Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой цикл про Галицко-Волынское государство, и сегодня речь пойдет про вторжение монгол на территорию Юго-Западной Руси и второй период правления великого князя, а затем и короля Руси, Даниила Романовича Галицкого. Весь этот период займет чуть более 20 лет, и так как он насыщен различными событиями, статья будет больше среднего в этом цикле.
Содержание:
Вторжение Батыя
К вторжению монголов из Великой Степи Даниил Романович начал готовиться еще после битвы на Калке, где разгром, учиненный русским князьям и половцам, а также гибель отчима, Олега Владимирского, оказали сильное влияние на молодого князя. Продолжая участвовать в усобицах, он много времени продолжал уделять укреплению своих земель, не раз засылал на восток своих людей дабы разведать, не идет ли новая волна монголов на запад, к его границам. Именно этим объяснялась его задержка в войне с Михаилом Черниговским – получив тревожные вести от посланных ранее на восток шпионов, Даниил сосредоточил все усилия на строительстве укреплений, не желая терять ресурсы и людей в конфликте с соседями. Похожие опасения в это время испытывал венгерский король Бела IV, с которым у Даниила стали складываться достаточно дружественные отношения. Вместе они планировали в случае прихода монгол собрать мощную коалицию из эмигрировавших в Венгрию половцев, самих венгров, и русичей.
После присоединения Киева к государству Даниила Романовича началось масштабное восстановление его укреплений, которому не помешала даже короткая осада войсками Михаила в 1237 году. Не имея возможности целиком защитить огромный город каменными укреплениями, люди воеводы Дмитрия, который возглавил Киев, сосредоточились на возведении нового каменного детинца, в то время как внешние стены оставались деревянными или перестраивались по смешанной схеме. Расчет великого князя был циничным и жестоким, но в сложившейся обстановке, вероятно, наиболее реалистичным – требовалось как можно более измотать в осадах и штурмах монгольские тумены, и лишь затем встретиться с ними в поле, приберегая армию до самого конца. Гарнизоны восточных крепостей выступали фактически в роли смертников, которые должны были ценой своей жизни ослабить орду. Этот же план поддержал и венгерский король Бела IV – в таком случае он и спасал свои земли от разорения, и получал некий резерв времени для сбора армии, пока русичи сдерживали бы армию Бату-хана крепостями.
Однако на деле все пошло не так, как хотелось. Разобравшись с Черниговским княжеством и окрестными территориями, Бату-хан был вынужден отправить часть войск домой, в результате чего его орда сильно уменьшилась. Тем не менее, она оставалась достаточно большой, а самое главное – у нее нашлись союзники, готовые обрушиться вместе со степняками на Галицко-Волынское княжество. Прежде всего это был князь Изяслав Владимирович, недолго княживший в Киеве, но желавший воспользоваться ситуацией и значительно возвыситься. В качестве союзников монголов выступили также болоховцы, которые отныне были окружены с трех сторон владениями Романовичей, и вот-вот должны были стать жертвой их активной экспансии. Поддержку монголам оказали некоторые мелкие князья, к Бату-хану сбежал Михаил Владимирович, брат трех Турово-Пинских князей, не получивший в результате подчинения княжества себе удела, и потому враждебно относившийся к Даниилу Романовичу. Также к монголам присоединился князь Ростислав Михайлович, надеявшийся хотя бы с помощью степняков занять положенный ему трон Галицко-Волынского государства. Неопределенную позицию заняли черные клобуки, вовремя не предупредившие о подходе монгольского войска с юга, когда те летом 1240 года обрушились на Поросье.
Города и городища гибли один за другими, население истреблялось, уводилось в рабство или сдавалось в хашар – вспомогательное войско, которое использовали в качестве рабочей силы при осадах, или живого щита при штурмах. Посланцы, отправленные к Даниилу Галицкому с плохими вестями, не смогли вовремя достичь его из-за противодействия болоховцев – основные дороги пролегали рядом с их территориями, и они усиленно отлавливали гонцов, скачущих во Владимир-Волынский, Галич и далее, в Холм. Войско Бату-хана, покончив с Поросьем, подошло к Киеву, и в сентябре 1240 года осадило его. Однако воевода Дмитрий не зря уже несколько лет сидел в городе, и много времени уделял вопросу усиления фортификации [1]. На строительстве участвовали все горожане, камень и древесина свозились со всей округи, благодаря чему вместо обветшавших укреплений монголов встретила настоящая твердыня. Зная, что ждет их впереди, горожане и гарнизон вооружились, и готовы были биться до последнего.
