Как СССР выигрывает войну после Карибского кризиса
Предлагаю вашему вниманию выдержку из книги Дмитрия Верхотурова «Ядерная война. Все сценарии конца света». В этой части очень реалистично описаны события Карибского Кризиса, а точнее войны которой с большой долей вероятности могла последовать после него.
Содержание:
Впервые со времен Эпаминонда
Результаты испытаний атомной бомбы, и в особенности Тоцкие учения, привели к кардинальному изменению всей военной стратегии Советского Союза. В том же году появилось наставление о ведении боевых действий с применением ядерного оружия. В последующие годы был составлен ряд научных трудов и докладов о военной стратегии, в том числе единственный открыто опубликованный труд «Военная стратегия», появившийся в год Карибского кризиса.
В этих разработках был пересмотрен один из важнейших, основополагающих принципов военной стратегии, впервые введенный греческим полководцем Эпаминондом в 371 году до н. э., – принцип концентрации сил. В сражении при Левктрах фиванское войско под его руководством смогло разбить спартанское войско, считавшееся до этого непобедимым в сухопутных сражениях. В течение веков этот принип помогал полководцам одерживать победы, он имел определяющее значение во время двух мировый войн. Для прорыва фронта требовалась концентрация войск, артиллерии и танков. Справедливость этого принципа была доказана опытом Великой Отечественной войны.
Но вот теперь этот основополагающий принцип был подвергнут пересмотру. В условиях возможного применения ядерного оружия противником, концентрация сил превращает войска в наиболее удобную для атомной бомбардировки мишень. Напротив, войска нужно рассредоточить, из чего следовало, что требовалось найти другое средство, дающее решающее превосходство войскам. Таким средством могло быть только ядерное оружие.
Атомная бомба не годилась для прорыва обороны противника в рамках прежнего оперативно-тактического искусства. Но ее можно было применить для ударов по резервам противника, по узлам коммуникаций, по важным стратегическим объектам в его тылу. Появление стратегических бомбардировщиков и первых баллистических ракет – носителей ядерного оружия – вели к новой военной стратегии, которая опиралась на маневр огнем. Этот термин пришел из тактики сухопутных войск и означает перенос огня с одной цели на другую, без смены позиции. Существует три формы маневра огнем: сосредоточение, перенос и рассредоточение. В операциях тактического и оперативно-тактического уровня маневр огнем очень эффективное средство, позволяющее сорвать действия противника и нанести ему поражение, даже уступая в численности и не имея над ним огневого превосходства.
Получив в руки атомную бомбу, советские стратеги пришли к выводу, что ядерное оружие позволяет осуществлять маневр огнем в масштабах войны в целом, в особенности если носителем выступают баллистические ракеты (в 1950 году на вооружение поступила ракета Р-2 дальностью 600 км; в 1952–1953 годах были сформированы четыре бригады резерва ВГК, вооруженные Р-2, и была еще 22-я бригада особого назначения резерва ВГК, вооруженная ракетой Р-1). Сосредоточением огня можно поразить и уничтожить наиболее важные стратегические объекты противника на всю глубину его тыла, переносом огня – уничтожить скопления войск, резервы, транспортные узлы, а рассредоточением огня поразить второстепенные цели и ликвидировать неподавленные узлы обороны. Причем все это предполагалось осуществлять не последовательными ударами, а мощным, одноактным ракетным залпом, ударами стратегических бомбардировщиков и активными действиями всех родов войск в течение очень короткого времени. На ядерный удар ракетными носителями отводилось не более 30 минут. К 1960 году советская военная стратегия оформилась в виде концепции неограниченной ядерной войны, сфомулированной в докладе Маршала Советского Союза В. Д. Соколовского «О характере современной ракетно-ядерной войны». Массированный ядерный удар, маневр огнем должны были потрясти до основания систему обороны противника, обеспечить успех всей войны в целом, тогда как войска и флот на отдельных ТВД довершат разгром противника в ходе ряда оперативно-тактических операций.
После формулирования принципа маневра огнем в ракетно-ядерной войне советская военная стратегия в основном сложилась в завершенную концепцию. В нее входили следующие элементы.
Во-первых, стратегическая оборона от вражеского ядерного удара, которая включала в себя мощную систему ПВО, в начале 1960-х годов в которой было более 5 тысяч истребителей-перехватчиков, управляемых автоматизированной системой «Воздух-1». Система ПВО Москвы, прикрывавшая наиболее важный узел управления, транспорта и промышленности, могла силами зенитно-ракетных систем и истребительной авиации отразить нападение противника с участием до 1200 самолетов. Вторым компонентом стратегической обороны была гражданская оборона всех населенных пунктов и промышленных предприятий, с целой системой мероприятий по устройству убежищ, рассредоточению объектов с учетом воздействия поражающих факторов ядерного взрыва, организации оповещения и эвакуации, созданию стратегических резервов. Меры по гражданской обороне были настолько масштабными, что даже проектирование и застройка городов велась с учетом принципов гражданской обороны.
Во-вторых, средства нанесения ядерного удара и маневра атомным огнем: ядерное оружие и его носители. Имевшиеся в конце 1950-х годов носители: стратегические бомбардировщики и баллистические ракеты позволяли осуществить полноценный маневр атомным огнем в Западной Европе, поскольку боевой радиус самолетов и дальность ракет накрывали этот важнейший ТВД с хорошим запасом. Появились первые межконтинентальные ракеты Р-7, но они пока не играли ведущей роли.
Этот момент сейчас вызывает наибольшее количество споров, и в литературе очень часто высказывается мнение, что Советский Союз отставал от США, которые первыми создали и поставили на боевое дежурство свои баллистические межконтинентальные ракеты SM-65 Atlas, которых в 1962 году было на боевом дежурстве 129 единиц, а также баллистические ракеты UGM-27 Polaris, размещенные на атомных подводных лодках класса «Джордж Вашингтон». К 1962 году в строю было 5 лодок этого класса, имевших 80 ракет и базировавшихся в Великобритании, в бухте Холи-Лох на побережье Ирландского моря. Мол, из этого следует, что будто бы Советский Союз был практически беззащитным и должен был догонять Соединенные Штаты. Мол, Советский Союз был не способен произвести достаточное количество ядерных бомб, межконтинентальных ракет, атомных подводных лодок, события Карибского кризиса – это «ядерная авантюра» и блеф, и все это кончилось якобы поражением Советского Союза.
