Как спасали СССР в 80-е годы

Ещё один забытый героический эпизод из Истории послевоенного СССР. До того, был рассказ о спасении столицы Казахской ССР, города Алма Аты от разрушения селевым потоком в 1973 году.

Бедствием для  экономики нашей страны стала зима 1984 года – лютые морозы, длительные снегопады, обледенение дорог и т.д. Стихия нанесла удар по кровеносной системе экономики СССР – по железнодорожному транспорту. Ежегодно в СССР Министерством Путей Сообщения перевозилось около  4 млрд. тонн всевозможных грузов (кстати, отсюда можно узнать реальные цифры падения производства – сегодня железнодорожные перевозки в Свободной России не составляют и трети этого количества). И вдруг, все эти гигантские мощности попали под удар. Только грянули первые сильные морозы как началась закупорка  – по всей трассе железнодорожных путей невозможно было извлечь смерзшийся груз, вследствие чего около   400 составов оказались брошены на станциях, подъездных путях, ветках и т.д. Прекращения поставок останавливали не только промышленные предприятия, но и теплоэлектростанции, котельные, работающие на угле с мазутом. Спасать положение Партия поручила секретарю ЦК КПСС Егору Лигачеву, ему помогал – первый заместитель председателя Совета министров СССР Гейдар Алиевич Алиев.

Для решения задачи, Алиев немедленно создал Чрезвычайный штаб по ликвидации последствий суровой зимы, куда вошли самые знающие и энергичные люди – они обладали чрезвычайными полномочиями и множество раз выезжали, как на войне, в особо опасные точки. Таким образом, зима 1984/85 года, когда Дед Мороз оказался злым более чем, удалось в общем и целом пережить с минимальными потерями.

Сам Егор Кузьмич Лигачев, от этом периоде жизни страны пишет в книге  "Кто предал СССР?" так:

