Нет пророка в своем отечестве, или некруглой годовщине киевской трагедии посвящается…
Содержание:
1 Обратная хронология катастрофы
2 Мы решили освободить вас от обязанностей начальника Генерального штаба
3 «Ты знал, ты знал…»
4 Был ли выход?
Приложение 1 – Карты Генштаба Красной Армии за август – сентябрь 1941 года
Приложение 2 – Численный состав войск Юго-Западного фронта на 20 августа 1941 года
Приложение 3 – Численный состав войск Юго-Западного фронта на 1 сентября 1941 года
1 Обратная хронология катастрофы
26 сентября 1941 года завершилась ликвидация киевского «котла». Всего, по немецким данным, к этому дню в плен было взято свыше 665 тысяч бойцов и командиров Красной Армии.
17 сентября 1941 года Ставка Верховного Главнокомандования разрешила 37-й Армии Юго-Западного фронта «оставить Киевский укрепленный район и город Киев и отойти на восточный берег р. Днепр … все мосты через р. Днепр и другие военные объекты взорвать».
Вечером 14 сентября 1941 года в районе Лохвицы встретились передовые отряды 3-й танковой дивизии из состава 2-й Танковой группы, входящей в состав Группы армий «Центр», и 9-й танковой дивизии из состава 1-й Танковой группы, входящей в состав Группы армий «Юг». Так замкнулось немецкое кольцо окружения вокруг войск советского Юго-Западного фронта, вошедшее в историю как самое крупное окружение войск противника.
В ночь с 13 на 14 сентября 1941 года начальник штаба Юго-Западного фронта генерал-майор В.И. Тупиков отправил в адрес Генерального штаба и Главкома Юго-Западного направления сводку, слова из которой предопределили все последующие события. За время войны Василий Иванович Тупиков не снискал себе славу ни великого полководца, ни известного военачальника. Однако, он вошел в военную историю как автор, как минимум, двух докладов высшему руководству страны и армии, содержание которых оказалось пророческим.
Первый такой доклад от Тупикова был получен в Москве в ночь с 25 на 26 апреля 1941 года. В то время В.И. Тупиков являлся военным атташе СССР в Германии и прислал на имя начальника Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии весьма пространный доклад, начинавшийся весьма скромным предисловием:
«За 3,5 месяца моего пребывания здесь я послал Вам до полутора сотен телеграмм и несколько десятков письменных донесений, различных областей, различной достоверности и различной ценности. Но все они являются крупинками ответа на основной вопрос:
Стоит ли, не в качестве общей перспективы, а конкретной задачи, в планах германской политики и стратегии война с нами; каковы сроки начала возможного столкновения; как будет выглядеть германская сторона при этом?
Я привел количество посланных донесений. Вы не заподозрите, что я плодовитость на донесения отождествляю с чем-то положительным в работе. Но изучение всего, что за 3,5 месяца оказалось допустимым, привело меня к определенному выводу, который и докладываю Вам.
Если окажется, что с изложением этих моих выводов я ломлюсь в открытую дверь – меня это никак не обескуражит.
Если я в них ошибаюсь и Вы меня поправите – я буду очень благодарен».
Сам доклад, повторюсь, был довольно пространным, но заканчивался он предельно лаконичными выводами:
«1. В германских планах сейчас ведущейся войны СССР фигурирует как очередной противник.
- Сроки начала столкновения – возможно, более короткие и, безусловно, в пределах текущего года».
Подобная оценка планов германского руководства шла вразрез с устоявшимся к этому времени мнению о том, что война Германии и СССР хотя и является весьма вероятной, но начнется «когда-нибудь потом». Тот же Разведупр ГШ КА считал, что «наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира». Не пройдет и двух месяцев, как со всей очевидностью станет ясно, что оценка находящегося в Берлине генерал-майора Тупикова была намного точнее находящегося в Москве начальника Разведывательного управления генерал-лейтенанта Голикова.
Второй, ставший знаменитым, доклад В.И. Тупикова был отправлен менее чем через полгода – в ту самую сентябрьскую ночь. Начинался он не очень оптимистичной фразой: «Положение войск фронта осложняется нарастающими темпами». Однако окончание его было представлено еще более убийственной фразой: «Начало понятной вам катастрофы – дело пары дней». С тех пор уже без малого 80 лет мало какое исследование киевского «котла» обходится без цитирования данной фразы.
На следующий день – 14 сентября 1941 года Начальник Генерального штаба Б.М. Шапошников назовет донесение Тупикова «паническим», а 20 сентября 1941 года генерал-майор В.И. Тупиков погибнет, прорываясь из ставшего реальностью кольца окружения войск Юго-Западного фронта…
В ночь на 13 сентября в ходе переговоров с новым командующим войсками Юго-Западного направления Начальник Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошников наконец-таки произносит: «Развитие действий танковых частей с Кременчугского плацдарма можно было ожидать. По имеющимся сведениям, отсюда должна действовать группа Клейста, по-видимому, для соединения с Ромненской группой». Правда, не совсем ясно, в чей адрес был сделан упрек про «можно было ожидать»? Не из-за «панических» ли с точки зрения Москвы «ожиданий» предыдущего командующего ЮЗН Шапошников теперь разговаривал с новым командующим направления?