С этой точкой зрения нельзя согласиться, поскольку из нее исключена действовавшая на тот момент советская военная стратегия, которая предусматривала победу в новой мировой войне путем массированного удара и маневра атомным огнем, масштабного наступления и разгрома противника на ТВД, расположенных на Евразийском континенте, в первую очередь в Западной Европе. Также, судя по разработкам в области морского ядерного оружия, ставилась задача разгрома ВМФ США, что сделало бы невозможным переброску подкреплений из США в Европу или в Азию. Этим вопросом занимались всерьез, и некоторое время шли работы над сверхмощной торпедой Т-15 с термоядерным зарядом до 100 Мт. «Царь-бомба» была прототипом боевой части этой торпеды.
В свете этой стратегии нанесение удара по территории США было второстепенной задачей, хотя и тут, как мы увидим ниже, были определенные идеи.
Западные военные эксперты, в частности, бывший оберст германской армии Богислав фон Бонин, один из создателей в Бундесвере концепции обороны ФРГ, очень серьезно оценивали советские возможности по ведению войны в Западной Европе. Фон Бонин имел возможность познакомиться с Советской армией на Восточном фронте, где командовал в конце войны танковыми корпусами, а также возглавлял оперативный отдел Генерального штаба сухопутных войск. Конец войны он встретил в концлагере, куда попал за то, что вопреки приказу Гитлера отдал разрешение группе армий А отступить из Варшавы в январе 1945 года, после начала Висло-Одерской операции 1-го Белорусского фронта. Он считал, что ни ФРГ, ни НАТО в целом не смогут сдержать в Западной Европе советское наступление, особенно, если оно будет сопровождаться ядерными ударами. В 1956 году, уже после ухода с военной службы в ФРГ, он написал брошюру с духоподъемным названием «Атомная война – наш конец». В ней фон Бонин описал основные черты возможной войны в Европе и пришел к неутешительному выводу, что вся Германия, до Рейна включительно, будет ареной ядерной войны и на обе части Германии будут сброшены дюжины или даже сотни атомных бомб.
Как специалист по оперативному планированию крупных операций, фон Бонин высказал мысль, что в будущей войне нельзя будет сосредотачивать войска так же, как это делалось в ходе Второй мировой войны. Войска будут очень уязвимы к ядерному удару, даже в случае рассредоточения. В качестве решения проблемы он предложил все сухопутные войска защитить броней, превратив их, по сути, в бронетанковые войска.
К аналогичному выводу пришли и в СССР. Танки по результатам испытаний и Тоцких учений оказывались наиболее устойчивыми к поражающим факторам ядерного взрыва, и потому дальнейшее развитие сухопутных войск шло по пути создания бронетехники с системами противоатомной защиты.
Вот это, в-третьих, и был новый компонент советской военной стратегии, предусматривающий создание подвижных группировок, использующих бронетехнику с противоатомной защитой. Первенцем стал танк Т-55, получивший такой комплект оборудования, а позднее появился БТР-60 – полностью закрытый броней бронетранспортер, оснащенный противоатомной защитой. Впоследствии, в конце 1960-х годов, появились новые типы бронетехники для ядерной войны: БМП-1 и САУ 2 С1 «Гвоздика». С таким вооружением советские мотострелковые войска могли вести боевые действия в условиях ядерной войны, наступать, преодолевая водные преграды без наведения мостов, уничтожать узлы обороны противника и удерживать оборонительные позиции.
США и Великобритания очень боялись вторжения советских войск в Западную Европу и не имели надежных средств противодействия советским танковым клиньям. Было очевидно, что стратегический ядерный удар по советской территории не особо отразится на боеспособности Советской группы войск в Германии, и в случае начала войны она сомнет довольно слабые силы НАТО в этом регионе. Американские стратеги рассчитывали сдержать советское наступление только в Испании и на Ближнем Востоке, но и то, без особого успеха.
В качестве средства противодействия советскому наступлению уже в 1953 году появились ядерные фугасы. В этот год в США был поставлен на вооружение ядерный фугас М59, предназначенный для разрушения ключевых объектов инфраструктуры на территории ФРГ, а также для ядерных взрывов на путях возможного продвижения советских войск. На границе ФРГ и ГДР предполагалось разместить около ста ядерных фугасов, в особенности в «Фульдском коридоре», низменности между горами, которая считалась наиболее вероятным направлением советского танкового наступления. Для установки сооружались специальные бетонные колодцы.
Впрочем, это было не единственное место установки ядерных мин. В 1975–1976 годах 150 ядерных фугасов было размещено в Корее вдоль 38-й параллели, чтобы остановить возможное наступление северокорейской армии.
Помимо крупных ядерных фугасов были разработаны легкие заряды с регулируемой мощностью от 10 до 1000 тонн тротилового эквивалента, которые предполагалось использовать для уничтожения промышленной инфраструктуры и диверсий. В США до 1989 года было на вооружении 300 единиц таких ядерных фугасов. В штат советских танковых дивизий, расквартированных в странах Варшавского договора, были включены специальные взводы, обученные находить и уничтожать такие ядерные фугасы.
Советская стратегия ведения ядерной войны была весьма эффективной, и США мало что ей могли противопоставить, несмотря на то что шли на самые разные, в том числе и весьма экстравагантные, решения. В свете этого ускоренное развитие межконтинентальных ракет в США в конце 1950-х годов, было, пожалуй, наиболее эффективным американским ответом, хотя и не гарантирующим им победу в ядерной войне.
Глава пятая. Карибский кризис
События октября 1962 года, более известные как Карибский кризис, стали, пожалуй, наиболее известными событиями в истории ядерного противостояния СССР и США. История его хорошо изучена, есть много публикаций и рассекреченных документов, в разные годы проводился детальный анализ развития событий и принятия решений. Снято несколько фильмов, в том числе и прекрасный американский фильм «13 дней», хорошо воссоздающий атмосферу ракетного кризиса в американском руководстве.
Казалось бы, что можно нового добавить к этой горе материалов и литературы? Все давно изучено и выяснено, разве не так? Нет, не так. Сложившееся понимание Карибского кризиса не дает достаточно ясного и логичного объяснения самому рещению Н. С. Хрущева разместить ядерное оружие и баллистические ракеты на Кубе. Принято считать, в том числе и с опорой на мемуары самого Хрущева, что причиной было размещение американских баллистических ракет PGM-19 Jupiter в Турции, в районе Измира.
Только это явно неполное и неточное объяснение, скорее всего основанное на неверном понимании советской военной стратегии, которая в описаниях Карибского кризиса практически отсутствует. Воспоминания Хрущева также нужно читать, памятуя, что в СССР не издавали открытым тиражом книг, содержащих государственную и военную тайну, а стратегия ядерной войны, безусловно, была тайной из тайн.
