Ярость Спарты. Глава II. Становление державы

Предыдущие части

Итак, дорогие читатели и коллеги, мы продолжаем с вами цикл АИ о великой и грозной Спарте, ярости которой покорился весь мир. Кстати, напишите в комментарии, если вам не сложно, продолжать ли писать таки большие статьи или лучше поменьше?

Содержание:

Битва при Херонее

Филиппу II стало ясно, что столкновения с греческими полисами ему избежать не удастся. Поэтому он не стал сидеть и ждать сложа руки, а повёл свои силы на Юг. Пройдя через пустые Фермопилы, македоняне обнаружили оставленный город Элатея. Дорога на Фивы, которые были теперь обычным полисом, и Афины была открыта. Однако сухопутные силы вновь объединившейся Эллады, под командованием спартанцев, уже заняли позиции около городка Херонея. Это была местность шириной в 4 км между холмами и рекой, которая была попросторнее Фермопил и давала больше возможности развернуться.

За время своего царствования, Филипп II преобразил македонскую армию. Классическую фалангу греческого типа[1] он вооружил новым оружием — саррисой, копьём  длиной около 5 метров. Была значительно повышена дисциплина и, благодаря последним войнам, выучка македонской армии. Такая фаланга была поистине грозой северных племён. Теперь же предстояло выяснить, что произошло при Крокусовом поле в 353 до н. э: прорыв в сфере тактики и вооружения или досадное недоразумение. Также Филипп II уделял внимание кавалерии, увеличив её численность за счет набора в неё фракийцев, наемников и прочих иноземцев.

Македонский фалангист с сариссой.

В 338 году до н.э. македонское войско подошло к Херонее, где его уже поджидало эллинское войско. Греки построились в фалангу, растянувшуюся на всем ровном пространстве местности. Конница, которую возглавил спартанский царь, и легкая пехота расположились позади тяжёлой пехоты. В самой же фаланге, спартанцы встали не на правом, как обычно, а на левом фланге. Возглавлявший их царевич Агис, рассчитывал, что Филипп II встанет у себя на правом фланге и окажется прямо напротив него. Союзники «коринфяне» заняли середину построения, а на правом фланге встали афиняне, которыми командовал спартанский военачальник Никандр[2], который вместе с Агисом и Ономархом сражался против македонян в Фессалии. Филипп II был вынужден построить свою армию таким же образом. Как и предполагал Агис, Филипп II встал на правом фланге, а его сын Александр, к которому были приставлены два военачальника и друга царя, Парменион и Антипатр,  встал во главе конницы, которая, как и у греков, расположилась позади фаланги.

Всего у македонского царя было:

• 30 000 сариссофоров;
• 2000 всадников;

Спартанцы и греки располагали сравнимыми силами, но у них ещё была 1000 легких пехотинцев.

Реальное построение в битве при Херонее[3]. В моей АИ, афиняне (голубым цветом) стояли на другом фланге, а на их месте — спартанцы. Позади греков конница и легкая пехота

В это сражении македоняне потеряли 5300 пехотинцев и 400 всадников. Это были очень серьёзные потери, по сравнению с прошлыми кампаниями. Греко-спартанское войско потеряло лишь 1000 человек и 200 всадников, однако эти потери были ничем, по сравнению с другой: в ожесточённой конной схватке погиб царь Спарты Архидам III. При жизни этот человек не совершил деяний, подобных тем, что совершил его отец. Однако Архидам III заметно укрепил и расширил наследие своего родителя, чем сильно поспособствовал становлению великой державы. А его симпатии к идеям панэллинизма унаследовал его старший сын в гораздо более радикальной форме.

Спарта идёт на Север

Поражение при Херонее, по сравнению со всеми прошлыми битвами, можно было назвать разгромным. Пехоты Филипп II потерял чуть больше 1/6, а конницы 1/5 (из того, что имел перед боем). Не велик был ущерб в живой силе, сколько в престиже. Одрисское (Фракийское) царство, не так давно признавшее себя вассалом Македонии, объявило о независимости и начало готовить набег на своего бывшего сюзерена. Их примеру последовали иллирийцы. Город Феры восстал против гегемонии Филиппа II в Фессалии. Но самым сильным ударом стала гибель сына Александра, который подавал такие надежды в военном деле. Мать царевича и жена Филиппа II Олимпиада, с которой отношения у царя и до этого были тяжёлыми, окончательно разругалась с мужем[4] и уехала на родину, в Эпир. Филипп II и не пытался её удержать или вернуть. У него хватало и других хлопот. Надо было покарать вассалов, заявивших о независимости, а затем восстановить силы и отомстить грекам за поражение и смерть сына. Для начала, он двинулся с войском в земли Фракии, которая ещё не успела пойти в набег, но уже готовилась во всю. Пройдя по их земле карательным походом, македонский царь вернулся в Македонию через землю трибаллов, которые тоже хотели воспользоваться случаем. В Македонии Филипп II встретил иллирийцев, которые уже приступили было к грабежу и разорению местности, как вдруг столкнулись с македонским войском и потерпели сокрушительное поражение. Всех пленных царь приказал перебить, в назидание тем, кто впредь посмеет восстать или напасть на земли Македонии. Усмирив своих северных соседей и вассалов, Филипп II планировал, после восполнения потерь, поквитаться со спартанцами, но перед этим хотел упрочить отношения с эпирским царём Александром Молосским, которому Олимпиада приходилась сестрой, путем заключения брака между Александром и дочерью Филиппа II Клеопатрой. Но ни тому, ни другому сбыться было не суждено.

После оплакивания и погребения царя Архидама III, его старший сын был провозглашён новым царём Спарты от династии Еврипондтидов, Агисом III. Он был более ярым и радикальным сторонникам панэллинизма, чем его отец, и грезил об объединении всех греков (в том числе и проживающих в колониях за морями). Новый царь немедленно объявил о походе против Македонии с целью отмщения за вторжение и гибель царя Архидама III. Поход на Македонию имел и стратегические цели. У Спарты появилась возможность прибрать таким к своим рукам Фессалию, которая могла стать поставщиком отличных войск и в первую очередь — конницы. Поход был и в интересах Афин, которые таким образом могли вернуть отнятые у них Филиппом II колонии.

Царь Агис III

Спустя непродолжительное время после битвы при Херонее, греко-спартанское войско двинулось на Север. Войдя в Фессалию, Агис III помог старому союзнику, Ферам, одолеть объединенные силы Фессалии. Филипп II был занят карательным походом против Северных племён и не смог помочь. Таким образом Фессалийская лига покорилась Спарте. Впрочем, чтобы не нажить проблем с Афинами, спартанский царь сохранил Фессалийскую лигу, а её новым гегемоном стал город Феры. Затем панэллинское войско двинулось дальше и, ступив на земли Македонии взяло город Пидна, осаждать с моря который помог афинский флот. Филипп II не ожидал, что спартанцы так быстро соберут силы и поведут их против него и потому не успел мобилизовать все доступные силы. Собрав всё, что было под рукой, а именно войско, что было при Херонее  и затем участвовала в усмирении северных племён (и то не в полном составе), македонский царь вывел его навстречу неприятелю. В разгоревшейся в битве при Пелле в 337 году до н. э., македонская фаланга вновь столкнулась с греческой. На сей раз Филип II действовал тактически грамотней и все попытки спартанской конницы или легкой пехоты ударить во фланг и тыл парировал силами гетайров. Однако спартанцам во главе с самим царём удалось прорвать македонскую линию и добраться до самого царя. В этом сражении Филипп II был убит, а его армия, потерпев ещё одно серьёзное поражение от греко-спартанского войска, заперлась в Пелле.

Осадив столицу, Агис III объявил горожанам, что если возьмёт город штурмом или хитростью, то подвергнет его страшному разорению и не оставит от него камня на камне, а всех его жителей придаст ужасной резне, а выживших продаст в рабство. Но если же они сами впустят его, то он ни только не сделает этого, но и сохранит Македонии независимость. После недолгого срока осады, горожане всё таки открыли ворота. Агис вместе с войском вошёл в город. Разоружив гарнизон и остатки войска Филиппа, он собрал всех македонян, что были в городе, а затем вывел своего младшего брата Эвдамида и, взяв его руку и подняв её, объявил:

Вот вам новый царь!

Правда пока этого было мало. Конечно, македоняне, что были в Пелле были вынуждены признать Эвдамида своим царём, но его не признал последний из друзей и военачальников Филиппа — Антигон Одноглазый. Вслед за ним последовали и другие македоняне, особенно родственники Филиппа II. Однако все они были разбросаны по Македонии и Агис III, оставив гарнизон в Пелле, двинулся в «круиз по стране» и разгромил, сначала Антигона при Филиппах, взяв того в плен, а затем и остальных македонских мятежников. Выступление против нового царя, спартанский царь использовал как повод для уничтожения оставшихся в живых представителей династии Аргеадов. Пощадил он лишь Клеопатру, дочь Филиппа II, которую тот хотел выдать за Александра Молосского. Теперь же Агис III решил женить на ней Эвдамида, дабы в глазах македонян новый царь выглядел более легитимно, как наследник Филиппа II и всей династии Аргеадов. Ради этого, спартанский царь даже приказал своему младшему брату развестись со своей женой Архидамией. И хотя Эвдамид очень любил её и она уже была беременна, он не посмел ослушаться своего старшего брата и царя. В 336 году до н. э. Эвдамид женился на Клеопатре и был уже признан всеми македонянами царём Эвдамидом I. Между Македонией и Спартой был заключён союз о мире и дружбе.

