Глава III. Династический вопрос, или личная жизнь Петра I (Russia Pragmatica III)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Россия Прагматическая III, и речь пойдет о более детальном описании царя Петра и его жизни. Рассказано будет об особо изощренных способах ломки менталитета знати, его супруге, фаворитках, любовницах и детях.

Содержание

Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор

Избавившись от регентства нелюбимой сестры и разобравшись с первостепенными вопросами, Петр на какое-то время как будто бы был шокирован обрушившимся на него грузом власти. «Дядька Романов» с молодых лет готовил его к единоличному правлению, внушал ему ответственность за судьбы государства и народа, тщательно убеждал Петра, что тот как царь имеет совершенно особенный статус перед богом, ибо судить его после смерти будут не за то, что он сделал как человек, а за то, что он совершил как государь. С юношеских лет он пренебрежительно относился к церкви, которая дискредитировала себя многими делами, включая спровоцированный еще недавно Раскол, но оставался сильно верующим человеком, ревностным христианином, и потому эти слова Михаила Никитича легли на благоприятную почву. Петр свято верил, что проживи он жизнь святого, целомудренного человека, то ему пришлось бы постоянно сдерживать себя и отказываться от многих реформ, нововведений и решений, которые влекли бы за собой многие негативные последствия для государства – и в таком случае он как царь прожил бы жизнь неправильно, и был бы осужден богом. И с другой стороны – если бы он прикладывал все усилия для улучшения положения своего государства и народа, всеми правдами и неправдами добивался побед, и оставил бы после себя Россию более сильной, чем принял – то любые грехи, совершенное на этом пути, ему бы простились. Все эти взгляды юного царя пришлись как нельзя кстати ко времени, ибо традиционными, «безгрешными» методами преобразить Россию и он, и его ближайшее окружение не могли.

Проблема заключалась в крайней консервативности русского общества, в особенности политической верхушки, которая как будто бы жила в своем собственном мирке, теплом и сытом, и стремились лишь сохранить старое и не вводить слишком резко новое, даже если оно было необходимо еще вчера. С другой стороны, многие все же свершившиеся новинки в масштабах государства в результате оказывались еще хуже, чем старые порядки, наглядной иллюстрацией чего стал Раскол, устроенный патриархом Никоном в 1650-е года, последствия которого предстояло разгребать многим поколениям после его смерти. Политическая элита, а именно бояре и их сторонники, были горделивы и чванливы, и на практике часто оказывались обычными самодурами или хитрецами, для которых государство служило лишь инструментом для личного обогащения [1]. Широкие массы дворян были просто инертны – их тяжело было заставить делать что-то новое, даже если это приносило прибыль. Идеалом русского дворянина была жизнь за счет крепостных мужичков, тихая и мирная, в редких случаях – с некоей добавкой ратных дел, но не затратных и не слишком продолжительных. Русские купцы вели свои дела неумело, и могли получать прибыли лишь на внутреннем рынке, или при торговле с иноземцами в русских портах. Привычным явлением было откладывание качественного товара в сторону дабы как можно скорее сбыть некачественный, подпорченный, часто по завышенной цене, и пока его распродавали (или он просто сгнивал), качественный товар тоже начинал портиться, в результате чего общее качество товаров, находившееся в обороте, было невысоким. Проведя простейшие преобразования в своем хозяйстве и повысив качество экспортной продукции, Михаил Романов некогда сильно увеличил свои доходы, но редко кто пользовался этим примером для создания собственного выгодного дела. Крестьяне также были подвержены консерватизму и застойности, но при этом хотя бы признавали власть царя, и в целом поддерживали большинство реформ кроме тех, которые касались их лично.

Встречались на Руси и талантливые, и амбициозные люди, но их было мало – а талант Петр с малых лет научился ценить, вне зависимости от сословной принадлежности человека, чему наглядным подтверждением было присутствие в его свите Алексея Бровкина и Александра Меншикова. В дальнейшем любой замеченный талант царь старался развить и укрепить, не делая отличий между детьми боярскими и крестьянскими. Но и тут традиционное русское общество вставало каменной стеной на пути прогресса, ибо было строго патриархальным и сословным. Артамон Матвеев, еще один дядька Петра, убитый во время стрелецкого бунта в 1682 году, устроил целую «революцию» лишь тем, что на торжественные мероприятия и собрания приходил со своей супругой, которая была лучшим собеседником, чем многие мужчины, и тем самым украшала любое собрание. Наконец, Петру совершенно не нравился старомосковский этикет, раболепный и ограниченный, делающий каждого стоявшего по рангу выше царем и богом над тем, кто был ниже, даже если это был ближний барский холоп, относившийся к остальным крепостным так же, как к нему относился сам барин. Молодой царь понимал, что для того, чтобы приблизить Россию к Европе и уменьшить отставание от нее, для начала ему необходимо было сломать старое сознание политической элиты, и привить людям новое мышление, новые общественные порядки и правила жизни.