Попытка с ходу взять город штурмом не удалась – вместе с присланными с запада войсками и местным населением Дмитрий располагал восьмитысячным воинством, достаточным для защиты города. Плюс ко всему, начались обильные дожди, из-за которых степь «поплыла», и возникли серьезные затруднения с доставкой осадных машин, пороков, в результате чего монголы под Киевом увязли. Однако это было временным явлением – едва ударили морозы, как пороки все же прибыли к стенам города, и начались обстрелы. Внешние стены долго не продержались, образовалось множество проломов, и монголы вошли в Киев. На улицах города началась резня, часть гарнизона смогла отойти в недостроенный детинец, но основная масса пала на улицах под натиском степняков и их союзников. Сам детинец продержался еще достаточно долгое время – каменные укрепления гораздо тяжелее поддавались осадной артиллерии. Лишь в январе 1241 года удалось пробить достаточно широкий пролом, и начался последний штурм. Большая часть гарнизона погибла, лишь несколько десятков человек, раненых и истощенных, монголы Бату-хана смогли взять в плен. Среди них был и израненный воевода Дмитрий Владимирский. Спустя несколько дней войско Бату-хана двинулось дальше на запад, оставив некогда великий город опустевшим и в руинах.
К этому моменту Даниил Галицкий уже знал о начале вторжения, и ожидал подхода венгерской армии короля Белы IV. Увы, венгерский король, поссорившись перед этим со своевольными баронами, смог привести менее половины того войска, что обещал, и лишь половцы хана Котяна явились в полном составе. Было решено ожидать вражескую армию близ сильно укрепленного Холма, столицы государства Даниила Романовича, а до того времени беспокоить монгольскую армию набегами на фланги, пока она будет «прогрызаться» через русские укрепления. План этот удался лишь частично – в стычках с монголами и русская, и половецкая конница понесла потери, и была вынуждена откатиться. Но крепости продолжали сражаться. Города, оказывавшие сопротивление, монголы вырезали полностью, грабили и сжигали, иногда уводя мужское население в хашар. Галич, якобы принимая власть князя Ростислава Михайловича, открыл ворота перед монголами – но вместе спокойного прохода далее войско Батыя разграбило город, и увело в хашар значительную часть населения, оставив на месте лишь стариков и детей.
Однако примеров сдачи было чрезвычайно мало – города и городища предпочитали сражаться, даже если шансов на успех было чрезвычайно мало. Некоторые «столпы», сторожившие важные перекрестки дорог, становились огромной проблемой монгол, так как толстые каменные стены, да еще и возведенные на возвышенностях плохо поддавались порокам, а штурмы превращались в кровавую баню для атакующих. Потери стали значительно превосходить те, которые монголы понесли в Северо-Восточной Руси – а армия Даниила Романовича так и не спешила вступать в схватку с ними в поле. Батый, не имея в распоряжении достаточного количества войск для методичной зачистки территории, стал просто пропускать те башни и города, которые не мешали его дальнейшему продвижению. Так произошло под Кременцом, который отказался сдаваться, и отбил несколько штурмов, а его каменные стены успешно выдержали двухдневный обстрел из пороков. Подойдя к стенам Владимира-Волынского, Батый устроил недельный обстрел, но город упорно не желал сдаваться, а попытка штурма через небольшой открывшийся пролом обернулась большими потерями без особого успеха.
Воевода Дмитрий Владимирский, находившийся при Батые в качестве почетного пленника, постоянно повторял, что хану лучше идти дальше, не задерживаясь в Галицко-Волынском княжестве, и что все земли княжества укреплены не меньше. Батый и сам уже склонялся к такому варианту действий, когда у Холма он наконец-то встретил союзную армию. В поле монгольская армия на сей раз сработала как надо, даже несмотря на высокие потери до этого, и необходимость активно использовать различные вспомогательные войска своих союзников. Половецкая конница была рассеяна, венгерское войско понесло большие потери и отступило на юг, стремясь перекрыть перевалы и не дать Батыю вторгнуться в Венгрию. Даниил, еще имея возможность сражаться, предпочел спасти свои войска, и увести их за стены Холма. Сражение было проиграно.
И все же Батый, видя перед собой сохранившиеся войска русичей и мощную каменную крепость, предпочел наконец послушаться Дмитрия Владимирского, и пойти дальше, разделив свои войска и обрушившись на Польшу и Венгрию, где он смог добиться больших успехов, и даже дошел до берега Адриатического моря. Тем не менее, потери были слишком большими, и для дальнейшего продвижения вперед требовалось восполнить их, призвать новые тумены, а также провести более основательную разведку в Центральной Европе. Потому в конце 1242 года Бату-хан развернул оставшиеся войска и вывел их обратно в Великую Степь, попутно потерпев поражение от болгар, и основал свою ставку в Поволжье, начав формировать то, что вскоре станет Золотой Ордой. На обратном пути, который пролегал через Сербию, Болгарию и Поднестровье, его войска вновь зашли на территорию Галицко-Волынского государства и разорили ее, значительно уменьшив количество проживающих на юге берладников и бродников, из-за чего и так относительный контроль над регионом со стороны великого князя был полностью ликвидирован. Оттуда в Холм были отправлены посланники вместе с головой Дмитрия Владимирского, который отказался выполнять приказы Бату-хана, и был умерщвлен.