Эвдамид I и Клеопатра. На самом деле слева — император Тиберий, так как никаких изображений реального Эвдамида нет . С сестрой Александра Македонского та же история. Так что вот вам просто красивая девушка

В отличии от семьи Аргеадов, Агис III  занял иную сторону по отношению к македонской знати. Тот же Антигон Одноглазый, восхитивший спартанцев своим мужеством и рвением, занял место среди приближённых нового царя, а во избежание измены, его жена Стратоника и новорождённый сын были отправлены в Спарту в качестве заложников. Все греческие города Халкидики, что захватил Филипп II, были освобождены, на радость Афинам. Агис не взял c Македонии никакой контрибуции и даже больше. От Филиппа II Эвдамиду достались не только Клеопатра с Македонией, но ещё и долги, которые спартанский царь помог отчасти выплатить. Но ещё не успел спартанский царь уладить все дела в Македонии, как отправил войска в земли северных балканских племён. После карательного похода последнего македонского царя из династии Аргеадов, тут взять было нечего и воевать особо не с кем , но Агис III не за этим сюда пришёл. Он потребовал от племён присягнуть на верность Спарте и даже вернул им часть трофеев, что награбил у них Филипп II. Не имея на данный момент сил сопротивляться и оценив добрый жест, фракийцы и трибаллы выполнили требование. Однако иллирийцы отказались по началу делать этого, так как Филипп II не ходил по их землям. Но как только спартанское войско начало громить иллирийские племена, те быстро одумались.

Таким образом Агис III подчинил себе весь Север Балканского полуострова.

Взгляд на Восток

Закончив с делами северными, Агис III начал готовиться к походу против Персии. Причин для этого было предостаточно. Персы, хоть и помогли победить в Пелопонесской войне, но потом они поддерживали врагов Спарты, для расшатывания Греции изнутри. Оставлять такого богатого и могущественного соседа без внимания было опасно для спартанской гегемонии. К тому же панэллинский поход против персов, некогда пытавшихся захватить  Элладу, выглядел бы в глазах самих греков как отмщение за нападение и святотатства. Это позволило бы повысить авторитет и престиж Спарты среди греков, а также пробудить в них чувство единства. Новый царь Еврипондтид горел панэллинизмом сильнее своего отца и был полон амбиций объединить или подчинить всех греков под стягом с большой буквой «λ». А войны с Персией сулило вхождение в орбиту влияние ионийских и понтийских греческих городов.

Для начала, Агис III отправил в Афины посольство с предложением продлить союз для персидского похода. Те ответили охотным согласием, так как сами видели возможность взять ионийские города в свою сферу влияния. Как и прежде в зоне ответственности Спарты была суша, а Афин — море. Перед тем, как начать подготовку к походу, Агис III повторил жест своего деда, который тот совершил после переворота: всем периэкам и неодомадам, а также лучшим конным союзникам, что были с ним с момента битвы при Херонее, он даровал спартанское гражданство (более 3000 человек). Илоты же получили свободу. Таким образом, число спартиатов после войны с Македонией нисколько не уменьшилось, а наоборот увеличилось. Для похода против Державы Ахеменидов спартанцы собрали достаточно большую армию.

Фалангистов:

• 3000 спартиатов;
• 5000 периэков и неодамадов;
• 2000 илотов;
• 5000 македонян;
• 5000 фессалийцев;
• 7000 союзников по Коринфской Лиге;
• 3000 греческих наёмников;

Легкой пехоты:

• 1500 критских лучников;
• 500 родосских пращников;
• 1000 союзных и наемных пельтастов;
• 3000 фракийских легких пехотинцев;
• 2000 иллирийских легких пехотинцев;

Кавалерии:

• 900 спартанских гиппеев;
• 900 северо-балканских легких всадников;
• 1000 македонских гетайров;
• 1800 фессалийских всадников;
• 400 греческих наёмников;
• 400 греческих союзников;

Однако это общая численность войска, которое не всегда собиралось вместе. Ещё в 335 году до н. э., когда подготовка к походу шла полным ходом, Агис III отправил в Малую Азию передовой корпус с целью захватить плацдарм для высадки и провести разведку местности, ситуации и сил противника. Также спартанцы очень высоко оценили македонскую новинку в вооружении, сариссу, и начали внедрять её в своей армии, но к началу Восточного похода этих пик в лакедемонском войске ещё не было. Что касается флота, то спартанцы передали афинянам свои 60 кораблей вместе с экипажами. Перед тем, как начать переброску основных сил, Агис III принёс щедрые жертвы и усердно помолился Посейдону, чтобы высадка прошла успешно. У спартанского царя были все основания просить помощи  у Всевышних сил. Каким бы, по греческим меркам, не были велики силы спартанцев и их союзников с вассалами, они меркли по сравнению с государством, которым им надо было столкнуться.

К второй половине IV века до н. э. Персидская империя находилась в относительно оптимистическом положении. Власть царя царей была не такой сильной и авторитетной как во временна Кира II Великого, но не такой уж и слабой. Так Дарий III, который на тот момент был шахиншахом (царём царей), взошёл на трон при помощи евнуха Багоя, который рассчитывал, что новый правитель будет декоративной фигурой, а власть будет принадлежать ему. Но когда понял свою ошибку и попытался отравить своего ставленника, Дарий заставил его самого выпить отравленное вино. Также, незадолго до вторжения спартанцев, Дарий III подавил волнения в Египте, который вновь перешёл под власть Персии ещё при Артаксерксе III. Впрочем, несмотря на относительно благополучный выход из очередного кризиса, сатрапы и знать всех уровней по прежнему оставались головной болью центральной власти.

Царь царей Державы Ахеменидов Дарий III

Впрочем Агис III в своих успехах не сомневался. Он помнил о походах спартанцев в Малую Азию при его деде Агесилае II Спартанском[5] и понимал, что результат кампании зависит от того, смогут ли его люди в Греции удержать ситуацию в своих руках. После переброски основных войск через Гелеспонт и соединения их с передовым контингентом, спартанский царь двинулся к реке Граник, где по сообщению разведчиков, расположились персидские войска Малой Азии. Военачальники советовали царю покуда уклоняться от встречи с большими персидскими войсками, а вместо этого заняться освобождением ионийских городов, которые могли бы дать войска. К тому же если афиняне освободят их раньше, то о включении их в сферу влияния Лакедемона можно было бы забыть. С одной стороны, это предложение выглядело разумным, а с другой, оно означало повернуться спиной к огромному персидскому войску и угрозу получить туда удар, что было позорно для спартанца и тогда точно о контроле над Ионией можно было не мечтать. К тому же царь напомнил своим людям слова царя Агиса II:

Спартанцы не спрашивают, сколько их, они спрашивают, где они.

К тому же громкая победа над большими силами давала повышение престижа Спарте и повышала шансы на симпатию к ней в ионийских городах, в то время как афиняне, если освободят их первыми, начнут, не спросив, устанавливать «демократию». Агис III направился к Гранику.

К тому моменту, когда греко-спартанское войско подошло к реке, был уже вечер. Персы не рассчитывали, что уставший с дороги враг бросится в атаку и поэтому уже обустроились в лагере на противоположном берегу. Местность явно не играла на руку грекам. Берег, который заняли персы, был обрывистым. В случаи сражения фаланга мало того, что расстроится при переходе через реку, так греческие наемники, что были у персов, не дадут ей вскарабкаться на обрывистый берег. Военачальники предлагали Агису III разбить лагерь дать войску вечер на то, чтобы передохнуть, а ночью тихо переправиться на другой берег, чтобы утром персы увидели перед лагерем уже построившееся войско. Царь был солидарен в этом, но и у него была несколько иная правда. Так как солнце садилось на Западе, в случае битвы оно слепило бы персов, не давая и возможности нормально сражаться и стрелять из лука. А вот утром ситуация была бы совершенно противоположной. К тому же, никто не гарантировал, что персы не оставят охрану около брода, которая при переправе подымет тревогу. Поэтому Агис III решил начать переправу прямо сейчас, к тому же персы были не на берегу, а в лагере. Когда пехота ещё строилась, в лагере персов были замечены активные действия. Поняв, что его затею раскусили, Агис III начал быстро переправлять всю конницу со стрелками. Царь попал в точку: персидской пехоте и греческим наёмникам нужно было время чтобы снарядиться, построиться и подойти к реке, которого им давать никто не собирался. Другое дело персидская кавалерия, которое уже совсем скоро стала приближаться к берегу.