Американская паника
Как сейчас хорошо известно, советский арсенал носителей ядерного оружия перед Карибским кризисом не имел надежных средств межконтинентальной доставки. Можно было разнести всю Западную Европу в радиактивную пыль, но для удара по территории США годились только четыре ракеты Р-7 с дальностью 8000 км, которые могли нести термоядерный заряд мощностью до 3 мегатонн. С 15 июня 1961 года на объекте «Ангара» в районе Плесецка эти четыре ракеты стояли в боевой готовности.
Термоядерная бомба – веский аргумент. Хотя они никогда не применялись в боевых условиях, тем не менее испытания дали возможность оценить их разрушительную мощь. Воздушный взрыв термоядерной бомбы мощностью 1 мегатонна тротилового эквивалента, согласно расчетным данным, создавал зону сплошных разрушений в радиусе 3,6 км, зону сильных разрушений в радиусе 7,5 км, а зону слабых разрушений в радиусе 14 км. Для сравнения, зона сильных разрушений, в которой давление ударной волны превышало 0,5 кг/см2, в Хиросиме составляла примерно 1500 метров.
Термоядерная бомба намного лучше подходила для разрушения городов, чем атомная бомба. Если мы примерим зону поражения термоядерной бомбы к Челябинску, ранее рассмотренному нами в примере планирования атомной бомбардировки, то хорошо видно, что один мегатонный взрыв сровняет весь город с землей, разрушит основную часть предприятий и жилых кварталов. Планировать применение термоядерных зарядов гораздо проще, чем плутониевых бомб.
Создание термоядерных зарядов, таким образом, вывело ядерную войну из тупика, сделав теоретически возможным эффективный стратегический ядерный удар по городам противника. Хотя это никогда не было проверено на практике, это воодушевило составителей планов ядерной войны с обеих сторон. В Советском Союзе активные работы по конструированию бомб нового типа развернулись в 1950 году. 12 августа 1953 года была испытана первая водородная бомба РДС-6 с мощностью 400 килотонн, а 22 июля 1955 года состоялось успешное испытание первой термоядерной бомбы РДС-37 мощностью 1,6 мегатонны. Американцы взорвали свой первый термоядерный заряд первыми, но советская бомба сразу была сделана в боевом варианте – на испытаниях она была сброшена с нового стратегического бомбардировщика Ту-16. В принципе, она могла быть применена в войне, даже едва перешагнув порог опытного изготовления. Американское же устройство, огромное по размерам и слишком тяжелое для бомбардировщика, было лишь испытательным образцом.
Появление у СССР ядерного оружия произвело на американцев самое гнетущее впечатление. В начале 1950 года, сразу после испытания советской РДС-1, в США развернулась оценка последствий возможного советского ядерного удара. Составление ряда докладов, видимо, было инициировано долгой дискуссией по поводу эффективности атомной бомбардировки. Было решено смоделировать ту же ситуацию ядерного нападения на американские города, по которым у разработчиков планов были детальные сведения. Таким образом, можно было поставить точку в дискуссии.
ЦРУ представило два варианта такой оценки 10 февраля и 6 апреля 1950 года. Последний доклад был рассекречен и опубликован, из него мы можем узнать результаты проведенного моделирования ядерной войны. Результаты были ошеломляющие: удар от 10 до 50 атомных бомб затруднит проведение в США мобилизации, удар от 50 до 125 бомб приведет к неспособности провести атомное наступление против СССР, а удар свыше 200 бомб приведет к неспособности США вести какие-либо наступательные действия.
Опыт получился удачным и неудачным одновременно. Удачная сторона его состояла в том, что появился новый инструмент планирования ядерной войны, состоящий в моделировании ядерного нападения противника. В общем, было не так трудно взять аэрофотоснимки американских городов, выбрать цели, примерно так же, как это сделали бы русские, а потом точно подсчитать нанесенный ущерб. К подобным оценкам в США и СССР обращались потом множество раз.
Неудачная сторона заключалась в том, что эта проба показала большую уязвимость США перед советским ядерным нападением. В случае начала ядерной войны ответный советский удар нанесет такой урон, что с победой в войне можно будет распрощаться. Это неудивительно: американские города, не знавшие войны, строились скученно, очень плотно, значительная часть американской промышленности располагалась в крупнейших мегаполисах, расположенных вдоль Восточного побережья США, вперемежку с жилыми кварталами, военными базами и портами. Американцы полагали, что хотя Ту-4 не имеют достаточного боевого радиуса, чтобы достигнуть США, тем не менее идейно подкованные и преданные Компартии русские экипажи выполнят вылет в один конец, и тогда они могут достичь большинства своих целей и поразить их.
В последующие годы были выполнены еще такие же оценки с тем же результатом. В мае 1953 года Совет по национальной безопасности пришел к выводу, что сброс 120 советских бомб по 80 килотонн каждая может привести к гибели 24 млн человек в США. В 1955 году оценки повысились до 300 бомб и гибели 31 млн человек. Совет по национальной безопасности считал, что СССР может направить около 1000 стратегических бомбардировщиков против США. Тем более что в СССР появились их новые типы: М-4 и Ту-95.
Американцы не хотели воевать таким образом. Война, в которой они понесут такие потери и разрушения, их совершенно не устраивала. Все их стремление сводилось к тому, чтобы тем или иным образом обеспечить себе безнаказанное применение ядерного оружия и таким образом сокрушить своего противника. Сразу после первых советских ядерных испытаний была составлена директива NSC-68, в которой говорилось, что США должны начать войну, когда СССР создаст арсенал в 200 атомных бомб; по их расчетам это должно было произойти в 1954 году. На этот год был составлен план стратегического воздушного командования SAC Basic War Plan, предусматривавший сброс 400 атомных бомб. Но ядерная война в это время не состоялась, поскольку СССР уже имел мощную систему ПВО, флот стратегических бомбардировщиков и водородную бомбу. Стало очевидно, что можно получить сдачи и жертвы будут значительными.
Выводы были неутешительными. 23 января 1956 года президент США Дуайт Эйзенхауэр заявил: «Только один возможный путь сокращения потерь может быть для нас – взять инициативу в то время, когда мы будем иметь угрозу атаки, и провести внезапную атаку против Советов».
