К полюсу!
Винтажная статья героя Советского Союза Михаила Водопьянова, которая, думаю, заинтересует коллег.
Что влекло и что влечет людей к Северному полюсу с такой неудержимой силой? – Жажда знаний и стремление во что бы то ни стало раскрыть до конца великие тайны Арктики, оживить белое пятно, которым на всех картам мира до сих пор отмечены сотни тысяч квадратных километров центрального полярного бассейна.
Мечтой жизни одних было достижение нового никем еще не открытой земли или даже материка, которые, по их расчетам, должны быть в районе Северного полюса. Другие стремились достигнуть полюса, для того чтобы подтвердить разработанные ими гипотезы течений, ледяных дрейфов и движения воздушных масс, рождающих погоду на огромном материке Европы. Словом, подтвердить множество выдвинутых научных предположений и гипотез можно было, только побывав на самой макушке земли. Систематические наблюдении на Северном полюсе, кроме того, могли бы дать бесценный вклад во многие отрасли человеческого знания.
Десятки экспедиций безуспешно пытались достичь заветной точки пересечения меридианов. Крушение многочисленных попыток объяснялось в основном тем, что до самого последнего времени полярные путешественники не располагали быстрыми и вполне надежными средствами передвижения. Сотни, а иногда и тысячи километров ледяной пустыни им приходилось проходить пешком рядом со своей собачьей упряжкой. Медлительность такого способа передвижения требовала слишком много времени и вызывала необходимость тащить за собой тяжелые запасы продовольствия для людей и их четвероногих помощников. Такое «техническое оснащение» экспедиций заставляло исследователей переживать массу невзгод и лишений, на каждом шагу рисковать собственной жизнью и при всем этом давало минимальный эффект.
Несостоятельность давно ставшего традиционным в Арктике собачьего транспорта для достижения Северного полюса стала скоро очевидной. Полярники пытались использовать другие виды транспорта: плыли на парусниках, паровых и моторных судах, летали на воздушных шарах, дирижаблях, самолетах и, наконец, двигались на подводной лодке. Однако, загадка полюса до сих пор еще не решена, а судьба некоторых экспедиций, направившихся туда десятки лет назад, до сих пор неизвестна.
Базой для большинства экспедиций на север служили Гренландия, Шпицберген и Земля Франца-Иосифа – самые северные земли, известные полярным путешественникам.
Особенно привлекала исследователей Земля Франца-Иосифа, острова которой простираются до 82-й параллели. Однако, ни одна экспедиция, отправившаяся на полюс с этой земли, не достигла цели. В 1898 г. отсюда пытался штурмовать полюс американский журналист Уэльман, но ему удалось дойти только до острова Рудольфа (самого северного из островов архипелага). Вскоре после него на Землю Франца-Иосифа прибыла экспедиция герцога Абруцкого. Его корабль «Стелла Поляре» был поврежден льдами в бухте Теплиц. Однако, несмотря на это, весной труппа участников экспедиции под руководством капитана Каньи вышла к полюсу на нартах. Отважным исследователям удалось достигнуть широты 86° 34′. Они прошли на 20 миль дальше знаменитого полярного исследователя Фритьофа Нансена. Продолжать путь измученные люди не решились. Они вернулись обратно, потеряв во время своего похода трех человек…
Одна за другой к полюсу отправлялись новые экспедиции, но они добились еще меньших успехов. Так, например, трижды пытался пробиться к нему американец Фиала, но каждый раз возвращался с подступов к 82°.
Наконец, в 1909 г. американец Пири, после 23-летней подготовки, прошел на собаках весь путь от берегов Гренландии до полюса и водрузил там национальный флаг. Мечта человечества осуществилась, но задача фактически осталась нерешенной. Никаких сведений о климате, глубинах океана, о движении льдов на полюсе Пири не принес. Да и сами методы ориентировки Пири были столь несовершенны, что до сих пор нет твердой уверенности, где он был: на самом полюсе или, допустим, в полутораста километрах от него. Во всяком случае многие ученые не без оснований полагают, что Пири на самом Северном полюсе не был.
В 1914 г. была сделана попытка использовать в Арктике новый, более совершенный вид воздушного транспорта – самолет. Русский летчик Нагурский на гидроплане «Фарман» вылетел из Крестовой губы, долетел до Новой Земли и сделал над ней несколько удачных полетов. Самолет блестяще выдержал испытание и завоевал всеобщее признание как надежное средство для преодоления огромных расстояний Арктики. Крупнейшие полярные исследователи того времени сулили ему блестящее будущее. Даже известный американский исследователь Пири, для которого собачья упряжка была идеальным видом арктического транспорта, выступая в 1919 г. в Национальном географическом обществе Америки, вынужден был признать:
«Будущие полярные исследователи, вероятно, используют механические средства передвижения, появившиеся за последние годы. Я лично думаю, что в Арктику будут летать по воздуху. Во всяком случае прежней эпохе, когда собаки тащили сани, а человек «лелея рядом или позади, пришел конец».
