Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой цикл про Великую Испанию, и сегодня настало время для очередного дополнительного материала. Рассказано будет о Трафальгарском сражении в условиях АИшки – его предпосылках, ходе и результатах.
Содержание:
Особо важный конвой
Карты пути конвоя Нельсона и боя
Положение Великобритании и ее ближайших союзников в Средиземном море к 1805 году складывалось тяжелое. Наполеон после провала вторжения в Британию быстро перегруппировался, и уже готовился нанести удар в других направлениях, готовясь к блокаде Мальты и высадке на Сицилии. Силы Британского Средиземноморского флота были относительно невелики – два десятка кораблей под началом адмирала Джервиса, дюжина фрегатов, много мелких судов, небольшой флот Мальтийского ордена, и единичные корабли союзников, укомплектованные кое-как подготовленными командами. Регулярных войск имелось чрезвычайно мало, и в случае вторжения и полномасштабных военных действий нельзя было и мечтать о том, чтобы сдержать натиск французов. Потому летом 1805 года, когда решился вопрос с сорванным вторжением на британские острова, англичане решили отправить большой конвой на Мальту – прежде всего с подкреплениями, артиллерией, оружием, а также важнейшими материалами для ремонта кораблей, которых не хватало на Мальте. Конвою этому предстояло прорываться через Гибралтарский пролив, который контролировался испанским флотом, в связи с чем риск его потери был весьма велик. В Лондоне прекрасно знали, что в Кадисе находится союзная эскадра адмирала Вильнева, которая постепенно набирала силу за счет мобилизации испанских кораблей, а из отставки вернулся адмирал Хосе де Масарредо, которого настойчиво требовали вернуть в строй офицеры Армады. Все это заставляло усомниться в успехе дела, и потому командовать мощной эскадрой прикрытия конвоя назначили единственного адмирала, который на которого Британия могла целиком положиться – Горацио Нельсона. Всего в его распоряжении находились 33 линейных корабля, 8 фрегатов и полсотни транспортных судов с важными грузами и подкреплениями для Мальты. После прохождения Гибралтарского пролива его должен был встретить Средиземноморский флот Джервиса, но существовала вероятность, что тот по пути на запад наткнется на французов, и будет вынужден либо связать их боем, либо вернуться на Мальту.
Конвой покинул Британию в обстановке строгой секретности осенью, и отправился на юг, через Бискайский залив, вдоль берегов Португалии к Гибралтару. Ставка была сделана на скорость и неожиданность, в надежде на то, что испанцы не успеют перекрыть Гибралтарский пролив, но надежды эти, в общем-то, были тщетны – хоть испанцы узнали с запозданием о выходе конвоя, адмирал Масарредо еще с начала сентября держал у мыса Сен-Висенте и Танжера свои патрульные фрегаты, а Кадисская эскадра постоянно выходила в море на учения, находясь в полной боевой готовности. Причиной тому был трезвый расчет испанского командующего – он знал, сколь оживленным для судоходства является этот район, и что британцам так или иначе придется отправлять если не конвои, то одиночные корабли в Средиземное море. Собственно, их перехват и являлся главной задачей, поставленной лично королем Карлосом IV перед адмиралом Масарредо. И подобная бдительность в конце октября окупилась – у мыса Сан-Висенте был обнаружен крупный конвой с большой эскадрой прикрытия, о чем сразу же доложили в Кадис. Масарредо вышел в море, но вскоре начался шторм, из-за которого ему пришлось вернуться на базу и начать текущий ремонт повреждений, полученных из-за буйства стихии. Шанс на перехват англичан к западу от Кадиса был утерян.