США реально охватила истерия советской воздушной угрозы. В июле 1952 года была создана служба воздушного наблюдения – Ground Observer Corps и была начала «Operation Skywatch» по наблюдению за небом. Это была славная эпоха американской паранойи, разгула маккартизма и борьбы с коммунистической угрозой. 300 тысяч человек, отборных и идейно закаленных антикоммунистов, создали около 10 тысяч наблюдательных пунктов, часть из которых работала круглосуточно и была оснащена радарами. Они смотрели в небо – не летят ли русские бомберы. Подобная бурная активность шла все 1950-е годы, и служба уже в 1957 году превратилась во внушительную организацию, в которой было 387 тысяч человек персонала и 170 тысяч резервистов, имелось 19 тысяч пунктов наблюдения, от хорошо оборудованных центров с радарами до маяков и крыш частных домов.
Страхи были настолько сильны, что проникали в разведку, всячески завышавшую численность советских ядерных сил. Например, в 1955 году, когда над Красной площадью на параде Дня авиации 3 июля несколько Ту-95 кружили, создавая впечатление многочисленной армады, ЦРУ сообщило, что в СССР будут иметь 500 таких бомбардировщиков к 1960 году. Хотя в действительности столько машин было произведено за все время их выпуска, с 1955 по 1992 год. Столь же сильно переоценивалась поначалу численность советских ракет. Например, в январе 1960 года начальник Strategic Air Command генерал Томас Пауэр считал, что СССР имеет 300 баллистических ракет, которые уничтожат все 100 позиций американских баллистических ракет, и еще останется. ЦРУ было более скромным в оценках, но и оно насчитывало 200 советских ракет. Лишь когда в США появились спутники в 1961 году, стало ясно, что межконтинентальных ракет в СССР всего четыре и они находятся на одной позиции в Плесецке.
Все это, конечно, сильно воздействовало на американское руководство и заставляло их нажимать на развитие ядерных вооружений. Американское руководство, жаждая заполучить возможность проведения внезапного первого удара, взялось за разработку и ускоренное производство межконтинентальных баллистических ракет, а также за создание ракетного оружия морского базирования, на атомных подводных лодках. Создание подводных ракетоносцев было большим шагом в подготовке к ядерной войне: они создавали возможность нанесения внезапного удара, находились в наибольшей степени боевой готовности, а также их было трудно обнаружить и уничтожить.
После того как это оружие появилось, в декабре 1960 года был составлен первый всеобщий план ядерной войны – SIOP-62, утвержденный Эйзенхауэром. В нем было 3423 цели, а для их поражения в американском арсенале имелось 18,5 тысячи ядерных зарядов общей мощностью 7847 мегатонн, которые должны были уничтожить 285 млн русских и китайцев.
Американцы потом запустили в обращение версию о том, что Хрущев блефовал и что у СССР не было превосходства в вооружениях, о чем они якобы знали. Однако это не более чем попытка прикрыть последствия собственного самозапугивания и грубых просчетов в оценке противника. Впрочем, пережив неприятные ощущения, американцы получили в наследство от этой ядерной истерии неплохую баллистическую ракету «Атлас», позже переделанную в ракету-носитель, а также компоновку подводного ракетоносца типа «Джордж Вашингтон», оказавшуюся наиболее удачной и эталонной.
Стратегия советского атомного флота
В отношении реальных советских планов американское руководство находилось в полном неведении. Впрочем, мы тоже имеем очень мало информации о советских планах, но по некоторым сведениям мы их можем приблизительно реконструировать. Судя по тому, какое внимание уделялось развитию морского ядерного оружия, советское руководство всерьез интересовал вопрос победы на море над американским флотом.
Победа в Западной Европе еще не была окончательной победой над капиталистическим лагерем. Для этого нужно было сокрушить США – главную цитатель мирового капитализма после окончания Второй мировой войны. По мнению американских аналитиков, было пять условий победы в советской военной стратегии:
– уничтожение вражеского военного потенциала,
– захват стратегических объектов,
– оккупация территории,
– утверждение просоветского правительства,
– идеологическая конверсия.
Для того чтобы одержать полную победу над США, требовалась оккупация американской территории советскими войсками, и только в этом случае можно было сравнительно быстро повернуть американское общество на социалистический путь. То, что это возможно и лучше всего происходит при оккупации, показал опыт советской военной администрации Германии (СВАГ). Всего за четыре года немецкое общество в советской оккупационной зоне Германии прошло решительную денацификацию и было поставлено на путь строительства социалистического общества.
Но для этого требовалось сначала уничтожить американский флот, сильнейший в мире. В него входило 1082 корабля основных классов, более 1200 сторожевых кораблей и свыше 1000 тральщиков. После войны флот был сокращен, но и в этом случае оставался самым мощным и многочисленным. Советский флот не шел ни в какое сравнение: 3 устаревших линкора, 8 крейсеров, 48 эсминцев, 391 торпедный катер и 176 подводных лодок. Силы были неравны.
Первоначально эту задачу пытались решить строительством крупного океанского флота. По программе судостроения в 1946–1955 годах в составе ВМФ СССР должно быть 4 линкора, 12 авианосцев, 10 тяжелых крейсеров, 30 крейсеров, 54 легких крейсера – 110 кораблей основных классов, 358 эсминцев и 495 подводных лодок. Судьба советской судостроительной программы – вопрос темный, и не очень понятно, почему от нее отказались и не реализовали. Обычно эта история описывается со слов адмирала Н. Г. Кузнецова, который выступал за строительство авианосцев, в особенности авианосцев ПВО для обороны соединений в море и военно-морских баз. Несмотря на свои усилия, ему ничего не удалось добиться, и обычно отказ от авианосцев объясняется тем, что советское руководство не понимало значения современных кораблей в составе флота.
Но это вряд ли верное объяснение. Это нетрудно увидеть даже из общих черт советской судостроительной программы. Даже при полной ее реализации советский флот сильно уступал американскому и вряд ли мог с ним сладить. Опыт Второй мировой войны, в частности сражения в Тихом океане, наглядно показал, как можно быстро лишиться ядра флота, например, как Императорский флот Японии лишился своих главных авианосцев в одном сражении при Мидуэе. То же самое могло произойти и с советским флотом. То, что строилось усилиями всей страны десять лет, могло пойти на дно за день.
Второй фактор – недостаток мощностей верфей. В СССР было всего 45 стапелей длиной более 100 метров, тогда как в США – 520, и массовое строительство крупных надводных кораблей развернуть было нельзя. В силу географии и отсутствия удобных глубоководных бухт, нельзя было расширить судостроительные мощности. Наконец, самые лучшие верфи Ленинграда и Николаева выходили в моря, Балтийское и Черное, выход из которых шел через проливы, контролирующиеся противником. Не было в достатке верфей, и не было в достатке удобных мест базирования военно-морского флота, бухт, удобных для строительства всей необходимой береговой инфраструктуры.