Персидский тяжёлый кавалерист

Однако делали это воины Ахеменидов неорганизованно и не все разом. Подразделения конницы подходили к берегу по очереди, где их перехватывали всадники неприятеля, которые уже все переправились. Однако переловить и истребить всю персидскую конницу по частям не вышло и вскоре закипела конная схватка. Персидские сатрапы, командовавшие войсками, с расчётом убить спартанского царя, дабы разладить панэллинское войско, пытались добраться до него. Агис III же старался балансировать между личным участием в схватке, для ободрения своих людей, и командованием из безопасного места, дабы следить за обстановкой и принимать верные решения. И всё же сатрапы добрались до царя, однако лучше от этого им не стало. Агис III был воином отменным, да и его царские гиппеи не зря свой хлеб ели. От руки царя и его гвардии пали сатрап Лидии Спифридат, военачальник Митридат и другие вельможи, командовавшие войсками. Гибель командиров и переправа греческой пехоты вынудили персов сначала отступить, а затем обратиться в бегство. Из всех персидских командиров уцелел лишь Мемнон Родоссец, командир греческих наёмников. А вот сами они, в отличии от персидских всадников и пехотинцев, не могли уйти от преследования из-за тяжелого снаряжения. И когда их окружили они обратились к царю с просьбой о пощаде. Агис III остановил войска и принял их капитуляцию. На совещании командиров, что делать с 5000 отборными греческими наёмниками, было принято решение взять их с собой, так как вояки-бездельники в Элладе были не к добру. Но дабы преподать урок им и всем остальным эллинам, состоящим на службе у Ахеменидов, было решено в битвах и приступах ставить их авангарде, особенно на самые опасные и кровопролитные участки. Что касается потерь в этой битве, то греки и спартанцы потеряли 400 всадников, а персы — 2000. Так как пехота с обеих сторон так и не приняла участия в схватке, то в этом роду войск с обеих сторон потерь не было.

Разгромив персидскую армию при Гранике, спартанцы и греки могли со спокойной душой отправляться на освобождение ионийских городов. Вскоре спартанцы с союзниками заняли Гелеспонтскую Фригию и Лидию. Их столицы, Даскилий и Сарды, сдались без боя (в последних явно ещё помнили Агесилаеву кампанию) со всеми своими сокровищами, которые значительно улучшили финансовое положение спартанского царя. Конечно, Агис III и до этого не испытывал денежного голодания, но и особо шиковать себе позволить не мог. Как и рассчитывал царь, в ионийских городах, его встретили, как освободителя. Дабы уничтожить любые колебания местного населения, которое ещё помнило тираническое правление Лисандра, Агис III установил в каждом городе правление, которое было любо его жителям (будь-то олигархия, демократия или тирания), но под сюзеренитетом Спарты, правда пока неофициальным. Так в Эфесе было установлено демократическое правление, но перед этим царь взял местных олигархов под свою защиту, дабы толпа их не перерезала. Триумфальное шествие привело войско под стены Милета. Сразу после победы при Гранике, город был блокирован афинским флотом с моря, но так как на суше врага было не видно, это ничего не дало. До подхода спартанцев с союзниками, в порту произошло сражение между греческим флотом и персидским, который послал уцелевший при Гранике Мемнон. Несмотря на двукратное превосходство, персы отступили, а уже через несколько дней под стенами появились спартанцы. Осознав тяжесть своего положения, горожане сдали город, но вот цитадель сухопутным силам эллинов пришлось брать штурмом.

Следующим на очереди был Галикарнас, база персидского флота, очень хорошо защищённый город. Несмотря на наличие у афинян флота осаждать с моря морскую базу неприятеля было непросто. Морскую блокаду можно было прорвать, но это впрочем сулило потерями. Тем не менее город был осаждён. Понимая, что осада может затянуться, пока там флот и Мемнон, Агис III решил выманить их оттуда необычным способом, обессмыслив его упорство. Оставив под стенами Галикарнаса македонский контингент во главе с Антигоном Одноглазым, который отличился при штурме Перинфа, царь отправился далее по Малой Азии, не встречая особого сопротивления. В городе Гордионе Агису показали колесницу, ярмо которой было привязано к алтарю, по приданию, царём Гордием. Легенда гласила что тот, кто сможет развязать узел, станет владыкой всей Азии. Однако Агис III лишь посмеялся над этим и не тронул узел, так как желал объединить под началом Спарты всех греков, а не владычествовать над Азией. Тем временем Мемнон, как и задумал спартанский царь, потерял всякий смысл сидеть в Галикарнасе и с флотом вырвался из блокады, понеся умеренные потери. Поняв бессмысленность попыток победить спартанцев на суше, он решил заставить их вернуться в Грецию.

Получив в Гордионе подкрепление из Греции и ионийских городов, Агис III двинулся далее в Персию. До спартанского царя дошли слухи, что Дарий III собрал большое войско и готовился к решительной схватке. Однако это был опрометчивый шаг, который позднее чуть не приведёт к катастрофе. Завоевав города Киликии, Юго-Восточного побережья Малой Азии, греко-спартанское войско достигло горного перехода, ведущих в Сирию. Там царь узнал от разведчиков, что персидский монарх с огромным войском расположился около поселения Сохи. Пересеки «коринфские» войска горный проход, они бы оказались перед войском персов на открытой местности, где сталкиваться с ними было крайне опасно. Тогда Агис III повёл свою армию вниз, по узкому коридору между морем и горами, дабы обойти последние и войти в Сирию с Юга и уже оттуда двинуться к Сохи. Однако царь царей поступил опрометчиво. Вместо того, чтобы послушать командиров греческих наемников и дождаться спартанцев на сирийской равнине, он повёл свои полчища в Киликии. А когда он понял, что находится в тылу у греков, которые, как ему показалось, спасались от преследования, пустился за ними на Юг. Такое положение вещей лишь обрадовало греческих военачальников. В таком узком пространстве персы не могли воспользоваться своим численным превосходством и битва обещала превратиться во вторые Фермопилы, но уже с печальным результатом для персов.

Для столкновения с персидской армией, Агис III выбрал реку Пинар, в долине Исского залива. Правда расположил свои силы спартанец не на противоположном берегу от врага, а на том же. Несмотря на то, что командиры союзных контингентов высказывались за построение на другом берегу, спартанцы решительно поддержали своего царя. Они ещё помнили, как проблематично было фаланге переходить реку при Гранике. И то тогда на вражеском берегу не было врага. А тут он был бы и не дал нормально переправиться и никто не гарантировал, что именно персы будут переправляться на вражеский берег. К тому же находящаяся за спинам воинов река сильно затруднила бы отход в случае поражения и сражение превратилось в избиение. Таким образом Агис III хотел заставить воинов побеждать, если они хотели жить, а не бежать. Вскоре к месту боя подошёл и Дарий III. Всё было так, как и рассчитывали спартанцы: у персов было огромное войско, которому в этом месте было негде развернуться. Примерно, у Дария III в этой битве было:

• 10 000 греческих наёмников;
• 10 000 царских гвардейцев «Бессмертных»;
• 60 000 обычной пехоты;
• 10 000 всадников;

Против этого Агис III мог выставить:

• 25 000 фалангистов ;
• 6000 легкой пехоты;
• 5000 кавалерии;

Сокращение пехотного контингента греков была связано с тем, что в Малой Азии ещё оставался Антигон вместе с доверенными ему силами, а так же больные и раненные. Основные конные силы Ахеменидов расположились на правом фланге в колонну. С одной стороны, это не давало ей возможности для маневра, а с другой, позволило бы усилить натиск на греческий фланг и прорвать его. Однако на другом фланге у персов ситуация была не из лучших в плане кавалерии. Там в основном стояла персидская пехота, которую ещё в греко-персидские войны греки били, как нечего делать. По сигналу спартанского царя, фаланга и прикрывавшие её всадники и стрелки двинулись вперёд. Прямо во время движения, царь осуществил перестроение в своём войске. На левый фланг, где персидская конница могла прорваться, он отправил фессалийскую конницу, а сам, вместе со спартанскими гиппеями, македонскими гетайрами и основными частями легкой пехотой, встал на правом, где не так трудно было прорвать персидский левый фланг. Все перемещения войск произошли позади движущийся фаланги. Дабы не дать персам опомниться и принять меры, фаланга и прикрытие ускорились. Когда же до врага оставалось всего ничего, царь Спарты со всеми имеющимися силами обрушился на левый фланг персов. В то время как всадники набросились на немногочисленную здесь конницу врага, стрелки принялись осыпать снарядами пехоту. Фаланга же вскоре сцепилась со стоящими в авангарде пехоты Дария «Бессмертными» и греческими наёмниками. Последние полностью стоили своих коллег из греко-спартанского войска, которые в этом бою стали их визави, а вот лакедемоняне схлестнулись с «Бессмертными». Этот элитный, по персидским меркам, отряд был не ровня и обычным греческим гоплитам, не говоря об спартиатах. Их тонкие чешуйчатые доспехи и плетёные щиты легко пробивались греческими копьями, которые были ещё и длиннее ихних. Поэтому на этом участке боя ситуация складывалась благополучно для греков.

