О некотором представителе семейства кошачьих
Данная небольшая, но интересная статья выкладывается на сайт в завершение Всемирного дня кошек.
Текст Анатолия Сорокина
Немного отвлечёмся от дел серьёзных и сделаем рекламу Её Величеству Науке, только теперь биологии и истории. Многие (автор не исключение!) хотели бы видеть существо на картинке у себя домашним питомцем. Но, несмотря на мимимишный вид, это тварь злобная, неприручаемая и способная дать сдачи – автор сам был свидетелем, как в Ленинградском зоопарке палласов кот смело через стекло и сетку пытался атаковать посетителя, который через те же преграды столь же ретиво пытался достать это животное сложенным дождевым зонтом. Куда только напускная неподвижность манула делась? Вопрос напрашивается сам собой: ну почему манул такой дикой?
Знания истории и биологии дают вполне чёткий ответ на эту загадку. А лучшей иллюстрацией к по теме служат … домашние кошки. Лет так пять–шесть тысяч назад их предки в плане поведения были ничем не лучше манула, да и лесные дикие коты (хоть обычные, хоть «леопардовые» дальневосточные) таковы и сейчас. Эпизод «Рейтинга Баженова» по теме ещё как убеждает (https://smotrim.ru/video/105817). Человек для них – однозначно опасность без вариантов и у них на генетическом уровне заложено агрессивно-оборонительное поведение по отношению к нему, обильно сдобренное недоверчивостью как следствие.
Но что случилось с предками наших мурлык, раз они потеряли такие качества? Да ничего особенного, просто им очень хотелось есть. Где-то пять–шесть тысяч лет назад в Междуречье и вдоль берегов Нила древние люди осели, занявшись земледелием и «продвинутым» животноводством (когда рогатый скот из года в год выпасается на той же территории, а не постоянно перегоняется с места на место, как у кочевых народов). Эти занятия положили начало нашей цивилизации, а поскольку они носили сезонный характер, то до следующего урожая для себя и своей скотины людям на период его вызревания надо было делать запасы корма – зерна и силоса. Появились соответствующие хранилища, а раз так, то мыши и крысы живо просекли весь профит обитания в них.
Скорее всего от бескормицы кто-то из древних диких котов или кошек решился забрести к двуногим, голод не тётка, генетическая предосторожность была перекрыта соображениями выживания: нет еды – издохнешь наверняка, а двуногие, может быть, и не поймают. А у двуногих нашлось счастье: амбар с зерном и мышами. Насчёт зерна – кошачьим было глубоко фиолетово, а вот мыши, мур-мяу, очень даже заманчивы!» Вот так всё и начиналось с набегов котов на зернохранилища, люди отметили для себя пользу этого дела, а потому не препятствовали им в этом, стали даже приманивать. И за несчётные поколения и кошек, и человека случилась мутация в генотипе первых: ген, отвечающий за кодирование осторожного поведения, «выключился». И те особи, которые подверглись этой мутации, получили эволюционное преимущество, всё по старине Дарвину. Теперь вместо набега на амбар они сами «выпасались» у него, ожидая появления там еды, зная, что двуногие их не тронут уже на генетическом уровне. Пока недоверчивые и осторожные голодали и умирали, смелые, нажравшись мышатины и крысятины, выводили котяток. А те, помимо уже «пропатченной» генетического «прошивки» своего «железа», смотрели на старших и адаптировали под это свой загружаемый «программный код», т. е. усваиваемые в кошачье-человеческом симбиозе поведенческие стереотипы и модели.
Дальше – больше: тем же путём за многие поколения у некоторых уже синантропных кошек ещё «перемкнуло» в генотипе и они обнаглели настолько, что стали выпрашивать у двуногих еду, мурлыкая и притворяясь беззащитными котятками, а людям это понравилось. И от грызунов защита, и развлечение в одном, так сказать, флаконе. Вот так кошка окончательно стала домашней, хотя и гуляет сама по себе.
А что манул? Его ареал приходился на места миграций кочевых народов, которые земледелием не занимаются, следовательно, у них нет амбаров, а значит нет и сопутствующей им еды в виде грызунов, жадных до зерна. Зато на шапку и прочую одежду кочевника мех манула вполне сгодится. Вот и разгадка, почему он такой дикий, недоверчивый и злой. Кому охота быть шапкой?
С момента «открытия» манула Петером Симоном Палласом прошло слишком мало времени, чтобы «выключился» ген предосторожности, да и в амбары сейчас так просто не залезть, эта ниша даже в сельской местности уже занята домашними кошками и родентицидами. Хотя как-то попался в Сети рассказ, как в одной семье в лесничестве на Алтае приютили котёнка манула и пытались его воспитать с помощью домашних кошек. Ничего не вышло, подросшая самка манула стала нападать на всю домашнюю кошачью живность, и, невзирая на дармовую еду, ушла в лес. Однако вскоре около сельского дома семьи появилось гнездо манула с котятами – первый шаг к избавлению от страха перед людьми всё же был сделан (у лесных леопардовых котов этот процесс идёт быстрее, в приморском Сафари-парке в Шкотово была дальневосточная лесная кошка, которая иногда даже давала себя гладить незнакомым людям). Так что с самоодомашниванием манулу в силу географических причин не повезло в прошлом (ареал почти не пересекался с земледельческими народами плюс конкуренция с другими видами мелких кошек за симбиоз с двуногими). Сейчас же для того уже нет условий, поэтому пусть палласов кот живёт и размножается какой уж есть.