Потому в отказе от строительства океанского флота были свои веские резоны и требовалось найти нетривиальное решение. Идею, видимо, подсказали американцы своим испытанием на атолле Бикини, которые наблюдали советские представители. Ядерным оружием можно атаковать базы, порты, соединения кораблей в море, и это может сделать подводная лодка.
Судя по воспоминаниям А. Д. Сахарова, нетривиальная идея появилась в 1949 году, и была такой: надо создать сверхмощную ядерную торпеду и установить ее на подводной лодке с атомной силовой установкой. Появился проект торпеды Т-15 с боевой частью мощностью в 100 мегатонн. Торпеда должна была иметь ядерный двигатель, при длине 24 метра и диаметре 1,5 метра торпеда должна была весить 40 тонн. Сахаров предлагал использовать сверхмощную термоядерную бомбу в расчете на то, что после взрыва образуется искусственное цунами, которое смоет часть прибрежных американских городов, а заодно покроет побережье сильным радиоактивным загрязнением. Разумеется, после такой атаки от порта или военно-морской базы, равно как и находящихся в них судов, мало что останется.
Идея Сахарова сильно опередила наличные возможности советской атомной промышленности, в частности, не было возможности в то время создать достаточно компактный ядерный реактор, чтобы установить его на торпеде. Потому идею критиковали со всех сторон, но при этом испытывали ее на практике. Известно, что проверка идей Сахарова о вызывании искусственного цунами осуществлялась опытами с обычной взрывчаткой, при этом изучалось, какие волны образуются при взрыве и как они выходят на сушу. Было проведено испытание «Царь-бомбы» в облегченной версии, немало потрясшей и американцев, и весь остальной мир. С бомбы были сняты урановые пластины, которые должны были довести мощность взрыва до 100 мегатонн. Построили и атомную подводную лодку проекта 627, которая должна была нести Т-15 к цели.
Впрочем, в отношении ракетоносцев была и конкурирующая идея. Атомная подводная лодка могла нести не только сверхмощную Т-15, но и баллистические ракеты. Это стало понятно еще в 1949 году, когда ЦКБ-18 разрабатывало проект лодки, способной нести 12 ракет Р-1. Это было развитие немецких идей размещения ракет типа Фау-2 на подводных лодках. Но выяснилось, что дизелей для такой лодки не хватает. Для надводного хода лодке в этом проекте требовалось шесть дизелей, а для подводного хода 2 парогазовые турбинные установки. И этого едва хватало для обеспечения приемлемой скорости хода. Атомная силовая установка обещала дать требуемые мощности и стать намного компактнее, чем любые другие варианты.
Пока шли работы по грандиозному проекту торпеды Т-15, были изготовлены другие компоненты морского ядерного оружия. В сентябре 1955 года на Новой Земле была испытана торпеда Т-5 с ядерной головной частью мощностью 3,5 килотонны. Т-5 имела калибр 533 мм и, кроме головной части, ничем не отличалась от других торпед такого же типа. Ею можно было вооружить любой корабль советского флота, имевщий подходящий торпедный аппарат.
Пока сверхмощная торпеда и корабль для нее не созданы, логично было заняться созданием систем морского оружия, которым можно вооружить любой корабль, уже состоящий в составе флота. Потому усилия были сосредоточены на создании спецторпед и ракетного оружия. В январе 1954 года было принято решение об оснащении подводных лодок баллистическими ракетами. ОКБ-1 под руководством С. П. Королева создало морской вариант баллистической ракеты Р-11. В качестве носителя ракет была выбрана подводная лодка проекта 611. Уже в сентябре 1955 года первая лодка была модифицирована и под наименованием Б-67 принята в состав флота.
Вариант был весьма простой. На лодке устанавливалось две пусковые установки ракет, сразу за боевой рубкой в удлиненной надстройке. Подобная переделка не требовала кардинальных изменений в проекте, и ракеты могли быть установлены на любую из 26 лодок проекта 611. Всего в ракетные было модифицировано шесть лодок. Дальность ракеты составляла 150 км, мощность заряда – 10 килотонн, но этого уже было достаточно, чтобы атаковать военно-морские базы и порты в США. При этом лодка сохраняла обычное торпедное и артиллерийское оружие, могла выполнять любые другие задачи подводных лодок в море.
Одновременно с этой работой развернулось проектирование дизель-электрического подводного ракетоносца специальной конструкции. В 1957 году были заложены головные корабли проекта 627, которые имели на вооружении три ракеты Р-13, размещенные в специальном отсеке позади рубки. Эта ракета, весьма внушительная по габаритам (из-за чего пришлось сделать специальную приделку к днищу лодки), была весьма веским аргументом, она могла забросить на расстояние 600 км боеголовку мощностью в 1 мегатонну. Было построено 23 лодки этого типа. Впоследствии, когда появились уже атомные ракетоносцы (проект 658, вооруженный той же самой ракетой Р-13) и более совершенные ракеты, эти лодки использовались для отработки и испытаний всех новых ракетных систем морского базирования. В 1960 году на К-142 началась отработка ракетной системы Р-21, первой советской ракеты подводного старта.
В отличие от США, где была построена новая подводная лодка специальной конструкции с врезанным отсеком для пусковых шахт и создана специальная ракета, в СССР вооружение флота вели совершенно по-иному принципу. Нужно было максимально быстро приспособить имеющиеся баллистические ракеты к имеющимся подводным лодкам с минимально возможными переделками. Даже в ущерб тактическим качествам. Но они появились раньше, чем у американцев, и при всех своих недостатках вполне могли выполнить возложенные на них задачи. При этом флот мог расширить количество ракетоносцев, не дожидаясь лодок новых проектов.
Даже самая слабая из них – лодка 611-го проекта, оснащенная баллистическими ракетами и спецторпедами с ядерной головной частью, представляла собой серьезную угрозу американскому флоту, поскольку могла атаковать как базы, так и соединения кораблей в море. Других задач, видимо, перед ней и не ставилось. Лишь с появлением более мощной ракеты морского базирования советские подводные лодки получили возможность участвовать в нанесении стратегического ядерного удара, то есть бить по городам.