Днем 11 сентября немецкие саперы завершили укрепление мостов через Днепр до грузоподъемности 16 тонн, что сделало возможным прибытие соединений 1-й Танковой группы на Кременчугский плацдарм. Здесь сосредотачиваются 14-й моторизованный корпус в составе 14-й танковой, 60-й моторизованной и 198-й пехотной дивизий, а также 48-й моторизованный корпус в составе 9-й, 13-й, 16-й танковых, 16-й и 25-й моторизованных дивизий.
Утором 11 сентября, не будучи согласным с запретом Генерального штаба как на общий отвод войск Юго-Западного фронта, так и на использование последних резервов фронта – сидящих в КиУРе стрелковых дивизий 37-й Армии, главнокомандующий Юго-Западным направлением С.М. Буденный обратился лично к верховному главнокомандующему И.В. Сталину. Буденный прямо сказал, что «к данному времени полностью обозначились замыслы противника по охвату и окружению Юго-Западного фронта с направления Новгород-Северский и Кременчуг» и что « отход для Юго-Западного фронта является вполне назревшим», а «промедление с отходом Юго-Западного фронта может повлечь потерю войск и огромного количества матчасти». Завершающей была фраза об использовании войск КиУРа: «В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства безусловно помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению противника».
Реакция в Москве на поступок маршала Буденного была … специфической. Вечером того же дня – 11 сентября – Ставка ВГК сменила главнокомандующего войсками Юго-Западного направления: маршал С.М. Буденный был снят с должности главкома направления и фактически понижен в должности до командующего Резервным фронтом. Его место занял маршал С.К. Тимошенко, до этого командовавший войсками Западного направления.
В ночь на 11 сентября состоялся очередной разговор командующего войсками Юго-Западного фронта с Начальником Генерального штаба. Просьба командования ЮЗФ об отходе в связи с занятием противником города Ромны была отклонена Генштабом. Основанием для отказа послужило то, что передовой отряд Танковой группы Гудериана был оценен как «десант». Тогда же, описав Б.Шапошникову бедственное положение окружаемой на берегах Десны 5-й Армии и перерастянутой на берегах Днепра 26-й Армии, М. Кирпонос назвал группировку 37-й Армии у Киева «единственная возможность, откуда мы могли бы еще взять силы и средства для уничтожения группы противника, стремящейся выйти с направления Козелец на Киев и с направления Бахмач, Конотоп на глубокий тыл фронта … при условии отсутствия подачи нам резервов». Но в этом случае ответ Генштаба на просьбу использовать войска, обороняющие Киев, для спасения положения на фронте был отрицательным: «Вы и так в КиУРе оставляете только четыре дивизии, больше оттуда снимать нельзя».
В ночь на 9 сентября начался отход войск 5-й Армии на рубеж реки Десна с целью избежать окружения. Формально к 11 сентября войска были выведены, но фактически по итогам 10-дневных боев они потеряли до половины своей численности.
8 сентября на плацдарм у Кременчуга переправилась 257-я пехотная дивизия противника.
7 сентября войска ГА «Центр» захватывают Чернигов и создают угрозу окружения войск 5-й Армии.
6 сентября начался прорыв 98-й пехотной дивизии с Окуниновского плацдарма, приведший к разрыву локтевой связи 5-й и 37-й Армий ЮЗФ.
4 сентября на плацдарм у Кременчуга переправилась 239-я пехотная дивизия противника.
2 сентября на плацдарм у Кременчуга в дополнение к 100-й легкопехотной дивизии Вермахта перправилась 76-я пехотная дивизия.
30 августа немецкими войсками в районе Кременчуга захвачен плацдарм на восточном берегу Днепра.
24 августа 1941 года
В ходе переговоров с Москвой командующий Брянского фронта генерал Еременко дал ставшее позднее «широко известным в узких кругах» обещание Сталину «разбить подлеца Гудериана».
Наступление войск Еременко печально известно своим результатом, и по ряду объективных и субъективных причин оно было подобным подбрасыванию сухих листьев в костер. «Итогом» этого наступления стал захват 10 сентября 3-й танковой дивизией противника города Ромны и выход 4-й танковой и 10-й моторизованной дивизий на рубеж Бахмач, Конотоп. Таким образом, под непрерывными ударами Еременко за 3 недели «подлец Гудериан» продвинулся на 200 – 240 км, выйдя в глубокий тыл войск советского Юго-Западного фронта.
23 августа 1941 года в результате отвода войск 5-й Армии и 27-го стрелкового корпуса Юго-Западного фронта на рубеж реки Днепр немецкие 98-я, 111-я и 113-я пехотные дивизии прорвали оборону советских войск, а боевая группа 11-й танковой дивизии захватила мост в районе Окуниново и образовала плацдарм на восточном берегу Днепра. С этого момента 5-я и 37-я Армии смежными флангами начали ряд попыток ликвидировать плацдарм противника в междуречье Днепра и Десны. Огнем кораблей Пинской военной флотилии и авиаударами 36-й авиадивизии советской стороне удалось нанести серьезные повреждения немецким переправам и воспретить поступление тяжелой техники на плацдарм. Однако полностью ликвидировать вклинение между войсками 5-й и 37-й Армий так и не удалось.
В этот же день войска Брянского фронта захватом пленных определили, что в районе Почеп, Унеча действуют 3-я и 4-я танковые, а также 10-я моторизованная дивизии противника. Кроме того, на фронте 50-й Армии было зафиксировано появление 17-й танковой и 29-й моторизованной дивизии противника. При этом установлено, что задачей 3-й танковой дивизии является, «как показывает один из унтер-офицеров, подслушивавший разговор своих офицеров, действовать на юг — отрезать Буденного».
