Русские крылья Америки. Русский гений американской нефтехимии.
Найдено тут: http://pora-valit.livejournal.com/2124747.html
Когда в 1940 году германские нацисты планировали вторжение на Британские острова, они не особенно сомневались в успехе этой операции.Ведь если установить господство в воздухе, то английские крейсера, эсминцы и линкоры просто не посмеют выйти из защищенных портов. Ну, а в том, что подавить королевские ВВС будет достаточно просто, не сомневался никто.
Причины для подобного оптимизма у немцев были, и весьма основательные. В английском воздушном флоте основную массу истребителей составляли "Харрикейны" (Hawker Hurricane) которые были куда более тихоходными, чем замечательные машины Люфтваффе Messerschmitt Bf.109E, достигавшие скорости 573 км/ч ("Харрикейны" были способны лишь на 500 км/ч). Конечно же, английские ВВС срочно пополнялись истребителями нового типа, легендарными "Спитфайрами" (Spitfire Mk I), способных тягаться с "Мессершмиттами" на равных, но их к 1940 году было еще очень и очень мало. Так что, начиная одно из самых великих сражений Второй Мировой войны, немцы не сомневались в быстрой и легкой победе. К счастью для нас и всего остального человечества, они просчитались — как мы знаем, силы Люфтваффе были разгромлены, причем немцы потеряли в три раза больше самолетов, чем британцы.
Почему же это произошло? Во-первых, потому, что немецкие асы недооценили подготовку и боевой дух британских пилотов. Но немалую роль сыграло еще и то, что "Харрикейны" во время сражений показали себя не такими уж тихоходами — их скорость каким-то таинственным для немцев образом возросла до 560 км/ч, то есть почти сравнялась с показателями "Мессершмиттов". И это было для немецких летчиков полной неожиданностью — английские "тихоходы" внезапно оказались не менее проворными и опасными, чем их собственные машины.
Откуда же у "Харрикейнов" появилась несвойственная им резвость? Все дело было в топливе, а точнее, в присадке к нему. Можно сказать, что Англию спас изопропилбензол, или кумол. Именно эта добавка позволила довести октановое число авиационного бензина до 100 против прежних 87-ми. Под новый же бензин англичане быстро разработали соответствующий двигатель, который и превратил "тихоход" в "небесного скакуна". А высокооктановый бензин с присадкой в Британию тайно доставляли из США (которые еще формально были нейтральным государством).
Кто-же автор этого эпохального для того времени изобретения? Наш бывший соотечественник!
Владимира Николаевича Ипатьева (1867–1952) по праву называют отцом американской нефтепромышленности. Один из величайших химиков XX века, он успел много сделать для науки , однако феноменальных практических результатов достиг в США — его изобретения помогли синтезировать высокооктановый бензин и одолеть немцев в небе над Англией. А в СССР Владимир Николаевич Ипатьев полвека именовался "невозвращенцем", что на советском языке означало "враг", "предатель", "изменник Родины".
Владимир Николаевич Ипатьев родился в дворянской семье. Отец — респектабельный архитектор Николай Александрович Ипатьев, мать — Анна Дмитриевна (урожденная Глики), гречанка по происхождению. Владимир был первым ребенком из 3-х детей в семье.
В 1873 г. между родителями произошел разрыв. 5-летний Владимир остался жить у отца, а остальные дети переехали к матери, которая в опереточном стиле ушла к А.Ф. Чугаеву. В том же году у Анны Дмитриевны и Александра Фомича Чугаева родился сын Лев, также впоследствии известным химиком. Через два года Анна Дмитриевна вернулась к Николаю Александровичу, Лев остался жить с отцом. Анна Дмитриевна умерла в возрасте 33 лет и Владимир Николаевич узнал о своем родстве со Львом Александровичем лишь в 1907 году.
Химией Ипатьев увлекся задолго до того, как стал профессионально заниматься этой наукой: в шестом классе гимназии его потрясла химическая глава в учебнике физики. «Мне казалось, что я впервые посмотрел на мир открытыми глазами, и мне захотелось учиться, чтобы полнее и лучше его понять», — напишет он впоследствии в воспоминаниях. Окончив гимназию, Ипатьев пошел в московское Александровское военное училище, а затем — Михайловское артиллерийское училище в Петербурге, продолжая самостоятельно изучать химию по учебникам.
В результате, на экзамене в артиллерийскую академию Ипатьев поразил экзаменаторов знанием именно этого предмета. Как слушатель академии он проходил практику на Колпинском и Обуховском заводах, занимаясь анализом стали и чугунов. Благодаря этому он стал самым молодым членом Русского физико-химического общества, где познакомился с Менделеевым.
