Окно в будущее. Москва в 1945 году

В Москве существует хороший обычай. Каждый год, в мае и ноябре, преображаются витрины магазинов на улице Горького, и улица превращается в гигантскую картинную галерею.

Все картины посвящены одной теме – сталинскому плану реконструкции Москвы: дома, похожие на дворцы; улицы, широкие, как площади; мраморные залы под землей; полноводная река, обрамленная гранитом, а над водой величественные мосты. Под картинами лаконичные, простые подписи: «Площадь Пушкина», «Улица Кирова», «Дорогомиловская набережная».

Так один за другим на больших разноцветных ватманах проходят перед глазами зрителей проспекты новой Москвы, которая рождается сейчас по сталинскому плану реконструкции, принятому пять лет назад Центральным комитетом большевистской партии…

Москва стара: дату ее возникновения отделяют от нас восемь столетий. За свою многовековую жизнь она видела пожары, войны, восстания, баррикады. Время сносило ее старые крепостные стены, засыпало глубокие рвы, уничтожало целые улицы. На развалинах возникали новые дома. Они принадлежали тысячам отдельных хозяев, и каждый из них думал только о собственной выгоде. Прекрасные барские особняки, золотые купола церквей, мрачные казармы, покосившиеся домики, помойные ямы, старые тенистые дворянские сады, полицейские участки, фабричные корпуса – все это в беспорядке было разбросано на московских холмах.

Улицы то сплющивались в узкие щели, то раздвигались нелепыми пыльными площадями. И с большим трудом в этом хаосе можно было обнаружить стихийно, сложившиеся элементы городской планировки.

Три концентрических кольца лежат вокруг Кремля – Бульварное, Садовое, Камер-Коллежское. Когда-то здесь стояли крепостные стены Белого и Земляного городов и проходил таможенный Камер-Коллежский вал. Десяток основных радиальных магистралей пересекают московские кольца, веером расходясь от Кремля. В старину это были дороги из Москвы в подвластные ей города Русской земли. А между кольцами и радиусами – каша переулков.

Город пришел к Великому Октябрю большой неустроенной кривоколенной деревней.

Только треть домов «белокаменной Москвы» была выложена из камня; из каждых ста московских зданий лишь три имели больше трех этажей. Москва знала единственный способ замощения – булыгу. Неторопливый извозчик и дребезжащий трамвай были основным городским транспортом. Водопровод и канализация обслуживали только центральные улицы. И среди крупных городов Европы Москва занимала последнее место по потреблению электроэнергии на душу населения.

Советская Москва неудержимо росла. Старые заводы обрастали новыми цехами, на окраинах возникали новые промышленные гиганты, в Москве рождались новые научные институты, учреждения, высшие учебные заведения, школы. Переполненная столица перехлестнулась через свои старые границы. Скоро подмосковные поселки уже превысили по своему населению прежние уездные города Российской империи, а на московских улицах по-прежнему было тесно.

Древний город надо было переделывать немедленно, решительно и смело.

Но как перестроить старую Москву? Где взять примеры? У кого заимствовать опыт?

Примеров в истории не было. Приходилось итти по целине. Разгорелись ожесточенные споры.

– Москва – большая неустроенная деревня, – говорили крайние урбанисты. – Нет смысла лечить безнадежно больного, нелепо ставить заплаты на дряхлом городском организме – они лишь ярче подчеркнут все убожество старого рубища. С купеческой Москвой можно бороться только динамитом… Короче: всю старую Москву – на слом. И на развалинах – создание нового единственно достойного будущего, города небоскребов.

И действительно, на ватманах урбанистов ничто не напоминало старой Москвы. Будущий город представлялся им чудовищным частоколом башен-небоскребов. Однообразные, скучные, оторванные друг от друга, они одиноко и нелепо торчали среди зелени парков, скверов, бульваров.