2 Мы решили освободить вас от обязанностей начальника Генерального штаба
Так бывает, что очевидная, лежащая на поверхности вещь длительное время остается незамеченной никем. В истории киевской трагедии есть своя неочевидная очевидность. Даже один из крупнейших исследователей событий Великой Отечественной войны А. Исаев в своей книге «Котлы 41-го» описание событий сентября 1941 года на Юго-Западном фронте начинает с цитирования директивы Ставки ВГК № 001084 от 19 августа 1941 года из сборника документов серии «Русский архив». Таким образом, создается впечатление, что первенство в обнаружении угрозы войскам, обороняющим Киев, принадлежит Ставке, а именно Начальнику Генерального штаба Красной Армии Б.М. Шапошникову и Председателю Ставки Верховного Главнокомандования И.В. Сталину.
Между тем, в том самом сборнике документов Ставки, из которого А.В. Исаев цитирует указанную директиву, содержатся материалы, описывающие предысторию появления директивы № 001084. Просто содержатся эти материалы не в основном разделе сборника рядом с текстом цитируемой директивы, а в приложении. То есть не то, чтобы они «лежат на поверхности», но являются вполне доступными тысячам обладателям бумажной версии «терровского» сборника или же скачавшим из Интернета его электронную копию. Тем не менее, имя человека, обратившего внимание Генерального штаба и Ставки ВГК на угрозу, которая грозит войскам Юго-Западного фронта, оставалось в тени.
Впрочем, ему не привыкать. Оспаривать его роль и вклад в Победу начали сразу же после Победы – еще при Сталине, затем продолжили при Хрущеве, но пик критики, безусловно, пришелся на «перестроечную» и «постперестроечную» эпохи и в той или иной степени продолжается до сих пор. Только если критиками третьей четверти ХХ века двигали преимущественно личные стремления примерить на себя лавры Самого Главного Победителя, то «критики» рубежа веков за 30 серебряников отрабатывали чужие интересы. Как проговорился один из них, истинной целью это «критики» было вовсе не восстановление исторической справедливости, а нечто принципиально иное: «Свалим Жукова – остальные сами посыплются». Однако, «наша песня совсем не о том»…
Итак, 19 августа 1941 г. некий командующий неким Резервным фронтом написал доклад на имя Верховного Главнокомандующего. Если оставить за скобками пересказ, услышанный от одной бабки, о покатушках Качалова на танке Т-34, то в сухом остатке товарищ Жуков написал следующее:
«1. Противник, убедившись в сосредоточении крупных сил наших войск на путях к Москве, имея на своих флангах Центральный фронт и великолукскую группировку наших войск, временно отказался от удара на Москву и, перейдя к активной обороне против Западного и Резервного фронтов, все свои ударные подвижные и танковые части бросил против Центрального, Юго-Западного и Южного фронтов.
Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта, после чего [нанести] главный удар на Москву в обход Брянских лесов и удар на Донбасс.
…
- Для противодействия противнику и недопущения разгрома Центрального фронта и выхода противника на тылы Юго-Западного фронта считаю своим долгом доложить свои соображения о необходимости как можно скорее собрать крепкую группировку в районе Глухов, Чернигов, Конотоп.
Эшелон прикрытия сосредоточения сейчас же выбросить на р. Десна.
В эту группировку необходимо включить:
- До 1000 танков, которые собрать за счет мк ЗакВО, танков РГК и в дальнейшем танков 300 взять с ДВФ.
- До 10 стрелковых дивизий.
- 3—4 кд.
- 400—500 самолетов, собранных за счет ЗакВО, ВВС Морского флота и ВВС Московской зоны ПВО.
Если ставить себе более активный способ противодействия этому очень опасному действию противника, всю предлагаемую группировку нужно срочно собирать в районе Брянска, откуда и нанести противнику удар во фланг. Сейчас, не ожидая окончания сосредоточения брянской группировки, целесообразно усилить правое крыло Западного фронта еще 4—5 стр. дивизиями, 8—10 тяжелыми полками РГК и перейти немедленно в наступление с целью выхода на фронт Полоцк, Витебск, Смоленск.
Удар правым крылом Западного фронта с целью выхода на фронт Полоцк, Витебск, Смоленск будет очень полезен и при действии наших войск на р. Десна».
Повторюсь: на дворе стояло 19 августа. А Жуков уже написал: «Возможный замысел противника: разгромить Центральный фронт и, выйдя в район Чернигов, Конотоп, Прилуки, ударом с тыла разгромить армии Юго-Западного фронта». Ну и про последующий за киевским котлом октябрьский «Тайфун» можно вспомнить, его южную часть: «после чего [нанести] главный удар на Москву в обход Брянских лесов».