Получив целый флот подводных ракетоносцев, уже можно было планировать дерзкую операцию по разгрому американского флота и уничтожению его баз. В сочетании с массированным ядерным ударом по Западной Европе это открыло бы дорогу к высадке советского десанта на территории США. Видимо, нечто подобное действительно планировалось.
«Анадырь»: план нападения на США
Вот теперь мы можем посмотреть на события Карибского кризиса с необычной стороны. Изобилие литературы по политической стороне этого кризиса избавляет нас от необходимости повторно излагать ход событий, процесс оценки ситуации и принятия решений, особенно с американской стороны. Желающие могут обратиться к соответствующим исследованиям.
Мы же посмотрим на Карибский кризис с точки зрения стратегии ядерной войны. И мы увидим, что это была подготовка к полномасштабному ядерному нападению на США.
Во-первых, аргументы о том, что советские ракеты на Кубе якобы появились из-за американских ракет в Турции, нельзя принимать всерьез. В Турции было размещено 15 ракет, тогда как на Кубе оказалось значительно больше ракет и другого вооружения. По плану операции «Анадырь», доложенному 10 июня 1962 года на заседании ЦК КПСС Маршалом Советского Союза Р. Я. Малиновским, на Кубу перебрасывалось:
– 36 ракет Р-12 (каждая по 1 мегатонне),
– 24 ракеты Р-14 (каждая по 1 мегатонне),
– 80 крылатых ракет ФКР-1 (каждая по 12 килотонн),
– 6 противокорабельных ракет «Сопка»,
– 42 бомбардировщика Ил-28 (помимо торпед, они имели 6 атомных бомб),
– 12 ракетных комплексов «Луна»,
– 7 подводных лодок проекта 629 (они имели суммарно 21 ракету Р-13, каждая по 1 мегатонне).
Это только ядерные силы. Можно подсчитать, что в их составе была 81 боеголовка мегатонной мощности, 96 тактических ядерных боеголовок по 10–12 килотонн и 6 атомных бомб по 28 килотонн. Упоминается еще 4 морские ядерные мины. В общем, арсенал был более чем внушительным. Известно, что теплоходы «Индигирка» и «Александровск» доставили 169 ядерных зарядов, которыми снаряжались ракеты, и еще 21 ракета была установлена на выделенных в состав сил подводных лодках. Ядерные заряды на них были загружены, и лодки готовились к выходу в море.
Во-вторых, помимо ядерных сил на Кубу перебрасывались и другие силы: мотострелковые полки, зенитные ракеты (12 установок С-75, 144 ракеты), авиация в составе 51 самолета и 33 вертолетов, военно-морской флот в составе надводной эскадры из 26 кораблей, включая два крейсера, и подводной эскадры – 11 подводных лодок (в том числе уже упомянутые 7 ракетоносцев). Корабли сводились в специально сформированный для этой цели 5-й флот. Численность личного состава достигала 50,8 тысячи человек. Это все не считая кубинской армии, которая также усиливалась и перевооружалась советским оружием.
Очевидно, был еще план переброски на Кубу стратегической авиации, для чего в Гвинее при активной советской помощи был построен аэродром Конакри, рядом со столицей республики, способный принимать стратегические бомбардировщики. Он также играл важную роль в прикрытии перехода кораблей надводной эскадры на Кубу. Но правительство Гвинеи в последний момент отказалось участвовать в этой затее и не разрешило использовать свой аэродром.
Так что ни при каких условиях нельзя считать эти силы только лишь реакцией на размещение в Турции 15 ракет средней дальности. Обычно говорится, что СССР имел всего 300 ядерных зарядов, тогда как США – более 5000. Из этого сопоставления многими делается вывод, что Советский Союз был обречен на сдачу или ядерное поражение. Однако, как мы видим, план операции «Анадырь» предусматривал размещение 2/3 этого советского ядерного арсенала, включая, видимо, практически все термоядерные заряды, на Кубе, на дистанции «пистолетного выстрела». Это была ярко выраженная ударная группировка для массированного ядерного нападения на США.
Колоссальный ядерный арсенал, переброшенный на Кубу, не мог там долго находиться без применения, и перебрасывался туда не в целях обороны или ядерного устрашения. Бомбы должны были скоро пойти в ход. В противном случае советское ядерное оружие, составлявшее тогда большую часть наличного советского ядерного арсенала, становилось слишком уязвимым перед внезапным авианалетом или диверсиями.
Эта ударная группировка ставила США на грань полного военного поражения, если бы ядерная война началась. Она была составлена таким образом, чтобы отразить первый воздушный налет ВВС и действия ВМФ США и дать возможность пусковым установкам развернуться и произвести пуски. Противодействовать флоту США планировалось, как видим, очень жестко: ядерными бомбами, крылатыми ракетами, минами и береговыми ракетными комплексами, не считая обычного вооружения. Помимо этого, четыре подводные лодки принимали участие в обороне Острова свободы, и они также имели на вооружении ядерные спецторпеды Т-5, по одной на лодку, с правом применения по своему усмотрению. Опыт испытаний на атолле Бикини тут явно был тщательно и всесторонее учтен.
Главные цели баллистических ракет, стартующих с Кубы, – мощная агломерация мегаполисов на северо-востоке США, занимавшая побережье от Бостона до Норфолка. Здесь располагались крупнейшие и наиболее важные порты и военно-морские базы США, в частности, перевалочные порты для снабжения американского контингента в Западной Европе, важнейшие судостроительные верфи. Уничтожение этих портов и баз лишало США последнего шанса сдержать советское наступление в Западной Европе. Рядом – не менее мощная агломерация вдоль Великих озер, от Чикаго до Бостона, в которой состредоточилась основная часть американской черной металлургии, машиностроения, добычи угля. Здесь же располагались крупнейшие в США железнодорожные узлы, связывающие промышленные и приморские районы северо-запада США с другими штатами, а также важнейшие внутренние порты. На западе США для баллистических ракет была достижима агломерация между Сан-Франциско и Сан-Диего. Там располагались крупнейшие верфи и военно-морские базы Тихокеанского флота США.
Но самое интересное было вблизи от Кубы. Основной район добычи и переработки нефти: это южные штаты Техас, Луизиана, Оклахома, Нью-Мексико, которые добывали порядка 70 % из 350 млн тонн нефти, добытой в США в 1960 году. Здесь же располагались крупнейшие нефтеперерабатывающие мощности, сконцентрированные в штатах Техас и Луизиана, на побережье Мексиканского залива, а также крупные нефтеналивные порты, через которые в США поступала импортная нефть, около 50 млн тонн в 1960 году. Из этого района начинались крупные трубопроводы, по которым сырая нефть и нефтепродукты передаются в другие штаты, в первую очередь в промышленно развитые штаты северо-запада США. Среди всего этого особо выделяются Хьюстон и Новый Орлеан.