Спартанцы теснят «Бессмертных»

Однако этого нельзя было сказать о левом фланге. Тут произошла с тычка с превосходящими силами персидских конников, которая не сулила ничем благополучным для греков. Но ситуацию спасли другие направления. Разбив в пух и прах левый фланг Дария III, Агис III обрушился на пехоту, стоявшую позади «Бессмертных» и наёмных греков. Спартанские же фалангисты уже не теснили, а прорывали строй персидской гвардии. Сам царь, вместе с эскадроном своей личной охраны, схватился с окружением царя царей и убил некоторых его приближённых. Осознав грозящую ему гибель, Дарий III бежал с поля боя, а за ним всё его войско. Битва в Исском заливе в 333 году до н. э. обернулась поражением для многочисленных полчищ персов, которые потеряли в этом бою 10 000 воинов, правда не уточняется, каких именно. Греко-спартанское войско же потеряло 1000 пехотинцев и 200 всадников. В ходе преследования, спартанцы захватили походный лагерь неприятеля, где к удивлению, захватили мать, жену, двух дочерей и 6-и летнего сына Дария. Агиса III отнесся к своим пленникам вполне по царски и разрешил им оставить при себе слуг. Однако вся походная казна, 3000 талантов, досталась победителям. Так же в ходе решительного марша передового контингента, которым командовал спартанский полемарх  Алкамен, был взят Дамаск, где было ещё 2600 талантов. Теперь у спартанского царя всё дела были на высоте: и военные, и денежные. Однако вот в Греции ситуация складывалась очень неприятная.

Проблемы в Греции

После продолжения Агисом III движения вглубь персидских территорий и взятия Антигоном Одноглазым Галикарнаса, Мемнон решил перекинуть войну уже на территорию Эллады, дабы вынудить спартанцев вернуться. Однако его ближайшие подчиненные, Фарнабаз и Афтофродат, отговорили своего командующего от слишком уж амбициозных планов по захвату Эвбеи и вторжению в Элладу. Вместо этого, было принято более надежное решение, проверенное временем — проспонсировать смуту в Элладе, а также перерезать коммуникации армии Агиса III, что проходили через Гелеспонт. Для начала, персидскому флоту нужны были новые базы в Эгейском море и Мемнон, несмотря на противодействие греческого флота, занял острова Хиос и Лесбос, входившие во Второй Афинский союз. Попытки занять Гелеспонт провалились из-за противодействия спартанской флотилии, которой командовал афинянин Леосфен.

Для осуществления другой части плана, персы вышли на контакт с Аргосом. Этот город был древним и заклятым врагом Спарты, несмотря на то, что аргосцы тоже были дорийцы. Даже когда полис был в Пелопонесском союзе, отношение между ним и Спартой оставались напряжёнными, а когда союза не стало и начался добровольный набор в новый Коринфский союз, Аргос категорически отказался туда вступать. Теперь же, персы стали уговаривать аргосцев напасть на Спарту. Своё обращение они подкрепили большими деньгами и предоставлением наёмников. Однако Мемнон пошёл ещё дальше, вступив в переговоры с женой покойного Филиппа II Олимпиадой. Эвдамид I, несмотря на женитьбу на Клеопатре и признание за собой царского титула македонянами, пока что не крепко сидел на троне. Возможно, он не испытывал теплых чувств ко своей второй жене, но очень нуждался в ней, как в гаранте легитимности своей власти, так и умении управлять народом, который он плохо знал, в отличии от неё. Так что Эвдамид относился к своей супруге с большим уважением и она обладала большим влиянием. Мать же её, Олимпиада Эпирская, испытывала двоякое чувство по отношению к своему зятю из-за его происхождения. С одной стороны, спартанцы убили её любимого сына, а с другой, ещё и нелюбимого мужа. После свадьбы и всеобщего народного признания, властная Олимпиада вернулась в Македонию, рассчитывая, как мать царицы, стать значимой фигурой при царском дворе, но не тут-то было. Клеопатра, не уступавшая матери во властолюбии, не собиралась делить с ней расположение мужа. Эвдамид I тоже холодно встретил бывшую македонскую царицу, видя в ней угрозу своей и без того некрепкой власти. Оскорблённая таким пренебрежением Олимпиада снова вернулась в Эпир, где в 333 году до н. э. с ней в переговоры вступил Мемнон, предлагая помощь в захвате македонского трона и отмщении за смерть своего сына, на что та охотно согласилась.

Олимпиада Эпирская

В добавок к тому, Мемнон подкупил фракийские племена, дабы усложнить жизнь македонскому царю-спартанцу. Однако Эвдамид, несмотря на не прочное положение, хорошо следил за своими и соседними землями и как только во Фракии начал раздуваться мятеж, он начал собирать войска. Царь сделал это весьма оперативно и когда он явился во Фракию, восстание ещё не успело разгореться во всех племенах, не говоря о его вспыхивании среди трибаллов или иллирийцев. Однако по возвращении в Македонию Эвдамид I узнал, что эпирское войско перешло границу, и повёл своё навстречу. Олимпиада развернула обширную пропаганду, призывая македонян встать на сторону их истинной царицы и сбросить «ярмо оккупантов». Вдобавок к этому, в войске Эвдамида было два авторитетных командира, Кассандр и Филота, отцы которых, Антипатр и Парменион, погибли при Херонее. Они не любили Эвдамида и спартанцев и принялись убеждать воинов перейти на сторону Олимпиады. В итоге вся македонская армия перебежала на сторону эпирской/македонской царицы. Эвдамид I, вместе с женой и верными людьми, бежал в Фессалию, где тут же начал собирать войско и обратился за помощью к Ономарху, который вместе с его братом воевал против македонян. Фокиец обещал помочь. А тем временем Олимпиада, снова став царицей Македонии, начала расправы над теми, кто раньше поддерживал Эвдамида I. Так как большинство крупной македонской знати было либо с Агисом III в походе, либо бежала с Эвдамидом, репрессиями подверглись в основном более мелкая знать и простые македоняне. Так, к примеру, был казнён Лисимах, военачальник, что вместе с бежавшим царём ходил незадолго до этого во Фракию. Редкий пример репрессий против столь высокой знати.

Тем временем на Пелопоннеса, тоже завертелся маховик смуты. Аргосцы собрали армию из граждан, наёмников и населения со всей своей округи. Затем они вторглись в Лаконию и начали разорять местность, дабы разжечь восстание илотов против спартиатов. Ситуация начала выходить из под контроля и грозилась перерасти из критической в катастрофическую. Нужно было принимать решительные действия, дабы всё не рухнуло и не началась новая Мессенская война. К счастью Никандр, которого Агис III оставил в Спарте, был не из медлительных. Собрав небольшое войско из спартиатов, он выдвинулся против аргосцев, которые уже успели допустить две ошибки. Во-первых, они разбрелись по Лаконии их численность, 20 000 человек, уже никого не пугала. А во-вторых, они перегнули палку в грабеже и разорении местности и тем самым настроили местных периэков и большинство илотов не против Спарты, а против себя. В итоге Никандр, постоянно пополняя своё войско, разбил аргосцев в нескольких небольших сражениях. После замирения Лаконии, он оставил заботу о предотвращении беспорядков в Мессении царю Клеомену II (внук Клеомброта I, который умер в 352 году до н. э.), так как получил от Эвдамида I сообщение, о событиях в Македонии. Никандр поспешил в Фессалию, попутно набирая войско из союзников. И вот в 332 году до н. э. объединенное войско, под командованием Эвдамида, Ономарха и Никандра двинулось на Македонию. К тому моменту Олимпиада отвратила от себя македонян своей жестокостью и расправами и стоило только беглому царю вернуться, как его бывшие подданные стали массово перебегать к нему. У Олимпиады оставалось лишь небольшое эпирское войско, с которым она заперлась в Пелле, не имея шансов победить в открытом столкновении. За время полугодовой осады, в городе начался голод. Македоняне стали сбегать из него к Эвдамиду, который любезно их принимал. В конце концов, Олимпиада была вынуждена сдаться. Вернув себе трон, Эвдамид I начал мстить всем, кто предал его. Кассандр и Филота, вместе с другими зачинщиками, были распяты. Олимпиада была убита родственниками тех, кого она приказала убить.

Эвдамид и Олимпиада

В отношении же простых македонян и знати, царь занял иную позицию и даровал им полное прощение, чем упрочил своё положение на троне. Так же Эвдамид пощадил и младшего брата Кассандра. Несмотря на убийство матери, Клеопатра до самой смерти оставалась верна ему и не замышляла против него мятежей и покушений. Супруги, которых поженили из холодного политического расчёта, родят троих детей — Филиппа, Кадмею и Пердику, — и проживут вместе до смерти Эвдамида в 305 году.

Таким образом ситуация в Элладе стабилизировалась и план Мемнона[6] провалился. Ещё задолго до того, как Эвдамид I выдвинулся из Фессалии в Македонию, до него дошли вести, что Дарий III потерпел поражение в Исском заливе и что Агис III направляется на Юг, в Финикию, где расположены остальные базы персидского флота. Пришлось ему уйти из Эгейского моря не увидев, чем там всё закончилось. Данные события в Элладе чуть не привели к провалу всей Восточной кампании, но имели далеко идущие последствия в пользу Спарты.