И Петр занялся этим уже с начала 1690-х годов. Он еще не до конца осознавал европейские порядки, и не понимал, насколько много ему придется менять в будущем. Более того, на этом этапе он действовал еще неосознанно, интуитивно, и потому под первый удар попало то, что ему не раз указывал Михаил Романов, и что он регулярно, на контрасте с немцами, видел сам — старый, патриархально-сословный менталитет. При дворе стал постепенно внедряться европейский этикет, или хотя бы близкая к нему форма, в то время как за старое раболепное обращение можно было схлопотать тумаков, или чего еще более неприятного. На праздничные собрания бояр и ближних дворян приглашали с женами, причем сразу же оформился запрос на женское образование. При дворе стали чаще появляться разночинцы и купцы, им стали поручать важные посты в правительстве или рядом с царем. Местничество было окончательно позабыто, а за попытки вспомнить о нем следовали достаточно жесткие наказания. Петр, наученный быть осторожным и последовательным, первое время пытался действовать достаточно мягко, сочетая кнут и пряник – но это не помогало. Большая часть его начинаний 1689-1691 годов завершилась ничем. Старое дворянство и бояре оказывали сопротивление внедрению новых порядков, отказывались от ослабления патриархальных и сословных обычаев, пытались блокировать многие реформы и новомодные веяния, да еще и пробовали подбить москвичей пойти жечь Кукуй и изгнать немцев из страны, чтобы они перестали забивать царю голову всякой чепухой.

Но это лишь привело к тому, что Петр окончательно убедился в необходимости самых жестких и радикальных мер, чтобы сломить старый менталитет высшего общество. Пряник был убран, и ему на смену пришел весьма тяжелый кнут. Петром был создан чудовищный по своей сути инструмент — Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор, эдакий «рыцарский орден» с полностью извращенной сутью. Он давно задумывал его некую подобную организацию, чтобы привить русскому обществу культуру иноземных собраний, когда под распитие алкоголя и танцы представители высшего общества общались друг с другом на любые темы, что для самого царя было довольно приятным времяпровождением, но сопротивление русских вынудило изменить сам собор, и намеренно гипертрофировать все происходящее на нем. Любое мероприятие, проводимое ВВСС, почти неизбежно превращалось в пьяную оргию, причем организованную весьма творчески, с размахом. Участники собора веселились на полную катушку, отбросив все предрассудки, вне зависимости от происхождения, пола и возраста (хотя самых маленьких детей туда, само собой, не пускали). Активно использовался матерный язык и различного рода унижения, которые в рамках собора таковыми не считались, или выполнялись по прямому приказу царя. Само собой, что в собор входили прежде всего сторонники Петра, а консервативная знать предпочитала обходить его стороной.

К великому сожалению этой знати, если дворянин не шел в собор – то собор шел к нему, ибо именно для этого он и создавался. В любой момент к особо ортодоксальному боярину или знатному человеку, да и просто купцу или даже священнику в дом могла вломиться толпа уже изрядно подвыпивших «рыцарей» Всешутейшего собора, и хозяева вместе с прислугой неизбежно становились вовлечены во все события, которые происходили в дальнейшем. Иногда бояр и дворян доставляли на собрания силком, а в случае оказания сопротивления или попытке воздержаться от возлияний мог последовать царский гнев и наказания, а вино или водку в горло строптивца начинали вливать силой. Часто хозяева домов, куда наведывался Собор, были вынуждены раздеваться донага и выполнять различные «нумера» — отплясывать, пролазить через ножки стульев, где места и младенцу могло не хватать, прислуживать собственной дворне, и так далее. Изобретательность Петра каждый раз привносила все новые и новые сюрпризы на собрания Всешутейшего собора, и тот стал настоящим наказанием для бояр и дворян, придерживавшихся старых порядков. Многие готовились к визитам его собраний как к смерти, некоторые после пережитых унижений едва не покончили с собой, а ряд видных вельмож даже заявили, что лучше пережить пытки в подвалах Преображенского приказа, чем визит Собора. Само собой, после этих слов в ближайшее время «рыцари» наведывались и к ним…. Происхождение, титулы, положение в стране – ничего из этого не спасало от Всешутейшего собора. Даже некоторые сторонники Петра временами ужасались от того, что происходило по велению государя, а иногда и при прямом его участии.

Это было жестоко, аморально, унизительно и довольно затратно – но, как ни странно, быстро стало приносить положительные результаты. В этом пьяном угаре кутежа, оргиях и унижениях древних боярских родов путем употребления крайностей старый менталитет ломался, и ему на смену приходило нечто новое. Размывались старые сословные ограничения, женщины стали чаще выходить в свет, европейский придворный этикет начинал выглядеть уже не таким плохим, так как устанавливал хотя бы какие-то правила общения вместо их полного отсутствия на Соборах. При этом Петр не забывал проводить и относительно спокойные мероприятия, больше походившие на ассамблеи в Немецкой слободе или любой европейской стране, как бы давая выбор – или все будет происходить так, по-европейски, или ждите визита Собора к себе домой. Старый этикет стал быстро заменяться на европейский. Познакомив государственную элиту с крайностями, проведя через унижения, а временами и боль, Петр сломил хребет старому дворянству, и хотя то еще несколько раз попытается возродить старые порядки, великое дело было сделано в кратчайший срок. Первое десятилетие деятельности Всешутейшего, всепьянейшего и сумасброднейшего собора, вкупе с остальными мерами, принесло столь важные для Петра результаты, после чего необходимость в разнузданности и крайностях отпала, и уже к началу 1720-х годов его собрания напоминали скорее европейские карнавалы, а в отстроенном Петрограде он и вовсе ни разу не позволял себе таких крайностей, которыми всегда заканчивались его собрания в Москве [2].

