Пьер де Краон, уроженец Анжу, был королевским кузеном. Этот человек имел очень дурную славу с тех пор, как Людовик Анжуйский послал его к жене с просьбой привезти сколь возможно денег для продолжения войны в Италии, а Краон, получив от его жены деньги, как считается, прокутил их в компании венецианских куртизанок.
Пьер де Краон
Так или иначе, после смерти мужа, герцогиня Анжуйская начала против него судебный процесс, который завершился в её пользу, и Краону было приказано возместить украденное. Герцоги Беррийский и Бургундский ненавидели его и неоднократно угрожали выбросить из окна, но Краона взял под своё покровительство брат короля, герцог Туреньский, вероятно, из желания насолить обоим дядьям, но и с ним он рассорился, как считается, открыв глаза герцогине на амурные похождения её мужа. По настоянию брата короля Краону было приказано вернуться в Анжу, но тот затаился в Париже, сняв дом на улице Шартон.
Неизвестно, чем вызвал его ненависть Оливье де Клиссон — хроникёры предполагают, что это была зависть, — но так или иначе Краон атаковал коннетабля на улице Сен-Антуан, наняв для успеха своего плана несколько бретеров. Клиссон, проходивший по улице только в сопровождении двух безоружных лакеев, вначале принял Краона за брата короля и пытался уговорить оставить свою затею. Поняв, кто перед ним, он обнажил клинок. Кираса, которую Клиссон всегда носил под одеждой, спасла ему жизнь, однако раненый коннетабль упал с коня. Убийцы, сочтя его мёртвым, бежали. Клиссона подобрал на пороге своего дома некий пекарь и послал за помощью в королевскую резиденцию.
К счастью, раны оказались не опасны, хирурги заверили короля, что через 15 дней коннетабль будет здоров. Прево Парижа немедленно организовал погоню за убийцами, трое из которых были схвачены и повешены на следующий день. Краон был заочно приговорён к ссылке и лишению имущества. Он бежал в Бретань, где герцог гостеприимно отнесся к нему и отказался выдать королю.
В этом случае король и его совет были единодушны — решено было собрать войско и атаковать Бретань, местом сбора был назначен город Ле-Ман. К походу присоединились оба дяди короля, причем по этому случаю герцог Беррийский получил прощение и с него взято было слово впредь не притеснять своих подданных.
Герцог Бретонский тем временем прислал письмо, в котором клялся, что не знает, куда бежал из его владений Краон, и в подтверждение своих слов был готов открыть перед королевскими войсками ворота всех городов, чтобы дознание было проведено на месте. В то же время королева Арагонская прислала письмо, что при попытке бежать в Африку в Барселоне был арестован некий французский рыцарь, который, видимо, и был Краоном. Герцоги Беррийский и Бургундский были склонны прервать поход, но коннетабль настоял на его продолжении.
5 августа 1392 года армия покинула Ле-Ман и направилась к Нанту. Король уже накануне похода плохо себя чувствовал, в Амьене он второй раз пролежал несколько дней в постели из-за «лихорадки, сопровождавшейся сильной горячкой», и с тех пор казался печальным и рассеянным. Встревоженные слуги уговаривали его принять лекарство, но он отказался в неожиданно резкой форме. День был очень жаркий. По словам летописца, король был одет «в чёрную бархатную куртку, в которой вскоре покрылся потом, ярко-алую шапку, держал в руке жемчужные четки, которые королева дала ему в дорогу».
Он успел отъехать около одного лье от города, когда некий оборванец пустился ему вслед, крича изо всех сил: «Остановись, король! Тебя предали!» Ситуация усугубилась тем, что один из пажей короля как раз в этот момент заснул, или отвлекся, и выпавшее из его рук копье с лязгом ударило по шлему одного из пехотинцев.
Стоит отметить, что о старике «босоногом, с непокрытой головой, одетом в разорванный дублет», пишет лишь Фруассар, узнавший всю историю из вторых рук. Мишель Пуантен, бенедиктинский монах, сопровождавший короля в этом походе, со своей стороны говорит лишь о копье, выпавшем из рук пажа, и о том, что всё произошло «в одном лье от города, недалеко от местного лепрозория».
Так или иначе, известно, что сразу вслед за этим король выхватил из ножен клинок и с воплем «Вперёд, вперёд на предателей!» проткнул пажа, затем бросился на собственных рыцарей. Он успел убить бастарда де Полиньяка, ранил ещё троих и погнался за собственным братом, который, однако, успел укрыться в лесу. В течение часа король рыскал среди собственной армии, пока меч в его руке не сломался, а кастелян двора Гийом Мартель не бросился на круп лошади, обхватив его сзади. Короля повалили на землю, после чего он впал в забытьё и был на повозке доставлен в город.
Следующие два дня он пробыл в коме, причём по сообщению личного врача тело короля постепенно остывало, лишь грудь оставалась тёплой и с трудом прослушивались тоны сердца. Все ждали смерти Карла, но на третий день он пришёл в себя. Первый приступ безумия остался позади.
Очнувшись, король немедленно назначил пенсии для вдов и детей убитых, после чего по настоянию врачей вернулся в Париж. Передав бразды правления в руки дядей, которые «не оставили его в беде», он дни напролет проводил в своей парижской резиденции, развлекаясь игрой в теннис и охотой на птиц. К делам правления он отказывался возвращаться, раздражаясь, если ему это предлагали. Окружающие были скорее склонны объяснять такое поведение леностью, но отнюдь не рецидивом болезни.
Источник — https://vk.com/deus_vult_medieval?w=wall-102950561_59936