Восточные вопросы

После победы при Иссе, греко-спартанское войско двинулось на Юг, в Финикию. Перед основным войском, как и прежде, следовал авангардный корпус, оповещавших царя о ситуации и оказании сопротивления. Впрочем, как и в малой Азии, Агиса III практически не встречали в штыки. Наоборот, один за другим финикийские города, пережившие жестокие подавления восстаний, стали признавать над собой верховенство спартанского царя. Тот, в свою очередь, понимая важность благосклонности финикийцев, которые были отменными моряками и торговцами, старался не ущемлять местную знать. Вернувшаяся к тому моменту эскадра Мемнона обнаружила, что финикийские города перешли на сторону захватчиков. Тогда финийцы начали массово дезертировать, из-за чего флотилия заметно поредела и тогда хитрый Мемнон направился к Тиру. Этот город на острове славился неприступностью. Ни ассирийцам, ни вавилонянам, ни персам так и не удалось его покорить. Впрочем Агис III в начале и не планировал этого делать. Царь хотел договориться с тирийцами о нейтралитете, дабы те не ударили ему в спину, когда он пойдёт в Египет. Это была главная житница Средиземноморья, от поставок зерна которого жизненно зависела Греция. Однако жители города, по наущению Мемнона, были категорически против, а когда Агис III попытался настоять, затребовали себе дани в 100 талантов в день. Такие условия были не приемлемы и началась осада. Понимая, что без флота взять город, у которого и без остатков флотилии Мемнона хватало кораблей, не удастся, царь обратился за помощью к финикийцам с наймом их кораблей, так как афинский флот, охранявший берега Эллады, весомой помощи дать не мог. В итоге, Агис III собрал 80 боевых кораблей в Финикии, 100 кораблей с Кипра, а ещё к восточным берегам Средиземного моря прибыли и 60 спартанских кораблей, которыми командовал всё тот же афинянин Леосфен. Теперь же, когда у него был флот, Агис III приказал возводить насыпь от берега до города-острова, как это уже проделал сиракузский тиран Дионисий I во время осады Мотия. Из-за наличия большого количества кораблей у неприятеля, тирийцы заперлись в своих портах, и строительство шло, вполне себе, спокойно. Когда насыпь приблизилась к стенам города, защитники стали осыпать её стрелами, но в ответ получали такие же залпы, а вскоре и удары метательных осадных машин, раздобытых здесь же, у финикийцев. Понимая, что положение грозит стать безнадежным, Мемнон повёл финикийцев на вылазку в полдень, когда бдительность осаждающих была невысокой. Из северной гавани города вышли корабли и сцепились с, не ожидавшими того, киприотами. Положение, впрочем, спасла спартанская флотилия, находившаяся на берегу. Леосфен самым первым заметил вышедшие корабли тирийцев из гавани и повёл свои корабли им в тыл. Вылазка провалилась. Хотя многие моряки спаслись в плавь, Мемнон, уже ни раз насоливший Агису III, погиб. После этого осадные работы ускорились и наконец насыпь достигла стен города, к которым осаждающие подкатили осадные башни. Разделённая на вдвое флотилия должна была прорваться в обе гавани. Начался решающий штурм. Тирийцы отчаянно сопротивлялись, однако стены города и гавани были заняты врагом. Ворвавшись в город, спартанцы и союзники, озлобленные долгой осадой и упорным сопротивлением, стали подавлять малейшее сопротивление с необычайной жестокостью и грабить город. Всего, в результате уличных боёв было убито 8000 тирийцев, а всех остальных жителей, около 30 000 человек, спартанский царь продал в рабство. Повезло лишь карфагенским паломникам, которым Агис III позволил вернуться домой, так как не хотел пока войны с Карфагеном. Всего осада Тира продлилась более 4 месяцев[7].

Осада Тира

После чего, греко-спартанское войско двинулось дальше. В Палестине ему никто не оказал сопротивления, кроме Газы, за что те постигла судьба Тира. Этих двух примеров хватило, чтобы Египет сдался без боя. В добавок к этому, египтяне с ликованием встретили своих освободителей от персидского владычества, а местный сатрап Мазак вручил спартанскому царю местную казну в 800 талантов. В Мемфисе, египетские жрецы объявили Агиса III фараоном. К своему новому титулу, который автоматически наделял божественным происхождением, спартанский царь отнёсся со скепсисом. Его больше волновало то, что он теперь мог напрямую управлять Египтом, а не заключать союз с местными фараонами. А затем Агис III объявил своему войску об успешном и победном окончании похода.

После поражения в Исском заливе, Дарий III бежал в Сузы, а его семья, находившаяся в походном лагере, досталась победителям. В добавок к царю царей пришли вести, что смута в Элладе была подавлена. Дарий мог вновь собрать армию, намного больше, чем при Иссе. Однако терзали терзали сомнения и неуверенность. Ведь его враг — сами спартанцы, с которыми (но и не только с ними) ещё его предок Ксеркс I Великий в Фермопилах бился, бился, да только сам чуть не разбился. А уж спартанский поход в Малую Азию и вовсе удалось остановить не с помощью железа, а золота, которое в этот раз не помогло. После взятия Тира, который до этого никто не брал, царь царей отправил своему коллеге послание[8], которое дошло в Египет. В нём шахиншах поблагодарил спартанского царя за то, что тот похоронил его жену, которая умерла в плену при родах в 332 году до н. э., со всеми почестями и попросил вернуть его мать и дочерей за выкуп в 10 000 талантов. Также царь царей предложил спартанцу союз и дружбу, а гарантии давал следующее:

• оставить уже 8-летнего сына Дария, Оха, в заложниках у спартанцев;
• выдать за Агиса III свою старшую дочь, Барсину, в качестве приданного которой будут все земли Ахеменидской державы к Западу  от Ефрата.

Такая щедрость и сговорчивость, поразили даже Агиса, который не отличался впечатлительностью. На военном совете было решено принять условия Дария III и закончить войну. Греки уже и так захватили территорий и богатств больше, чем мечтали перед походом. Агис III и сам был склонен пойти на такой мир. Судя по всему, он так загнал персидского владыку, что тот точно не будет шатать Элладу, а теперь уже и все остальные территории Спарты. К тому же цель похода, разбудить чувство единства в эллинах, по его мнению, была достигнута. В добавок ко всему, у Спарты не было опыта управления столь обширными территориями и Агис верно посчитал, что нет смысла завоевывать ещё больше, если нет опыта удержания. Спартанский царь ответил согласием на предложение персидского. Для выполнения одного из условий мира, он заочно развёлся со своей женой на основании того, что она  так и не родила ему детей. Однако остальные спартанцы не одобрили решение своего царя. Их не устроило, отнюдь не то, что царь развёлся с прежней супругой (к тому же причина для спартанцев была уважительной), а то, что невеста была персиянкой, варваркой по представлению греков. А ещё и возраст их обоих: Барсине едва успело исполниться 15 лет (по спартанским меркам, выходить замуж раньше 17 лет было нельзя), а Агис ей годился в отцы не меньше Дария III. Однако первое можно было списать на то, что царь был из Еврипондтидов, которые симпатизировали персам и не считали их варварами. А вот о возрасте он, с присущим ему цинизмом, заявил, что Барсина — не спартанка и не обязана вписываться в их мерки. В итоге, сбылось так, как и решил царь. Заключение мира и свадьба состоялись в 331 году до н. э. в Вавилоне, в который Агис III  и спартанцы вошли с триумфом. В Греции слышали о богатстве и роскоши Вавилона, но то, что они там увидели, превышало всякие разумные пределы фантазий.

Здесь спартанского царя уже ждали его невеста, которую он отпустил для подготовки к свадьбе, и сам Дарий III. И здесь же произошли и другие выполнения договорённостей (возврат семьи Дария, получение выкупа и официальное отчисление территорий). Время, проведённое в Вавилоне стало, пожалуй самым счастливым моментом в жизни Агиса III и спартанцев, что были с ним. Брак же с юной дочерью царя царей оказался более удачным в плане потомства. В нём родилось аж трое сыновей: Александр, Андрокл и Агесилай. После этого спартиаты были уже не так строги к своему царю. Да и поскольку брак был чисто политическим, для скрепления союза с Персией, о нём вскоре забыли, так как впереди были дела поважнее.

После окончания войны, Агис III начал обустраивать свои новые владения. Ни у него, ни у кого-либо из греков не было опыта управления столь обширными территориями, которые включали в себя всё Восточное Средиземноморье. Однако он был у персов. Поэтому царь стал назначать присягнувших ему во время похода на верность персов на должность сатрапов, которую он перенял. Правда у спартанцев сатрапы, ввиду недоверия к ним, не обладали военной властью[9], которая была передана стратегам той, или иной провинции. . И те, и другие назначались и снимались лично царём Спарты. Так же, благодаря персам, началась зарождаться бюрократия на персидский манер, но в достаточно урезанном и более простом варианте, так как спартанцы, которые в этой державе были господствующей кастой, не любили излишние сложности, а предпочитали прямолинейность. Агис III решил пока оставить Восток и вернуться на время в Грецию, где уже не был 4 года. Но не тут-то было. За большое приданное персидской царевны надо было ещё повоевать.