Правда, имелись от деятельности Всешутейшего собора и негативные последствия. Петр убедился, что ломать старое и строить новое можно лишь с помощью крайностей, и в дальнейшем редко пытался действовать умеренными мерами, предпочитая с ходу принимать жесткие решения и форсировать события. Радикальное поведение царя и его окружения привели к формированию репутации самодура, о чем незамедлительно поделились с иностранными правительствами послы в Москве. Но самое главное – такое откровенное попрание старых порядков и божеских законов в глазах народа выглядело не способом быстрой и эффективной дрессировки знати, чем на самом деле был собор, а дьявольскими деяниями. Вкупе с прочими реформами, усилением налогового гнета и многим другим это привело к возрастанию социального напряжения в стране, и уже к середине 1690-х годов в народе стала распространяться идея того, что государь является Антихристом. Особенно это мнение укрепилось среди старообрядцев, хотя Петр прекратил их преследования и разрешил справлять старый обряд в обмен на двойные налоги. Тема Антихриста в обличии царя будет преследовать Петра на протяжении всего его правления, и появлением своим она будет обязана именно Всешутейшему, всепьянейшему и сумасброднейшему собору.

Петр и его царица

Во время работы Петр вел себя серьезно, требовательно к себе и окружающим, быстро думал и так же быстро принимал важные решения, был трудолюбив, упорен и любознателен, стремясь постоянно изучать все новое. Зачастую работа – т.е. управление государством во всех его деталях – занимала у царя очень много времени, ведь даже в эпоху правления в Москве князя-кесаря Петр продолжал совершенствовать свои военные навыки и знания, и оттачивал военные способности своей гвардии. Все это требовало огромного напряжения сил, как физических, так и духовных, и постоянное напряжение могло рано или поздно привести царя к срыву – потому отдыхал он так же, как жил и работал, т.е. на широкую ногу. И без Всешутейшего собора Петр устраивал масштабные гульянья и попойки, которые затмевали все возможные народные гулянья и праздники былых времен. Алкоголь и женщины служили лучшим способом отдыха для молодого, а затем уже и зрелого царя. Особенно важными были женщины – темперамент, гиперактивность и склад характера государя привели к тому, что его похождения среди представительниц слабого пола стали легендарными, и многие из них стали частью истории России.

«Первую скрипку», конечно же, играла законная супруга Петра Алексеевича – Екатерина Михайловна Романова, единственная дочь боярина Романова, которую сам царь выделял среди прочих, до конца своей жизни называя ее «богиней среди всех женщин» [3]. Красивая, статная, умная и образованная, она могла бы стать украшением любого королевского двора в Европе, а в России сияла ярче всех звезд. При всем этом она была весьма циничной и хитрой особой, имела вполне конкретные таланты в области дипломатии и интриг, и заслужила большое количество прозвищ среди придворных и народа. Люди образованные сравнивали ее с Палладой, Венерой или Дианой, а в моменты гнева царицы начинали говорить что-то о богинях мести. Православный клир называл Екатерину проституткой (в матерном выражении), так как та беззастенчиво носила весьма свободные платья, участвовала во многих гулянках супруга, да и вообще якобы вела чрезмерно бурную половую жизнь с множеством мужчин, чему, правда, не было никаких доказательств. Политические оппоненты знали ее как жестокую стерву, дрянь и интриганку, с которой было опасно иметь дело. Народ несмотря на все ее странности царицу любил и уважал, так как та всегда старалась заботиться о нем, и во многом смягчала те тяготы и лишения, которые обрушивал на него царь. Такая женщина идеально дополняла своего амбициозного и способного супруга, и для времен больших перемен оказалась самой уместной из всех возможных жен для государя.

Связь Екатерины с Петром началась еще в то время, когда им было по 10-12 лет. У них было много общих интересов, порой для женщин весьма необычных – но именно это больше всего и привлекало царя. Екатерина часто наблюдала за потешными войсками, близко знакомилась с военным делом, и даже научилась приемам оружейной стрельбы, показав себя достаточно ловким и умелым стрелком. Водные забавы и увлечения Петра она также разделяла, и с большим удовольствием каталась по Яузе на английском ботике. Когда до Петра дошла поговорка моряков, что женщина на корабле не к добру, он рассмеялся, и заявил, что согласен с этим мнением, но добавил, что Екатерина — не женщина, а дочь Нептуна, и продолжил периодически брать ее с собой. Как и Петр, она старалась вникать во все и всему учиться, пускай это и не получалось у нее так легко и результативно, как у самого царя. Результат был предсказуем – когда для Петра настало время женитьбы, он прямо заявил, что супругой желает видеть одну лишь Екатерину, что было в интересах династии Романовых. Сложно сказать, любил он свою супругу, восхищался ею, или просто нашел в хрупком женском теле родственную душу, которая временами понимала его лучше, чем Меншиков или даже ее брат, Роман. В любом случае, брак этот еще до официального его заключения складывался во всех смыслах удачно.