Тут хотелось бы уточнить пару моментов. Во-первых, «переезд» из Генштаба на должность командующего фронтом автоматических означал прекращение получение сводок о развитии обстановки в полосах других фронтов. Как вспоминал Рокоссовский, обижаясь на то, что Москва не информировала его о планах действий не просто других, а даже соседних фронтов, сведения событиях на соседних фронтах советские военачальники были вынуждены черпать из сводок Совинформбюро…
Во-вторых, следует учитывать масштаб явления и осознание этого масштаба военным человеком (т.е. человека, в отличие от диванных стратегов, знающего цену стрелочке длиною в 2 локтя по карте). Особенно того времени (т.е. не знающего направлений и глубины немецких ударов в 41-м из школьных учебников, Википедии и фильмов Озерова), вернее той армии. Как я понимаю из имеющихся у меня карт 1941 года, в момент написания Жуковым данного доклада только начинались бои за Почеп (и не факт, что Жуков к тому времени уже имел информацию о боях за Почеп). Расстояние (для ГА «Центр» и ее 2-й ТГр) от Почепа до Конотопа – 190 км, от Конотопа до Прилук – еще 90 км. Расстояние (ГА «Юг» и ее 1-й ТГр) до Конотопа от Черкасс – 215 км, от Кременчуга – 240 км. В соответствии же с самыми смелыми теоретическими воззрениями, высказанными в декабре 1940 года советскими военачальниками, глубина армейской операции могла достигать 100, максимум, 150 км. Т.е. Конотоп и, тем более Прилуки, с точки зрения советской официальной военной науки того времени лежали за пределами возможного удара противника…
Но, пожалуй, самое интересное в оценке планов и намерений противника, сделанной Г.К. Жуковым, – это то, планы немцев в ней были определены раньше самих немцев. Дело в том, что по первоначальным предложениям ОКХ войска Группы армий «Юг» должны были самостоятельно, без привлечения дополнительных сил противостоять войскам советского Юго-Западного фронта, проведя частную задачу по отсечению и окружению одной лишь 5-й Армии русских. Постановка задачи в такой форме, то есть без привлечения сил ГА «Центр», была вызвана тем, что по оценкам германского генералитета, русские бросили все силы на Московское направление и тем самым ослабили свои фланги. Однако А. Гитлер не согласился со своими генералами и 21 августа 1941 года издал приказ, в соответствии с которым Москва отодвигалась на второй план, а от ГА «Центр» требовалось развернуться на юг:
«1. Важнейшей задачей до наступления зимы является не захват Москвы, а захват Крыма, промышленных и угольных районов на реке Донец и блокирование путей подвоза русскими нефти с Кавказа. На севере такой задачей является окружение Ленинграда и соединение с финскими войсками.
- На редкость благоприятная оперативная обстановка, сложившаяся в результате выхода наших войск на линию Гомель, Почеп, должна быть незамедлительно использована для проведения операции смежными флангами групп армий «Юг» и «Центр» по сходящимся направлениям. Целью этой операции должно являться не только вытеснение за Днепр 5-й русской армии частным наступлением 6-й армии, но и полное уничтожение противника, прежде чем его войска сумеют отойти на рубеж Десна — Конотоп — Сула. Тем самым войскам группы армий «Юг» будет обеспечена возможность выйти в район восточнее среднего течения Днепра и своим левым флангом совместно с войсками, действующими в центре, продолжать наступление в направлении Ростов, Харьков.
- От группы армий «Центр» требуется, чтобы она, не считаясь с планами последующих операций, бросила на проведение вышеупомянутой операции такое количество сил, которое обеспечило бы выполнение задачи по уничтожению 5-й русской армии и в то же время позволяло группе армий отражать атаки противника на центральном направлении на таком рубеже, оборона которого потребовала бы минимального расхода сил».
Лучше всего по поводу своего «упреждающего предсказания» немецких планов высказался сам Жуков: «Мне неизвестны планы, по которым будут действовать немецкие войска, но, исходя из анализа обстановки, они могут действовать только так, а не иначе».
Следуя канонической интерпретации роли и способностей Жукова в исполнении современных «критиков», а также содержания его мемуаров (особенно нас интересует момент со снятием с НГШ за якобы имевшее еще тогда место предложение оставить Киев), окончательно сложившейся в «околонаучных кругах» к 1990-м и 2000-м годам, реакция Верховного Главнокомандующего на телеграмму Жукова от 19 августа 1941 года должна была бы быть примерно следующая:
«Уймись, дурак! Хватит уже про Киев! Тебе мало снятия с НГШ, теперь и с комфронта слететь хочешь? Тебе поставлена задача взять Ельню, вот ею и занимайся. А то без тебя в Москве ничего не видят и очевидных для каждого распоследнего рядового бойца вещей не замечают.
В общем, если не хочешь составить компанию Павлову и Климовских, до взятия Ельни в Москву больше не пиши и не звони».
Однако вместо этого И.В. Сталин и Б.М. Шапошников «почему-то» написали следующее:
«Ваши соображения насчет вероятного продвижения немцев в сторону Чернигова, Конотопа, Прилук считаю правильными. Продвижение немцев в эту сторону будет означать обход нашей киевской группы с восточного берега Днепра и окружение нашей 3-й и 21-й армий. Как известно, одна колонна противника уже пересекла Унечу и вышла на Стародуб. В предвидении такого нежелательного казуса и для его предупреждения создан Брянский фронт во главе с Еременко. Принимаются другие меры, о которых сообщу особо. Надеемся пресечь продвижение немцев».
То есть вместо того, чтобы поставить «зарвавшегося унтера» на место, они не только признают правильность его соображений, но еще и отсчитываются перед ним о проделанной работе (привет слушающему Совинформбюро Рокоссовскому)! Конечно, не обо всей. В частности, они по вполне понятным причинам секретности (даже на таком уровне) не раскрывают то, что предложенные Жуковым 1000 танков из мехкорпуса ЗакВО уже запланированы Генштабом для другой операции – совместного с англичанами вторжения в Иран.
