия, периодически совершая глубокие рейды в тыл турок. Из-за этого подвоз припасов в крепость почти прекратился. Когда наконец-то появилась возможность возобновить осаду, русинские войска были хорошо подготовлены, свежи, в то время как гарнизон находился на грани голода. Лишь полевая армия турок могла доставить какие-то проблемы – но ее вскоре разбили при попытке прорыва осадного кольца с обозом, заодно взяв богатые трофеи. В августе 1617 года Фокшаны, после длительной подготовки, были взяты штурмом. Дальнейшие военные действия свелись к небольшой маневренной войне в Валахии – турки были отвлечены войной с Сефевидами, а князь Романовский опасался решительных действий, испытывая проблемы со снабжением и имея ограниченные силы. На этом война, по сути, закончилась.
Мирный договор был подписан уже в 1618 году. Русиния не смогла добиться от турок больших уступок, и все свелось по сути к одному лишь возвращению Фокшан. Впрочем, победа эта была далеко не маленькой – были восстановлены старые Берладские Врата в виде шести крепостей, и о границе с Османской империи теперь можно было беспокоиться значительно меньше. Кроме того, несмотря ни на что, русинская армия показала себя достаточно неплохо, даже с учетом того, что она еще была далека от своего конечного вида согласно реформам Андрея V. Это отметили и сам король, и князь Романовский, который по окончанию войны первым из русин получил звание маршала, заимствованное из Франции. «Если уж сейчас мы побили турок, то что будет вскоре, когда армия примет завершенный вид!» — так говорили многие. Увы, подобные утверждения были в ходу недолго – уже в 1619 году умер Романовский, и страна неожиданно осталась без полководцев первой величины, а вскоре после этого и турки собрались устроить реванш, и более того – захватить все Берладье, а может и прочие территории Причерноморья. Противостояние Романовичей и Высокой Порты стало набирать обороты….
Пятая русинско-турецкая война (1620-1625)
В начале XVII века Османская империя переживала период внутренней нестабильности, всем руководили жены и матери султанов, придворные чины и янычары, а войны велись нерешительно и не приводили к желанным победам. Очередной султан, 16-летний Осман II, намеревался закрепиться на троне с помощью очередной такой войны, надеясь, что та будет маленькой и победоносной, и в качестве цели решил избрать Русинию. Сложно определить, почему выбор пал именно на нее. Возможно, туркам хотелось поскорее вернуть Фокшаны, которые открывали им дорогу на Приднестровье и богатые земли юго-запада Русинии. Может, выбор был субъективным, и основывался на советах приближенных. Может, Русинию сочли самым слабым звеном. Логичной причиной выглядело желание завладеть Причерноморьем и контролировать устье Дуная со всей его богатой торговлей. А может решающим фактором стал удобный повод, который туркам предоставили сами русины.
После отвоевания Фокшан на русинско-турецком пограничье обосновались казацко-татарские отряды, которые занимались патрулированием границы и пресекали возможные набеги турок. А набеги случались часто – местные мусульманские князьки, вельможи или просто горячие головы периодически ходили в соседние страны за добычей, причем с каждым годом количество желающих нарастало по мере того, как центральная власть в Османской империи все более слабла. Первые два года казаки успешно отражали подобные набеги, но быстро устали от пассивного сидения на «своей» территории, и весной 1620 года ворвались на хвосте удирающего отряда турок в Валахию, основательно там погуляв. В Стамбуле это восприняли как оскорбление и вызов, и потребовали от Андрея V выдачи казаков. Король, само собой, отказался. В ответ Высокая Порта объявила войну Русинии. На сторону Киева почти сразу же встала Польша – большой восточный сосед выступал для нее сдерживающим фактором против турок, и в случае поражения государства Романовичей польские земли могли стать следующими на пути вторжения мусульман.