В качестве царицы Екатерина развила бурную деятельность, часто дополняя действия своего супруга. Петр реформировал армию и вел войны – а его жена заботилась о раненных, солдатских вдовах и сиротах. Царь реформировал высшее общество – а Екатерина совершила свою маленькую революцию, и до последних дней своей жизни билась над совершенствованием женского образования. Петр занимался строительством флотов и городов, а его благоверная тем временем старалась обеспечить рабочим как можно лучшие условия обитания, дабы те не умирали от несчастных случаев, болезней и истощения. Было и то, что царь с царицей делали вместе. К примеру, на всех главных и большинстве обычных гуляний они появлялись вдвоем, как минимум в начале празднеств, причем Екатерина умела то ли пить наравне с Петром, то ли делать вид, что пьет много, ибо на ее здоровье бурная молодость никак особо не сказалась. Парады войск и флота они также принимали вместе. Частенько царица порывалась отправиться с мужем в военные походы, но тот отказывал ей – поначалу банально потому, что война не женское дело, а затем из необходимости оставлять в столице кого-то близкого и надежного, так как именно таких близких и надежных людей Петру всегда не хватало. Занималась Екатерина также обычными сиротскими приютами, на большие праздники щедро угощала москвичей, крестила многих детей гвардейцев, защищала по мере необходимости старообрядцев, оказывала протекцию купечеству и частным промышленникам, билась над собственным русским производством предметов роскоши, начав с шелковых тканей, устраивала праздники и приемы в отсутствие царя…. За все это Петр до конца своих дней сохранял любовь к Екатерине, и считал ее постель одним из самых спокойных и надежных мест для сна во всей России. Екатерина также любила Петра, или, по крайней мере, умело делала вид, стремясь сохранить его симпатии – потому не позволяла себе делать слишком много ошибок, особенно той единственной, за которую супруг бы ее не простил: нет ни одного подтвержденного случая ее измены или даже слишком откровенного флирта с каким-либо мужчиной [4]. Слухи, которые распространяли недоброжелатели царицы, не имели под собой никакой осязаемой основы, и сам Петр никогда не сомневался в ее верности, ибо полностью доверял той, с кем судьба свела его в детские годы.

Петр и его женщины

Правда, на него самого обязательства верности не распространялись, ибо такой кипучей натуре, как Петр, одной жены было явно мало. Еще во времена своей жизни в Преображенском Петр, сблизившись с Екатериной, продолжал ходить к кукуйским девицам, да и просто развлекался с наиболее привлекательными дворовыми девками без особых зазрений совести. Не прекращались его бурные романтические связи с женщинами и в дальнейшем, после свадьбы, и вплоть до последних дней своей жизни. Екатерина на все посторонние связи смотрела вполне терпимо, даже с пониманием и какой-то симпатией. Она довольствовалась тем, что была той единственной в жизни царя, к кому он всегда возвращался, и чьи дети являлись законными наследниками короны государства. При этом Екатерина в какой-то мере даже вмешивалась в амурные дела своего супруга, проводя работу с молодыми девицами, а то и вовсе подкладывая нужных под Петра. Никакая женщина не могла стать фавориткой царя, не добившись хотя бы нейтрального отношения к себе царицы.

Сам Петр условно делил своих «вторых жен» на три группы. В первую входили фаворитки, с которыми он сохранял длительные связи, испытывал к ним определенные симпатии, и признавал своих детей от них. С фавориткой царь мог и выйти в свет, и посвящать ее в государственные дела. Второй группой являлись любовницы, к которым царь испытывал лишь простое физическое влечение; как правило это были замужние женщины, чьих детей царь никогда не признавал своими. Третьей группой были «женщины на одну ночь» — таковыми могли быть как придворные дамы, замужние или нет, так и простые кабацкие девки или маркитантки в военном лагере. При этом все три группы женщин, даже фавориток, Петр всегда держал на некотором расстоянии от себя, и не позволял им становиться слишком влиятельными, или занимать в его жизни слишком много места – так как даже вопреки всем его изменам и сторонним связям единственной спутницей его жизни оставалась царица Екатерина. Большое количество связей, в том числе регулярных, приводило к тому, что при царе почти постоянно держался «гарем» из фавориток и любовниц, что было бы вполне уместным, будь Петр османским султаном.

Всего у Петра было четыре фаворитки:

• Анна Монс (1691-1704). Одна из обитательниц Немецкой слободы, за что была прозвана «Кукуйской царицей». Первая фаворитка Петра, которая очаровала его своим характером, манерами и необычностью для России, что для молодого царя уже было в диковинку. Благодаря связи с ним получила привилегированный статус, но не очень хорошо ладила с царицей. Родила Петру трех детей. Судя по всему, не испытывала к нему особой привязанности, что вызывало постепенное охлаждение к ней царя. В 1703 году вскрылась ее связь с саксонским посланником, вскоре после чего Петр разорвал с ней отношения. С этого момента и до скорой смерти в 1711 году Анна Монс прожила в изоляции, испытывая серьезные ограничения и лишения из-за запретов Петра и Екатерины.
• Марта Скавронская (1703-1720). Солдатская жена польского-ливонского происхождения, взятая в полон в начале Северной войны, и успевшая побывать любовницей сначала Шереметева, затем Меншикова, и в конце концов попавшая на глаза Петру, который ею фактически заменил на месте фаворитки Анну Монс. Веселая, бойкая, жизнерадостная, но лишенная явных амбиций, она тем и покорила царя, и смогла подружиться с царицей, благодаря чему оставалась в фаворе более полутора десятилетий – больше всех прочих фавориток Петра. Екатерина сделала ее одной из первых фрейлин в России. Однако после известий о романе на стороне, еще и с братом Анны Монс, Виллимом, царь отверг фаворитку, хоть и позволил ей появляться при дворе. Родила Петру больше всего детей. После смерти царя стала вести достаточно разгульный образ жизни, вернулась в качестве любовницы к Меншикову. Умерла в 1729 году.
• Мария Румянцева, урожденная Матвеева (1715-1725). Дальняя родственница Петра, внучка Артамона Матвеева, о котором у царя сохранилась добрая память. Выросла в Европе, знала несколько иностранных языков и хорошо танцевала, что привлекло Петра. Стала фавориткой практически сразу же после прибытия ко двору, в возрасте 16 лет. Не претендовала ни на что сверх меры, имела прекрасные отношения с царицей, которой также приходилась дальней родственницей. С 1716 года стала фрейлиной Екатерины. Была выдана замуж за денщика царя, Александра Румянцева, который затем отправился служить за границу, не забывая признавать детей, которые рождались явно не от него в силу географического фактора. В обмен на это царь одарил Румянцева богатством и влиянием. Мария же сохранила свой пост фаворитки при Петре вплоть до его смерти, а после этого осталась при дворе, продолжая служить царям и царицам, и в течении более полувека являясь живым свидетелем эпохи правления Петра Великого. Умерла в 1788 году в глубокой старости, в возрасте 89 лет.
• Мария Кантемир (1721-1725). Дочь молдавского господаря, а позднее и князя, Дмитрия Кантемира. Была достаточно скромной и спокойной девушкой, но благодаря манерам, образованию и красоте выделялась среди большинства своих сверстниц, что и привлекло царя. Быстро стала фрейлиной и сблизилась с царицей, сдружилась со многими детьми государя, после чего была замечена Петром, который сделал ее своей второй фавориткой (параллельно с Марией Румянцевой). Не имела большого веса при дворе, не пыталась вмешиваться в политику, но уделяла много внимания вопросам науки, культуры и образования. После смерти Петра стала фавориткой его наследника, Ивана, которого также пережила. Умерла в 1757 году, сохранив о себе хорошую память.

Количество любовниц биографами оценивается от 10 до 15 женщин. Среди них были Мария Строганова, Варвара Арсеньева, Мария Гамильтон, Елизавета Сенявская и Авдотья Чернышева. Случайные же связи, непродолжительные и не имевшие большого значения для самого Петра, подсчету не поддаются, так как о многих из них банально не осталось никаких упоминаний. Колоссальные, невообразимые по меркам старых времен распутность, неверность супруге и полное игнорирование института брака (многие любовницы царя были замужними) стали еще одной причиной укрепления в народном сознании образа Петра как Антихриста. Кроме того, царь даже в сложных исторических условиях начале XVIII века служил образцом – и подобное распутство послужило причиной снижения ценности брака и супружеской верности. Потомкам государя еще придется иметь дело с последствиями подобного поведения своего предка, но для самого Петра такое поведение оказалось в чем-то даже необходимых – в попойках и чужих постелях он отдыхал и быстро восстанавливал свои душевные силы, чтобы затем вновь заниматься государственными делами с умением и упорством, которые и делали его Великим [5].

Петр и его дети

Само собой, все эти обильные любовные похождения привели к появлению у Петра многочисленного потомства от различных женщин, начиная от собственной супруги и заканчивая различными придворными дамами и даже простолюдинками. Одних только непризнанных детей царя историки насчитывают 16 – начиная от детей женщин, чья связь с Петром вызывает вопросы, и заканчивая потомками Авдотьи Чернышевой, которая вообще спала со всеми подряд, и точное отцовство ее детей установить было невозможно. Однако это были лишь результаты случайных или непродолжительных, чисто физических связей с женщинами, которые мало что значили для царя на самом деле. А вот дети от всех своих фавориток им с 1701 года признавались еще при рождении, в результате чего принадлежали к дому Романовых, титуловались царевичами и царевнами, пользовались большинством прав царских детей, но отдельным указом были лишены права наследования русского престола. Дети от Марии Румянцевой Петром не признавались, так как ее супруг, Александр, признавал их всех своими, но все прекрасно знали, что это были дети именно царя.