Но одним «письмом вежливости» в адрес Жукова, реакция Сталина и Шапошникова не ограничивается. Ровно через 30 минут после отправки Жукову «отчета о проделанной работе» в адрес Военного совета Юго-Западного направления, командующего Юго-Западным фронтом и командующего Южным фронтом ушла директива Ставки ВГК № 001084 «О мерах по удержанию рубежа обороны на Днепре». В ней прямо указывалось:
«Создавая из Правобережной Украины плацдарм для дальнейшего наступления, противник, по-видимому, поведет его:
а) в обход Киева с севера и юга с целью овладения Киевом и выхода в район Чернигов, Конотоп, Пирятин, Черкассы».
Повторюсь: на дворе стояло 19 августа, до начала «понятной вам катастрофы» (с) было еще три недели…
3 «Ты знал, ты знал…»
К сожалению, перечисление номеров или числа дивизий, привлекаемых к той или иной операции, не всегда дает истинное представление о боеспособности обсуждаемой группировки войск. Применительно к рассматриваемым событиям на Юго-Западном фронте в конце лета – начале осени 1941 года интерес представляет запись в ЖЖ Алексея Исаева ( https://dr-guillotin.livejournal.com/87337.html ), касающаяся обороняющей Киев 37-й Армии:
«Долгое время я не совсем понимал Жукова с его предложением сдать Киев, выдвинутом 29 июля 1941 г.
Вот как это предложение выглядит в «Воспоминаниях и размешлениях»:
«Я не ответил[на язвительное замечение Мехлиса — А.И.] и продолжал:
— Юго-Западный фронт уже сейчас необходимо целиком отвести за Днепр. За стыком Центрального и Юго-Западного фронтов сосредоточить резервы не менее пяти усиленных дивизий.
— А как же Киев? — в упор смотря на меня, спросил И.В. Сталин.
Я понимал, что означали два слова «сдать Киев» для всех советских людей и, конечно, для И.В. Сталина. Но я не мог поддаваться чувствам, а как начальник Генерального штаба обязан был предложить единственно возможное и правильное, по мнению Генштаба и на мой взгляд, стратегическое решение в сложившейся обстановке.
— Киев придется оставить, — твердо сказал я.
Наступило тяжелое молчание…»
Позже ему вторил Буденный, который 11 сентября 1941 г. в докладе в Ставку в заключение написал:
«В крайнем случае, если вопрос с отходом не может быть пересмотрен, прошу разрешения вывести хотя бы войска и богатую технику из Киевского УР, эти силы и средства, безусловно, помогут Юго-Западному фронту противодействовать окружению противника». (выделено мной).
По правде говоря я считал выигрыш от отвода за Днепр копеечным и не очень понимал, почему и Жуков. и Буденный за него цеплялись. Однако посмотрев на данные по боевому и численному составу ЮЗФ на 10 сентября 1941 г. понял в чем дело. 37-я армия, оборонявшая Киев, насчитывала без малого 100 тыс. человек. Точнее 99984 человека. Сто тысяч! Причем в ее составе были хорошо укомплектованные и вооруженные дивизии. Так на 10.09.41 г. 147-я стрелковая дивизия насчитывала 10229 человек, 28 сд — 10614 человек, 206 сд — 9462 человек, 284 сд — 8334 человек. Только стрелковые соединения(одиннадцать дивизий) и КиУР, входившие в состав 37 А, насчитывали 83491 человек. Причем они были недурно вооружены. Например, 284 сд имела 4719 обычных винтовок и карабинов и аж 2249 СВТ. У 147 сд было больше 1000 СВТ. Всего в 37 А было 71975 обычных винтовок и 8923 СВТ. Т.е. на 80-км периметре КиУРа сидели крупные силы, вывод которых из УРа и использование на опасных направлениях могло существенно изменить обстановку. Пусть не все 100 тыс. чел., пусть хотя бы 70 тыс. чел. Поэтому и Жуков, и Буденный предлагали сдать Киев и снять эти сидевшие по большому счету без дела войска. По состоянию на 10.09.41 г. это даже не пять(см. Жукова), а шесть дивизий численностью более 8 тыс. человек.
Если бы эти хорошо укомплектованные соединения использовали для сдерживания «подлеца Гудериана»(тм) или для сдерживания вскрытия Кременчугского плацдарма, история Юго-Западного фронта могла повернуться совсем иначе. Хотя решение нужно было принимать не 11 сентября, а хотя бы 5-6 сентября. Тогда было бы время двинуть шесть стрелковых дивизий куда-нибудь под Ромны. А так многочисленная 37 А отметилась только отчаянным прорывом под Яготиным(ну и удержанием Киева в начале августа 1941 г.).
В общем и Жуков, и Буденный выдвигали толковое с военной точки зрения, но неприемлимое с политической точки зрения решение».
Однако, данная запись А.Исаева не в достаточной мере раскрывает положение дел, сложившееся на Юго-Западном направлении. В ней показана сила дивизий сидящей в КиУРе 37-й Армии, но из нее не видно контраста с другими дивизиями Юго-Западного фронта. Ниже, в приложениях 2 и 3 приведены данные по укомплектованности войск ЮЗФ по состоянию на 20 августа и 1 сентября 1941 года, которые, на взгляд автора, более полно раскрывают целесообразность вывода войск 37-й Армии для решения проблем Юго-Западного направления на других участках фронта.
4 Был ли выход?
Конечно, ретроспективный просмотр событий на восточном берегу Днепра в сентябре 1941 года показывает, что «войска и богатую технику из КиУРа» надо было выводить как можно раньше.