– Не ввысь, а по горизонтали должна расти новая Москва, – говорили другие. – Идеальный город будущего – город-сад. Все подмосковные с их лесами, рощами, прудами, с изгибами мелких речушек, с живописными оврагами и зелеными холмами войдут в границу будущего города. Прямые лучи-дороги прорежут новую Москву; небольшие легкие коттеджи просторно разместятся вдоль асфальтовых полотен автострад, увитые диким виноградом, окруженные огородами, цветниками, садами. И что из того, что город вытянется на сотню-другую километров! Зато люди в нем будут жить среди природы, пользуясь уютом и тишиной деревенской жизни. А старая Москва с ее дряхлым Кремлем, с ее запутанным лабиринтом переулков, с каменными коробками домов, тесно примкнувших друг к другу, пусть останется гигантским, медленно умирающим музеем древности.

Так говорили поклонники «деревенской идиллии».

Оба крайних проекта были одинаково неудачны: столица Советского Союза не могла быть ни грудой башен-небоскребов, ни разлапистой стокилометровой деревней, лишенной при своей разбросанности всех удобств, присущих компактному городскому организму. И тем более не могли допустить большевики безжалостной ломки древнего города, органически связанного с многовековой историей великого народа. Было понятным, что в старом городе многое придется ломать: Хитровку, Охотный ряд, Зарядье, кварталы старых и замшелых лачуг на окраинах – всю мерзость, оставленную варварским российским капитализмом. Но большевики твердо решили сохранить исторические памятники, творения гениальных зодчих, благоустроенные дома, подземное городское хозяйство – все, что может пригодиться будущей Москве.

Не ломка, а реконструкция, не динамит, а разумная бережливость, не создание новой системы улиц, а расширение и улучшение старой – вот что было положено в основу сталинского проекта Большой Москвы.

Не легкая это была задача – составить план коренной перестройки древнего города, составить так, чтобы в процессе этой грандиозной работы ни на минуту не замирала полнокровная жизнь громадного городского организма.

Сотни людей горячо взялись за работу.

Историки, архитекторы, инженеры внимательно изучали тысячи московских зданий, отбирая среди них то, что должно остаться в будущей Москве и что безусловно подлежало сносу.

В запутанном лабиринте 1700 московских улиц, тупиков, переулков планировщики намечали удобные трассы будущих проспектов. Архитекторы, художники, скульпторы работали над внешним обликом будущей Москвы – над фасадами отдельных зданий, над вопросом ансамбля, над художественным лицом магистралей, площадей, районов.

Гидротехники искали воду для Большой Москвы. Инженеры, врачи, гигиенисты планировали удобную, здоровую квартиру, школу, больницу, детский сад. Ботаники и ученые-садоводы подбирали породы деревьев, кустарников, цветов для будущих скверов, бульваров, парков. И десятки научных институтов и сотни лабораторий разрабатывали совершенные строительные методы, прочные покрытия .магистралей, новые виды городского транспорта, рациональные способы освещения улиц, площадей, общественных зданий.

Московский комитет партии и лично товарищи Л. М. Каганович и Н. С. Хрущев изо дня в день руководили этой гигантской работой. И над величественным планом реконструкции Москвы неустанно работал товарищ Сталин. На заседаниях Центрального комитета партии, в беседах с московскими большевиками он рисовал контуры будущей столицы. И о чем бы он ни говорил – 6 будущих домах или новых магистралях, о набережных или парках, о школе или трамвае, – он заставлял всех понять одно: главное – забота о человеке, о том простом советском человеке, который будет жить в новой Москве и для которого его столица должна быть прекрасным солнечным городом, где радостно работать, легко учиться, весело отдыхать.

Наконец предварительные работы были закончены. Инженеры нанесли на план древней столицы направление новых магистралей. Стройный узор красных линий лег на карту старого города. И план Москвы преобразился. Это был план помолодевшего города с широкими улицами и просторными площадями, с зелеными парками и гигантскими водными просторами.

Пять лет назад, 10 июля 1935 г., на заседании Центрального комитета большевистской партии по докладу Л. М. Кагановича генеральный план реконструкции Москвы был принят.

Большевики еще раз повторили: Москве никогда не быть ни городом небоскребов, ни гигантской деревней. И никто не позволит взрывать древнюю Москву динамитом, чтобы на ее развалинах создать какой-то другой, никому неведомый, чужой город.

За основу будет взята старая Москва – ее радиальные и кольцевые магистрали, но они будут перепланированы, упорядочены, расширены.

Два новых кольца-проспекта окружат Москву – Новое Бульварное и Парковое. Три новых диаметра прорежут из конца в конец великий город. Новые улицы, пробитые сквозь дворы и тесную застройку, свяжут вокзалы с центром. И захламленные набережные Москва-реки и Яузы превратятся в парадные магистрали столицы.

На улицах Москвы будет построено 2500 новых жилых домов. Это будут 

«…жилые дома высотой не ниже шести этажей, а на широких магистралях и в пунктах города, требующих наиболее выразительного и парадного оформления (на набережных, площадях и широких улицах), более высокие дома – в 7–10–14 этажей».

Объем нового жилищного строительства – 15 млн. кв. метров: ровно 1 столько, сколько имела Москва в 1935 г. Это значит: за десять лет в Москве, прожившей восемь столетий, предстоит построить вторую Москву.

Таков размах генерального плана.

Москве было тесно на ее площади в 28 тыс. гектаров. Площадь эту придется расширить вдвое, заселив самые здоровые и красивые окрестности старой Москвы. Но это не значит, что на новой гигантской территории население города будет расти безгранично. Пять миллионов человек – вот тот предел, которого к 1945 г. достигнет население будущей Москвы.

Железнодорожные линии, глубоко входя в город, разрезали его на части. План предлагал вынести железнодорожные пути за город, а некоторые из них спрятать в просторные и светлые тоннели.

В Москве остались от старого мелкие мастерские, фабрички, заводики – грязные, закоптелые, дымные. Их надо убрать из нового города и запретить строить новые промышленные предприятия на территории столицы.

Будущая Москва не могла оставаться сухим городом со своей жалкой, мелководной речушкой. Москва должна быть портом советских морей и стоять на перекрестке магистральных водных путей. И план приказывал повернуть Волгу в Москву и заковать Москва-реку в гранит на всем протяжении города.

На берегах обводненной Москва-реки много простора, солнца и воздуха. И там, где река, встретив на своем пути высокие Ленинские горы, крутой дугой омывает их, план намечал построить самый красивый и самый здоровый район новой Москвы – Юго-запад. По высоким холмам, среди дубовых рощ пройдут широкие улицы. Кружевные фермы мостов повиснут над глубокими оврагами. Пологие гранитные лестницы поведут москвичей к пассажирским пристаням и водноспортивным базам яхт-клубов. Внизу будет лежать глубокая Москва-река с ее мостами, украшенными бронзой, нержавеющей сталью и скульптурными группами. А дальше, за извилинами реки, раскинется помолодевший город: Красная площадь, расширенная вдвое, сотни новых школ, театров, клубов, новые асфальтовые магистрали, а на них – густой поток троллейбусов и автомобилей.

Одному надземному транспорту не справиться с громадными пассажирскими потоками в новой Москве, и генеральный план намечал густой сетью тоннелей метро покрыть советскую столицу. Рядом с тоннелями метрополитена под улицами и площадями Москвы лягут тоннели коммунальных сооружений. Здесь будут газовые магистрали: в них каждый год потечет на заводы и фабрики, в дома и лаборатории 600 млн. куб. метров газа. Здесь будут водопроводные трубы: они дадут Москве ежедневно 180 млн. ведер чистой воды – 180 млн. вместо 48 млн. в 1934 г. Рядом расположатся телефонные и электрические кабели, канализационные трубы и магистрали теплоцентралей, несущие в предприятия и дома столицы горячую воду, пар и тепло.

И если раньше старую Москву окружало кольцо грязных свалок, теперь за чертой города ляжет 50-километровая полоса зеленых массивов, тенистых парков, искусственных озер, стадионов и водных станций. Здесь тысячи спортсменов будут проводить свою тренировку. Здесь миллионы москвичей будут отдыхать после трудового дня.

Прошло пять лет со дня принятая грандиозного плана перестройки древнего города. За эти годы сталинский план неуклонно выполнялся. Уже сейчас мы видим плоды гигантской работы. С каждым годом, с каждым месяцем все более отчетливо вырисовываются отдельные контуры новой Москвы. Но попробуем заглянуть в будущее, попробуем представить себе одну из основных столичных магистралей в 1945 г., когда должен быть выполнен в основном план реконструкции Москвы.

Магистраль Север – Юг – один из трех новых основных диаметров-проспектов Большой Москвы.

Начинается магистраль на крайнем севере столицы, среди фонтанов, водопадов и вековых дубов старого парка имени Дзержинского.

Полтораста лет назад здесь, в Останкинской роще, великий мастер Кваренги и талантливые крепостные архитекторы графа Шереметьева создали красивейший дворец-театр на лесной поляне, среди цветочных куртин и затейливо извилистых дорожек, на которых были расставлены белоснежные статуи.

По генеральному плану, Останкинский парк, получивший после Октября имя Феликса Дзержинского, включен в заповедное зеленое кольцо Москвы…

Так же как сто с лишним лет назад, стоит среди зелени старый дворец – теперь Музей крепостного театра. Те же вечно прекрасные статуи украшают поляну перед дворцом, безраздельно отданную ребятам. И так же спокойна поверхность пруда, вырытого когда-то перед дворцом.

Но теперь старый дворец – только деталь парка имени Феликса Дзержинского. Его центр переместился на запад. Здесь просторно раскинулась широкая площадь, украшенная фонтанами, гранитными бассейнами, цветниками, купами декоративных кустарников. И в центре площади стоит легкое .здание летнего театра.

От площади в глубь парка веером уходят автомобильные дороги.

Западные и северные парковые лучи ведут в «страну озер». Они пересекают дубовые рощи, где на зеленых полянах разбросаны спортивные площадки, кафе, рестораны, киоски. Они проходят по старым плотинам Каменки, одетым гранитом, по берегам новых озер, вдоль водяных каскадов. Oни подводят посетителей к Зеленому театру, где вокруг открытого амфитеатра с десятью тысячами кресел теснятся столетние дубы, а по вечерам над открытой сценой сияют звезды, и снова ведут дальше, в глубину парка, к озерам запруженной речки Лихоборки, принявшей в себя волжские воды.

Восточный, самый широкий луч идет к Всесоюзной сельскохозяйственной выставке. И парк становится одним из ее парадных подъездов, ее зелёным вестибюлем.

Все парковые лучи сходятся на площади перед летним театром.

Отсюда на восток и на запад, гигантским асфальтовым обручем стягивая город, идет новое, самое внешнее кольцо Москвы. За ним лежит зеленый пояс города, и кольцо называется Парковым. А на север, к центру города, устремлен, прямой, как луч прожектора, один из самых парадных проспектов Москвы – магистраль Север – Юг.

Широкое асфальтовое полотно. Слева – стройная линия домов. Балконы, колонны, портики, легкие арки. И даже самый придирчивый и опытный наблюдатель не найдет среди этих домов ни одного старого московского здания, пусть надстроенного, пусть реконструированного: северный участок проложен по огородам и пустырям прежнего Останкина.

Здесь советских зодчих не связывало наследие прошлого – они строили свободно и смело. И, пожалуй, не найдется в новой Москве второй магистрали, которая была бы так же ярка и красочна.

Море цветов на новом проспекте. Они на балконах домов, в окнах, на плоских крышах. Правее асфальтового полотна, за низкой ажурной решеткой, видны липы, серебристые ели, сирень, акация, красная рябина, дорожки, посыпанные желтым песком, и снова цветы без конца.
В просветах между деревьями изредка виден второй – западный – луч магистрали Север – Юг. Он идет параллельно восточному, такой же прямой и широкий.

Между двумя лучами единой магистрали – зеленый клин шириною в 350 метров, своеобразный зеленый коридор, идущий от пояса заповедных парков к центру столицы. Он несет из подмосковных лесов к сердцу города чистый, озонированный воздух, аромат распускающихся почек, запахи цветения.

Зеленым цветочным проспектом лежит магистраль Север – Юг. И поэтому в подъездах ее домов не легко встретить вывеску учреждения – эта часть магистрали от парка до центра занята почти исключительно жилыми домами.

По широкому виадуку, украшенному скульптурой, гранитными цветочными вазами и чугунным литьем балюстрады, магистраль Север – Юг пересекает линию Октябрьской железной дороги. И опять слева – стройная линия домов; справа, на месте деревянных хибарок, переулков и тупичков старой Марьиной рощи, – широкий зеленый коридор, а за ним – западный луч молодого проспекта.

Через три с лишним километра от парка имени Дзержинского, у границы прежней Марьиной рощи магистраль Север – Юг пересекает Новое Бульварное кольцо, которое в основном придерживается направления старого Камер-Коллежского вала, еще недавно лежавшего на границе Москвы. Уже остались позади включенные в зеленый клин густые кроны деревьев Лазаревского кладбища, превращенного в детский парк. И сквозь просветы парка Центрального дома Красной армии, лежащего в зеленом коридоре, видна площадь Коммуны и вливающееся в нее западное полотно магистрали Север – Юг.

Эту площадь, пожалуй, скорее всего узнают старые москвичи: все тот же Центральный дом Красной армии, и у подъезда те же прославленные пушки, что в грозные дни Октября били по засевшим в Кремле контрреволюционерам. Гигантской пятиконечной звездой стоит на площади здание Театра Красной армии, и 15-метровая фигура красноармейца, венчающая театр, держит в высоко поднятой руке рубиновую звезду – эмблему коммунизма. Но прилегающие к площади кривые переулки неожиданно распрямились, улицы расширились, гладкий асфальт покрыл прежнюю булыгу, и белые статуи украшают аллеи Екатерининского парка.

Недалеко от площади Коммуны проспект Север – Юг встречает новую магистраль, пробитую сквозь паутину прежних переулков и соединяющую площадь трех вокзалов, Комсомольскую, с Белорусским вокзалом, – одну из оживленнейших магистралей Москвы.

Пересечение обеих улиц на одном уровне неизбежно вызвало бы затор в Движении, и новая вокзальная магистраль по высокой эстакаде проходит над проспектом Север – Юг.

Впереди – Садовое кольцо. И опять много знакомого для старого москвича: то же широкое асфальтовое полотно круто сбегает от Колхозной площади к Самотеке и снова поднимается к Каретному ряду. Но теперь котловина Самотечной площади перекрыта гигантской эстакадой длиною около километра. Она тянется от Колхозной площади до Каретного ряда, уничтожая, таким образом, крутые спуски и подъезды прежней Садовой-Самотечной. А под эстакадой лежит старая площадь и двумя широкими лучами проходит магистраль Север – Юг.

Между полотнами лучей по-прежнему идет зеленый коридор. Теперь в него входит только Цветной бульвар, и ширина клина не превышает здесь 200 метров.

На пути магистрали – Бульварное кольцо и низина Трубной площади с еще более крутыми откосами, чем у Самотеки, Но здесь задача пересечения решена несколько иначе. Восточный луч проходит над площадью по эстакаде, оставляя глубокую впадину Трубной под собой. А западный луч, пересекая Бульварное кольцо уже на подъеме к Петровсхим воротам, очевидно, пройдет под кольцом в тоннеле и выведет вас на Неглинный проспект.

У Бульварного кольца кончается зеленый клин, занявший 150 гектаров. Теперь оба луча магистрали сближаются еще больше – между ними всего лишь два-три дома. И это, как правило, уже не жилые дома: в зданиях по новому проспекту располагаются общественные учреждения.

Близок центр, высокий холм Китай-города, густо застроенный большими зданиями, перерезанный оживленными улицами.

Вести новый проспект сквозь тесный Китай-город было невозможно, и магистраль Север – Юг ныряет под землю.

Два широких светлых тоннеля длиною .свыше километра идут под центром Москвы. Но тоннели предназначены только для автомобильного движения, и пешеходы, совершая прогулку по магистрали Север – Юг, сворачивают у границы Китай-города направо, на площадь Свердлова.

На фронтоне Большого театра мчится давно Знакомая колесница бронзовых коней. Но весь облик площади изменился: здания, окружающие театр, обросли колоннами, и против Большого театра, там, где между гостиницей «Метрополь» и Музеем Ленина когда-то стояла стена Китай-города, широкая каменная лестница ведет на Красную площадь.

Нелегко узнать древнюю площадь!

Правда, как много лет назад, все так же стоят старые кремлевские стены, в полночь торжественно играют куранты Спасской башни и строгим кубом возвышается ленинский мавзолей. Но ГУМ, старые торговые ряды, построенные некогда московскими купцами, бесследно исчезли. Вместо них лежит гладкая поверхность почти вдвое выросшей Красной площади. А в глубине, против ленинского мавзолея, высятся прекрасные каменные трибуны, и новый широкий проспект прорезает Китай-город между Ильинкой и Никольской улицей.

За Василием Блаженным, на спуске к Москва-реке, выходят на поверхность китайгородские тоннели магистрали Север – Юг. И величественная картина представляется нашим взорам.

Направо – строгая Кремлевская стена. Впереди – Москворецкий мост, через который уходит вдаль прямая, как стрела, магистраль Север – Юг. А слева – реконструированная улица Разина (старая Варварка) и преображенное Зарядье.

Варварка лежит у откоса, круто спускающегося к низкому берегу Москва-реки – Зарядью. Еще недавно на этом откосе лепились сотни тесных, сырых домишек. Теперь они снесены. На их месте встала величественная гранитная лестница. А в Зарядье, на берегу Москва-реки, выросло многоэтажное здание – дом Совнаркома СССР.

За Москворецким мостом – прямое полотно магистрали Север – Юг. Когда-то здесь лежало скупое и жадное Замоскворечье. Длинные сутулые лабазы были заперты тяжелыми замками, купеческие особняки мигали подслеповатыми окнами, замысловатыми узорами извивались замоскворецкие переулки, и дома ухабами стояли вдоль пыльных булыжных мостовых.

Сейчас по вечерам гладко отполированный автомобильными шинами асфальт проспекта залит волной отраженного света. Он переливается отблесками автомобильных фар, и на его влажной поверхности, как на глади тихого канала, отражается вечерний город. Он горит миллионами огней. Они в витринах магазинов, в подъездах кино, на фасадах театров, в окнах домов.

Новый проспект, как река в весеннее половодье, широко разлился от Малой до Большой Ордынки, покрыв своим асфальтом кварталы снесенных домов, что недавно разделяли эти две улицы.

Почти точно по меридиану идет новый проспект на юг. Гигантской километровой эстакадой высотою в 40 метров проспект пересекает пути Рязано-Уральской железной дороги и выходит на мост Андреевского канала, спрямляющего крутую петлю Москва-реки между Котлами и Ленинскими горами. А дальше – опять заповедная зелень лесопаркового пояса, но теперь уже на самой южной оконечности Москвы…

Так будет выглядеть один из проспектов советской столицы, вытянувшийся на тринадцать с лишним километров. И в каком месте широко раскинувшегося города ни окажется человек, отовсюду он увидит знакомую фигуру Ленина. По вечерам лучи прожекторов, вырвавшись из крыши Дворца Советов, зажгут благородную сталь памятника ярким серебристым блеском. И над Москвой, над Страной Советов, над миром в ослепительном свете засияет под облаками образ великого Ленина.

источник: П. Лопатин; Рисунки Н. ПРЕОБРАЖЕНСКОГО «Окно в будущее. Москва в 1945 году» «Техника-молодежи» 07-1940