Турки смогли собрать два войска – одно в Закарпатье, численностью около 30 тысяч человек, и другое в Валахии, насчитывавшее около 90 тысяч. Первой командовал Каракаш-паша, второй – Искандер-паша, хотя формально войска возглавлял сам султан. Союзные войска были куда меньшими по численности – примерно 25 и 60 тысяч соответственно, но включали в себя также гарнизоны крепостей. Главной проблемой русин оказалось то, что под рукой не было опытных и умелых воевод, из-за чего на юг отправился сам король Андрей V, не обладавший толком военными талантами, а западную армию возглавил маршал Иван Ходкевич [3]. Попытки привлечь еще какие-то христианские страны к союзу провалились из-за кипевшей Тридцатилетней войны, а переговоры с Сефевидами затянулись, так как они желали выждать время, пока турки понесут серьезные потери.
Самой активной, но в то же время и однообразной оказалась война на западе. Османская империя и Русиния там были разделены горами, и для вторжения на территорию противника приходилось пересекать перевалы, которые чрезвычайно удобно было оборонять. Уже в 1620 году последовали две попытки пересечь перевалы со стороны турок, а затем одна попытка со стороны польско-русинского воинства. Во всех трех случаях результаты сражений были как минимум спорные – не имея места для маневров, обе армии лишь бодались лоб в лоб. Последующие военные действия свелись к постоянным рейдам на территорию друг друга. Турки для этого использовали преимущественно венгерскую конницу из числа местных дворян, которые питали враждебность к Русинии, и показывали себя наиболее стойкими ее противниками. Лишь в 1624 году случилось самое крупное сражение войны, когда армия Ходкевича все же смогла прорваться в Венгерскую долину, и у Хуста столкнулась с турками. Сражение было очень кровопролитным, его исход решила атака польской гусарии. Турки были разбиты, но погибли оба командующих – и русинский полководец, и Каракаш-паша. Из-за этого активные военные действия в Закарпатье на этом практически закончились.
В районе Берладских Врат развернулась совсем иная война. Большой поход 1620 года начался слишком поздно, и свелся к осаде турками Галича. Несмотря на ряд успехов, два приступа гарнизоном были отбиты, а армия, возглавляемая королем, постоянно держала ситуацию под контролем и связывала осман боем, обеспечивая проводку конвоев. В конце концов, турки были вынуждены отвести армию на зимние квартиры. В 1621 году поход повторился, но на сей раз они действовали иначе – оставив часть войска для блокирования крепостей, турки под началом Искандер-паши прорвались через линию дозоров русинской армии и вторглись в глубину Берладья. Как-то сразу и неожиданно вскрылась уязвимость цепочки крепостей перед такими действиями, и полевой армии под началом короля Андрея, которая насчитывала к тому моменту всего около 36 тысяч человек и была сильно рассредоточена по окрестным территориям, пришлось иметь дело с 60-тысячным османским воинством.
Узнав о прорыве турок через Берладские Врата, король быстро стал отводить свои войска вверх по течению Прута, попутно стягивая силы в кулак. Лишь в районе Ясс удалось на какое-то время оторваться от турок и привести воинство в порядок. Ситуация была аховая – крепости хоть и были лишь блокированы, и старались прервать турецкие коммуникации, но османская армия была слишком большой, чтобы просто так с ее можно было заставить повернуть вспять. Территории Берладья, ранее свободные от вражеских вторжений, активно разорялись, местное население стало уходить на север и восток. Особенно жестоко турки поступали с переселенцами с Балкан – сербами, валахами, болгарами, считая их изменниками. Видя это, и понимая, что разорение земель не сулит ничего хорошего, Андрей V решил дать туркам бой, даже с учетом их численного превосходства. Покинув Яссы, он перебрался в небольшое село у Прута, вокруг которого стал строиться большой укрепленный лагерь. Таким образом король решил реализовать сильную инженерную часть своих войск, и играть от обороны. Село, в котором расположилась королевская ставка, называлось Цецорой [4].