Вместе с тем, есть и четкое понимание того, что такое решение базируется на послезнании. Строго говоря, «понятность катастрофы» стала доступна реальным участникам тех событий только с появлением дивизий 1-й Танковой группы на плацдарме у Кременчуга. То есть наиболее реальным сроком начало отвода войск фронта могло быть начато не ранее 12 сентября. Однако с учетом возможной подвижности наших войск эта дата означает лишь возможность уменьшить масштаб катастрофы, но никак не избежать ее полностью.
Несколько менее вероятным выглядит принятие решения об отводе войск фронта в ответ на запрос, сделанный Военным советом ЮЗФ вечером 10 сентября в связи захватом немцами города Ромны. При этом следует понимать, что данный запрос был сделан не столько в связи с очевидностью самого факта окружения, сколько с исчерпанием Юго-Западным фронтом резервов для дальнейшего парирования угрозы окружения. Здесь наиболее вероятным видится не столько разрешение на отвод войск всего фронта, сколько именно оставление Киева и переброска четырех дивизий на фронт Бахмач, Конотоп. Такое решение, будь оно принято в АИ, во-первых, чисто технически сокращало число войск (к тому же, «наиболее богатых» войск), оказавшихся в Киевском «котле» (к тому же, в самом дальнем его углу). Во-вторых, переброска наиболее сильных дивизий 37-й Армии в район Бахмач, Конотоп позволяла создать группировку для удержания горловины «котла» (либо пробития окна для выхода), что позволило бы в АИ вырваться из окружения много большему числу войск в сравнении с РИ.
Вместе с тем, следует признать, что и переброска четырех дивизий из КиУРа, начатая не ранее 11 сентября, в конечном итоге, лишь снижала масштаб катастрофы, но не устраняла ее.
По мнению автора, более действенным вариантом было бы решение на отвод на рубеж реки Десна одновременно войск 5-й и 37-й Армий в самом начале сентября, принятое по итогам осознания невозможности ликвидировать плацдарм противника в районе Окуниново.
Советская разведка совершенно точно идентифицировала на этом плацдарме 98-ю, 111-ю и 113-ю пехотные дивизии и, самое главное, 11-ю танковую дивизию Вермахта. Более того, согласно отметкам на карте Генштаба Красной Армии наша разведка «увидела» на подходах к Окуниновскому плацдарму еще и 16-ю танковую дивизию. В совокупности эта группировка в кратчайшие сроки могла «срезать» войска 5-й Армии, находящиеся на западном берегу Десны, и обвалить тем самым фронт обороны на Черниговском направлении. В совокупности с безуспешными попытками Брянского фронта остановить продвижение танков Гудериана к Конотопу, обвал обороны в районе Чернигова (в дополнение к ожидаемом усоветским ГШ форсированию Днепра в полосе Южного фронта в районе Днепропетровска и Каховки) означал, действительно, катастрофу невиданных масштабов.
В условиях отвода на восточный берег Десны войск 5-й Армии дальнейшее удержание Киева теряло всякий смысл. В 37-й Армии было достаточно сил и средств для того, чтобы не только создать новый оборонительный рубеж по реке Десна, но и высвободить несколько полнокровных дивизий для противодействия наступающему в направлении на Конотоп Гудериану.
Соответственно, в АИ в районе 1 сентября могло быть принято решение, и в ночь на 3 сентября мог быть начат отход войск 5-й и 37-й Армий.
При этом 15-й стрелковый корпус 5-й Армии, отходящий через Чернигов, мог быть передан в состав 21-й Армии.
31-й стрелковый корпус 5-й Армии (совместно с остатками 9-го и 22-го механизированных корпусов) мог быть включен в состав отходящей из Киева 37-й Армии.
А управление 5-й Армии вместе с большей частью ее артиллерийских полков могло быть переброшено в район Бахмач, Конотоп. Туда же из состава 37-й Армии могли быть переброшены наиболее укомплектованные 147-я, 175-я, 206-я, 284-я и 295-я стрелковые дивизии. Общая численность этих пяти дивизий по состоянию на 1 сентября 1941 г. составляла около 47,5 тысяч человек. При этом переброска дивизий 37-й Армии в район Бахмач, Конотоп могла быть осуществлена по железной дороге буквально за пару – тройку дней (расстояние от Киева до Конотопа около 200 км, т.е. порядка 8 часов следования; общее количество эшелонов, потребное для перевозки 5-ти дивизий – около 150).
Особенности организации 28-й горно-стрелковой дивизии (наличие 4-х стрелковых полков) делали ее прекрасным кандидатом для организации нового рубежа обороны 37-й Армии по рубежу реки, разумеется, при условии усиления полков дивизии пульбатами Киевского УРа. О возможностях КиУРа прекрасно говорит тот факт, что на КиУР приходилось 46,8% всех станковых пулеметов 37-й Армии (374 из 799-ти) и 26,8% ручных пулеметов 37-й Армии (406 из 1515-ти). При объединении 28-й гсд и КиУРа получалось бы соединение численностью 16,9 тыс. человек, имеющее на вооружении 15 354 винтовки и карабина, 1677 СВТ, 419 станковых и 571 ручной пулемет и т.д. Для сравнения: занимавшая оборону по Днепру южнее Киева 146-я стрелковая дивизия по состоянию на 1 сентября 1941 г. имела 3030 человек личного состава, 1945 винтовок и карабинов, 3 СВТ, 1 станковый и 41 ручной пулемет.