Дарий III, после заключения мира и союза со Спартой, принялся распиаривать это, как свою дипломатическую победу. Однако у вельмож и знати была своя правда. Поражение в одном, но большом сражении, передача захватчикам (особенно каким-то там грекам) столь обширных и важных земель, а также огромной суммы денег, рассматривались ими, как поражение и слабость. Инициатива некоторых царедворцев о покушении на Агиса III, когда тот был в Вавилоне, была пресечена царём царей, что ещё больше подлило масла в огонь. В итоге, против Дария III был составлен заговор, в результате которого, тот лишился своей власти, но, к счастью, избежал смерти. В этом ему помогли его близкий друг Ариобарзан и сатрап Вавилонии Мазей. Последний примечателен тем, что Дарий обещал Барсину ему в жёны, а отдал Агису. Однако Мазей оказался не из обидчивых и остался верен своему владыке. Удивляет тот факт, что Дарий III не смог предотвратить этот заговор, хотя все предыдущие раскрывал с успехом. По всей видимости, поступок знати был не спланированным, а спонтанным, так как никто не спешил провозглашать себя царём или выдвигать чью-либо кандидатуру. Однако спустя короткое время такой человек нашёлся. О праве на персидский трон заявил сатрап Бактрии Бесс. Удивительно, как правитель столь далекой провинции смог стать царём Персии, да ещё и получить поддержку знати. Есть две версии на этот счёт. Согласно одной, именно он являлся составителем заговора, что маловероятно. А по другой, он был родственником Дария, что тоже весьма сомнительно. Так или иначе, но Бесс взошёл на трон и принял имя Артаксеркс V. Что касается поддержки элиты, то её он, возможно, получил из-за обещания вернуть всё то, что утратил его предшественник.

А тем временем раскоронованный шахиншах, прибыл с теми, кто оставался ему верен, к своему зятю и стал просить того о помощи. Агис III понимал, что помочь своему «любимому тестю» было в его интересах. Ведь новому царю нужно прочно утвердиться на троне, а для этого нет способа лучше, чем вышвырнуть наглых спартанцев обратно в Грецию (а ещё лучше в Лаконию) и вернуть утраченное могущество державы Ахеменидов. Поэтому царь отложил своё возвращение в Спарту и начал готовиться к решающему сражению с самопровозглашённым персидским владыкой. На этот раз в армию набирали не только греков, но также арабских и персидских наёмников в конницу. Особенно сильно Агиса заинтересовали конные лучники. Также прислали конный контингент и набатеи, с которыми спартанцы успели установить контакт.

Было ясно, что Артаксеркс V не заставит спартанцев идти на Сузы и сам явится. Путь у него был только один, из Междуречья в Сирию, для чего, свою очередь требовалось переправиться через Ефрат. Царь отправил разведчиков в близ селения Фапсак, у которого была переправа через реку, а сам стал стягивать силы в Сирию. Когда же разъезды сообщили, о приближении персидских войск к переправе, Агис III повёл набранную армию к Фапсаку. Подойдя к местности близ Фапсака через Ефрат, новый царь царей обнаружил греко-спартанская армия, что стояла на пути к переправе. Как и в Исском заливе, царь Спарты не хотел, чтобы войско его даже помышляло о бегстве. А ещё он построил своих людей под небольшим углом, чтобы сложнее было окружить. Считается, что Артаксеркс V привёл, 100 000 пехоты и 15 000 конницы, однако первое до сих пор является объектом спора. Агис III же собрал для битвы 40 000 пеших и 10 000 конных воинов.  Экс-сатрап вытроил пехоту, как и Дарий при Иссе, а вот кавалерию распределил по флангам почти поровну.

Битву вновь начали греки, начав движение в сторону персов. После преодоления ими половины пути, Артаксеркс V отправил в бой конницу по обеим флангам. Агис III, находившийся на правом фланге, не замедлил с ответом и тут же бросился на атакующих персов. А вот Антигон, командовавший левым, не спешил бросать конницу вперёд, не желая оставлять фалангу без прикрытия. Но когда враг был уже близок, македонец не замедлили с атакой. Однако фаланга, несмотря на то, что её оба прикрытия сцепились, продолжала наступать и вскоре сцепилась с персидским авангардом из греческих наёмников и «Бессмертных». Однако если Агис III, из-за ранней атаки был почти на одном уровне с фалангой, то Антигон и его соперники оказались почти у неё в тылу. И хотя персы пытались ударит в тыл пехотинцев, Антигон с трудом парировал эти попытки. На другом фланге тоже было не всё так гладко. Закованные в доспехи скифы, оказались серьёзным противником, даже для спартанских гиппеев.

Воины скифы

У пехоты же ситуация была, как при Иссе. Пока союзники бились с греческими наёмниками, спартанцы серьёзно потеснили «Бессмертных». В результате в построениях появилась брешь, но ни Антигон, ни, тем более, Агис не увидели её сразу. Зато её приметил Селевк, командир одного из эскадронов македонских всадников. Взяв свой отряд он поскакал прямиком в дыру. Антигон поначалу не понял действия своего подчинённого, но когда тоже увидел брешь, всё понял. Не в силах отправить помощь смелому македонцу, он продолжал отрезать персам путь к тылу фаланги. Артаксеркс V не понял угрозы, исходящий от разлома и вместо того, чтобы заткнуть её пехотой, велел ей помочь с натиском «Бессмертным», дабы оттеснить спартанцев назад. Но было уже поздно. Просочившись через отверстие, гетайры буквально влетели в ставку царя царей. Тот попытался удалиться от места мясорубки на царской колеснице, но был настигнут и убит от руки Селевка, прямо на глазах у войска. Увидев смерть царя, персы бросились бежать, но их правый фланг, занятый боем с Антигоном и не видевший, что происходит за фалангой, продолжал сражаться. Этим он подписал себе приговор, так как вскоре греко-спартанские силы вернулись и окружили персов, превратив бой в бойню. Поле битвы вновь осталось за спартанцами, которые в очередной раз доказали, что нет им равных на поле боя. В этом сражении греки потеряли 1000 всадников и 700 пехотинцев. Потери персов точно неизвестны, но они явно превышали потери своего неприятеля. Смерть мятежного шахиншаха несказанно обрадовала Агиса с Дарием и сразивший его Селевк, буквально утонул в почестях и похвалах. Спартанские царь даже даровал ему гражданство и сделал командиром всей спартанской конницы, командир которой доблестно пал в этой битве. Вот так волею случая и благодаря своей решительности, командир эскадрона гетайров стал фаворитом двух царей.

Селевк, любимец Агиса III и Дария III

После битвы армия двинулась к Вавилону. Новый сатрап Вавилонии, увидев голову Артаксрекса V и живого Дария, открыл ворота. Агис III во второй раз вступил в Вавилон с триумфом, как победитель, но теперь с Дарием, которого вновь здесь признали своим господином. Затем, войско двинулось в Сузы, где Дарий, при поддержке своего зятя, единственного у кого здесь была сила, вновь был провозглашён царём царей. Не успел он облачиться в царские одежды и сесть на трон, как начал расправляться с вельможами-предателями. Примечательно то, что по окончанию Коринфской войны, персидский шахиншах Артаксеркс II стал фактическим хозяином Греции. Теперь уже спартанский царь по факту, был персидским господином. Однако Агис III решил не злоупотреблять своим положением и передал всё рычаги давления своему тестю. Дарий III был не только суров к врагам, но и щедр к друзьям. Мазей и Ариобарзан, сохранившие верность Дарию, получили высокие посты и щедрые подарки. Царь царей хотел одарить и своего зятя, однако тот пожелал лишь возмещения расходов. Спартанская казна и так была самой большой в ойкумене, после Персии — более 15 000 талантов. Это были и без того крупные суммы, которые, в случае неграмотного использования, могли вернуть Спарту туда, откуда её с большим трудом вытащил Агесилай II. Однако Селевка Дарий III озолотил будь здоров. Таким образом, дружба между Ахеменидской и Спартанской державами укрепились.

Окончательное подчинение Эллады

После победы при Фапсаке о возвращения трона Дарию III, Агис наконец-то вернулся в Грецию, но не отдыхать, а карать. После того, как Эвдамид и Никандр стабилизировали регион, Эпир и Аргос не получили сдачи, так как Агис III был в походе, а ему требовались подкрепления, особенно перед битвой с Артаксерксом V. Решив что про них забудут, они даже не послали извинительных писем. Однако эпироты и аргосцы ошиблись и вскоре жестоко заплатили за всё.