Этот же шторм разорвал контакт между испанскими фрегатами и британским конвоем, который ветром отнесло далеко на юг, в сторону Канарских островов. Несколько дней Нельсону пришлось потратить на сбор воедино разбросанных по всей округе торговых и военных кораблей, часть из которых получила повреждения. Однако в несчастье, постигшем конвой, Нельсон увидел шанс на успех – ведь путь к Гибралтару теперь лежал вдоль берегов Марокко, с далеко не самого очевидного направления, и существовал реальный шанс прорваться к проливу без потерь. Тому способствовал и попутный ветер, который позволил англичанам на всех парусах бросится на север, держа торговые корабли между двумя колоннами линейных кораблей и мавританским берегом. Впрочем, британские офицеры понимали, что шанс на успех у них невелик – Кадисской эскадрой командовал адмирал Масарредо, которого заслуженно считали лучшим флотоводцем Испании, а отсутствие патрулей и прикрытия у самого пролива было бы в сложившихся условиях слишком грубой ошибкой. И все же возможность проскочить у англичан была – испанцы достаточно долго чинили свои корабли, и слишком поздно вышли в море, когда многие офицеры уже указывали, что англичане давно прошли через пролив, и уже находятся в Средиземном море. Однако многолетний опыт и упорство подсказывали Масарредо, что это еще не конец. Сразу по выходу из Кадиса его корабли направились к Гибралтару. Двигались они тремя колоннами, тремя самостоятельными оперативными отрядами. Центром, держа флаг на «Сантисиме Тринидад», командовал лично Масарредо; авангардом командовал его лучший младший флагман, Федерико Гравина, державший свой флаг на «Принсипе де Астуриас; арьергардом, находясь на «Реал Карлос», заведовал Антонио Эсканьо. Все три адмирала были близкими друзьями, знали друг друга не первый год, и понимали друг друга с полуслова, что позволяло надеяться на эффективное маневрирование в бою. Утром 2 ноября дозорные фрегаты доложили о том, что конвой движется вдоль мавританского берега, и Масарредо приказал перестроиться в линию баталии, вознамерившись преградить ею дорогу к Гибралтару, и выполнить приказ любой ценой.
Состав и сила флотов
Состав флотов
Британский флот на 1805 год считался лучшим в мире. Его корабли не были самыми быстрыми, самыми маневренными, но всегда имели достаточно мощное вооружение. Впрочем, и здесь британский флот уступал французскому и испанскому, так как англичане всегда делали ставку на количество кораблей, в результате чего самыми массовыми боевыми единицами оказались 64- и 74-пушечные корабли. Кроме того, размеры британских кораблей в среднем также были меньше размеров их визави. Но все это компенсировалось одним – весьма высокой, если не высочайшей, подготовкой личного состава, и жестким отбором офицеров, благодаря чему из существующих кораблей всегда выжимался максимум. Британские матросы были опытными, инициативными, дисциплинированными, получали достаточно хорошее жалование, особенно когда захватывался крупный приз. Адмиралы в эпоху Наполеоновских войн по большей части были грамотными, деятельными, и всегда атаковали, не отдавая врагу инициативу в бою, навязывая ему схватку на дистанции пистолетного выстрела, ведя огонь наверняка, с как можно большей скорострельностью. Наиболее ярким представителем британской военно-морской школы был Горацио Нельсон, успевший, несмотря на ряд поражений, стать притчей во языцех и гордостью всей Британии.