Развернувшаяся в бассейне Прута в дальнейшем кампания стала во многом спорной и неоднозначной, но в то же время характерной. Король Андрей не проявил больших полководческих талантов в поле, но имел упорство и четкое понимание механизмов своей военной машины. Его армия села в осаду в хорошо укрепленном лагере, и турки просто так не могли пройти мимо него. Имелись в лагере и артиллерия, подготовленная для боя, и припасы. Необходимое продовольствие при нужде подвозили через Прут. Искандер-паша поначалу планировал осаждать русинский лагерь, но в войска вскоре прибыл Осман II, и потребовал быстро разбить врага, пользуясь численным преимуществом. Однако пять штурмов русинского лагеря обернулись лишь обильными потерями. В конце концов, султан был вынужден признать правоту своего военачальника, и началась правильная осада королевского лагеря.
Мелкие стычки и регулярные перестрелки продолжались. Турки попытались перекрыть подвоз припасов, расположив артиллерию ниже по течению Прута, и легкие лодки перестали ходить к Цецоре. Однако сохранилась переправа на другой берег Прута, по которой припасы продолжали доставляться. Тогда турки переправились через реку и блокировали все подходы, установив напротив королевской ставки еще одну артиллерийскую батарею. В ответ русины стали чаще совершать вылазки, в особенности ночные. Небольшие, но мобильные отряды конницы в лице казаков, татар и улан постоянно тревожили турецкие дозоры, поджигали палатки, резали спящих солдат. Из-за прекращения снабжения пришлось затянуть потуже пояса – припасы еще имелись, но их было решено растянуть на долгое время, чтобы защититься от различного рода неожиданностей. Ситуация в целом ухудшалась, однако Андрей V сохранял бодрость духа и твердость воли, продолжая сопротивление. Вместе с ним держались и его армия, и гарнизоны крепостей Берладских Ворот. Они продолжали оставаться в блокаде, не знали даже о том, что происходит во внешнем мире, но кастеляны упорствовали, и отправляли восвояси турецких парламентеров.
Вскоре началась бомбардировка лагеря, и стало понятно, что грядет генеральный штурм. После разрушения ряда укреплений, 18 августа 1621 года османское воинство на глазах своего султана двинулось в атаку. Битва продолжалась с утра и до позднего вечера. Когда турки в очередной раз были отбиты и смешали свои ряды, из лагеря по ним ударили панцирные полки при поддержке улан. Султан в ответ бросил свою конницу, та отбросила русин и едва не ворвалась в лагерь – но оказалась в ловушке, попав на прямую наводку многочисленных русинских картечниц и мушкетов, и понесла огромные потери. На следующий день бой повторился, но уже вне лагеря – утром, еще до рассвета, русинская пехота выстроилась в поле для боя. Попытку обхода турками ее фланга вновь отбила кавалерия, а лобовые атаки обернулись очередными большими потерями. Султанская армия таяла, и первоначально высокий боевой дух, подкрепленный богатой добычей от грабежей в Берладье, стал стремительно падать. Бои продолжились и 20, и 21 августа, и лишь утром четвертого дня султан, предчувствуя неладное, решил отправиться обратно домой. Первые часы дороги его преследовали звуки битвы, результаты которой стали ему известны уже очень скоро. Узнав о бегстве султана, турки окончательно пали духом, и начали бежать с поля боя. Истощенные русины наподдали им, окончательно рассеяв войско и взяв в плен Искандер-пашу – но преследовать бегущих могла лишь мизерная доля кавалерии, ибо все войско валилось с ног. Лишь 24 августа оно снялось с лагеря и двинулось на юг с чувством глубокого удовлетворения.