Оставшись преподавать в Михайловской академии, Ипатьев одновременно занимался наукой в Санкт-Петербургском университете под руководством Алексея Фаворского, ученика Бутлерова. Фаворский побудил молодого коллегу к занятиям органической химией и предложил тему диссертации — «Действие брома на третичные спирты и присоединение бромистого водорода к алленам и двузамещенным ацетиленам», которую Ипатьев защитил в 1895 году.
В 1897-м химик осуществил синтез изопрена — основного мономерного звена природного каучука, в конце десятилетия защитил еще две диссертации. С 1900 года Ипатьев занялся своей главной темой — каталитическими реакциями при высоких температурах и давлениях в несколько сот атмосфер, определившими лицо нефтеперерабатывающей промышленности XX века.
Одновременно с ним тему разрабатывал Поль Сабатье: французский и российский ученые двигались параллельными путями, освещая вопрос с разных сторон. Однако Нобелевскую премию в 1912-м дали только французу. Тем не менее, в 1914 году, когда Академия наук избирала Ипатьева членом-корреспондентом, коллеги, выдвигавшие его кандидатуру, отметили, что «работы Ипатьева отличаются большим разнообразием, нежели работы П. Сабатье», а «Россия заняла в области изучения контактного катализа новую, более твердую, бесспорно совершенно самостоятельную позицию».
Выпускник артиллерийской академии, Ипатьев продвигался также по военной лестнице, и в годы Первой мировой руководил Комиссией по заготовке взрывчатых веществ и Химическим комитетом Главного артиллерийского управления, находясь в чине генерал-лейтенанта. Ипатьев также разрабатывал производство химического оружия, наладил производство фосгена и иприта в России. Много внимания ученый уделял и химической защите солдат, разрабатывая новые и более эффективные фильтры для противогазов. От работы его не смогла оторвать даже личная трагедия — в 1916 году на Западном фронте погиб его старший сын Дмитрий.
Октябрь 1917 г. поставил Ипатьева, как и многих его соотечественников, перед выбором. Но он остался, полагая, что и в таких условиях сможет продуктивно работать на благо страны. Сам ученый не предлагал свои услуги: советское правительство скоро проявило к нему интерес.
В 1919 г. его назначают председателем Технического совета химической промышленности при ВСНХ. В руках Ипатьева теперь находится организация научных работ в области химии, фактическое управление химической промышленностью, проектирование новых химических институтов и предприятий. По его инициативе создается Добровольное общество помощи развитию химии и химической промышленности в СССР. В.И. Ленин назвал Ипатьева «главой нашей химической промышленности».
В 1921 г. Ипатьев возглавил вновь созданное Главное управление химической промышленности ВСНХ (Главхим), т.е. стал руководителем данной отрасли народного хозяйства республики; вошел в состав Президиума ВСНХ. В 1922 г. по решению правительства Ипатьев был включен в качестве эксперта по научно-теоретическим вопросам в состав делегации на Генуэзскую конференцию.
Как всенародное событие отмечался в 1927 г. 60-летний юбилей Ипатьева. Газеты помещали его портреты на первых полосах. А с трибуны торжественного заседания неслись слова: «Начиная с первых послеоктябрьских дней 1917 г. Ипатьев был первым начальником химической промышленности.
Все, что было сделано потом, было сделано им… Если мы когда-нибудь поставим химическую промышленность на уровень с западноевропейской, то мы можем тогда смело сказать: это было сделано благодаря трудам Владимира Николаевича».
Несмотря на огромную занятость, ученый находил время для собственных исследований: в 1920-х гг. напечатал около ста работ. В это десятилетие он поддерживал тесные научные и деловые контакты с зарубежными учеными и промышленниками в Германии, Франции, Бельгии, Англии, Голландии, Японии.
На первых порах Ипатьев, быть может, и не замечал, как над ним начинают сгущаться тучи. В середине 1920-х гг. в верхушке государственного руководства происходят перемены. После того как Л.Д.Троцкий лишился былых властных полномочий, Ипатьев, который был с ним в тесных деловых отношениях, вскоре ощутил последствия этого. Его вывели из Президиума ВСНХ, а руководство Техническим советом поручили другому человеку. Празднование юбилея фактически оказалось последним «светлым пятном» жизни ученого на родине. Былые контакты с Троцким приобретали все более зловещую окраску, а на Лубянке начали накапливаться доносы с клеветническими измышлениями по поводу его частых поездок за границу. Ипатьева глубоко тревожат аресты его коллег и близких знакомых. Ему напоминают, что в свое время он отказался вступить в партию, хотя предложение исходило из высоких инстанций. Отказался потому, что считал: «часть убеждений» его «не совпадает с коммунистическим учением». Он хотел приносить пользу стране, не будучи членом партии.