Первой жертвой стал Эпир. Когда Агис III вернулся из Азии, он похвалил Эвдамида и начал готовиться к карательному походу. Так как Эпир  — страна горная, подобно Македонии, именно македонян и набирали в войско. В 328 году до н. э., спартанские и македонские силы обрушились на земли эпиротов. После нескольких успешных столкновений, местные жители укрылись в горных крепостях, осада которых могла длиться месяцами. Но Селевк быстро нашёл выход. Во время осады первой из попавшихся на пути войска крепостей, он собрал умелых скалолазов из македонян и отправил их прокладывать дорогу другим воинам с помощью верёвок и лестниц по самым отвесным, но неохраняемым участкам горы. Когда они выполнили свою работу, начался штурм, в котором большая часть сил отвлекала осаждённых, а по проложенной скалолазами вертикальной дороге уже поднимались отборные отряды, которые и решили исход шурма. Проникнув внутрь, спартанцы и македоняне, помнившие жестокости Олимпиады, не пощадили никого. После нескольких таких примеров, все крепости встречали Агиса III с открытыми воротами и коленопреклонённым людьми. Подчинив эпиротов в 327 году до н. э., спартанец оставил эпирского царя Эакида на троне, так как не имел верных людей в этой стране.

Следующим на очереди был Аргос, который спартанцы осадили в 327 году до н. э. и после непродолжительной осады взяли штурмом. Опыт осад в Азии, а также приобретённые там же осадные машины пошли на пользу осадному мастерству спартанцев. За набег, который чуть не перерос в Мессенскую войну, спартанский царь поступил с аргосцам очень жестоко, несмотря на то, что они тоже были дорийцами. Жители были проданы в рабство, а город разрушен. Такая жестокость, конечно, произвела впечатление на всю Элладу, однако вина аргосцев была всем известно и никто не высказался против.

Разрушение Аргоса.

А тем временем противоречия во Втором Афинском союзе начали накаляться. Среди участников союза, несмотря на жёсткость спартанского царя, росли симпатии к Корифнского союза, участники которого не платили никаких налогов своему гегемону и не подвергались прямому вмешательству в свои внутренние дела. Афины же напротив стали урезать самостоятельность греческих полисов в своём союзе и взвинчивать налоги. Агис III, желая подлить масла в огонь, выплатил всем союзникам, сражавшимся с ним против Дария III и Артаксеркса V, по одному таланту на 50 человек. И это в добавок к тому, что они уже в походе получили и награбили. Членов Афинского союза, которые боролись с персами в Эгейском море, он отблагодарил талантом на экипаж корабля[10], что было важно, так как многие корабли принадлежали Афинам, будучи построенными на союзные деньги, но экипажи состояли, по большей части, из союзники, которые в итоге и получили спартанские деньги. Это стало последней каплей, ставшей толчком к Союзнической войне между участниками Второго Афинского союза.

Поводом для войны послужило желание выйти из союза в 326 году до н. э. наиболее сильных его членов —  Родоса, Коса и Хиоса — в которых до этого произошли олигархические перевороты (видимо, не без помощи  Агиса III). К их мнению присоединился и Византий. Афины, естественно выступили против, что означало войну. Спарта и компания воздержались от прямого участия, однако поддержали сепаратистов деньгами и наёмниками. Основным направлением афинских сил был Византий, который перекрыл торговый путь через Гелеспонт, жизненно важный для Афин. Помимо попыток прорвать заграждение в пролив, афиняне предприняли две попытки занять Хиос в течении 326 года до н. э.. Обе они провалились, так как восставшие союзники  собрали флот более чем из 100 триер, который успешно побеждал афинский, а наемники помогали побеждать на суше.

Морское сражение при Хиосе 

Так как Афины воевали против сильнейших своих союзников, выплаты им заметно сократились. А вскоре в войну вступили и остальные, что сильно истощило казну, силы и надломило могущество. И тогда в 324 году до н. э. начались переговоры о мире, в которых Спарта выступила в качестве третейского судьи. Согласно мирному договору:

• Второй Афинский союз прекращал своё существование;
• бывшие союзники Афин получали свободу и автономию;
• Афины возмещали ущерб своим бывшим союзникам, нанесённый в ходе войны;

Договор был подписан на острове Делос. Примечательно, что его имя носил Первый Афинский союз (Делосский союз). Теперь же на нём прекратил существование и Второй. Афины были окончательно сломлены. Конечно, они не были в столь унизительном положении, как при окончании Пелопонесской войны. Их никто не заставил сносить укрепление, менять форму правления и пускать чужие войска в гарнизон. Однако военные затраты и возмещение ущерба союзникам настолько опустошили казну, что Афинам не на что было закупать зерно из черноморских колоний или Египта. В результате спартанский царь Клеомен II даже предложил предоставить афинянам суду. Агис III, как ни странно, поддержал его. А вот бывшие союзники «морской владычицы» Эллады либо вступили в Коринфский союз, либо остались сами по себе, но с дружественными отношениями с членами панэллинской лиги.

Поражение и истощение Афин привели к тому, что в Элладе не осталось ни одного полиса или союза, способного бросить вызов «спартанской ярости». Даже оставшийся Этолийский союз, боясь стать следующей жертвой, предложил спартанцам заключить дружественное соглашение между союзами[11].

Под знаменем панэллинизма

Установив господство над всей Элладой, Агис III решил приступить к осуществлении своих давних амбиций: объединение всех греков под спартанским стягом. Города киренаики прислали ему лояльные посольства, ещё когда он был в Египте. Греческие колонии в Вифинии и Понте остались не тронуты в ходе Восточного похода. В Таврике (Крыму) располагалось Боспорское царство. Города Великой Греции и даже Сицилии — всё это лежало в сфере интересов Агиса III. Теперь же, когда Эллада покорилась, спартанский царь с энтузиазмом взялся за реализацию своих планов, которые поражали своей амбициозностью и размахом. Впрочем полагать, что им двигали лишь идейные соображения, в корне неверно. Все земли, что Агис III хотел присоединить к своей державе, были крупными поставщиками хлеба в Элладу. Завладев этими житницами, он мог бы ещё сильнее сжать узду правления, путем перекрывания поставок продовольствия мятежным полисам. Также это давало монополию на торговлю хлебом во всём Восточном Средиземноморье и посягать на Западное экономически. Этим целям Агис III и посвятил остаток своей жизни.

Эти события вошли историю, как Агисова война, которая была серией конфликтов с государствами колонистов. Перед тем, как начать сбор войска, царь Агис устроил проверку по всем сатрапиям с целью выявления должностных преступлений и налаживания системы управления для всей державы. Персы, поставленные на ответственные должности, не были к этому склонны, так как ведомство тайного эфора, которым Агис III поставил Никандра, следило за ними, как ревнивый муж за неверной женой. Массового взятничества и кражи среди других должностных лиц также не было замечено. Проведя таким образом немного перестановок кадров и закончив перевооружение армии, начатую ещё во время Союзнической войны, царь начал готовиться к Понтийскому походу. Несмотря на огромные ресурсы, Агис III не стал собирать огромное войско, а решил обойтись силами в:

• 20 000 сариссофоров;
• 5000 стрелков;
• 5000 всадников;

Он полагал, что из-за его репутации понтийские города мирно признают его своим властелином и он не ошибся. Всё колонии на Северном побережье Малой Азии приняли его ультиматум и присоединись к спартанской державе. Лишь Синоп, крупнейший и богатейший город из всех понтийских, отказался сдаваться без боя. Несмотря на то, что у города были неплохой флот, он мог позволить себе наёмную армию, в 322 году до н. э. его постигла судьба Тира, Газы и Аргоса: после 2-х месячной осады, город был разграблен и сожжён, а жители проданы в рабство. Это показывает, насколько спартанцы стали искусны в осадном деле, хотя ещё при коронации Агиса III ничего, толком, в этом не понимали.

Далее на очереди был Боспор. Этот противник был посерьёзнее. Здесь не видели свершений Агиса III. Царь Боспора Перисад I, правивший здесь в это время, своими походами значительно увеличил размеры царства. Соседство со скифами повлияло и на армию, немалую часть которой составляла кавалерия из наёмных скифов и греков. С кочевниками у боспорцев были сложные отношения. С одной стороны, степняки совершали набеги и воевали с таврическими греками, а с другой — служили в боспорской армии. Как раз незадолго до появления спартанцев, Перисад I вёл войну со скифами, в результате чего экономика государства пришла в упадок. Но сдаваться без боя царь не собирался и все это понимали. Агис III высадил в Таврике армию из:

• 30 000 фалангистов;
• 10 000 всадников;
• 9000 легких пехотинцев;

Против этого Перисад I смог выставить:

• 20 000 пехотинцев;
• 20 000 союзных скифов;

Всадник боспорской армии.