Превосходное зрелище: лес буровых вышек и качалок, трубы и емкости нефтепереработки, нитки трубопроводов, танкеры, бороздящие воды Мексиканского залива и Миссисипи. И все это в 880 милях от вооруженной мегатонными боеголовками советской ракетной группировки. Буквально несколько термоядерных ударов превращало бы всю эту нефтяную промышленность в огромный радиоактивный костер и нагромождение металлолома. Американская армия, флот, авиация, а также промышленность и транспорт лишаются большей части топлива. После термоядерного удара по Техасу, Луизиане и Калифорнии в распоряжении США оставалось бы не более 5–6 % добычи и переработки нефти. Военно-экономическое поражение США в этом случае было бы неминуемым, вне зависимости от того, сумели бы они нанести ответный ядерный удар по территории СССР, и вне зависимости от его успеха. Впрочем, скорее всего план ядерного нападения на США включал и контрсиловые меры, то есть удар по американским авиабазам и позициям баллистических ракет.
В литературе и фильмах по Карибскому кризису обращает на себя внимание тот факт, что очень редко перечисляется то, что входило в состав группировки советских войск на Кубе, чем она была вооружена и вообще, насколько это была мощная наступательная сила. Из обычного изложения этой истории можно составить себе впечатление, что советских ракет на Кубе было не так и много, десяток-другой, и это подчеркивается навязчивой привязкой всего Карибского кризиса к американским ракетам в Турции. В фильме «13 дней» показывается не только малочисленность советских ракет, но и примитивное обустройство стартовых позиций. Ни слова об авиации, флоте, многочисленных крылатых ракетах, которые держали на прицеле американскую базу в Гуантаномо и готовы были ее уничтожить. Ни слова о том, что война уже практически началась, что в ночь на 28 октября 1962 года была попытка высадки отрядов кубинцев – противников Фиделя Кастро, или «гусанос», которая была отбита.
Президент США Джон Кеннеди свернул с тропы войны в самый последний момент, когда, казалось бы, ничто не может воспрепятствовать началу боевых действий и массированному ядерному удару. По существу, его предложения, принятые Хрущевым, граничили с капитуляцией. Кеннеди пообещал неприкосновенность Кубе и вывод ракет из Турции в обмен на вывод советских ракет с Кубы.
Это не был только лишь размен ракет на ракеты, как принято считать. Вывод советских ракет с Кубы не особо укреплял безопасность США. Кеннеди не предлагал нейтрального, внеблокового статуса Кубы, полного вывода всех советских войск и свертывания советско-кубинского военного сотрудничества.
После завершения Карибского кризиса там осталась 7-я особая мотострелковая бригада численностью около 1500 человек, которая была выведена только в 1991 году. В пригороде Гаваны, Лурдесе, в 1962 году началось и в 1967 году закончилось строительство главного центра зарубежной радиоэлектронной разведки, который перехватывал данные с американских спутников связи и наземных телекоммуникационных сетей. Наконец, после Карибского кризиса вблизи берегов США постоянно патрулировали советские подводные ракетоносцы. В 1963 году в Атлантику, к побережью США, вышли четыре подводные лодки, одна из которых, К-153, несла три ракеты Р-13, по мегатонне каждая, нацеленные на Вашингтон. Советские подводные лодки имели возможность при необходимости заходить в кубинские порты для дозаправки и ремонта, где базировались советские плавбазы.
Даже после Карибского кризиса советское военное командование продолжало рассматривать Кубу как плацдарм для ядерного наступления на США. В июле 1969 года был совершен демонстративный поход отряда кораблей советских ВМФ на Кубу, в котором принимали участие две атомные подводные лодки. В апреле 1970 года на Кубу совершили перелет два Ту-95, переоборудованные для ведения разведки, но способные доставить и ядерное оружие. Этим проверялась способность кубинских аэродромов принять советские стратегические бомбардировщики. Подобные походы, совместные учения с кубинским флотом, полеты стратегической авиации продолжались и впоследствии, вызывая у американцев нервную дрожь.
Таким образом, Куба не только была в 1962 году плацдармом для ядерного нападения на США, но и легко могла стать таковой в последующие годы. Потребовалось бы сравнительно немного времени, чтобы перебросить на Остров свободы стратегические наступательные силы и изготовиться к удару с расстояния «пистолетного выстрела». США, в силу взятого Кеннеди обязательства оставить Кубу в покое, ничего не могли с этим поделать.
И в остальном действия Кеннеди тоже граничили с капитуляцией. Как хорошо известно, президент США заблокировал попытки военных прибегнуть к превентивному удару по Кубе, а также не позволил применить ядерное оружие, поскольку только у него было право принятия окончательного решения. Введение морской блокады Кубы, что по международному праву было актом войны, было оформлено решением Организации американских государств и получило эвфемистичное название – карантин, как будто речь шла о заразных заболеваниях. Карантин этот вводился без права капитанов американских военных кораблей на открытие огня без личного разрешения президента США. По существу, весь расчет американского руководства строился на доброй воле советской стороны, которая должна была позволить американцам досматривать суда, следующие на Кубу. Одновременно с этим по разным каналам шли переговоры с советскими представителями.
Хотя обычно утверждается, что в Карибском кризисе уступил Хрущев, якобы поддавшись на давление этого опереточного американского карантина, тем не менее главную уступку сделал Кеннеди, отказавшись от каких-либо силовых действий. Этим самым он полностью девальвировал всю американскую военную стратегию, все приготовления к ядерной войне, все решительные планы ядерного удара по СССР. Когда подвернулся случай, президент США просто оказался не в силах отдать приказ. Все тысячи американских ядерных зарядов оказались бесполезными. В принципе понять его можно: войну бы он не выиграл, потерял бы власть, и был бы ославлен как зачинщик войны, неудачной и сопряженной с колоссальными, непредставимыми раньше жертвами и разрушениями.
Теперь можно рассмотреть также изгибы советской стратегии. В изначальном варианте, видимо, основной расчет делался на сражение с американским флотом в море и на атаку военно-морских баз, для чего создавался усиленными темпами ракетно-ядерный подводный флот.