Конечно, подобное решение не позволяет устранить полностью угрозу окружения войск Юго-Западного фронта. Ведь никаких перебросок войск на Кременчугское направление предложенный план не содержит, да и по состоянию на 1 сентября у советского командования нет никаких оснований бояться удара танков Клейста из района Кременчуга. Вместе с тем можно отметить, что сам по себе одновременный отвод войск 5-й и 37-й Армий на рубеж реки Десна позволит, в отличие от РИ, вывести в резерв Юго-Западного фронта кое-какие силы и для усиления обороны под Кременчугом, куда в рассматриваемый момент времени противник постоянно перебрасывает все новые и новые пока только пехотные соединения. Разумеется, что в данном случае речь может идти только об одной – двух не самым лучшим образом укомплектованных дивизиях, которые, конечно же, не сдержат танкового удара 1-й ТГр. Тем не менее, заблаговременное размещение в районе Бахмач, Конотоп 5-ти хорошо укомплектованных стрелковых дивизий позволит, по мнению автора, создать довольно прочный коридор для выхода войск ЮЗФ из организуемого силами 1-й и 2-й Танковых групп противника окружения. К тому же, как говорилось выше, сам факт переброски в этот район стрелковых дивизий и артполков РГК существенно облегчит войскам Красной Армии выход из окружения за счет сокращения расстояния.
Также в АИ нельзя обойти вниманием и предложения Г.К. Жукова об оставлении Киева в более ранний период времени. И хотя оба они были сделаны в контексте противодействия наступлению войск ГА «Центр», можно смело предположить, что войска, высвободившиеся в результате отвода на рубеж реки Днепр по предложению Жукова, сделанному 29 июля 1941 года, в значительной мере пошли бы на усиление именно юго-западного, а не центрального участка советско-германского фронта. Дело в том, что буквально через несколько дней после указанной в «Воспоминаниях и размышлениях» даты завершился печальный финал 6-й и 12-й Армий под Уманью, в результате которого в построении советских войск на Украине образовалась гигантская брешь. Закрывать эту брешь в РИ было особо нечем (см., например, в перечне войск 38-й Армии сводный полк Полтавского тракторного училища), что и привело в итоге к захвату противником плацдармов на восточном берегу Днепра, с одного из которых буквально через месяц и захлопнулось кольцо окружения за всем Юго-Западным фронтом.
В том случае, если бы Ставка приняла решение Жукова об отводе войск на рубеж Днепра в самом конце июля 1941 года, то к началу августа на восточном берегу Днепра в полосе Юго-Западного фронта оказалось бы достаточно резервов для построения прочной обороны по всему Днепру. А учитывая достаточно богатый арсенал тяжелого вооружения 5-й Армии, с одной стороны, и сокращение линии фронта, с другой стороны, можно предположить, что и удар с севера войсками ГА «Центр» в полосе Центрального/Брянского фронта Красной Армии удалось бы сдержать существенно лучше, нежели в РИ.
Приложение 1 – Карты Генштаба Красной Армии за август – сентябрь 1941 года
Карта 1 — Положение на 21 августа 1941 года
Карта 2 — Положение на 29 августа — 3 сентября 1941 года
Карта 3 — Положение на 7 — 12 сентября 1941 года
Карта 4 — Положение на 13 сентября 1941 года
Карта 5 — Положение на 13 — 16 сентября 1941 года
Карта 6 — Положение на 26 сентября 1941 года
Карта 7 — Предложение для отвода войск в АИ 1 — 3 сентября 1941 года
Приложение 2 – Численный состав войск Юго-Западного фронта на 20 августа 1941 года
Танковые части, находящиеся в непосредственном подчинении командования Юго-Западным фронтом, состояли из 10-й танковой дивизии, 63-го, 64-го и 405-го танковых полков, 57-го, 60-го, 65-го, 70-го, 89-го, 91-го и 94-гоотдельных танковых батальонов, 15-го мотострелкового и 32-го мотоциклетного полков. В общей сложности в танковых частях непосредственного подчинения ЮЗФ имелось 15 132 человека личного состава (1856 командно-начальствующего, 2941 младшего начальствующего и 10 132 рядового состава), 46 легковых, 1273 грузовых и 259 специальных автомобилей, 48 тракторов, 10 мотоциклов с пулеметом и 26 – без пулемета, 9 тяжелых и 2 средних танка, 1 танк БТ, 4 танка Т-26, 46 химических танков, 6 плавающих танков, 49 бронемашин, 8728 винтовок и карабинов, 434 СВТ, 28 станковых и 164 ручных пулеметов, 403 ППД, 10 зенитных и 6 крупнокалиберных пулеметов, 1 76-мм пушка, 15 82-мм и 25 50-мм минометов. Наиболее укомплектованной была 10-я танковая дивизия. Она имела: 6440 человек личного состава (832 КНС, 1228 МНС и 4380 РС), 30 легковых, 723 грузовых и 147 специальных автомашин, 44 трактора, 4 мотоцикла (без пулемета), 9 танков (8 тяжелых и 1 средний), 37 БА, 4268 винтовок, 344 СВТ, 27 станковых и 72 ручных пулемета, 197 ППД, 7 зенитных и 2 крупнокалиберных пулемета, 6 82-мм и 9 50-мм минометов.
Приложение 3 – Численный состав войск Юго-Западного фронта на 1 сентября 1941 года
Примечание: Кроме того, в состав войск 26-й Армии входили 57-й, 60-й и 91-й отдельные танковые батальоны. Они имели соответственно 130, 320 и 197 человек личного состава, 112, 218 и 123 винтовки, а также по одному бронеавтомобилю каждый. Собственно танки имелись только в 57-м отб – один БТ и два Т-26.