Как бы то ни было, но после Пири никто непосредственно на льду Северного полюса не находился. В последующие годы несколько экспедиций пролетали над полюсом, но они не приземлялись и поэтому никаких существенных материалов науке не оставили.
Только после Великой пролетарской революции началось настоящее планомерное исследование Арктики силами советских ученых. До сих пор ни одной из капиталистических стран не был под силу такой широкий размах научной работы. Арктику исследовали эпизодически отдельные любители за свой страх и риск. Необычайный размах исследовательской работы за полярным кругом, который привел к таким крупнейшим победам, как освоение Великого Северного морского пути и организация в широких размерах добычи ценных ископаемых, стал фактом всего несколько лет назад – после того, как по инициал-иве товарища Сталина был создан специальный государственный орган – Главсевморпуть.
Советские ученые повели систематическое и тщательно продуманное наступление ига Арктику. В суровых районах севера один за другим воздвигались форпосты науки. Десятки экспедиций планомерно штурмовали и продолжают штурмовать различные секторы полярного бассейна. Постепенно все яснее и яснее становится карта районов севера. В блестящих походах советских полярников были основательно изучены недоступные ранее острова Северной Земли, открыты многие новые острова и т.д..
Многолетние научные исследования советских полярников в Арктике дали чрезвычайно ценные и богатые данные о морях полярного бассейна, о режиме льдов, о направлении течений воздушных потоков. Все эти данные используются для социалистического строительства. В частности, метеорологические наблюдения полярных станций служат основой для долгосрочных прогнозов погоды во всем Советском Союзе.
Вполне понятно, какое огромное значение для правильности этих прогнозов, да и вообще для всех наших знаний об Арктике имели бы наблюдения, сделанные непосредственно на самом Северном полюсе.
Можем ля мы достигнуть Северного полюса? Я уверен, что можем. Систематическая многолетняя работа в Арктике подготовила серьезную и весьма внушительную базу для наступления на полюс.
Гигантские успехи советской авиационной промышленности известны всему миру. Полярные пилоты за последние годы приобрели изрядный опыт полетов в Арктике.
Естественно, возникает вопрос о том, может ли самолет совершить посадку на полюсе? Я глубоко убежден, что может. Уверенность мою поддерживает личный опыт полярного пилота. Мне много приходилось летать по Арктике. Летал я и в восточном ее секторе и в западном. В прошлом году мне удалось совершить полет к северу от Земли Франца-Иосифа, до 83° северной широты. В отличие от Чукотского моря, где лед напоминает месиво, пропущенное сквозь какую-то гигантскую мясорубку, ледовый покров в Баренцевом море и западной части Ледовитого океана более спокоен. Здесь часто встречаются ледяные поля, на которые можно свободно посадить самолет. Об этом же свидетельствуют и показания ряда экспедиций.
Участники высокоширотной экспедиции на ледоколе «Садко», плававшем в 1935 г. за пределами 82°, рассказывают, что им часто встречались большие ровные поля пакового льда. Нансен после своего похода к 86-й параллели писал о громадных ровных льдинах. Судя по его описанию, па такие льдины можно посадить не один, а несколько самолетов. Наконец, об этом свидетельствует и поход Пири, который делал в сутки на собаках по 50 км – скорость, возможная только при ровном ледяном покрове.
Успехи советских парашютистов наводят некоторых на мысль о сбрасывании на Северном полюсе десанта. Вряд ли такая операция возможна. Я согласен, что очень приятно сидеть где-нибудь на Арбате в теплой комнате и мечтать о высадке парашютного десанта на полюсе. Но совершенно иначе будут выглядеть подобные мечтатели в Арктике, где обстановка несколько иная, чем, скажем, на Тушинском аэродроме. Да и парашютисту, прыгающему с самолета на Северном полюсе, нужно иметь в руках не букет цветов, а вещи более прозаические и, несомненно, более тяжелые…
Если советские летчики и ученые пойдут когда-нибудь на полюс, то они это сделают не для того, чтобы показать миру свою храбрость и завоевать новый мировой рекорд. Они пойдут туда для большой научной работы, которая должна раскрыть до конца последние тайны Арктики, чтобы освоить полюс так же, как мы уже освоили Великий Северный морской путь. Только для достижения такой цели есть смысл тратить народные деньги.