Испанский флот в конце XVIII века стремительно развивался, как в количественном, так и в качественном смысле. Завершили этот период бурного развития реформы, проведенные габриэлиносами в 1790-е годы, в ходе которых был значительно поднят профессионализм матросского состава, созданы четкие теоретические наработки, и выработана собственная школа артиллерии, с собственными методиками по стрельбе и боевой подготовке. В этом плане к началу XIX века был осуществлен переход от традиционной французской тактики ведения боя на дальней дистанции к бою на средней и ближней дистанции – в основном потому, что англичане, главный и единственный противник на море, всегда стремились к ближнему бою, и удержать их на расстоянии было едва ли возможно. При этом длинноствольные орудия на нижних палубах сохранялись, предназначенные для пробития толстых корпусов противника. Но на верхних палубах стремительными темпами начинался отход от использоваться «длинных» пушек в пользу более легких и скорострельных «коротких», а разная мелочь калибром в 8-12 фунтов и вовсе заменялась на 24-фунтовые карронады, заточенные как раз на ближний бой. При этом испанские карронады были надежнее, но тяжелее британских, что не позволяло с легкостью заменять 12-фунтовые пушки на 36-фунтовые карронады так, как это хотелось морякам. Кадисской эскадрой командовал адмирал Хосе де Масарредо – не только опытный и умелый флотоводец, но еще и военный теоретик, написавший ряд трудов на тему войны на море, тактики, маневрирования и прочего. Он всегда был сторонником активных, агрессивных действий, но в то же время пропагандировал тактическую гибкость и рассудительность. Несмотря на наличие ряда значительных побед Армады на море в предыдущие годы, крупных эскадренных сражений с англичанами не было со времен сражения при лунном свете, которое нельзя было считать «чистой» победой из-за особых условий и полуторакратного превосходства в числе кораблей. Сам Масарредо придавал большое значение будущей битве, и потому Кадисская эскадра с момента ее формирования в сентябре 1805 года практически не прекращала боевые учения. Возможности англичан многие были склонны переоценивать, но даже с учетом этого на кораблях царила настороженно-оптимистическая атмосфера, тщательно поддерживаемая Масарредо, уверенным в собственной победе.
«Por el rey y España!»
Маневр Нельсона, как это и ожидалось, не сработал – с рассветом 2 ноября англичане обнаружили, что к северо-западу от конвоя виднеются паруса нескольких кораблей, похожих на испанские 40-пушечные «Флоры». Адмирал Нельсон догадывался о том, что испанский флот уже в море, и понимал, что ситуация складывается критическая – стоит только испанским кораблям сблизиться с конвоем, связать его корабли боем в текущим положением, как задание будет провалено, и начнется бойня. Шанс на успех был лишь один – двинуться навстречу врагу, отвлечь его, связать боем, и дать транспортам пройти Гибрадтарский пролив, за которым их должны были ожидать корабли адмирала Джервиса. Шторм, несмотря на свою силу, не нанес больших повреждений британским кораблям, команды были, как и всегда, готовы к бою, да и не в традициях Королевского флота было трусить перед неизвестностью, и считать корабли противника перед атакой. Потому Нельсон, недолго думая, отдал приказ на разворот своим линейным кораблям, выстроившимся в две колонны, и, оставив с транспортами 6 кораблей из 33, что имелись у него, двинулся прямым курсом на мыс Трафальгар. Около полудня он обнаружил испанский флот, и приказал атаковать его, подняв над Викторией свой знаменитый сигнал: «Англия ждёт, что каждый выполнит свой долг». Ставка была сделана на скорость, внезапность и слом строя противника – то, что Нельсон всегда любил и умел делать.
Еще до рапортов командиров фрегатов Масарредо понял, что вражеским флотом командует Нельсон, и прекрасно знал, что тот будет атаковать. Потому, уличив момент, когда англичане были уже близко, он развернул свои корабли на норд-ост, занимая наветренное положение и ставя британскому флоту «палочку над Т» — головным британским кораблям теперь предстояло пережить концентрированный огонь испанского центра. Вслед за этим Масарредо, находясь на самом мощном и неповоротливом корабле флота, отдал своим младшим флагманам простой приказ – «Атакуйте», вслед за чем был поднят сигнал «Por el rey y España!» — «За короля и Испанию!». В каком-то смысле этот было даже лишним – все и так понимали, что впервые за долгое время испанцы и англичане встречаются в открытом море, лицом к лицу, при практически равных силах, без всяких ухищрений и сложностей, вроде тумана и ночи во время боя при лунном свете. Это сражение должно было определить, кто чего стоит, и вынести суровый приговор Армаде – достойна она конкурировать с лучшим океанским флотом в мире, или нет. Гравина и Эсканьо, отлично понимая суть приказа, развернули свои отряды «все вдруг» навстречу британцам, и ринулись в бой, стремясь сделать с двумя колоннами Нельсона примерно то же, что должны были сделать эти две колонны сейчас с центром, где находились испанские «тяжеловесы», «Сантисима Тринидад» и адмирал Масарредо.