От своей законной супруги, Екатерины Михайловны Романовой, Петр имел шестерых детей:

• Алексей (1690). Умер в младенчестве в возрасте 3 месяцев по неизвестной причине.
• Федор (1691-1692). Назван в честь старшего брата Петра, царя Федора Алексеевича. Умер в возрасте 1 года после непродолжительной болезни.
• Иван (1692-1741). Назван в честь умершего при подозрительных обстоятельствах Ивана II. Престолонаследник, с 1721 года – цесаревич. Рос крепким, здоровым и образованным юношей, старался во всем превзойти своего отца, хоть и обладал гораздо более скромными талантами. Женат на Шарлотте Кристине Брауншвейг-Вольфенбюттелькой, тетке будущей императрицы Священной Римской империи, Марии Терезии. Оставил потомство.
• Александр (1695-1754). Назван в честь Александра Невского. Унаследовал от отца большую любовь к флоту, после его смерти фактически возглавил его развитие и укрепление. В 1721 году стал великим князем Петроградским. Женат на Марии Меншиковой, оставил потомство.
• Екатерина (1698-1758). С детства характером и складом ума напоминала мать, в честь которой и получила имя. Описывалась как красивая, отлично образованная и амбициозная девушка. Была выдана замуж за герцога Мекленбург-Шверина, Карла Леопольда, бывшего на 20 лет старше нее. Когда герцог стал плохо обращаться со своей женой, Екатерина, используя поддержку русских войск, фактически отстранила его от власти, и, вероятно, поспособствовала его скорой кончине [6]. Управляла Мекленбургом как регент до смерти своего сына и наследника. Оставила после себя хорошую память в Северной Германии, сделала большой вклад в развитие русско-прусских отношений.
• Наталья (1700). Родилась уже тяжело больной, умерла спустя неделю после рождения.

Роды Натальи были сложными, после них царица поправлялась в течении нескольких недель, и в дальнейшем уже не могла иметь детей. Это послужило одной из причин того, что Петр начал признавать бастардов от своих фавориток. Сама царица не имела ничего против подобной практики, и даже брала этих детей под свою опеку, воспитывая наравне с собственными, что по меркам России своего времени было достаточно смелым решением.

Первых бастардов Петру подарила Анна Монс, родив ему троих детей:

• Наталья (1699). Родилась с неизвестными физическими отклонениями, умерла в возрасте месяца.
• Алексей (1700-1774). Назван в честь своего деда. Не проявил особых талантов в военном деле или государственном управлении, но уверенно музицировал и писал достаточно неплохие стихи на русском, французском и немецком языках. Уговорил отца позволить ему увидеть мать, Анну Монс, но в результате оказался разочарован встречей. Активно развивал культурную жизнь в Петрограде. В 1721 году стал великим князем Московским. Имел связи среди реакционных кругов, сторонников «старых» порядков, но при этом не являлся их ярым приверженцем. Женат на Екатерине Долгоруковой, дочери фаворита своего отца, оставил потомство.
• Виктория (1702-1736). Названа в честь первых побед русской армии над шведами. Не проявила особых талантов в образовании, но отличалась амбициями и склочным характером. Вышла замуж за знаменитого европейского полководца, Морица Саксонского, бастарда польского короля Августа Сильного. Брак оказался неудачным, Мориц постоянно тянул из супруги деньги, окончательно разругавшись с ней после новостей о беременности Виктории. После этого приехала в Петроград, но при родах умерла. Выживший мальчик был назван Петром Саксонским, и в дальнейшем основал дворянскую династию, которая, впрочем, не играла особой роли в истории государства.

К этим детям «Кукуйская царица» проявила практически полное равнодушие, из-за чего те даже до расставания Анны с Петром мало виделись с матерью, и таковой считали царицу Екатерину Михайловну.

Больше всего внебрачных детей, 11, царю родила Марта Скавронская:

• Петр (1704). Умер вскоре после рождения по неизвестным причинам.
• Павел (1705). Умер спустя три месяца после рождения, простудившись при крещении. Его смерть послужила мощным толчком к развитию детской медицины, и стала причиной принятия закона об обязательном крещении детей лишь в теплой воде.
• Екатерина (1707-1708). Скончалась в возрасте полутора лет.
• Анна (1708-1758). Умная и образованная, знавшая помимо русского еще 4 языка, достаточно красивая и любившая детей, Анна стала завидной партией для любого европейского принца, и пользовалась большой любовью отца, матери и даже царицы Екатерины. Вышла замуж за Карла Фридриха Гольштейн-Готторпа, оставила потомство. Ее старший сын, Карл Петер Ульрих, станет в 1751 году королем Швеции, а Анна будет фактически править страной из-за его спины вплоть до своей смерти [7].
• Елизавета (1709-1762). Отличалась красотой и достаточно эмоциональным характером. Первоначально планировался ее брак с французским королем Людовиком XV, но из-за провала планов ставка была сделана на Карла Августа Гольштейн-Готторпского, который умер незадолго до окончательного решения по браку. В результате этого Елизавета вышла замуж за его младшего брата, Адольфа Фредерика, будущего герцога Гольштейна [8]. Оставила потомство.
• Наталья (1713-1715). Умерла от неизвестной болезни в возрасте 2 лет.
• Маргарита (1714-1753). Имела нестандартное для Романовых имя, взятое, вероятно, из семьи Марты Скавронской. Замужем за Петром Алексеевичем Бровкиным. Всю жизнь провела в столице и ее пригородах.
• Петр (1715-1741). Обладал довольно слабым здоровьем, сильно отставал в развитии, научился ходить и говорить лишь в возрасте 5 лет [9]. Страдал от слабоумия и ряда болезней, которые к 20 годам приобрели хронический вид, и в конце концов свели его в могилу. Находился на особом попечении царского двора, не женился, детей не оставил, особых титулов кроме титула царевича не получал.
• Павел (1717). Скончался через день после родов.
• Наталья (1718-1739). С 15 лет вела распутный образ жизни в Петрограде, умудрилась рассориться с большинством своих родственников. Подхватила ряд венерических болезней, от которых умерла в возрасте 21 года. Замужем не была, потомков не оставила.
• Марта (1719-1799). Названа в честь матери. Отличалась скромностью и сдержанностью, вела тихий образ жизни и редко появлялась при дворе. Вышла замуж за Богдана Василенко, фаворита императора Петра II. Оставила потомство.

Проводя время при дворе, вся в балах и гуляньях, Екатерина мало заботилась о своих детях, но старалась регулярно навещать их, и дарила тем подарки – от украшений и игрушек до загородных имений. Именно внебрачных детей от Марты Скавронской царь считал наиболее «своими», ставя их наравне с детьми от царицы Екатерины, и выше прочих.

Мария Кантемир родила трех детей от Петра:

• Павел (1722-1779). С детства отличался почти фанатичной религиозностью, при очень невысоком мнении о церкви. Тем не менее, сделал духовную карьеру и стал патриархом, который в значительной мере изменил и оздоровил РПЦ, вернув ей былой авторитет, утраченный после Раскола.
• Мария (1724-1801). Внешностью и умом пошла в мать, но была куда более открытой и амбициозной. С 12 лет занимала заметное положение при императорском дворе. Вышла замуж за князя Михаила Петровича Невского.
• Петр (1725). Родился очень болезненным ребенком, умер в возрасте двух недель.

Последний ребенок родился уже после смерти царя, и был назван в его честь.

Наконец, Мария Румянцева также родила царю четырех детей:

• Екатерина (1721-1786). Замужем за генералом Николаем Леонтьевым, но с мужем не жила, с детских лет и до смерти находясь при дворе. Была особенно дружна со своим племянником, Петром II. По слухам, состояла с ним в интимных отношениях, что было де-юре допустимо, так как она была Румянцевой, а де-факто означало близкородственную связь, запрещенную церковью. Детей не оставила.
• Анна (1722). Умерла вскоре после рождения.
• Прасковья (1724). Умерла в месячном возрасте от неизвестной болезни.
• Петр (1725-1796). Внешне и характером был похож на царя Петра, проявил выдающиеся таланты в военном деле, став одним из величайших русских полководцев XVIII века.

В результате этого у Петра Алексеевича Романова, царя Пера I, позднее ставшего императором, насчитывалось 6 законных детей, 21 признанного (если считать с детьми от Марии Румянцевой) и 16 непризнанных, а всего — 43 особи мужского и женского пола [10]. Конечно, не все из них пережили детство, да и оставивших свой след в истории детей русского царя было еще меньше, но это можно считать выдающимся результатом, тем более что помимо активного производства потомства Петр умудрялся еще и управлять государством. Возможно, потому Петру так и не удалось побить европейский христианский рекорд по производству бастардов, установленный неким мелким германским князем, который произвел на свет аж 99 внебрачных детей, и ни одного законного потомка [11].

Все признанные, и некоторые непризнанные дети Петра воспитывались при дворе, при прямом участии царицы Екатерины, которая решительно отказалась отдавать их обучение в руки одних только назначенных учителей и воспитателей. При этом дети Анны Монс с 1703 года были фактически отлучены от матери, и воспитывались царицей как собственные; дети Марты Скавронской также больше времени проводили с Екатериной, но скорее из-за малого к ним интереса их родной матери. Дети от Марии Кантемир воспитывались как их матерью, так и царицей. Екатерина и Петр Румянцевы воспитывался наравне с царскими детьми, и считались близкими родственниками правящего дома, несмотря на то, что формально они оставались детьми Александра Румянцева. Остальные дети Петра I воспитывались в семьях родителей, без признания и особого внимания со стороны царя и царицы.

