А вот и тот самый рассказ, выложить который я обещал в посте "Новая фауна". Позаимствован из журнала "Техника — молодёжи" № 10-82. Оттуда же взят и второй рисунок (художник Роберт Авотин).
Приятного чтения!
п.2.01. — исключается.
п.2.02. — после слов "…не более 50 м
от вездехода" следует: "Передвигаясь по
поверхности планеты, астронавт обязан
ощупывать грунт впереди себя дюралевым
посохом".
(Из "Дополнения к временной инструкции
по технике безопасности на Септиме".)
— Посмотри, какой красавец! — сказал Шадрин, подымая голову от микроскопа. — Самый крупный за последние пять дней.
Черных без особого интереса наклонился к окуляру. На предметном столике под прозрачным колпаком сидел темно-красный паук. Как ни странно, он не казался омерзительным, подобно большинству своих соплеменников, даже наоборот — длинные и тонкие членистые ноги придавали ему какое-то изящество.
— Натуральный фрин из группы жгутоногих, — констатировал Шадрин. — Две пары легких на втором и третьем сегментах брюшка, два медиальных и четыре боковых глаза, педипальпы, как у обычных пауков, но в отличие от остальных не имеет ни паутинных, ни ядовитых желез. Фрины — это пауки, отставшие в своем развитии.
— И по вине этого недоросля мы торчим в кратере лишние семьдесят часов? — спросил Черных.
— Ты хотел сказать: по вине биолога Шадрина, который за эти семьдесят часов не нашел промежуточное звено?
— Нет, я хотел сказать то, что сказал.
Черных легонько постучал ногтем по тубусу микроскопа. Фрин подпрыгнул, как плетью, хлестнул передней ногой, которая оказалась раз в пять длиннее туловища, и по-крабьи боком начал кружить по нижней грани ограждающего колпака.
— Послушай, Владимир, — вмешался Янин, — а если этого промежуточного звена вообще нет?
— Исключено. Фрины — хищники, но, кроме них и прыгунчиков, которые по своим размерам никак не могут быть добычей пауков, я ничего пока в кратере не обнаружил: поразительно бедная фауна.
— Выходит, если мы с Георгием снова привезем тебе завтра пустые биоловушки, фринам грозит голодная смерть? — пошутил Черных.
— Я могу поехать вместо тебя…
— Ты не обижайся, экстрабиолог, все в норме. Завтра наша очередь осматривать мышеловки.
Черных поднял тяжелую крышку и высунулся из люка вездехода.
— Что там? — раздался в шлемофоне голос Янина.
— Валун тонн на пять, — ответил Черных.
— Откуда он свалился?
Прикатиться ему было абсолютно неоткуда. Они находились в самом центре кратера с идеально ровной поверхностью, покрытой слоем пыли, и до ближайших завалов базальта на склонах было не менее пятнадцати километров.
— Очевидно, шадринские прыгунчики приволокли.
Ни намека на волочение, конечно, не было. Чашу кратера пересекал только след гусениц вездехода двухдневной давности. Позавчера они установили биоловушки, до которых оставалось метров восемьсот, а сегодня след в след, как альпинисты, ехали тем же маршрутом, и вот обломок преградил им путь, придавив отпечаток правой гусеницы.
— Что думаешь делать? — спросил Янин.
— Пойду пощупаю. — Черных выбрался из люка и сразу стал похож на новогоднюю игрушку: задние стоп-сигналы окрасили скафандр красным светом, а боковые габаритные огни — зеленым.
— Подъехать ближе? — подал голос Янин.
— Оставайся на месте, — Черных спрыгнул с гусеницы, подняв зеленоватые клубы пыли, и, обогнув вездеход справа, вошел в яркий конус света.
— Убавь немного, — приказал он.
Янин переключил на ближний свет, и теперь след от гусениц казался таким контрастным, когда с трудом отличаешь впадины от выпуклостей.
До "монумента" было метров двадцать. Черных, сопровождаемый тремя тенями — впереди, самой яркой, от прожектора вездехода, по бокам, едва различимыми, от двух лун, — направился к валуну. Перед ним прыгали в темноту небольшие зверьки, похожие на тушканчиков.