Детали столкновения не удается уточнить до сих пор. Существуют как минимум четыре общие картины боя, которые в целом похожи, но отличаются в деталях. Однако многое все же известно с достаточной долей достоверности. Удар англичан пришелся прямо в районе флагманского корабля Масарредо, «Сантисима Тринидад», в результате чего корабль был практически сразу взят в два огня, и понес большие потери. Находившиеся рядом корабли бросились ему на помощь, но столкнулись с все более увеличивающимся числом британских кораблей, которые появлялись из клубов порохового дыма, грохоча своими пушками. Испанский центр яростно огрызался огнем против англичан, ведя стрельбу ничуть не реже, чем противник, осыпая того ядрами и картечью из 24-фунтовых карронад, которые в изобилии находились на испанских кораблях. Однако и англичане стреляли часто и метко, не желали сдаваться так быстро, и по возможности пытались взять испанские корабли на абордаж – даже огромную «Сантисиму», которая была значительно выше большинства британских судов. Как бы то ни было, испанскому центру пришлось тяжело – но натиск англичан, достигнув определенной точки, вдруг начал спадать. Сказывался маневр Гравины и Эсканьо, которые атаковали британские колонны во фланги, и помешали концевым кораблям обеих колонн присоединиться к натиску на испанский центр. Там, в условиях более или менее свободного маневрирования, в отличие от центра, где уже началась всеобщая свалка, все еще продолжала играть роль маневренность кораблей, как и их скорость – а здесь у испанцев сохранялось преимущество, так как авангард и арьергард были представлены в основном «Монтаньесами», лучшими в мире линейными кораблями. Понемногу, по одному, британские корабли испытывали на себе концентрированный огонь испанцев, получали значительные повреждения, лишались мачт, были вынуждены дрейфовать, или попросту выходили из боя. Головы британских колонн во главе с Нельсоном и Коллингвудом, несмотря на весь свой натиск, не смогли продавить центр – а с тылу их уже поджимали другие испанские корабли.
Поражение и феерический разгром британского флота был уже не за горами, но тут уже стало не до битвы – налетел шквал, превратившийся в сильный шторм, и оба флота разметало по округе. Лучше всего здесь себя проявили англичане, которые смогли относительно организованно, действуя вслепую, практически наугад, взять на буксир поврежденные корабли, и отойти на восток, к Гибралтарскому проливу. Испанцы, понесшие в ходе сражения большие потери, были вынуждены действовать самостоятельно, еще и следить за захваченными британскими кораблями. В результате всего этого потери удалось подсчитать лишь после того, как шторм утих к утру 4 ноября, и о продолжении сражения не могло идти и речи. Испанцы потеряли 4 корабля – «Подеросо» получил большой урон, частично выгорел перед началом шквала, и затонул от полученных повреждений, а «Андалусия», «Сан-Тельмо» и «Сан-Леандро» погибли конкретно из-за шторма – «Андалусии» залило водой пробоины у ватерлинии, а остальные два выбросило ветром на берег. Множество кораблей имели также тяжелые повреждения, но кое-как держались на воде. В Кадис также удалось отбуксировать 6 трофейных британских кораблей – «Спартиат», «Африка», «Принц», «Дредноут», «Колоссус» и «Левиафан». Кроме этого, англичане потеряли три корабля («Тоннант», «Аякс» и «Нептюн»), затонувших в шторм от полученных повреждений. Оба британских флагманских корабля, «Виктория» и «Роял Соверейн», едва не отправились на дно вслед за ними, столь тяжело они были повреждены. Остальные корабли эскадры Нельсона были тяжело повреждены. В ходе битвы погибли оба командующих – адмирал Масарредо, и адмирал Нельсон, а общие человеческие потери с учетом пленных достигли 8 тысяч человек. Адмирал Коллингвуд в ходе боя был тяжело ранен, а адмирал Антонио Эсканьо лишился руки и ноги. Победа над британским флотом была достигнута, но конвой прорвался в Средиземное море, и встретился с адмиралом Джервисом до того, как испанцы смогли нагнать его.