В первом же сражении, в 320 году до н. э. при Феодосии, спартанское войско чуть не было разгромлено. Агис III, во главе конницы, помчался за скифами, думая, что те отступают и чуть не попал в окружение кочевников. Однако «коринфская» пехота нанесла немалый урон боспорской. Так что битва закончилась вничью. Но уже через несколько дней армии встретились на том же самом месте, На сей раз Перисад I потерпел поражение и отступил. Агис III взял Феодосию. Нимфей и Киммерик сдались без боя, а столицу царства, Пантикапей, пришлось осаждать. Для этого у Агиса были не только осадные приспособления, но и флот из 200 греческих и финикийских кораблей. Несмотря на критическое положение и безвыходность ситуации, горожане во главе с царём доблестно держались и были готовы стоять насмерть. Однако Агису, который восхитился таким упорством, гибель царя и царства были совсем не нужны. Уж больно далеки были эти земли и неспокойны, чтобы контролировать их даже через вассального царя. Поэтому спартанский царь решил схитрить и превратить Боспор в зависимого союзника. Он пригласил боспорского царя на переговоры, где предложил тому помощь в обороне от кочевников, взамен на союз и контроль над торговлей и поставками зерна. Как оказалось, он попал в точку. После поражения при Феодосии, взятия трёх городов и более чем полугодовой осады столицы, Боспорское царство прослыло слабым в здешних краях. Скифы-союзники отвернулись от Перисада, а возле границ уже стали стягиваться кочевники, дабы разграбить-то, что не тронут спартанцы. Поняв, что на кону стоит выживание царства, Боспорский царь был вынужден согласиться. Сразу же после этого, осада была снята и греко-спартанская армия обрушилась на выжидавшие кочевья, которые этого никак не ожидали и были разгромлены. После чего были заключены все соглашения и армия с богатой добычей, как от боспорцев, так и скифов, вернулась в Элладу в 318 году до н. э, оставив в Боспоре небольшое войско, так как у того уже не было сил сопротивляться набегам кочевников.

Не успели воины передохнуть, как царь повёл их в новый поход, на сей раз в Великую Грецию. Многотысячная армия Коринфского союза высадилась на Юге Апеннинского полуострова в 316 году до н. э., под предлогом защиты местных полисов от нападения луканов и апулов, что было как раз кстати, так как италийцы совсем разбушевались и затерроризировали греков. Уже через несколько дней ветераны Восточного похода, Эпирской войны, взятия Синопа и Таврической кампании ступили на землю луканов, воинственных италийских племён.

Луканы — одно из самнитских племён, поселившееся на Юге Италии

Однако противостоять закалённым ветеранам множества войн, да и ещё в таком большом количестве, луканы не могли и вскоре перешли к тактике засад. Так в 315 году до н. э. войско Агиса III попало в засаду. Тогда оно не было уничтожено из-за решительности царя, но понесло потери. После этого эпизода спартанец ввёл новый порядок передвижения по вражеской земле. Впереди должен идти авангард в полном боевом облачении, готовый принять на себя первый удар из засады, после чего к нему на помощь подходит остальная часть армии, которая тоже облачена по боевому, а всё лишнее находится в обозе, который хорошо охранялся и шёл в самом конце. Таким образом Агис III разгромил несколько луканских засад, нанеся самому племени тяжёлый урон, и перекинул боевые действия в Давнию, землю очень хорошо пригодную для земледелия, и занял её. Когда же по окончанию войны Агис III предложил Италийским полисам объединиться под гегемонией Спарты, дабы лучше противостоять самнитам и другим племенам в Италии, Тарас неожиданно занял враждебную позицию по отношению к Спарте. Ещё в 343 году до н. э. город попросил у своей метрополии помощи против лукан, однако царь Архидам III был занят греческими делами и отказал. Ситуацию спас эпирский царь Александр Молосский в 334 году до н. э., и то его помощь была запоздалой, когда луканы вконец распоясались. Поэтому жители Тараса затаили обиду на спартанцев и стали призывать других греков прогнать их. И хотя их призыв не нашёл отклика, Агис III не стал рисковать лишний раз (колония Спарты была самым влиятельным городом в регионе). При его содействии, другие полисы Великой Греции стали давить на Тарас, обвиняя его в сговоре с луканами и другими племенами Италии и грозились тому войной. Пришлось спартанской колонии уступить и проглотить это действие. Но проглотить — не значит смириться или, тем более, согласиться. После смерти Агиса III, это Спарте ещё аукнится. А тогда, в 312 году до н. э., Италийский союз благополучно оформился, во главе со Спартой.

Взяв под контроль и Великую Грецию, спартанский царь решил осадить коней. Все последние приобретения (Понт, Боспор и Великая Греция) держались не на административном управлении, как бывшие территории Персидской Державы, а исключительно на штыках (точнее — сариссах), и страхе перед Агисом, после Тира, Газы и Аргоса с Синопом. Стоило оступиться и они бы взбунтовались. Греки — не восточные народы, их удержать сложнее. В неукротимом царе словно проснулись его предки, которые захватили Мессению и поняли, что больше ничего удержать не смогут. К тому же, интерес царя к Сицилии пересекался с интересами Карфагена, который видел остров своей сферой влияние. Попытка подчинения этой житницы привела бы к затяжной войне с гегемоном Западного Средиземноморья, к которой держава пока не была готова. И наконец, большая часть целей была достигнута: 3 из 4 запланированных регионов перешли под высокую руку спартанских государей. В итоге, неугомонный Агис III распустил своих ветеранов и стал пытаться наладить нормальное управление (Понт) и отношения с новыми союзниками (Боспор, Италия).

Однако уже через год в Спарту прибыло послание: в Сузах умер царь царей Дарий III из рода Ахеменидов.  Сразу встал вопрос с наследованием трона, права на который имели три человека: Ох, сын Дария, Агис III и Митридат[12], зятья шахиншаха. Взяв с собой Оха, который до сих пор находился в Спарте в качестве заложника, спартанский царь поспешил в Сузы, где уже разгорался спор персидской знати. Агис III заявил о своей поддержке кандидатуры Оха. Митридат его поддержал. И так в 311 году до н. э., сын Дария III, проживший до этого большую жизнь в Спарте, взошёл на персидский трон и принял имя Ксеркса III. Однако после возвращения из Суз, Агис III слёг. Проблемы со здоровьем, у него появились уже давно, так как царь провёл столько времени на войне и в походах, будучи уже не молодым. Но он о них особо не заботился и теперь уже не смог оправиться и умер в 310 году до н. э. в Спарте.

Агис III. Этот человек совершил за время своего правления Спарты больше, чем кто-либо ещё из правивших ей до и после него. При нём Спарта превратилась из гегемона Коринфского союза (который тогда не занимал всей Греции) в могущественную державу, завладевшую всем Восточным Средиземноморьем. Его деяния были воистину велики. Недаром его прозовут после смерти Великим. Однако современники и приближённые запомнили его, как расчётливого, холоднокровного и весьма циничного человека, который ради политических целей и сам женился на 15 летней царевне, что было запрещено в спартанском обществе, так и брата своего заставил развестись с любимой женой. А ещё он вошёл в историю, как кровавый завоеватель, который не стеснялся идти по трупам. Конечно, разрушение упорно сопротивлявшегося города и продажа его жителей в рабство было нормальным явлением в те времена, но 4 раза даже тогда было «рекордом» (двое последних — греческие города). Самым чёрным пятном было то, что он, хоть и завоевал большие земли, но не все (особенно последние) сумел нормально присоединить, что потом доставит хлопот наследникам. Таким образом, Агис III Великий вошёл в историю как неоднозначный, но один из самых сильных и могущественных правителей Спарты.

Спартанская держава в 310 году до н. э.

Примечания

[1] Так как Фивы проиграли Беотийскую войну в конце 370-х до н. э., Филипп II не был заложником у фиванцев и не научился у Эпаминонда военным премудростям, вроде утолщённой фаланги и хорошо обученной конницы, взаимодействующей с пехотой. Так что в этой АИ Македонская фаланга не в 16, а в 8 рядов, а качество гетайров заметно ниже.

[2] Так как уже с «некоторых моментов» о спартанских военачальниках ничего не известно (за редким исключением и то только имена), то далее я буду использовать выдуманные.

[3] Кадр из ролика (7) Возвышение Македонии: битва при Херонее 338 г. до н.э. // Александр Македонский #1 — YouTube

[4] Олимпиада, надо отдать ей должное, очень любила своего сына Александра и желала, чтобы он немедленно стал царём, против чего Филипп II активно выступал. Таким образом смерть царевича при Херонее могла породить мысль, что его отец этому поспособствовал.

[5] Тем, кто хочет получше ознакомиться о спартанских походах в Малую Азию, могу посоветовать цикл с WARSPOT Агесилай в Малой Азии | Warspot.ru ссылки на другие статьи цикла в самом конце, после перечисления литературы.

[6] В РИ он умер ещё при осаде Митилена на Лесбосе от болезни.

[7] В РИ Тир осаждался Александром Македонским 7 месяцев, так как он не нанял своевременно флот.

[8] На самом деле их было три: после Исса, после Тира и перед Гавгамелами.

[9] У персов, сатрапы обладали военной и судебной властью, собирали налоги и чеканили свою монету.

[10] Если думаете, что это много, посмотрите на траты Александра Македонского Персидский поход Александра: финансовый отчет | Warspot.ru

[11] Этолийский союз в РИ отличался от Пелопонесского и двух афинских отсутствием гегемона. Все его участники были равны между собой и так вот сразу признать Спарту своим гегемоном этолийцы вряд ли согласятся.

[12] Выдуманный персонаж. В моей АИ — вельможа, поднявшийся после возвращения Дария III.