Несмотря на то, что многие города выстояли, еще больше городов и селищ были разрушены, а люди убиты или уведены в плен. Оставшиеся бояре, в условиях вакуума власти, стали незаконно прибирать к рукам земли и промыслы, в том числе и соляные, являвшиеся стратегически важными для обеспечения княжеской армии. Само государство понесло огромные людские и экономические потери, и было отброшено назад в развитии. Тем не менее, великому князю Даниилу Романовичу удалось сохранить свою власть, многие города уцелели за своими каменными стенами, а главное – сохранилось ядро армии, что позволило сразу же после ухода монгол начать восстанавливать государство.
Ростислав Михайлович, занявший благодаря монголам Галич, был мгновенно изгнан оттуда, после чего ему пришлось на коленях умолять своего тестя, Белу IV, о прощении, дабы хоть где-то найти себе крышу над головой, достойную князя [2]. Изяслав Владимирович, попытавшийся было утвердиться на руинах Киева, был схвачен и казнен по указу Даниила Романовича. Болоховцы, пропустившие через свои земли монгол и помогавшие им в борьбе против Романовичей, поплатились своей свободой – ближайшие годы ушли на полное их подчинение. Местные князья из числа родоплеменной знати были казнены, городища сожжены, люди переведены в статус холопов и переселены в другие места, а вместо них в бывшую Болоховскую землю стали заселять беженцев из Киевского княжества. Бояре были вынуждены вернуть все, что они незаконно захватили в 1241 году, а тех, кто оказывал сопротивление, Даниил нещадно казнил и изгонял, лишая их семьи всего имущества.
Извлек Даниил Романович и другие уроки из нашествия монголов, начав армейские реформы. Стали массово изготавливаться монгольские доспехи, более дешевые, чем традиционные русские, а кавалерия стала использовать стеганки для защиты коней, которые часто гибли в бою с монгольскими конными лучниками еще до того, как вступали в бой. Начал повышаться удельный вес стрелков в армии. Так как число лучников было ограничено числом тех, кто умел с ним обращаться, а обучение было долгим и хлопотным, в городах начали массово изготавливать самострелы, которые были дороже и сложнее, но гораздо проще в освоении, а главное – пробивали большинство монгольских доспехов без особых затруднений, что пригодилось при отражении штурмов. Появилась полевая метательная артиллерия, которую можно было использовать во время сражений, как это делали иногда монголы. Мобилизовав все возможные усилия, Даниил стал призывать на время кампаний против монгол больше войск, для чего требовалось обеспечить их оружием и доспехами. Война с Великой Степью только начиналась.
Австрийские войны
В XIII веке начинает стремительно угасать династия Бабенбергов, герцогов Австрии, Каринтии и Штирии. Последним мужским представителем ее оказался Фридрих II, который стал проводить самостоятельную от Священной Римской империи политику, не подчиняясь приказам императора, тоже Фридриха II. В 1237 году император не выдержал такого неуважения, и объявил опалу непослушному герцогу. Фактически это означало войну. На территорию герцогства вступили имперские войска, и герцог Фридрих оказался в сложном положении. В срочном порядке ему понадобились союзники для борьбы с императорами. По нормам того времени, союзником мог считаться любой родственник. И одним из таких родственников оказался…. Великий князь Галицко-Волынского государства, Даниил Романович, который по линии матери приходился Фридриху троюродным братом.
В это время на Руси шла усобица, да и на подходе были монголы, о которых Даниил уже знал, но призыв родственника вызвал в нем неподдельный интерес – это позволяло принять участие не в привычной и порядком надоевшей русской политике, где князья постоянно грызлись друг с другом за отдельные столы, а «сыграть по-крупному» в Центральной Европе, заполучив там и сильных союзников, и даже какие-то владения. Завязалась переписка, и далекий великий князь из-за Карпат уже готов было включиться в австрийский конфликт, но тут в дела вмешался император Фридрих II.
Это был прагматичный и ловкий политик, который не считал кого-то своими вечными врагами, впрочем, как и союзниками. Отсутствие союзников у герцога Австрии было в его интересах, но воевать с далеким Галицко-Волынским государством у него не было ни желания, ни времени. Потому он решил разобраться с этой проблемой так, как разбирался со многими другими – банально купив невмешательство Даниила Романовича за немалые средства. Великий князь и сам не особо стремился вмешиваться в далекую войну, когда у него вот-вот должно было начаться монгольское вторжение, и потому с радостью согласился на продажу своего нейтралитета германскому императору. Впрочем, здесь он не продешевил – на переговоры с Фридрихом II (который император) он явился лично, в полуконспиративном виде, и это позволило ему добиться не только денежной выплаты, но и действия, обеспечивающего ему небывалый ранее престиж в глазах западных стран – в 1237 году император, имеющий на то право, короновал Даниила как короля Руси [3]. В дальнейшем именно такой титул Даниила стал фигурировать в переписке западных государств, хотя по возвращению домой, где титул короля мало что значил, правитель Галицко-Волынского государства вновь стал великим князем, да и заявлять претензии на всю Русь в его положении было пока рановато. После этого сын Романа Великого углубился в свои внутренние дела и войну с монголами, а про дела австрийские попросту забыли.