И, может, потому, что его внимание было приковано к треугольной глыбе, он не смог сразу остановить занесенную для следующего шага ногу, когда вдруг заметил, что тень впереди него исчезла. Центр тяжести тела переместился всего лишь на каких-то пятнадцать сантиметров, но этого было достаточно, чтобы следующий шаг стал неизбежным.
Опустив левую ногу, Черных не почувствовал под нею опоры…
Янин только на долю секунды скосил глаза на шкалу топливного бака, как вскрикнул Черных — так непроизвольно кричат люди, падая с высоты. Янин чуть не разбил шлем о лобовое стекло — между вездеходом и валуном никого не было.
— Черных! — крикнул Янин и врубил освещение на полную мощность. В наушниках шлемофона появился свист.
— Черных! — снова закричал он, вращая прожектором по сторонам. Молчание и никакого движения, только на ребрах валуна вспыхивают синие звездочки кристаллов. Свист нарастал, и вдруг на его фоне Янин отчетливо различил вздох.
— Я сейчас! — крикнул Янин. — Я иду!
И стал карабкаться по вертикальной лестнице к люку.
— Стой! — раздалось в шлемофоне.
Янин повис на верхней перекладине.
— Стой! — повторил голос Черных. — Оставайся… на месте! Я… скоро. Подожди… на месте!
Черных говорил с трудом, прерывисто, как сквозь вату.
— Где ты?! — закричал Янин, срывая голосовые связки.
— Падаю… Не выходи… Включаю ранец…
При чем здесь ранец?.. И вдруг все стало на свои места: Черных случайно включил ранцевый двигатель, его подбросило, от неожиданности он выключил двигатель, стал падать, снова включил, чтобы мягче приземлиться…
В первое мгновение Черных от неожиданности вскрикнул, и, инстинктивно сгруппировавшись, ждал удара. Секунда… вторая… третья. Слишком долго. "Трещина!" — мелькнула мысль. Теперь уже группировка не поможет. Если не затормозить — конец! Выбросил в стороны руки, пытаясь дотянуться до отвесных стен. Руки прошли сквозь пустоту. Встречным потоком воздуха его завертело. Открыл глаза… Яркий свет и больше ничего. Привычным движением рук и ног прекратил кувыркание. Стал падать лицом вниз.
Несколько секунд ускорения — и установившаяся скорость. Плотный поток воздуха извлекал из скафандра свистящую протяжную ноту. Теперь только уловить момент и включить ранец в нужную секунду. Для торможения ему достаточно ста пятидесяти метров… Если хватит топлива.
Пылевой столб снесло в сторону. Черных стоял посреди небольшого "пятачка" обнаженного грунта, приходя в себя после затяжного падения, во время которого у него не было ни секунды для осмысливания происшедшего. Теперь, когда он почувствовал под ногами твердую опору, естественный вопрос — куда это меня угораздило? — встал перед ним.
Самое непонятное — откуда такой мощный свет? Черных поднял голову. Сквозь густую облачность просматривалось светило таких невероятных размеров, каких не было и не могло быть в радиусе двух парсеков от этой планетной системы, роль солнца в которой играла звезда шестой величины карлик по сравнению с этим гигантом.
Яркий свет заливал обширную серую равнину, такую же, как та, на которой остался вездеход: пыль, каменистый грунт — продукты конечной стадии выветривания, низкорослые колючки, линия горизонта… Стоп! Какой горизонт может быть у внутренней полости планеты?.. "А тебе часто приходилось бывать в этих самых внутренних полостях? — усмехнулся Черных. — Тебе известна геометрия ее пространства? Может быть, горизонт — это всего лишь иллюзия?.."
Ну а это — тоже иллюзия? К нему приближалась красная лодка.
Черных напряг зрение и различил мелькание тонких серебристых весел, загребающих пыль. Только какие-то странные эти весла, какие-то непрерывно ломающиеся, членистые…
"Лодка" остановилась метрах в пятнадцати и, опираясь "веслами" о поверхность, стала подыматься, как на домкратах, на глазах превращаясь в огромного паука.
Паук и человек настороженно рассматривали друг друга. Что-то знакомое обнаружил Черных в обличье страшилища: длинные и тонкие членистые ноги, темно-красное туловище, по два глаза на каждом боку… Да это же фрин! Фрин, увеличенный в тысячу раз! Там, под микроскопом, он даже показался изящным, а сейчас… А сейчас под микроскопом находился сам Черных, и фрин изучал его. Вероятно, блеск скафандра показался пауку странным, и он медлил. Но недолго.