Зима 1984/85 года стояла необычайно суровая, со снежными заносами, которые в иных регионах достигали высоты двух трех метров. Из за сильных холодов и обильных снегопадов возникли большие трудности в промышленности, а особенно на транспорте. Не будет преувеличением сказать, что народное хозяйство оказалось на грани паралича. Хорошо помню обстановку тех месяцев: 54 крупные теплоэлектроцентрали, составлявшие наш главный энергетический потенциал, могли в любой день погасить котлы, на некоторых ТЭЦ загрузка углем шла буквально с колес. На магистралях стояли сотни брошенных поездов. Двадцать две тысячи вагонов замерзли на подъездных путях – разгрузить их не представлялось возможным из за намертво смерзшегося груза. В правительстве готовили страховочный вариант на случай катастрофы: предполагалось остановить, вывести из эксплуатации сотни крупнейших предприятий, потреблявших газ и мазут, чтобы обеспечить теплом и светом жилые кварталы, не допустить замерзания квартир.
Ситуация складывалась критическая, по существу речь шла о крупном стихийном бедствии, охватившем не какой то один регион, а почти три четверти территории страны.
Политбюро ЦК КПСС и правительство принимали поистине отчаянные меры, чтобы не допустить развала энергетической системы страны, предотвратить катастрофу. При этом главная задача определилась весьма четко: прежде всего необходимо было обеспечить бесперебойную работу железных дорог.
Члену Политбюро, зампреду Совмина СССР Г.А. Алиеву и кандидату в члены ПБ, секретарю ЦК В.И. Долгих было поручено специально заниматься проблемами, которые каждодневно ставила перед народным хозяйством необычно суровая зима. Речь шла о создании оперативного штаба, в задачу которого входила координация мер по предотвращению хозяйственного паралича и остановки железных дорог. Решением Политбюро мне было поручено возглавить эту оперативную группу.
В то время я был секретарем ЦК, то есть формально числился рангом ниже членов и кандидатов в члены Политбюро. Однако на таком поручении настоял Председатель Совета Министров СССР H.A. Тихонов.
Николай Александрович Тихонов – личность своеобразная. Человек высокой личной культуры, он держался независимо, умел отстаивать свое мнение. Он хорошо знал сферу производства, но редко в последние годы выезжал на места.
Кроме того, самостоятельность мышления нередко переходила у Тихонова, я бы сказал, в самоцель, порой он ставил свою точку зрения выше коллективного мнения, не воспринимая разумные аргументы, – возможно, в этом проявлялся преклонный возраст. Да и в перспективу Тихонов уже не заглядывал, ограничиваясь в основном текущими делами. Общаясь с Николаем Александровичем, я частенько думал: сбросить бы ему годков эдак двадцать, был бы он хорошим Председателем Совмина. Но он пересидел свой лучший возраст в замах.
Кстати говоря, в 1989 году Тихонов прислал Горбачеву письмо, в котором вспоминал о своей позиции, занятой на заседании Политбюро в 1984 году, когда Черненко поставил вопрос о том, чтобы поручить ведение Секретариата ЦК Горбачеву. Тихонов писал, что под влиянием новых обстоятельств переосмыслил свою прежнюю точку зрения и считает, что был не прав…
Суровой зимой 1984/85 года Политбюро заслушивало наши сообщения о складывающейся на транспорте и в промышленности обстановке почти каждую неделю. И, помню, однажды Тихонов воскликнул:
– Как же получается? В Сибири самые суровые морозы, но сбоев практически не бывает! А тут крепкие морозы раз в десять лет случаются, и все на грани паралича. Егор Кузьмич, расскажите, как вам в Сибири удавалось без такой вот лихорадки переживать суровые зимы?
Ответить было несложно:
– Каждый раз готовимся к зиме очень основательно, вот в чем секрет! Если в Сибири к морозам не готовиться, то и одну единственную зиму не перезимуешь.
В те трудные зимние месяцы еженедельно, а когда требовала обстановка, и по два раза в неделю мы проводили всесоюзные селекторные летучки. На главном пункте связи Министерства путей сообщения собирались руководители МПС, других министерств, ВЦСПС, народного контроля, чтобы оперативно решать вопросы, поступавшие с мест. Приглашали мы человек 30–40, в том числе журналистов, однако, быстро осознав пользу таких селекторных летучек, на совещания потянулось много руководящего люду, приходилось даже осаживать, ограничивать круг присутствовавших.
Зато аудитория, собравшаяся на другом конце селекторной связи, была поистине безгранична. Связь МПС охватывает всю сеть железных дорог, вдобавок во время совещаний к ней подсоединялись крупнейшие шахты, металлургические и химические заводы, ЦК республик, обкомы партии, облисполкомы. В итоге без всякого приказа на пунктах связи добровольно собирался почти весь руководящий актив регионов, оказавшихся под угрозой хозяйственного паралича. И как то само собой, тоже без приказа, установилась такая практика: энергично, за час с небольшим, решив основные проблемы, требовавшие вмешательства центра, мы прекращали селекторное совещание, а люди на местах продолжали обсуждение, согласовывая конкретные вопросы.
Сто дней и ночей длилась упорная борьба с холодом и снегами. Те селекторные сборы наверняка запомнились десяткам тысяч руководителей разного ранга. Тяжелейшей студеной зимой они постоянно ощущали целостность хозяйственного организма, спокойную, твердую и организующую руку центра, что позволяло маневрировать ресурсами, расшивать «узкие места». С помощью оперативного штаба были решительно сломаны ведомственные перегородки: в критический час железнодорожники, металлурги, угольщики, нефтяники не вели между собой тяжб, а, наоборот, подставляли друг другу плечо. Могу сказать определенно: в ту суровую зиму только политическое и хозяйственное единство страны спасло всех от великих бед, – если бы замерли железные дороги в заснеженной России, на Украине, в Казахстане, повсюду остановились бы заводы, без тепла и электроэнергии остались бы люди.
Селекторные летучки всегда открывал министр путей сообщения Н.С. Конарев, который четко и критически докладывал обстановку на всех железных дорогах. В ту зиму я убедился, каким уважением у железнодорожников пользуется Николай Семенович, человек самоотверженный, крупный организатор, мыслящий в масштабах государства. И вовсе не случайно в 1989 году, когда Верховный Совет СССР не утвердил Конарева министром, буквально поднялись все железные дороги. Тысячи телеграмм пришли в Москву от путейцев, движенцев, диспетчеров, начальников маленьких полустанков. Как говорится, поднялась вся железнодорожная «рать». Это был своего рода стихийный коллективный ультиматум с требованием утвердить Конарева министром. И его утвердили…
После Конарева докладывали два три начальника дорог: один – о том, как в сложных условиях сумели организовать работу, с другого строго спрашивали за неполадки. И затем шли вопросы с мест. Некоторые из них решались сразу, как говорится, не отходя от микрофона, по другим давались поручения с жесточайшим контролем. Далее выступал Алиев, а я кратко завершал совещание, подводил его итоги. Причем скажу сразу: никакой подмены центральных ведомств и хозяйственных органов на местах не было. Речь шла о координации действий в экстремальных условиях.
Эту же линию я проводил и во время командировок: в ту зиму был в Новосибирске, Барнауле, Бийске, Куйбышеве, Тольятти. В холодные «точки» выезжали и другие секретари ЦК.
В общем, подводя итог той труднейшей зимы, могу сказать, что мы коллективно справились с предкатастрофической ситуацией. И более того, извлекли из нее уроки: взялись за строительство новых подъездных путей, пунктов обогрева вагонов, за производство снегоочистителей – поразительно, до той поры промышленность ежегодно выпускала лишь по нескольку штук этих необходимейших в условиях огромной страны механизмов. И, может быть, самое главное – та дружная, «надведомственная» работа в тяжелейшей обстановке сплотила людей, вдохнула в них уверенность: не случайно все хозяйственные потери зимы были с лихвой наверстаны в том же 1985 году!