Об австрийском герцоге Фридрихе II Даниилу пришлось вспомнить в 1245 году. На носу была поездка в улус Джучи, к Бату-хану, который вызвал его к себе. Великому князю было не до мелких сторонних дел, а тут венгерский король Бела IV прислал к нему посланников с предложением все же заключить брак между Львом Даниловичем и его дочерью, Констанцией Арпад, в обмен на военный союз и участие в австро-венгерской войне. Учитывая, что до этого Бела тянул время с заключением брака, подобная перемена явственно говорила о том, что Даниил нужен своему соседу, и за это с него можно будет что-то получить. Отложив ненадолго поездку к хану, Даниил вместе с сыном тут же прибыл в Венгрию, где договор был окончательно закреплен письменно и посредством брака, которого все так ждали. Военные действия должны были развернуться лишь в следующем году, и потому была составлена договоренность – зимой Даниил едет к монголам, а после своего возвращения сразу же собирает войска и выдвигается на помощь Беле IV, предварительно уведомив того о своем подходе. В свой успех у Батыя великий князь абсолютно верил, так как уже ранее засылал к нему посланников с дарами, не желая повторения недавних событий.
Уже весной 1246 года, проведя тяжелые переговоры с Бату-ханом и вернувшись из столицы улуса Джучи, Даниил неожиданно обнаружил уже собранные для похода войска. Сборами командовал его сын, Лев Данилович, который стремился показать себя перед отцом с лучшей стороны. Это позволило быстро выступить великому князю в поход, и уже в начале лета ему пришлось участвовать со своими войсками в сражении на реке Лейте. Русичи стояли в авангарде, и первые столкнулись с австрийскими рыцарями в бою. Увы, европейская тяжелая конница оказалась сильнее, и русичам пришлось ретироваться с поля боя вместе с Даниилом, который, впрочем, умудрился все же сцепиться с герцогом Фридрихом, сражавшимся в первых рядах, и два воителя перед тем, как разойтись, успели тяжело ранить друг друга. Венгерские полки тоже сражались не очень хорошо, и потерпели поражение. Какой же неожиданностью оказалась весть о том, что герцог Фридрих II был убит варварским ударом в спину короля Руси в то время, когда он выступал с речью перед своими войсками! Вероятнее всего, Фридрих II, все же выигравший крупную битву, был убит кем-то из своих (назывались даже имена предполагаемых убийц), но так как это была очень дурно пахнущая история, то все решено было списать на нечестное поведение в бою галицко-волынского воинства. Как бы то ни было, после сражения война по сути закончилась, и Даниил отправился домой.
Учитывая, что у Фридриха II не было наследников мужского пола, разразился кризис наследования. Согласно патенту «Privilegium Minus», выданному императором задолго до смерти герцога Фридриха, Австрия в случае смерти всех мужских представителей династии Бабенбергов должна была перейти по женской линии. Оставшихся в живых женщин было две – старшая Маргарита, вдова императора Генриха VII, и Гертруда, бывшая на тот момент незамужней, и совсем не потому, что не было женихов – незадолго перед этим ее пытались насильно выдать замуж за престарелого императора, но она воспротивилась, и дала твердый отказ. Зато Гертруду очень быстро выдали замуж за Владислава Пржемысловича, сына короля Богемии Вацлава I, против которого она ничего не имела. Сразу было заявлено о претензиях на Австрию, но в 1247 году Владислав неожиданно скончался. Узнав об этом, император Фридрих II объявил Австрию выморочным леном, и фактически присоединил ее территории к своим личным владениям.
Однако это вызвало настоящий взрыв возмущения, в том числе со стороны Папского престола. Гертруда сбежала в Венгрию, где получила поддержку Белы IV и папы Иннокентия IV, который нашел ей нового супруга и кандидата в герцоги Австрии – Германа VI, маркграфа Бадена, с которым сыграли свадьбу в 1248 году. Император Фридрих вынужден был смириться с этим решением из-за мощной оппозиции внутри империи. Впрочем, успех был относительно непродолжительным – уже в 1250 году непопулярный герцог Герман скончался, причем в его убийстве подозревали саму 24-летнюю Гертруду. Папа предложил нового кандидата в герцоги Австрии и мужья герцогини, но та отказалась, потеряв благосклонность Папы. Зато претензии на Австрию высказал Пржемысл Отакар II Богемский, сотрясатель Центральной Европы, один из самых могущественных королей своего времени. В 1251 году он вторгся в Австрию и вынудил местную знать признать его герцогом в обмен на брак с какой-то из ныне живых представительниц династии Бабенбергов, и Пржемысл, то ли преследуя какие-то свои цели, то ли не желая становиться очередной жертвой младшей, выбрал Маргариту, бывшую старше его на 29 лет. Гертруда бежала в Венгрию и вновь попросила помощи Белы IV. Фактически началась война за австрийское наследство.