P.S. Этим летом как-то зашел разговор о Г.К. Жукове и я заикнулся, что к осени попытаюсь сделать небольшую серию статей о нём. Строго говоря, моя статья только одна и сегодня она предлагается вашему вниманию, а две остальные – честно стащены из Интернета и будут выложены чуть позже.
Цель сегодняшней статьи – не только и не столько поведать о способностях Жукова предвидеть развитие обстановки, сколько вообще ещё раз взглянуть на «схему принятия решений» на начальном этапе войны, когда одни уже всё видели и всё понимали, а другие всё ещё оставались не готовы к «новым методам ведения войны». Ну и, конечно, о цене ошибки и повышенной самооценки у ряда «ответственных товарищей». Впрочем, как говорил маршал Жуков, на войне расчет с просчетом по соседним тропинкам ходят.
При изложении материала данной статьи (не могу сказать, что изложение обратной хронологии я сам могу признать удачным) я попытался сделать акцент на максимально полное информирование читателя о положении дел на фронте не только через сухие сводки, содержащие лишь номера соединений и названия географических пунктов, но и показать истинное положение дел в войсках через отчеты о боевом численном составе ЮЗФ на рассматриваемые в тексте «точки ветвления». На мой взгляд, это позволит каждому желающему самостоятельно проанализировать возможность той или иной альтернативы событий на ЮЗФ.
А так – да, сводки о боевом и численном составе войск – один из моих любимых объектов поиска, и я не могу не поделиться своими впечатлениями от увиденного.
В первую очередь, это конечно осознание масштабов катастрофы, произошедшей летом и осенью 1941 года. Пустые клеточки в графе «танки» достаточно наглядно говорят о том, насколько сильно изменилась Красная Армия буквально за летние месяцы боев (Однако, справедливости ради, стоит отметить, что танковые и моторизированные дивизии КОВО за это время не исчезли бесследно – они сохранили значительное количество личного состава и автотранспорта, что, что в свою очередь, указывает на то, что танки были потеряны в результате общего отступления армии, а не разгрома именно мехкорпусов. Кроме того, следует иметь в виду, что многие подвижные соединения фронта к этому моменту убыли в тыл на доукомплектование и переформирование в танковые бригады). Данные о количестве личного состава и вооружения в соединениях ЮЗФ в конце августа и начале сентября говорят о масштабе осенних катастроф 1941 года – горько осознавать, что в осенних «котлах» Красная Армия лишилась значительного числа дивизий, имевших чуть ли не по 10 тысяч человек личного состава, сохранивших массу артиллерии, транспорта, средств радиосвязи, не говоря уже накопивших опыт ведения войны командирах и красноармейцах…
Во-вторую очередь, это своего рода маленькие радости на фоне всеобщей утраты полимеров. К таковым можно отнести наличие артиллерии в 5-й Армии. Понятное дело, что если артиллерия «южного сектора» КОВО сгинула в «котле» под Уманью, то войска Потапова успешно сохранили свои средства усиления несмотря на известные проблемы с дорогами в лесах и болотах Полесья. Также к «маленьким радостям» можно отнести еще сохранившие боеспособность дивизии-участники Приграничного сражения. Особо обратила на себя внимание героиня боев за Раву-Русскую – 41-я стрелковая дивизия, численность которой в августе 1941-го оставалась на уровне 7 – 8 тысяч человек (а по состоянию на 20 июля – так и вообще 11,6 тыс.!). Хотя, наверное, еще большее удивление вызывают те дивизии, которые в июне попали под «паровой каток» наступления главных сил вторжения. Например, 124-я и 87-я сд. При этом, говоря о 87-й сд, следует иметь в виду, что ее уже «перевели на июльский штат» и изъяли из ее состава гаубичный артполк. Поэтому, если кто-то пожелает сравнить 87-ю сд в августе с данными о состоянии накануне войны, то не забудьте учесть еще и ставший отдельным 212-й гап.
А раз речь зашла о сравнении с наличием людей и вооружения накануне войны, не могу промолчать и о наличии тяжелого вооружения в дивизиях. Уж сколько копий здесь на сайте было сломано относительно того, тяжелые или не очень были гаубицы и пушки в Красной Армии, много или мало их было потеряно на дорогах отступлений… Но как оказалось, известный пушной зверёк подкрался к советским стрелковым дивизиям совсем с другой стороны. Как хорошо видно из приведенных таблиц, и людей, и лошадей, и грузовиков, и тракторов, и бензовозов с прочими походными мастерскими вполне хватило, чтобы оттащить от границы до Днепра львиную долю тяжелого вооружения: и 152-мм гаубицы, и 122-мм гаубицы, и 76-мм полевые пушки, и 76-мм зенитнки присутствуют в стрелковых дивизиях довоенного формирования во вполне себе приличных количествах. Лидерами же потерь с огромным отрывом является вооружение звена «взвод – батальон». В дивизиях утрачено колоссальное количество ручных и станковых пулеметов, 50-мм ротных и 82-мм батальонных минометов… Полагаю, что нехватка 45-мм пушек вызвана как раз тем фактом, что по штату 1/3 этих систем в дивизии находилась именно в стрелковых батальонах, которые потеряли почти все тяжелое вооружение. Шутка ли сказать, но число 120-мм полковых минометов порой чуть ли не превышает количество сохранившихся 50-мм ротных минометов!