Передняя конечность фрина, закрученная ломаной спиралью, стала медленно подыматься и отводиться назад, будто приводимая в действие гидравлическим механизмом.
"Как лассо, — подумал Черных. — Пора кончать". Хлопнул ладонью по бедру и похолодел… Бластер остался в вездеходе.
Янин до боли в глазах всматривался в темноту, надеясь, что Черных подаст сигнал, если был отброшен не очень далеко и остался жив. Мешал свет. Янин спустился в рубку и выключил прожектор.
Внезапно наступившая темнота сломила волю. Черных, не включая фонаря на шлеме, бросился в сторону, но сильный удар по ногам чем-то гибким, как плеть, отбросил его в пыль. Он упал на спину…
Когда пыль осела, Черных увидел, как на звезды наплывает продолговатая тень паука… Не помня себя, включил до отказа ранцевый двигатель. Его вдавило в грунт, но он кричал не от боли и страха, а от необузданной радости первобытного охотника, наблюдая, как на вершине двух огненных фонтанов кувыркался фрин, размахивая обугленными конечностями…
Черных направил левое сопло вниз, и его поволокло по мелким камням, вращая как сегверово колесо. На то место, где он лежал, свалились бесформенной грудой выгоревшие останки фрина.
Янин машинально захлопнул крышку люка, когда неожиданно впереди вездехода вспыхнул огненный диск, осветив все вокруг на сотню метров, и стремительно покатился под гусеницы. Янин кубарем скатился в рубку. На лобовом стекле дрожали красные блики, из-под вездехода вырывалось пламя, а под днищем будто работал пескоструйный аппарат. Рванул рычаги. Вездеход вздрогнул и покатился назад.
— Осторожнее! — раздалось в шлемофоне.
Янин затормозил и включил прожектор. Перед вездеходом стоял, покачиваясь. Черных. Из сопл ранцевого двигателя горящими каплями скатывались остатки топлива.
— Вот тебе, Шадрин, и недостающее звено! — сказал Черных, расположившись в кресле центрального отсека базового лагеря. — Надеюсь, тебя больше не волнует проблема питания фринов? Меня лично — нет, эти паучки-малютки не так уж и отстали в своем развитии. Не правда ли?
— Да, — согласился Шадрин, — поразительный феномен! Но каким образом они делают такие ловушки-колодцы?
— Не имею понятия, каким образом можно спрессовать несколько кубических километров пространства вместе с поверхностью планеты и всем, что на ней находится, в объем двух-трех кубических метров, но эффект прямо-таки потрясающий. Прожектор вездехода показался мне не менее чем Бетельгейзе.
— Но сами-то фрины остаются без изменений, — вставил Янин.
— В противном случае в ловушке не было бы никакого смысла. Вся соль в том, что уменьшается в размерах все, что попадает в этот колодец, кроме самого фрина.
— Теперь нам все время придется держать в руках дальномеры, — сделал вывод Шадрин, — ведь на глаз почти не определишь, где ловушка.
— Люди никогда не перестанут чувствовать себя только что прозревшими котятами на пороге Вселенной, — сказал Черных. — Запомни эту фразу, биолог Шадрин. Наш шеф сегодня в ударе, и не особенно удивлюсь, если он толком разъяснит, зачем фрину понадобились такие масштабы? Для того чтобы оглушить прыгунчика (ведь они являются единственной добычей фринов в этом кратере), достаточно сбросить его с высоты нескольких десятков метров, а ты летел километра три-четыре.
— А тебе приходилось когда-нибудь в течение длительного времени питаться… ну, скажем, только рыбой. Нет? А жаль, ты тогда не задал бы такого вопроса. Для прыгунчиков у фринов приготовлены наверняка ловушки поменьше. А эту фрин специально построил для нас, даже выкатил из ловушки песчинку, которая вне ее приняла нормальные размеры, превратившись в глыбу. Кстати, расчет на нашу любознательность… Фрина тоже можно понять, ведь он никогда не пробовал, каков на вкус человек разумный.