И опять все вспомнили о Романовичах из Галицко-Волынского государства, которое могло не только оказать военную поддержку в грядущей войне, но и обеспечить Гертруду супругом. Как раз в это время великий князь искал своему второму сыну выгодную партию, и Гертруда, несмотря на более старший возраст (4 года), была достаточно удачной женой в политическом плане. В случае успеха начинания Романовичи бы вышли далеко за границы Руси, и осели бы в Австрии, в границах Священной Римской империи, что не только укрепило бы их позиции в Восточной Европе, но и позволило бы создать «тыл» на тот случай, если бы монголы вновь вторглись на территорию Галицко-Волынского государства, и изгнали бы правящую династию. Несмотря на занятость вопросами противостояния с монголами, Даниил все же решил дать согласие на брак и союз.
В 1252 году Олег и Гертруда стали мужем и женой, и сразу же венгерские войска вторглись в Штирию, а русские – в Австрию. Чешская армия Отакара была разбита и изгнана с территорий герцогства. Олега и Гертруду провозгласили правителями государства, и очень быстро они получили широкую поддержку местной аристократии – Олег был образованным человеком, во время войны быстро выучил немецкий язык, да и дипломатические таланты помогли ему стать достаточно популярной фигурой даже с учетом того, что он так и не принял католический обряд. Но неожиданно расклад сил изменился – папа Иннокентий IV решил поддержать претензии Отакара, провозгласив его легитимным герцогом Австрии. Чешские войска вновь вторглись в Австрию, и Олег с Гертрудой оказались в осаде в замке Гимберг. В это время у Галицко-Волынского княжества обострились отношения с монголами, и потому Даниил не мог прислать все войска на помощь сыну, а те, что он отправил, не смогли пробиться к замку, и остались вместе с венграми, которые в это время воевали в Штирии.
Ситуация из многообещающей и победной резко превратилась в проигрышную. Гертруда, понимая, что проиграла, предложила Олегу бежать, а затем заочно расторгнуть брак, но он отказался. Судя по всему, эти двое, которых поженили исключительно из-за политических целей, на самом деле полюбили друг друга, и потому, в конце концов, они решили бороться до конца. Бежав тайком из замка Гимберг, они прибыли в Штирию, где Олег возглавил присланные отцом войска. Война продлилась еще некоторое время, но когда стало ясно, что Отакар окончательно утвердился в Австрии, Бела IV заключил с ним мир на условии раздела герцогства. Штирия, под началом Гертруды и Олега, становилась частью Венгерского королевства, а Отакар забирал себе все остальные территории.
Брак самой младшей из ныне живущих Бабенбергов и второго сына Даниила Романовича оставался действительным, кроме того, они теперь владели сразу двумя территориями – Штирией, и Перемышлем, где Олег оставался удельным князем. В 1256 году они переехали в Галицко-Волынское государство, и, за исключением войн, не покидали его, оставив управлять Штирией местных баронов. Впрочем, уже в 1260 году началось мощное восстание против венгерского владычества, поддержанное Отакаром, и Венгрия вместе с Гертрудой потеряли эти территории. Не особо печалясь, русско-австрийское семейство продолжало во всеуслышание заявлять о своих претензиях на Австрию, хоть и не имело ни малейшего шанса реализовать их, а до того момента оба целиком ушли в воспитание пятерых дочерей, которые стали результатом чисто политического брака, и в дела Галицко-Волынского государство, которых, к слову, тоже хватало.
Церковная уния и Король Руси
Как бы не был Даниил уверен в своих усилиях, было ясно, что самому Галицко-Волынскому государству с монголами не справится. Былой антимонгольский союз с венграми не показал себя достаточно хорошо, да и Бела IV после событий 1241-1242 годов сильно охладел к войне со степняками. Союза с русскими князями искать было бесполезно – все они или были заинтересованы в сотрудничестве с монголами, или продолжали мыслить былыми реалиями времен усобиц. Руины Киева уже в 1243 году были потеряны, так как территория Киевского княжества по ханскому ярлыку перешла в распоряжение князя Ярослава Всеволодовича. Оспаривать это решение военной силой Даниил пока не решился, да и монголы без того давили на него, посылая небольшие отряды в набеги и требуя приехать в ханскую ставку и принести клятву верности, чего великий князь решительно не хотел делать. Тем не менее, делать это пришлось, и зимой 1245-1246 годов Даниил Романович провел в ожидании близкой смерти, находясь в ставке Бату-хана на Волге. Дипломатический талант и умелое использование обещаний, которые не обязательно было сдерживать, позволили великому князю все же добиться ярлыка на правление своего государства, пускай и с потерей Киевского княжества и южной части Поднестровья. Долго считаться вассалом монголов Даниил не собирался, твердо вознамерившись найти союзников и сбросить монгольское ярмо уже в ближайшие годы.
Как раз в это время великого князя Галицко-Волынского государства стали «обрабатывать» на тему церковной унии. Стремление объединить Восточную и Западную христианские церкви наметилось уже давно, и сразу во многих местах. Болгария уже успела не только заключить подобную унию, но и расторгнуть ее; переговоры Никейской империи с представителями католической церкви то продолжались, то прерывались уже множество раз. Существовало явное стремление к слиянию двух церквей и преодолению Великой Схизмы, и оказаться в стороне от этого процесса Даниил не хотел. Кроме того, в случае объединения церквей, т.е. унии, снимались бы проблемы отношений между православным княжеством и католическими соседями, а Папа в любой момент мог созвать против монгол очередной крестовый поход. Все, что требовалось для этого – признать верховенство Папы, и перейти на латинские церковные обряды, что было, в общем-то, небольшой уступкой перед угрозой потери Романовичами контроля над государством, созданным таким большим трудом. За унию, помимо прочих, выступала и мать Даниила.
В конце концов, Даниил достаточно быстро убедился в том, что уния может принести ему большие выгоды, но осознавая приверженность своего народа к православию, решил отстаивать отдельные условия – на первое время не вводить латинский обряд, а лишь признать Папу главой церкви, и только затем, когда все успокоится, начать постепенно внедрять обычаи католиков, дабы не вызвать народного бунта. Наконец, Даниил требовал официальной коронации его как короля, в подтверждение коронации императором 1237 года, для повышения статуса своей династии в глазах соседей. Папа Александр IV постепенно согласился с этими условиями. Результатом этого долгого и осторожного процесса стало подписание в конце 1253 года соглашения о церковной унии Галицко-Волынского государства и католической церкви, а также коронация в Холме Даниила Романовича как короля Руси Даниила I. Сразу после коронации последовало первое «статусное» действие – участие в крестовом походе на Пруссию, где также отметился Пржемысл Отакар II. И хотя согласно предварительным договорам территории, которые присоединило к себе государство Даниила Романовича, были небольшими, участие наравне с другими католическими правителями в столь крупных мероприятиях уже много значило для Русского королевства, которым стало бывшее Галицко-Волынское княжество.
Однако единство церквей не заладилась практически сразу. Еще в 1251 году, когда завершались переговоры с католиками, Даниила покинул Кирилл III, митрополит Киевский и всея Руси, возмущенный приближающейся унией. Он отправился во Владимиро-Суздальское княжество, удаленное от центров основных событий в Европе, и потому не помышляющее о союзе с католиками. Фактически вместе с этим вся русская митрополия переместилась во Владимир. Уже после заключения унии папа попытался собрать крестовый поход против монголов, которым Даниил фактически бросил вызов своей коронацией, однако на его призыв никто не откликнулся, из-за чего развитие унии сразу же потеряло актуальность для государства. Вскоре последовало нарушение предварительных договоренностей со стороны папы, который неожиданно потребовал немедленного перевода всего богослужения на латинский обряд.
Само собой, Даниил, не желавший получить всеобщее восстание в тревожное для него время, отказал папе. В ответ Александр IV в 1255 году, когда Русское королевство уже воевало с монголами, разрешил литовскому королю Миндовгу, коронованному примерно в то же время, что и Даниил, воевать с русичами, и поддержал его претензии на многие территории короля Даниила, включая Берестье и даже Турово-Пинское княжество, чем тот сразу же воспользовался, вторгнувшись Королевство Руси и осадив северную удельную столицу. Находившийся там князь Роман, будучи зятем Миндовга, держал город до последнего, и лишь своевременный приход войска во главе с его старшим братом, Львом Даниловичем, помог спасти положение. Страсти все более и более накалялись, переписка становилась все более грубой. Посыпались обвинения в нарушении договоренностей, Папа Римский пригрозил Даниилу отлучением. В ответ тот в 1257 году попросту разорвал условия унии, отказавшись признавать Александра IV главой церкви, и вернувшись к исконному православию. Так практически безрезультатно закончилась история унии православной и католической церкви в Юго-Западной Руси. Тем не менее, Даниил не спешил отказываться от своей короны, и до самой смерти продолжал называть свое государство Королевством Руси, а себя – ее законным королем. Так же считали и его наследники – дарованная единожды, корона и право называть себя королями навсегда закрепилась за Романовичами, хоть они в дальнейшем и остались сугубо православными правителями, а за статус королевства еще пришлось повоевать на полях сражений и дипломатических приемах.
Куремса, Бурундай и смерть Даниила Романовича
Коронация в качестве короля Руси была лишь частью большого плана Даниила Романовича по оказанию сопротивления монголам. В конце 1240-х годов окончательно сформировался его союз с Владимиро-Суздальским княжеством, закрепленный браком его дочери с молодым великим князем, Андреем Ярославичем. Поистине, размах начинания был велик – собрать не только войска сильнейших княжеств Руси, но и соединить их с католическими крестоносцами, остатками независимых половецких конников и может даже литовских язычников, и нанести сокрушительный удар по улусу Джучи. Увы, неудачи следовали за неудачами, и сначала рухнула идея с крестовым походом, затем из-за действий папы Даниил разругался с Миндовгом, и лишь ценой огромных усилий удалось с ним помириться, более надежные союзники из Венгрии и Польши отказались участвовать в войне против монголов….
Ситуация складывалась тем более серьезная, что своими переговорами с католиками и намечающейся коронацией сын Романа Великого вызвал подозрение у степняков. Как раз в это время им слишком явно стал сопротивляться владимиро-суздальский князь, Андрей Ярославич, и против него было решено отправить карательную экспедицию царевича Неврюя. Впрочем, татар на него мог навести и родной брат, Александр Ярославич, князь новгородский, который в результате карательного похода стал самым крупным политическим игроком Северной Руси. Андрей был союзником Даниила, и вывод степняками его из игры лишил Королевство Руси последнего союзника. А между тем, сохранялась угроза того, что татары раскроют союз, и отправят очередную карательную экспедицию – на сей раз в Юго-Западную Русь. И первые признаки якобы готовившегося удара уже начали проявляться.
В начале 1250-х годов в Причерноморье обосновался беклярбек Куремса. Он не получал никаких приказов о карательных походах против Даниила Галицкого, но самовольно решил, что его новый оседлый сосед слишком силен, и надо бы забрать у него пограничные территории. Совершив первый поход в 1251-1252 годах, он испытал жестокое разочарование. К визиту степняков Даниил Романович готовился десять лет, и эти десять лет не прошли зря. Все сколь-либо значимые городища получили достаточно серьезные деревянно-земляные укрепления, или были просто покинуты населением, уходящим с направления удара монгол благодаря заблаговременному предупреждению дозорной службы, созданной великим князем. Города повсеместно были укреплены в худшем случае смешанной фортификацией из дерева и камня, и для войска без пороков представляли собой большую проблему. Куремса не имел средств для осад, и потому попросту принялся разорять деревни, постепенно разводя свои отряды в разные стороны в стремлении охватить как можно большую площадь.
Эта самонадеянность его и сгубила – когда на монгольскую армию обрушилась галицко-волынская, монголы были рассредоточены, не имели численного превосходства, а значит не могли использовать свою привычную тактику. Орда Куремсы была рассеяна и изгнана в степь. В 1253 году Куремса вернулся вновь, на сей раз уже с куда более серьезным обеспечением, включавшим пороки, но и Даниил вновь оказался готов, выступив с войсками вперед, и смело дав полевое сражение, которого боялись все враги монгол уже достаточно долгое время. Вновь реформированная княжеская армия показала себя с лучшей стороны, активно маневрируя, стойко держась под обстрелом конных лучников, используя полевые укрепления из обозных телег, и отвечая ответной стрельбой и наскоками тяжелой конницы. Куремса потерпел поражение, и вновь был вынужден уйти в степь.
Эта победа настолько воодушевила русичей, что те без особого страха отпраздновали зимой коронацию Даниила, и даже приняли участие в крестовом походе. В 1254 году Куремса вновь явился в Юго-Западную Русь, еще более подготовленный, но вновь его ожидало поражение. Казалось, что угроза Великой Степи сошла на нет, и вновь можно гордо поднять голову и не бояться появления орд на своей границе. Началось планомерное продвижение вглубь Киевского княжества, которое по ханскому ярлыку принадлежало Александру Невскому, с твердым намерением восстановить границы княжества 1240 года. Увы, борьба с Куремсой, который был отвратительным военачальником и стратегом, ослабила бдительность русичей, о чем они вскоре очень пожалели.
Быстро поняв, что Куремса – бестолочь, а король Руси действительно слишком усилился, хан убрал со своего поста беклярбека (следы его теряются, возможно потомка Джучи, опозорившего род хана, втихую убили), и назначил вместо него куда более умелого и хитрого Бурундая, заодно отправив к нему подкрепления и увеличив численность орды – требовалось быстрое и эффективное решение, так как намечалась очередная война в Средней Азии. Новое нападение на Южную Русь началось в 1258 году, когда из степи внезапно вышли большие массы кочевников, мгновенно заполонившие пограничье. До последнего Бурундай убеждал русичей, что идет воевать на Литву, а когда стало ясно, что это лишь полуправда – было уже поздно. Армия собираться решительно не успевала, да и все дороги уже были заняты монголами, из-за чего все королевские войска теперь были рассеяны по значительной территории государства. Отправив навстречу к Бурундаю своего сына, Льва, и брата Василька, Даниил покинул территорию государства со своей дружиной, стремясь как можно скорее сколотить союз окрестных государств, и делая вид, что отрекся от престола, дабы в случае чего взять вину на себя и уберечь свое государство от разорения.
Бурундай встретил Льва и Василька достаточно тепло, но как представитель Монгольской империи, сюзерена русичей, сразу же начал осуществлять кадровые перестановки. Галицко-Волынское государство отныне расчленялось на две части, Волынь и Турово-Пинск переходили Васильку, а Галичина – Льву Даниловичу. Король Даниил фактически объявлялся вне закона, и переставал быть главой государства. После этого последовал поход против Литвы, в котором участвовали войска князей Галичины и Волыни, в результате чего наметившийся было союз с Миндовгом рассыпался. Вслед за этим Бурундай ушел, разорив на обратном пути многие поселения, но лишь затем, чтобы в 1259 году вернуться. Все повторилось опять – русичей застали врасплох, Василька и Льва принудили участвовать в походе на Польшу, где своими действиями монгольский военачальник вбил клин между Галицко-Волынским княжеством и польскими князьями.