Скажем правду — потери от зимы были. Да, были. Я сам не могу сказать, поскольку владею обстановкой на уровне интернет форумов, а этот случай не отложился болью в народной памяти, но самое главное, осенью 1984 года я был призван в армию и оказался за границей, но люди до сих пор вспомнают, как часть Тольятти пострадала, также зимой 84/85 был "разморожен" целый Бийск. Но это все локально и без человеческих жертв.
Для полноты картины, чтобы рассмотреть великое на расстоянии, остается вспомнить нынешних кремлевских пигмеев и утопленный в этом году Дальний Восток и его "спасение", тысячи погубленных в прошлом году жителей Крымска а также прошлую и позапрошлую зимы. Прошлой, вроде бы не очень лютой зимой в Волгоградской области насмерть(!) замерзло более 40 человек. Только по официальным данным.
Можно вспомнить как во время катастрофических пожаров 2010 года, Псевдопрезидент Лжедмитрий скрылся в неизвестном направлении, а его подельник Путин вместо реального руководства страной устраивал пиар компании, летая на самолете и не имея на то права "тушил" леса. Но не хочу о дряни.

Лучше вспомним подвиги советских людей. Вот как вспоминает ту холодную зиму ещё один наш человек:

Зима 1984/85 годов. Обвал перекрытий Хабаровской ТЭЦ-1. Остановились два котла. Могла наступить страшная беда. И снова благодаря армии, курсантам Хабаровской высшей школы милиции, рабочим и служащим ТЭЦ-1 было сделано всё возможное и невозможное для спасения электроцентрала, а в целом Хабаровска от беды.

Кстати, на устранении этого ЧП работало и небольшое подразделение Индустриального РОВД. Также нельзя не вспомнить, что в то трудное время на этом аварийном объекте в течение месяца в крайне тяжёлых условиях работали 170 человек условно-досрочно освобождённых и условно осужденных, из числа лиц, находящихся в спекомендатурах Индустриального района («химики» — так звали их в народе. Они хоть и были осужденными, но всё же были нашими советскими гражданами. Часть из них была потом досрочно освобождена).

Должен отметить, ради объективности, что вся эта тяжёлая работа проводилась под непосредственным руководством первого секретаря райкома КПСС Индустриального района Н.Н. Данилюка.

Однако не в этом дело. Важно то, что в трудные минуты жизни, будь то пожары или потопы, жители Хабаровского края проявляют солидарность, сплочённость перед бедой, забыв порой свои заботы, обиды друг на друга или на власть.

Честно скажу, на написание поста подвИгли тревога перед предстоящими холодами и случайно увиденный ролик: