Вступление
28 января 1547 года вконец измученный сифилисом (а может, цингой или эмфиземой легких) и подагрой, а равно избытком плоти, щедро усыпанной вулканистыми фурункулами, а кое-где и смердящими язвами, Его Величество Генрих VIII отдал Господу душу. Кутерьма со сменой религии, которую он устроил исключительно ради того, чтобы на английском престоле после его смерти сидел мужчина, закончилась крайне неопределенно, а вернее не закончилась вовсе: народ пребывал в недоумении (чо делать-то?), а единственный сын почившего монарха был настолько слаб здоровьем, что мало кто верил в долговременность его царствования.
Генрих, должно быть, и сам подозревал, что чадо его долго не протянет. Поэтому, превозмогая боль в лодыжке, он указал в завещании, что: «Коли сын мой оставит сей мир, не вкусив счастия отцовства, к дочери моей старшей Марии королевству перейти надлежит. А коли и ей случиться отправиться в мир иной бездетною, то Елизавете королевою быть». Дальнейшие события развивались строго по этому сценарию.
Генрих VIII, портрет работы Ганса Гольбейна, 1542 г.
Король мертв, да здравствует королева!
6 июля 1553 года, вконец измученный вечным недомоганием, скончался король Англии Эдвард VI. Парню было всего 15 лет. Поэтому он не успел вкусить не только счастия отцовства, но и опьяняющего дурмана власти, так как за него государством управляли другие господа, о которых, в связи с отсутствием надобности, мы говорить не станем. Однако отметим вот что: за время шестилетнего «правления» Эдварда позиции протестантизма в стране заметно укрепились.
Эдвард VI
Но в июле 1553 года, после непродолжительного всплеска страстей, связанных с желанием заинтересованных лиц усадить на трон симпатичную молодую особу по имени Джейн Грей, престол, как того желал Генрих, заняла Мария – его старшая дочь от Екатерины Арагонской, то есть испанка-полукровка. «А почему это, уважаемый автор, вы начали предыдущее предложение с союза но?» – спросит любопытный читатель. Да потому, что эта женщина была убежденной католичкой, которая на правах королевы тут же восстановила в английском государстве римскую веру (ой чо делается-то!)
И заполыхали по стране человечьи факелы, наполняя атмосферу Альбиона смрадом, как выразился бы певец революции В.В. Маяковский, зажариваемых мяс. Шаткая статистика тех времен утверждает, что за религиозные убеждения было сожжено около трехсот протестантов. Слишком мало, если сравнивать с тем, сколько людей полегло в застенках испанской инквизиции, но как много с точки зрения человеческой жизни! За это елизаветинская пропаганда нарекла Марию «Кровавой», что иначе как двойными стандартами не назовешь, принимая во внимание тот факт, что папаша ее, Генрих VIII, отправил на плаху более 30, а по некоторым данным, более 50 и даже 70 ТЫСЯЧ человек. Это – политика, сынок…
Сожжение протестанта во времена Марии I
Жена
Мария не была красавицей. Хуже того: Мария была в годах. 37 жарких лет, 37 студеных зим миновало с тех пор, как она появилась на свет. Румянец сошел с ее дряблых щек. Кожа утратила былую свежесть. В глазах потух мерцавший прежде огонек. А зубы… многих уже не хватало… Но будем деликатными, господа. Не станем заглядывать женщине в рот. К тому же какое всё это имеет значение, когда на голове – корона! Желанною стала Мария, невзирая на 37 оборотов Земли вокруг солнца или солнца вокруг Земли. Кому достанется это сокровище? Только лучшему – сыну короля Испании и императора Священной Римской империи Карла V Филиппу.
Мария I, 1554 г.
Жених и невеста впервые встретились за два дня до свадьбы. «А она, выходит, старше, чем на портрете. – К тому же маловата ростом и… обрюзгшая какая-то. – А на одеяние взгляните!» – шушукались в испанской свите, вслух при этом расточая лицемерные комплементы: «Святая! Просто святая!» А Мария? Мария не могла отвести от своего будущего мужа глаз. Высок, красив, атлетичен, образован, умен, обходителен, молод. «Я люблю тебя», — шептала она про себя.
Принц Филипп, портрет работы Тициана, 1551 г.
А народ на улицах трепетал. «Все, братцы, кончилась вольготная жизнь. Будем мы теперь на карачках ползать, а гишпанцы нам на спины харкать – удовольствие получать». Впрочем, уныние было не всеобщим. Деловое сообщество приветствовало брак. Еще бы: дружба с «иберийцами» сулила роскошные торговые перспективы.
Свадьба состоялась в среду 25 июля 1554 года в Уинчестерском соборе в день апостола Иакова – святого покровителя Испании. А несколько дней спустя молодые прибыли в Уайтхолльский дворец. «Теперь, милый, я твоя», – сказала (допустим такую вольность) Мария своему суженому, стоя перед дверью в приватные покои. Но близости между ними не случилось, потому что когда супруги вошли в помещение, они застыли с раскрытыми от изумления ртами… Вот тут-то и начинается наша история.
История начинается
2 января 1492 года под натиском объединенных сил Кастилии и Арагона пала Гранада – последний оплот сарацин на Иберийском полуострове. Говорят, что, сдавая город, эмир Боабдил плакал, как ребенок. Также говорят, что его мать Аиша (вот бы кому быть эмиром), увидав рыдающего сына, брезгливо бросила: «Если бы ты сражался, как мужчина, тебя бы не вздернули, как пса».
Последний взгляд Боабдила на Гранаду
Реминисценция
Аль-Андалус, благодатный мой край! Всё умещалось в тебе: полумесяц, крест, семисвечник… Много великих умов вскормили плодородные нивы твои. В славную Кордобу стремился всякий, кто науки жаждал постичь. Но в прошлом остались те времена. Не родится здесь больше Аверроэс, не появится новый Арзахель, не прилетит в поисках покоя и благополучия чернокрылый Зирьяб…
Примечание I
Аверроэс – Ибн Рушд, философ (1126–1198). Благодаря его комментариям к трудам Аристотеля, которые были переведены на латынь, работы великого грека сделались доступными для европейцев.
Азрахель – Абу Исхак Ибрахим ибн Яхья ан-Наккаш Аз-Заркали, астроном, математик (1029–1087). Изобрел экваториум – астрономический вычислительный инструмент для определения положения небесных тел.
Зирьяб (черный дрозд) – Абу-ль-Хасан Али ибн Нафи, музыкант, повар, дизайнер, эстет, астроном, химик и т.д. (789—857). Бежал из Багдада, спасаясь от гражданской войны, развязавшейся между сыновьями Харуна ар-Рашида. Пропагандировал использование дезодоранта и зубной пасты собственного изобретения, ввел в употребление обед из трех блюд – первого, второго и десерта…
Новые власти не намерены были терпеть среди своих подданных тех, кто считал Спасителя лишь пророком. Поэтому мусульманам поставили условие: принять веру Христа, или искать себе новую родину.
Примечание II
Такая же участь постигла и евреев. «Отрекитесь от веры своих предков, и вы сможете жить среди нас!» Кто-то остался, получив постыдное прозвание маррана, но многие предпочли отступничеству скитания, бедность и унижения. Узнав об этом, османской султан Баязид II (1481—1512) отправил к иберийским берегам флот, чтобы доставить изгнанников в свою империю. Впоследствии он скажет: «Те, кто утверждает, что Фердинанд и Изабелла мудрые правители, – глупцы. Ведь эти двое дарят мне, своему врагу, настоящее сокровище – евреев».
Мало нашлось готовых пойти на сделку с совестью. Но как же грустно, нестерпимо грустно покидать родные края! Большинство из них расселилось по средиземноморскому побережью Африки. Жгучая злоба кипела в их сердцах. «Они забрали у нас нашу землю. Но мы лишим их покоя на море». Пиратов в этих водах и прежде водилось в избытке. Но теперь их ряды пополнились жаждущими мести смельчаками, которые рьяно взялись за дело. В ответ испанцы захватили ряд городов на южном берегу, что заметно охладило пыл корсаров. И ничто, казалось, не могло теперь потревожить покоя «иберийцев». Но совершенно неожиданно с Востока пришли…
Сыновья Якуба
Стояла поздняя весна 1504 года. Вдоль итальянского побережья, мерно покачиваясь на волнах, шли две галеры, принадлежащие Его Святейшеству Юлию II. Прекрасны были эти суда. В особенности, оторвавшийся заметно вперед, флагман. «Произведение искусства!» — сказал бы ценитель красоты, осматривая глазом знатока великолепную резьбу, скульптуры, позолоту, дамасскую ткань…
Римский папа Юлий II, портрет работы Рафаэля, 1511 г.
Испортим картину
Но заглянув под палубу, ужаснулся бы наблюдатель. Там, где царили боль и смрад, в полной темноте, прикованные цепью к скамьям работали гребцы, преимущественно из плененных мусульман.
Внешнему блеску не уступало и содержимое трюмов. Ведь флотилия возвращалась из Генуи, где для папского двора были закуплены шелка и пряности. Этим и объяснялось присутствие в таком количестве крепких вооруженных людей, которые, впрочем, не предвидя опасности (кому придет в голову нападать на столь хорошо охраняемое судно, да еще в этих водах), беззаботно предавались безделью. Даже когда, откуда ни возьмись, слева по борту показались два небольших галиота (что могут сделать нам эти посудины?!), команда не придала этому особого значения. Однако суденышки стремительно приближались, и вот уже можно было разглядеть на палубе людей с кривыми саблями в руках.
Барабаны забили тревогу, раздалась команда «к оружию!» Но в этом момент с галиотов посыпались стрелы. Несколько пушкарей упали за борт. Среди солдат началась паника. Очень скоро неприятели подошли вплотную, и на галеру потоком хлынули разъяренные люди в тюрбанах. Загремели выстрелы. Завязался бой. Со всех сторон слышался звон бьющихся друг о друга клинков вперемежку с дикими криками нападавших и воплями охваченных ужасом итальянцев. Мгновение спустя стало очевидно, что сопротивляться бесполезно. Корабль был захвачен.
Захват корабля пиратами-мусульманами
Несчастные знали, что их ожидает после сдачи. Кого-то из них продадут в рабство на одном из многочисленных невольничьих рынков Северной Африки, а кому-то до конца своих дней придется вкалывать с веслом в руках на галиоте какого-нибудь разбойника. Но, Господи, насколько же лучше умереть потом, путь и закованным в цепи гребцом, но ПОТОМ, чем погибнуть, проявляя бессмысленную храбрость, СЕЙЧАС. Кроме того, всегда есть вероятность, что ставшее для тебя тюрьмой судно в один прекрасный день окажется в руках добрых людей, верующих в Святую Троицу, и ты снова вернешься домой. Такие мысли, должно быть, шевелились в голове капитана галеры, когда он, покорно склонив голову, вручал свою шпагу высокому человеку с рыжей бородой и горящими веселым огоньком глазами.
Рабы на галере
Затем свирепые восточные люди захватили и второй корабль Его Святейшества. Гребцы-мусульмане были немедленно освобождены, а их место заняли плененные христиане. Далее пираты бегло осмотрели трофеи и в чрезвычайно приподнятом настроении направились в сторону Туниса.
Галера XVI века
А теперь сделаем паузу и скажем несколько слов о наглецах, которые осмелились напасть на флотилию самого понтифика. Отряд этих суровых морских волков возглавляли отпрыски бывшего янычара Якуба, который, закончив службу, осел на острове Лесбос, женился на дочери греческого священника Каталине, освоил профессию гончара и жил спокойной жизнью ремесленника и торговца.
Историческая справка
Янычары – элитное подразделение пехоты Османской империи. Формировалось из христиан, которых в детском возрасте брали в плен или получали в виде «живого налога». Далее их обращали в ислам, давали им турецкие имена и тренировали, под надзором евнухов, в специальных учебных корпусах. Таким образом турецкие власти решали проблему преданности: янычары, будучи не связанными с местным населением какими бы то ни было узами, были верными слугами султана.
Янычар, 1480 г.
Его сыновья Арудж и Хизр (детей у Якуба было больше, но в нашей истории речь пойдет только об этих двух) сызмальства были знакомы с морским делом. Такова уж специфика островной жизни. Более того, Арудж, который появился на свет четырьмя годами ранее своего брата, успел на собственной шкуре испытать тяготы неволи в качестве гребца на галере грозных госпитальеров. К счастью, его отец, а может какой-то купец-мусульманин, заплатил рыцарям ордена Св. Иоанна выкуп, вернув юноше свободу.
Галера рыцарей Св. Иоанна 16 века
Вкусив горького опыта, Арудж, жаждавший расквитаться за перенесенные унижения, собрал команду турок и вместе со своим братом Хизром, которому будет суждено стать одним из самых выдающихся людей Османской империи, принялся бороздить воды Средиземного моря, нападая на небольшие торговые суда христиан. Однако рассчитывать на солидную добычу пока не приходилось, ведь в его распоряжении было всего два скромных галиота. Но в этот солнечный майский день 1504 года Арудж, невзирая на увещевания своей команды (там одних только пушкарей больше, чем нас всех вместе взятых!), решился на поступок. И ему повезло: две величественных галеры римского папы сдались практически без боя. И теперь пираты в чрезвычайно приподнятом настроении направились в сторону Туниса.
Арудж и Хизр
В те далекие времена Северная Африка еще не была в Османской турецкой империи, и власть здесь принадлежала местным династиям. С султаном Туниса Мухаммедом у Аруджа сложились хорошие отношения. Этот правитель был не прочь поживиться за счет дерзости турок. И взамен десятой части наживы он позволял им пользоваться портом Хальк аль-Уэд (Голетта).
Однако я нахожу неприличным утомлять слишком долгим ожиданием королеву Марию и ее молодого супруга Филиппа, которые все еще стоят в своих приватных покоях в Уайтхолле с раскрытыми от изумления ртами. Поэтому о дальнейших событиях я постараюсь рассказать менее подробно.
Неудача
Следующий солидный куш Арудж сорвал год спустя (1505), захватив крупное испанское парусное судно в Тирренском море у Липарских островов. В трюме корабля обнаружились сундуки, доверху наполненные серебряной монетой, предназначенной для неаполитанского военного гарнизона. Измученные морской болезнью испанцы не оказали никакого сопротивления.
Время шло. Успешных операций становилось всё больше. И слава о рыжебородом корсаре, которого европейцы прозвали Барбароссой, распространилась по обе стороны Средиземного моря. «Да продлит Аллах его дни!» – говорили на южном берегу. «Горел бы он в аду!» – говорили на северном.
Арудж Барбаросса
Через пять лет сын гончара с острова Лесбос стал одним из самых богатых людей на побережье. И тесно стало Аруджу в Тунисе. Не мог больше этот человек, душа которого жаждала власти и размаха, довольствоваться положением принимающего милость вассала. Он сам, дайте срок, будет султаном! Лишь только выдастся возможность. А пока можно обосноваться в тихой гавани, набраться сил и подготовить суда к будущим подвигам. И в 1510 году он со своими людьми перебрался на остров Джерба, что в заливе Габес.
Возможность выдалась в 1512 году, когда к Аруджу прибыл посланник от бывшего правителя Беджаи, которого испанцы тремя годами ранее вытеснили в горы. «Поддержи нас с моря, а мы, если позволит Аллах, сделаем свое дело на суше», – сказал эмиссар. Город был неплохо укреплен, но не настолько, чтобы выдержать длительную осаду. «Пробил час! – воскликнул про себя Барбаросса, уверенный, что Всевышний услышал его молитвы. – Беджая будет моей!» Но не отдалась желанная дева. Во время сражения Аруджу пушечным ядром оторвало по локоть руку, и обезглавленное войско отступило.
Нажав на весла, корсары поспешили к берегам Туниса, где можно было найти опытного арабского доктора – Барбаросса был еще жив. Однако по пути они наткнулись на торговый галиот. Хизр, который взял командование на себя, распорядился, чтобы его брата немедленно доставили в порт, а сам ринулся в атаку. Судно, как оказалось, принадлежало влиятельному генуэзскому семейству Ломеллини и перевозило драгоценные камни. Богатая добыча немного скрасила горечь поражения. Однако это незначительное на первый взгляд событие имело самые неприятные последствия.
© Денис Кокорин