Примечания

1. Дальнейшая нелицеприятная характеристика политической верхушки Русского царства конца XVII века базируется исключительно на моих личных взглядах, но не касается поголовно всех ее представителей. Были и выдающиеся личности – но увы, мало, и обычно они затирались или проигрывали борьбу традиционалистам.
2. Таким образом, Всешутейший собор является не совсем тем, чем он был в реальности, а вполне целенаправленным инструментом для ломки менталитета элиты и фактически запугивания ее ради принуждения принять европейские придворные порядки. Сурово, жестоко и аморально – но необходимо для форсированного процесса ломки менталитета, тем более что бояре и дворяне запросто могут обычные меры компенсировать полным игнорированием нововведений, как это ими делалось не раз и не два в истории России. В тех условиях, с теми людьми – работает лишь такое принуждение, тем более если нет времени на несколько поколений, чтобы подождать естественного преобразования. Само собой, что Петру совершенно не обязательно лично танцевать голышом на столах во время собраний – в реальности он совмещал приятное с полезным неосознанно, а в АИшке ВВСС – вполне осознанное решение с конкретными целями.
3. Вот как-то так получилось, что в комплект к АИшному Петру, который еще круче реального, прилагается еще и не в меру крутая царица.
4. Тут или любовь до гроба, или циничная стервозная девица с юных лет смекнула, что и как будет для нее лучше, и делала все, чтобы не просто нравиться, а вызывать восторг у своего царственного муженька, брак с которым был пределом мечтаний всех русских девиц той эпохи. Что из этого ближе к истине – решать вам.
5. Можно назвать это обратной стороной величия – почти все действительно Великие правители или сношали все что движется, а иногда и что не движется, или же имели какие-то иные «отдушины», где они проявляли фанатизм и неумеренность, что восполняло их духовные силы и позволяло творить великие дела.
6. Сурово, но Карл Леопольд вообще был редким кадром, который умудрился разругаться со всеми сословиями своего герцогства, со всеми своими «папиками» включая Петра I, и в конце концов вызывал гнев Габсбургов, которые обрушили на его голову имперскую экзекуцию, и лишили всех титулов.
7. Забавный поворот, который я сам не планировал – «русская» ветвь Гольштейн-Готторпов из реала в АИшке оказывается правящей династией Швеции. Как себя поведет Фике в условиях борьбы между «шляпами» и «колпаками»? Сумеет ли Карл Петер Ульрих прожить свою жизнь целиком, не будучи свергнутым своей женушкой? Каким станет их сын, реальный Павел, в условиях жизни в Швеции? Даже интересно стало!
8. Еще один внезапный поворот АИшки – ведь мужем Елизаветы Петровны становится реальный основатель шведской ветви Гольштейн-Готторпов! Только в АИшке из-за перетасовки династий и сохранения дома Романовых в России получается так, что Карл Петер Ульрих, реальный Петр III, таки наследует Швецию, и Адольф Фредрик, бывший до того главной мелкого княжества-епископства Любека (не путать с городом Любеком), получает в свои руки Гольштейн.
9. А это, судя по всему, суровый реал. Царевич Петр Петрович умер в возрасте 3 лет, но даже к моменту смерти не научился разговаривать и ходить, что говорит о серьезных проблемах развития. Это напоминает проблемы с развитием Карлоса II Испанского, вырожденца из династии Габсбургов, или Филиппа Калабрийского, старшего сына Карлоса III де Бурбона, который прожил 30 лет, но даже к концу своей жизни по развитию интеллекта соответствовал примерно 4-летнему ребенку.
10. С одной стороны – огого, а с другой – сюда входят и те дети, чьим отцом Петр является лишь предположительно. Если взять суровый реал, то там можно говорить о где-то 30 детях – 3 от Евдокии Лопухиной, 10 от Скавронской (при учете первенцев, Петра и Павла, в существовании которых есть сомнения), 1 от Марии Кантемир, 5 от Строгановой (хотя и очень маловероятно), 5 от Чернышевой (3 мальчика и 2 девочки, но как уже сказано – она спала со всеми подряд, так что тут все как в «Сталинграде» Бондарчука), 3 от Марии Гамильтон (2 аборта и 1 убитый после родов) и 4 от Марии Румянцевой (3 девочки и 1 мальчик). И это только быстрая проверка, при детальном рассмотрении численность предполагаемого потомства Петра Великого может стать еще большей.
11. Увы, запамятовал имя этого славного немца, но сам факт – 99 бастардов и ни одного законного наследника – в память врезался. Да и это в принципе не рекорд даже, просто подтвержденная информация. Если же ориентироваться по слухам, то рекордсменами могли быть и другие люди – к примеру, Август Сильный с предположительно двумя сотнями внебрачных детей.

P.S. В статье больше примечаний, чем это принято в моих материалах, но эта мера вынужденная – уж больно насыщенная она получается на моменты, которые надо слегка детальнее разъяснить.