Словом, с каждым днем им все более овладевало леденящее ощущение ожидания ареста. Ипатьев понимал, что никакие регалии и прошлые заслуги этого предотвратить не могут. В 1930-м Ипатьев бежал: уехал в Берлин на Международный энергетический конгресс, вместе с женой Варварой Дмитриевной , взял годичный отпуск на поправку здоровья и не вернулся.
Опасения Владимира Николаевича если и были преувеличены, то — не сильно. Он был близким другом Рамзина и других ученых, над которыми тогда шел процесс по делу «промпартии». Одного этого, не говоря уже о генеральском звании в старой армии, по тому времени было бы достаточно…
23 декабря 1936 г. собирается Общее собрание академии, посвященное развитию химии в СССР. На его последнем заседании Ипатьева большинством голосов лишают звания действительного члена. Там же его сын Владимир, как следует из протокола заседания, отрекается от отца. Только спустя много лет выяснится, что слова сына в протоколе фактически были фальсифицированы. Но «что написано пером»… А вскоре ученого ставят в известность о лишении советского гражданства. Изымаются все его печатные издания, запрещаются ссылки на опубликованные работы. Словом, не было такого человека — Владимира Николаевича Ипатьева — в истории России и мировой науки.
В СССР у четы Ипатьевых остался младший сын Владимир, также химик (старший Дмитрий погиб на Первой мировой, средний, Николай, покинул страну после Гражданской войны и умер в Африке, где тестировал на себе изобретенное лекарство от желтой лихорадки) и дочь Анна. Профессора Владимира Владимировича Ипатьева заставили отречься от отца а затем и арестовали. Дочь Анна в 1958 году погибла от тяжелой наследственной болезни, от которой самого Владимира Николаевича спасли за границей, сделав ему в 30-ых годах удачную операцию. Владимир Ипатьев-младший, освободившийся из заключения в июле 1946 года, умер совсем нестарым, пережив отца только на три года. В США Ипатьевы усыновили двух девочек.
Более 20 лет Ипатьев-старший в Нортуэстернском университете близ Чикаго руководил лабораторией катализа и высоких давлений, созданной на его собственные деньги. Именно в ней он продолжил исследования процессов циклизации олефинов, позволившие совершить феноменальный прорыв в авиации. Ипатьев синтезировал изопропилбензол, или кумол, который позволил повысить октановые числа бензинов до 100. Высокооктановый бензин доставляли из США в Великобританию, и довольно средние английские истребители получили значительное преимущество над немецкими.
В США Ипатьев нашел не только работу, но и почет, однако с горечью писал в воспоминаниях: «У меня самого в душе до конца моей жизни останется горькое чувство: почему сложились так обстоятельства, что я все-таки принужден был остаться в чужой для меня стране, сделаться ее гражданином и работать на ее пользу в течение последних лет моей жизни».
Ипатьев умер в Чикаго 2 декабря 1952 г.Его творческое наследие составили около 400 научных статей и несколько десятков книг, более 200 изобретений.
Лишь в 1990 году было отменено позорное для Академии наук постановление об исключении Ипатьева. Так состоялось возвращение на Родину человека, который еще в 1923 году написал:
«Никакие потрясения государств, никакие разрухи промышленно-хозяйственной жизни не страшны для государств, если только не пропала охота к производительному труду. Если не угас дух мысли и творчества, представляющий собой ценнейший народный капитал — капитал науки»…
Из советской России эмигрировали, были высланы или бежали немало ученых, создавших современную науку, писателей, артистов, философов, военных, чьи имена остаются в истории человечества. Они оказались ненужными советской власти и опасными для нее. На их место Кремль выдвигал людей, чье сознание было сформировано коммунистической пропагандой, чья лояльность обеспечивалась, с одной стороны, изощренной системой привилегий, а с другой — страхом попасть в ГУЛАГ, в котором, например, оказались Туполев, Королев и многие другие ученые и конструкторы, создавшие советский военно-промышленный комплекс.
Но научное творчество требует свободы. Итог известен: отставание в науке и технике, ставшее одним из факторов крушения СССР.
Источники:
http://www.rusnetusa.com/article/-art-51
http://www.g-to-g.com/?version=rus&modu
http://arhipovvv.narod.ru/Dop_persons/I
http://www.uran.ru/gazetanu/2003/02/nu0
http://www.inventor.perm.ru/persons/inv
http://www.pravda.ru/science/useful/1
http://en.wikipedia.org/wiki/Vladimir_I
http://www.nasonline.org/publications/b
http://www.ruslo.cz/articles/826/