Турок не требовалось преследовать – впечатленные бегством султана и вестями о том, что горстка русинов (их численность турки занизили) разбила огромную османскую армию, гарнизоны сами покидали города. К сентябрю уже вся территория Русинии была освобождена от вражеского присутствия. Такой разгром ускорил свержение и убийство Османа II, которому не простили бегство, ставшее началом конца. Однако следующий султан, Мустафа I, продержался правителем чуть больше года, и так и не успел собрать новое войско для наступления на север. Аналогичные проблемы возникли и у его наследника, Мурада IV – а точнее тех, кто играл этими марионеточными правителями. В конце концов в руки взяла власть валиде, Кесем-султан, мать Мурада, и началась подготовка нового похода на север. Однако затем грянули восстания, началась война с персами, внутри самой империи разгорался конфликт между янычарами и сипахами – и стало ясно, что войну с Русинией турки вести уже не могли. Андрей V все это время укреплял свою границу дополнительными фортами, которые должны были исключить столь легкий переход больших армий через границу, а в 1624-25 годах даже вторгся в Валахию, дойдя до Бухареста. Тем не менее, продолжать войну опасался и он.
В результате этого был заключен мир, по условиям которого в основном сохранялось довоенное положение вещей. Турки возвращали всех русинских пленных, включая гражданских, а в ответ Андрей V возвращал завоеванную территорию Валахии. Для торговых судов объявлялась свобода передвижений по Дунаю, а русинские купцы в обмен на определенную плату отныне могли проходить через Босфор и Дарданеллы, и отправляться торговать в Средиземное море, что сразу же подстегнуло рост собственной торговли. В целом, война закончилась якобы восстановлением статуса-кво и взаимными уступками, но в то же время турки уступили несколько больше, и открыли для русин свои проливы. Это для Романовичей значило очень много.
Сам Андрей V не гордился собственными военными навыками, и считал, что можно было бы добиться того же ценой меньших потерь – но в то же время считал конфликт прологом к славянской реконкисте Балкан. Впервые за долгое время Русиния в войне с турками не проиграла, и не возвращала потерянное чуть раньше, а одержала хоть и скромную, но все же победу. Впервые за долгое время полки Романовичей вступили в разоренную и обнищавшую ранее Валахию, и отбили некогда христианскую территорию у нынешних владетелей-мусульман. Впервые большая османская армия была разбита в поле, пускай и ценой особых ухищрений и больших потерь. Таким образом, война с маленьким результатом уже оценивалась как большое начало. Оставалось лишь дождаться появления умелого полководца, способного взять в свои крепкие руки столь эффективный инструмент, как Русинская Королевская армия, и нанести мощные удары по могуществу Османской империи.
Буйное Черное море
Несмотря на то, что расходы на флот при Андрее V выросли незначительно, и его реорганизацией никто не занимался, активная морская практика для русин все равно сохранялась. Причина заключалась в том, что Черное море в начале XVII века превратилось в настоящий бурлящий котел, в котором стали гнездиться десятки и сотни малых и больших пиратских кораблей, поддерживаемых Османской империей. Совершая набеги на русинское побережье, пираты грабили поселения, уводили в полон людей. Встретить в море пирата-мусульманина значило потерять корабль, имущество и свободу. Приглашенные мальтийские и испанские «специалисты» по борьбе с ними отмечали, что такой активности, такого количества морских разбойников не было даже в Средиземном море. И неудивительно – южные территории Русинии были весьма богаты, и как раз у моря имелось большое количество плотно населенных городов, которые было удобно грабить. Имелось и развитое каботажное судоходство. Занятие пиратством это стало столь привлекательным, что к нему стали прибегать даже жители удаленных от моря регионов, нанимаясь к османским капитанам. В роли последних, как правило, выступали берберы или греки, перешедшие в ислам. Побережье Черного моря стало постепенно пустеть, судоходство сходило на нет, и подобная же судьба вскоре ожидала и море Азовское [5].
Все это вызвало гнев со стороны Андрея V. Он потребовал у султана усмирить своих поданных, но тот не стал этого делать – слишком прибыльным было набеговое хозяйство для его казны и состояния приближенных. Тогда было решено начать наращивать собственные военно-морские силы. К тому моменту они находились в упадке, и средств на их развитие пока не было, потому было решено ограничиться изменением структуры флота. От старых галеонов было решено отказаться почти полностью, сохранив лишь 5 легких единиц на случай различного рода внезапностей. Дромоны предавались забвению полностью, а им на место приходили более дешевые, маневренные и быстрые шебеки. Чайки стали строиться крупнее, и обзавелись более тяжелыми пушками. Это позволило нарастить численность флота, и обезопасить хотя бы часть побережья, однако этого было мало.
Тогда в 1605 году Андрей V сменил подход, и попросту легализовал каперство и набеги на османские берега для своих поданных и иностранцев. Началось строительство новых кораблей, команды которых формировались из волонтеров и желающих. На Черное море потянулись различного рота авантюристы и сорвиголовы со всей Европы – король таким предоставлял корабль за свой счет или сдавал в аренду. Условиями службы при этом была продажа награбленного королевским посредникам, щадящее отношение к турецким христианам, и ненападение на корабли под собственно русинским флагом. Главными базами христианских каперов стали Ахиллея, Белгород-Днестровский, Севастополь и Феодосия. По всему Черному морю закипели бои. Количество убитых и раненых, захваченных кораблей и освобожденных рабов никто не считал. Постепенно удалось сместить основной фронт этой борьбы на море на юг, подальше от русинских берегов, и там вновь стали восстанавливаться прибережные поселки и каботажное судоходство. Казна стала получать вполне конкретную прибыль от конфликта, что позволило увеличить численность флота. Тем не менее, в самой борьбе настал период условного равенства сил.
Окончательно расклад поменялся в пользу государства Романовичей после того, как к набегам стали присоединяться донские казаки из России. Они тоже не питали большой любви к туркам, хоть и не испытывали их постоянные набеги с моря. Набеги на Османскую империю серьезно заинтересовали их, и, пользуясь поддержкой русин, они решили заняться своим промыслом. Постепенно все больше и больше казаки включались в набеги, действуя смело, отважно, решительно. Началось тотальное разорение побережья Малой Азии. В 1618 году донские казаки вместе со сборной солянкой иностранных шебек, включая одну испанскую и одну, которой командовал еврейский капитан Соломон Давыдовский, нанесли визит к стенам Константинополя. Это повторялось почти каждый год. Остановить эту необъявленную войну уже никто не мог, но Османская империя начала из-за нее нести чувствительные потери. Бороться с набравшими силу русинскими каперами турки уже не могли. В конце концов, это толкало ее на дальнейшую экспансию в Причерноморье, с целью отрезать христиан от моря и сделать его «внутренним озером». Об этом активно говорили султанские чиновники и рыночные торговцы, и было ясно, что противостояние Русинии с турками лишь продолжит набирать обороты.
Большая политика
Сосредоточившись на внутренних преобразованиях и восстановлении после тяжелых войн, Андрей V не отказывался от ведения внешней политики. В конце концов, мир существовал бы и без Русинии, и события в нем развивались весьма стремительно, что вынуждало Романовичей вовремя реагировать на меняющуюся обстановку. Так, к примеру, когда начала набирать обороты Контрреформация, и активизировался католический орден иезуитов, Русиния стала для них одной из потенциальных целей. На какое-то время иезуиты наводнили страну своими эмиссарами, и стали склонять ее население к переходу к католичеству, а Андрея V – к унии. Для веротерпимого государства, которым оставалась Русиния, любые перемены в религиозной политике были крайне нежелательны, и просто опасны – ведь на ее территории проживали представители множества конфессий, начиная от православных, протестантов, католиков и евреев, и заканчивая экзотикой вроде крайне немногочисленных остатков язычников, буддистов и прочих. Романовичи всегда понимали выгоды веротерпимости при верховенстве православия в стране, и четко следовали этой политике. Получив отказ, иезуиты лишь усилили свою деятельность, что, в конце концов, вызвало ряд конфликтов. Не видя для себя никакой ценности в деятельности этой католической организации, Андрей V в 1627 году попросту изгнал иезуитов, запретив любую их деятельность в своей стране.
Первым крупным заграничным проектом для короля стали не турецкие войны, а Смута в Русском царстве [6]. Вызвана она была пресечением династии Рюриковичей, и воцарением Годуновых, которые имели «низкое» происхождение и практически нулевые права на трон. Тем не менее, Борис Годунов оказался достаточно успешным и прогрессивным монархом, быстро нашел общий язык с Андреем, и вообще между ними складывались хорошие отношения, в том числе и родственные. Увы, деятельность Годунова сильно не понравилась московским боярам, и после нескольких голодных лет, вызванных суровыми зимами и короткими, холодными летами, те начали вести подрывную деятельность против царя. В 1605 году против него поднялось народное движение, Борис был убит, а Федор бежал в Русинию, спасая свою жизнь. Однако царские поданные очень скоро стали считать, что сбежавший царь мог бы быть и не таким плохим, и плевать на его низкую легитимность – боярское правление превратилось в настоящий кошмар, к которому добавилась тяжелая и затяжная война со Швецией. Царем сначала стала боярская марионетка, Василий IV Шуйский, но затем его убили, и на его место пришел Борис II Черниговский – сын некогда бежавшего в Москву представителя боковой ветви Романовичей. Швеция выдвинула своего претендента….
В конце концов, все это так достало простой народ, что в Нижнем Новгороде сформировалось народное ополчение, которое быстро набрало силу, впитало в себя прочие движения, и двинулось на Москву, которую уже осаждали шведы. Ополчение получило поддержку из Русинии, кроме того, в его пользу из Русинии выступил набравшийся опыта и влияния Федор Годунов, который ранее бежал из Москвы. Ему в поддержку Андрей V нанял армию, состоявшую из 10 тысяч пеших и 2 тысяч конных воинов, все – православные русины, которым заранее запретили чинить насилие над местным населением. К 1612 году все закончилось свержением Бориса II, изгнанием шведов, пускай и ценой больших потерь, и возвращением Годуновых на престол. На сей раз, в отличие от 1605 года, Федора II целиком поддерживало население, и его официально избрали на царство представители народа – при молчаливой оппозиции сильно потрепанного боярства. Все это делалось при прямой поддержке Русинии, и новый русский царь не забыл об этом. На несколько десятилетий между двумя государствами установились мир и согласие.
Стоило только передохнуть после Смуты в Русском царстве, как в Европе началась Тридцатилетняя война между католиками и протестантами, ставшая самым масштабным и кровопролитным конфликтом XVII столетия. Для Русинии проблема этого конфликта заключалась в том, что связи имелись как с обеими сторонами, и практически сразу же к ней за помощью обратились Габсбурги (католики), маркграф Бранденбурга, король Швеции и штатгальтер Голландии (протестанты). Поддержать любую из сторон значило действовать против другой; не поддерживать совсем никого также не было вариантом, так как приводило к охлаждению отношений со всеми и разрыву ценных связей. В конце концов, было решено сделать ставку на протестантов, которым поставлялись вооружение и специалисты, и которым разрешили нанимать в Русинии и Ливонии наемников. Со Швецией и вовсе отношения достигли своего пика – несмотря на период охлаждения из-за вторжения шведов в Россию, добрые связи были восстановлены, и значительно расширены. Испытывая проблемы с рядом ресурсов и финансированием, Густав II Адольф Шведский стал массово и по дешевке продавать железо и медь, которых у него было в избытке, в Русинию, в обмен на что получал продовольствие для своих войск, пополнения и даже несколько крупных займов, которые обязывались вернуть его потомки [7].
Это привело к тому, что протестанты, в конце концов, стали выигрывать войну – правда, при этом Центральная Германия постепенно превращалась в выжженную пустошь, население которой вымирало от болезней и голода. Австрия восприняла это очень остро, и начала интриговать против Русинии – но многого сделать не могла. Во-первых, механизмов влияния на Романовичей у Габсбургов категорически не хватало, а во-вторых – Русиния оставалась единственным действительно сильным союзником австрийцев против турок. Андрей V удачно пустил слух о переговорах с султаном о мире и дружбе, и даже возможном союзе против третьих стран, что в Вене восприняли с ужасом. Потому к концу войны отношения между двумя странами хоть и сильно охладели, но все же оставались вынужденно тесными. Что было забавнее всего – несмотря на поддержку протестантов, Русиния продолжала принимать мигрантов и беженцев из Европы без учета их вероисповедания, благодаря чему многие католики и протестанты, бежавшие из Германии от ужасов войны или религиозных преследований в других странах, обосновались в Восточной Европе. Атмосфера веротерпимости и сильная центральная власть, которая пресекала любые попытки разжечь ненависть на религиозной основе, сделали свой немалый вклад в исправлении демографической обстановки в стране, пошатнувшейся после событий XVI века.
Одним из самых крупнейших политических достижений Андрея V оказалось окончательное и самое решительное включение Литвы в состав Русинии. До этого момента между двумя государствами существовала уния, но уже давным-давно на территории ливонского государства установились русинские порядки, и даже в обиходе русинский язык стал постепенно вытеснять литовский. Мало у кого в голове оставались твердые убеждения, что Литва и Русиния – два разных государства. Андрей V решил, что де-юре раздельное существование может стать причиной отделения самой северной территории его государства, и потому в 1628 году провел особое собрание Сейма, в котором предложил Литве слиться с Русинией в одно государство окончательно. После бурных дебатов и голосования представители Литвы дали свое согласие. Особых перемен вслед за этим не последовало – ведь и так два государства уже жили как одно. В знак уважения перед былой историей, литовскому уезду де-юре сохранили статус княжества, хоть это было не более чем словом. Сейм был реорганизован и слился с Собранием, сформировав единый парламент – который, правда, уже не функционировал, оставив всю полноту власти монарху. В ближайшее столетие разница между Литвой и Русинией исчезнет окончательно. Правда, часть радикально настроенной знати восприняла негативно поглощение своего государства, и сразу же начала искать поддержки за рубежом, стремясь восстановить свою державу, уже в независимом виде. И поддержка эта была достаточно быстро найдена, а литовской знати предстояло проявить себя в качестве самостоятельной силы последний раз.
Примечания
- Жестоко, но справедливо. За такие залеты, как у Владимира, его вообще могли бы втихаря пришить ночью, но надо ж соблюдать приличия….
- Можно сказать, что Андрей V готовился к большому прыжку. Во 2-й половине столетия он как раз намечается.
- В реальности Ян Кароль Ходкевич, погиб в победоносном для поляков сражении у Хотина, да и вообще был польским шляхтичем. Но это – реал, а учитывая настоящие корни Ходкевичей, в АИ они остаются русинскими князьями.
- Та самая Цецора, под которой с треском было разбито польское воинство в 1620 году. Лишившись войска, Речь Посполитая оказалась на кону турецкого вторжения без любой защиты, и лишь энергичные усилия по сбору ополчения, плюс мобилизация православного казачества, выставившего от 25 до 40 тысяч пехоты, смогли в следующем году позволить полякам одержать победу над турками у Хотина.
- По сути, получается нечто вроде татарских набегов из реальности, только тут – по морю.
- Здесь о ней рассказано бегло, детально о событиях Русской Смуты рассказано в отдельной статье.
- Благодаря этой помощи Русинии Швеция сможет достичь того же, чего она достигла в реальности. А так, возможности без внешней поддержки у нее заметно меньше – ведь Прибалтика целиком принадлежит Великому герцогству Ливонскому, а то – вассал Русинии. Впрочем, у шведов на этот счет вскоре появится иное мнение….