Однако, пока строились лодки и на них ставились ракеты, на Кубе произошла революция, к власти пришел Фидель Кастро, что открыло ранее невиданные возможности. Куба – наиболее выгодный плацдарм для ядерного нападения на США, причем прикрытый естественным противотанковым рвом, Флоридским проливом, шириной в самом узком месте 180 км. Это создало возможности перебросить к самой границе США и ядерное оружие, и достаточно крупную войсковую и флотскую группировку для его прикрытия. Причем, сделать это можно было достаточно скрыто, если перевезти вооружение, технику и личный состав на торговых судах. Тем более что в рамках советско-кубинского сотрудничества на Кубу пошли целые караваны советских сухогрузов. Как мы знаем теперь, американцы не подозревали об этой операции, пока U-2 не засек строительство стартовых позиций, а 15 октября 1962 года на аэрофотоснимках не появились советские Р-12, всполошившие американское руководство. Это бесспорный успех, американская разведка не смогла вскрыть крупномасштабную морскую операцию по перевозке вооружения и войск с их размещением прямо у себя под носом. Советские приготовления были раскрыты практически случайно.
Это позволяет нам сказать, что в других условиях Хрущев вполне мог рассчитывать на успешный, внезапный и неотразимый ядерный удар по США, который мог бы с весьма высокой вероятностью привести к победе в глобальной ядерной войне.
Может возникнуть вопрос, как мог Хрущев, еще известный как «кукурузник», додуматься до такой дерзкой стратегии? Если в сельском хозяйстве он и в самом деле разбирался слабо, то вот его военный опыт был немного обширнее. В 1944 году он, будучи первым секретарем ЦК КП(б)У, руководил работой Украинского штаба партизанского движения, который занимался развитием партизанского движения на Западной Украине, в Польше, в Венгрии, Румынии и Чехословакии. Для развития партизанского движения в тылу немецких войск подбирались и забрасывались хорошо обученные группы. В то время партизаны не только представляли собой значительную военную силу, расшатывающую немецкий тыл, но и сильно содействовали наступлению Красной Армии. В Карибском кризисе видны те же самые черты дерзкой партизанской операции по заброске отряда в тыл противника; только масштаб тут уже глобальный и ракетно-ядерный.
Но когда стало ясно, что Кеннеди воевать не готов, а это стало ясно уже 23–24 октября 1962 года, когда министр юстиции США и брат президента Роберт Кеннеди посетил посла СССР в США Анатолия Добрынина, а сам президент отправил Хрущеву телеграмму с просьбой проявить благоразумие, Хрущев решил поменять план. Поскольку размещение наступательных сил на Кубе было уже раскрыто и собрать полностью всю запланированную группировку из-за блокады Кубы было уже затруднительно, Хрущев решил предложить сделку ради получения уступок от США без войны, и эти уступки получил. Поскольку Куба так и осталась советским плацдармом, то подготовку внезапного нападения с «пистолетной дистанции» можно было повторить и позднее.
У такого изменения стратегии была еще и другая веская причина. Как раз в самом конце 1950-х годов и в начале 1960-х годов начала рушиться мировая колониальная система, за очень короткое время возникло множество новых независимых стран, в основном бывших колоний, британских или французских. Если все их повернуть на путь социализма, то можно было обеспечить гораздо более выгодные условия для последнего, решительного боя, когда США и Западная Европа будут в меньшинстве, будут отрезаны от важнейших источников сырья, и этим сильнейшим образом ослаблены. Вполне могла сложиться ситуация, когда они падут либо под угрозой ядерной войны, либо под давлением внутренней революционной волны. Так это могло мыслиться Хрущеву.
Карибский кризис многое поменял. В частности, это видно по тому, что американская стратегия ведения ядерной войны, если судить по публичным заявлениям, в течение 1962–1963 годов три раза радикально сменилась всего за каких-то восемь месяцев.
В июне 1962 года министр обороны США Роберт Макнамара заявлял, что суть американской стратегии сводится к атаке на вражеские, то есть советские, вооруженные силы, так же как и на население Советского Союза. Сразу после Карибского кризиса, в ноябре 1962 года, президент США Джон Кеннеди сделал воинственное по форме, но уже сугубо оборонительное по содержанию заявление, что американская стратегия предусматривает полный ядерный удар возмездия в ответ на советское нападение. Но уже в феврале 1963 года заместитель помощника министра обороны США Ален Энтховен провозгласил доктрину гибкого реагирования. Суть этой стратегии сводилась к тому, чтобы если уж и начинать ядерную войну, то вести ее осмотрительно, наносить ограниченные ядерные удары в условиях войны на определенном ТВД, например в Западной Европе, чтобы оставалась возможность в любой момент прекратить конфликт, не вызывая на себя массированного ядерного удара.
Публикации, написанные тяжелым академическим слогом и излагавшие весьма запутанные аргументы, несколько замаскировали тот факт, что это было отступление от всей прежней, брутальной и наступательной американской стратегии ядерной войны. Ей американское руководство признавалось, что оно не решается начать войну в таких условиях, когда предстоит сначала обмен ядерными ударами, а потом свирепая схватка на суше, покрытой радиоактивными осадками. Трусость и отступление перед лицом врага были названы «реализмом» и «гибкостью».
Если бы стратегия гибкого реагирования была бы выдвинута всерьез, то армия США начала бы использовать в вооруженных конфликтах тактическое ядерное оружие. Например, во Вьетнаме, где его применение против Вьетконга или армии Северного Вьетнама на «Тропе Хо Ши Мина» почти ничем не угрожало в плане советского ядерного удара. Там и так пошли в ход ковровые бомбардировки, самые мощные авиабомбы, напалм, дефолианты. Ядерная бомба небольшой мощности ничем бы не выделилась из этого ряда разрушительных вооружений. Но этого не произошло ни во Вьетнаме, ни где-то в другом месте, и это позволяет сказать, что стратегия гибкого реагирования была не более чем фигурой речи.
Для Кеннеди это решение обошлось очень дорого. Против него возник заговор, и президент США был застрелен 22 ноября 1963 года в Далласе. Если поставить это убийство в контекст Карибского кризиса и решения Кеннеди уступить Хрущеву, то становится вполне очевидно, что оно было организовано теми, кто считал Кеннеди предателем, пошедшим на поводу у противника в самый рискованный момент ядерного противостояния.
Впрочем, даже если считать Кеннеди «слабаком», все равно были и объективные проблемы у американской стратегии ядерной войны. В США началось перевооружение стратегических сил новыми баллистическими ракетами, и эта работа требовала времени для завершения и захвата перевеса в ракетно-ядерных вооружениях, позволяющих нанести первый и сокрушительный удар.