На обратном пути Бурундай потребовал разрушить укрепления около дюжины городов, которые показались ему особенно крепкими. Исключением стал лишь Холм, который попросту отказался открыть ворота перед монгольским войском, а беклярбек не захотел возиться с его осадой. После всего этого он окончательно утвердил назначение Льва князем Галичины, а Василька – князем Волыни, после чего отбыл со своей ордой на юг, в Степь, и далее, где беклярбека и его нукеров ждали новые битвы. Летописцы вполне обоснованно посчитали, что именно в 1259 году Галицко-Волынское государство окончательно стало вассалом монгол. Бурундай показал себя не столько хорошим полководцем, сколько циничным и умелым политиком, сумев разрушить союзы Романовичей, и приведя их к покорности без больших потерь.
Король Даниил, метавшийся по всей Восточной Европе в поиске союзников, так и не смог собрать достаточно много войск для борьбы с монголами, а те, кого он успел привлечь на свою сторону, банально опоздали. Фактически он превратился в короля-изгнанника, хоть и располагал каким-то войском. В течении нескольких лет он опасался вернуться домой, боясь навлечь новый визит Бурундая в свои земли, и воевал вместе с Белой IV в его войне за Австрию, приняв участие даже в сражении при Кресенбрунне, где война была окончательно проиграна. Ему оказывал поддержку сын, Олег, сопровождавший его в изгнании вместе со своей супругой.
Лишь в 1262 году король-изгнанник вернулся в свое государство, и созвал большое собрание своих родственников и вассалов. Его приятно удивил то факт, что, несмотря на разделение Бурундаем государства на две части, Галицко-Волынское княжество все равно оставалось единым, и формально управлялось дуумвиратом, состоящим из его старшего сына, Льва Даниловича, и Василька Романовича. Возвращение короля фактически означало восстановление Королевства Руси, но как раз против этого выступил наследник Данилы, Лев. По его мнению, конец монгольского владычества был близок, но еще не настал, и земля не восстановилась после бед последних лет. Даниил же намеревался сразу же продолжить войну с монголами, учтя все предыдущие ошибки, и не слушал то, что говорили ему Лев и Василько, выступавшие против немедленного выступления против улуса Джучи. Негласную поддержку им выказал также Роман Данилович, в то время как Олег, более близкий к отцу, поддержал короля. В конце концов, противники войны попали в опалу, и Даниил даже подумывал исключить их из линии наследования в пользу своего среднего сына, Олега, но тут король неожиданно тяжело заболел.
Болезнь Даниила Романовича точно не указывается летописцами, но ее ход, судя по всему, усложнило то множество ран, которые получил Даниил за свою жизнь в десятках проведенных сражений. Перед смертью Олег все же уговорил его отказаться делать его наследником, так как «королем не может быть человек, у которого пять дочерей, и ни одного сына», и заставил вспыльчивого Льва помириться с отцом. Порядок престолонаследия в Галицко-Волынском государстве был сохранен, и наметившийся династический кризис закончился. Даниил также простил и брата, и вскоре после этого окончательно отошел от дел, официально отрекшись от трона в пользу Льва, который уже и так фактически был правителем государства в течении нескольких лет. Состояние его постепенно ухудшалось, пока в 1264 году Даниил Галицкий не покинул этот мир.
При жизни это был достаточно противоречивый человек, который готов был на все пойти ради защиты вверенного ему Богом государства. Он не знал усталости, всегда сражался до конца, и покрыл и себя, и Русь великой славой на полях сражений Европы. Несмотря на ряд крупных ошибок, включая попытку церковной унии с католиками, он остался в народной памяти как пример великого, благородного и благочестивого короля. В XVI веке король Даниил станет известен как Даниил Святой, благоверный правитель, покровитель русинского воинства [4]. Его личный знак – золотой крест на лазурном фоне – превратится в крест Святого Даниила Галицкого, и послужит основой для государственного флага королевства Русинии.
Примечания
- В реальности укрепления Киева к началу осады имели достаточно плачевное состояние, потому в альтернативе логичным является тот вариант, что Бату-хан дольше провозится со взятием города.
- На счет умоляния – художественная выдумка, но Ростислав Михайлович, вероятно, имел определенные связи с монголами в реальности, и в альтернативе у него для этого еще больше причин. А решив получить Галич с помощью Бату-хана, Ростислав фактически переходил в стан врагов своего тестя, так что просить прощения ему бы определенно пришлось.
- Подкуп – исторический факт, коронация – гипотеза, поддерживаемая рядом историков.
- Учитывая, что РПЦ канонизировала Андрея Боголюбского, которого трудно назвать святым человеком, канонизация Даниила Галицкого не выглядит чем-то фантастическим.