Последствия и значение
Последствия Трафальгарской битвы оказались в чем-то скромными, а в чем-то – далекоидущими, оказавшими эффект на судьбу наций в течении многих десятилетий вперед. Главными последствиями в 1805 году оказался прорыв конвоя с подкреплениями и снабжением для Мальты и Сицилии, что спасло положение, и позволило в дальнейшем Британии чувствовать себя в Средиземном море с большой уверенностью. Тяжело поврежденные корабли были отбуксированы на Мальту, где большая часть из них вскоре была отремонтирована, и присоединилась к Средиземноморскому флоту, который возглавил Катберт Коллингвуд. В грядущие времена это позволит, в частности, выдержать блокаду Мальты, нанести французскому флоту ряд крупных поражений, и удержать власть в королевстве Сицилия за Бурбонами. Однако было ясно, что Гибралтарский пролив является «дорогой смерти» при наличии сильной Кадисской эскадры, и отправку следующих конвоев проводили лишь при острой на то необходимости. В то же время, был нанесен большой удар гордости британских моряков – если сражение при лунном свете еще можно было списать на сложные условия и внезапность, то Трафальгар для них стал поражением, которое лишь благодаря шторму не превратилось в катастрофический разгром. Стало ясно, что испанский флот качественно догнал британский, и при наличии грамотных командующих способен составить конкуренцию англичанам уже сейчас. Но все это было лишь эффектом на ближнее время, а в долгосрочной перспективе наибольшим оказался, конечно же, культурный эффект.
В Великобритании Трафальгар объявили победой – несмотря на тяжелейшие потери и гибель Нельсона, конвой был успешно проведен, а испанцы понесли большой урон. Было признано, что «благородные доны» стали противником, равным англичанам, что еще больше возвысило подобное достижение в глазах общественности. Нельсон был объявлен героем, вокруг которого стал возводиться культ личности, в особенности в Королевском флоте. Главная площадь Лондона была названа Трафальгарской, повсюду стали возводить памятники в честь сражения и погибшего адмирала. Появились и художественные произведения – литературные, поэтические, театральные. Художники на какое-то время забыли про остальные темы, и стали рисовать Нельсона и саму битву в как можно более грозных, но патриотичных красках. Прославлялась в первую очередь победа духа английских офицеров и матросов, их жертвенность ради достижения большой цели, самоотверженность и героизм, что лишь усилилось после того, как те же корабли и матросы приняли участие в сражениях с французами на Средиземном море, и неизменно одерживали над ними победы.
В Испании также объявили победу в Трафальгарской битве, и имели на то все причины – несмотря на гибель 4 своих кораблей (в основном из-за шторма), были захвачены 6 британских трофеев, что вкупе с потопленными кораблями нанесло ущерб британской эскадре в целую треть корабельного состава. Сказывалось и то, что битва происходила в «честных» условиях – испанцы обладали небольшим преимуществом в количестве кораблей и пушек, но считалось, что выучка команд все же уступала британской, что уравнивало шансы. В отсутствие крупных побед на других фронтах тему Трафальгара стали раздувать, и активно славить всех – Армаду, матросов, офицеров, командиров кораблей и младших флагманов, в особенности Антонио Эсканьо, который потерял в битве руку и ногу, но сохранил бодрость духа. Складывались целые поэмы и рисовались портреты ее наиболее активных участников, вроде Косме Дамиана Чурруки, который в один момент боя схватился сразу с пятью британскими кораблями на своем «Монтаньесе», но вышел из схватки победителем благодаря грамотным маневрам и быстрому огню артиллерии. Если за XVIII век у Армады стал складываться комплекс неполноценности из-за постоянных поражений перед англичанами, то Трафальгарская битва положила ему конец – стало ясно, что англичан было можно бить, даже величайших их адмиралов, пускай и ценой больших потерь. Масарредо, бывший занозой во всех местах правительства Годоя, посмертно был удостоен значительных почестей, памятников, титулов и наград, часть которых досталась его родне. Память же о Трафальгарской битве навсегда осталась в памяти Армады, да и всей Испании, как символ храбрости, упорства и стремления к победе вопреки всему.