Освоить Северный полюс! Задача, как видите, серьезная. Выполнений ее потребует немало времени. Такие задали решаются не в дни, не в месяцы, а в годы. Во всяком случае для первой экспедиции потребуется не меньше года. Значит, людей – ученых сотрудников зимовки на полюсе – надо снабдить всем необходимым, чтобы они могли без лишений прожить это время: достаточным количеством продовольствия, теплой одежды, оружия и огнеприпасов. Подсчитайте, сколько будет весить все это, если даже состав зимовки будет крайне ограничен – не более 6-8 человек…
Ученым придется провести на полюсе целый комплекс научных наблюдений и исследований. Сюда входят исследования атмосферы и стратосферы, длительные наблюдения над морскими течениями и состоянием льдов, над явлением морского магнетизма и т. д. Я говорю «комплекс» потому, что одно наблюдение должно неизбежно подтверждаться другим, проверяться третьим и т. д. Без этого невозможна сколько-нибудь серьезная научно-исследовательская работа. Значит, людей – ученых сотрудников зимовки – на полюсе надо снабдить всем необходимым, для того чтобы они были в состоянии провести на месте весь комплекс этих наблюдений при помощи десятков точнейших и сложнейших приборов и аппаратов. Они тоже будут весить немало, не говоря уже о том, что потребуют сугубой осторожности при транспортировании.
Наконец, надо обеспечить зимовке надежную и непрерывную связь с базой. Кроме систематической передачи своих научных наблюдений, зимовка должна непрерывно сообщать о передвижке льдов, передавать свои координаты. Зимовка высадится на движущемся льду, и ее местоположение будет непрерывно меняться.
Так я представляю себе экспедицию на Северный полюс. Можно ли все эти задачи решить при помощи парашютного десанта, даже при блестящих качествах советских парашютистов? На мой взгляд, безусловно нельзя.
Значительный вес жизненного и научного обеспечения зимовки потребует многих десятков, если не сотен грузовых парашютов. А ведь стоит только одному из них неудачно приземлиться, стоит при этом разбить или поломать какую-нибудь мелочь – лампы, рации или термометры метеостанции, – и зимовка будет лишена возможности вести научные наблюдения по всему комплексу.
Только высококвалифицированные парашютисты смогут благополучно совершить прыжок в столь рискованной обстановке. Это обстоятельство может оказаться роковым для самой идеи освоения Северного полюса. Придется подбирать научных сотрудников зимовки, руководствуясь не столько степенью их научной подготовки, сколько их физическими данными – способностью выдержать парашютную тренировку перед экспедицией. Найдем ли мы людей, счастливо сочетающих в себе солидную научную подготовку с качествами опытного парашютиста? Вряд ли…
Хорошо.
Можем пойти на компромисс. Можно ограничить обязанности десанта подготовкой посадочной площадки. Как будет это выглядывать на практике?
Мы не знаем точно, каково состояние льдов в районе географического полюса. Одни предполагают, что там должен быть молодой торосистый лед с большим количеством разводьев и полыней. Другие, наоборот, пытаются доказать, что полюс, покрытый мощным паковым льдом, имеет много просторных и ровных ледяных полей. Я, например, больше склонен поддерживать второе предположение. Основание к этому дают мне прежде всего собственные наблюдения.
Допустим, что правы те, кто утверждает, что на полюсе молодой торосистый лед. Обнаружив это, начальник экспедиции приказывает своему десанту выброситься. Парашютисты приземлились среди острых торосов, рискуя собственной жизнью. Благодаря счастливой случайности никто из них не пострадал. «Приледнились» они и установили, что посадить самолет не могут. Для подготовки посадочной площадки им понадобится несколько дней. Самолеты сбросили своему отважному десанту продовольствие, инструменты и ушли на базу.
Допустим дальше, что сброшенная на парашюте рация оказалась цела. Десант сообщает:
«Несмотря на все усилия, подготовить площадку так и не удалось».
Позвольте спросить, как же самолет снимет с льдины героических парашютистов?
В связи с этим вспоминается выступление проф. Молчанова в газете «Вечерняя Москва». Допуская это, он находит, что в положении десанта не будет ничего трагического, просто, мол, нужно установить регулярное воздушное сообщение между материком и десантом на полюсе, причем самолеты должны летать по этому маршруту
«по крайней мере раз в шестидневку»
(?!). Подумать только: уважаемый профессор требует открытия почтово-пассажирской линии материк – полюс с такой легкостью, будто речь идет об установлении связи Москвы с Харьковом!
Мне хотелось бы напомнить проф. Молчанову один из эпизодов моего прошлогоднего перелета на Землю Франца-Иосифа. 2 апреля мы прилетели на мыс Желания. Всего 520 км отделяло нас от бухты Тихой – от конечного пункта нашего перелета. 520, а не 1000 км, отделяющих полюс от материка. И то мы 12 дней были вынуждены провести на мысе Желания в ожидании летной погоды. Мы мучились, мы вылететь не могли. То в Тихой хорошая погода, а у нас туман; то у нас солнце, а в Тихой шторм. И когда в конце концов на двенадцатые сутки в обоих пунктах установилась подходящая погода и самолет ушел в воздух, мы все же в пути нарвались на туман. Не так-то легко летать в высоких широтах Арктики!
Как видите, десант попал в довольно плачевное положение. Но допустим и обратное. Предположим, что десанту все же удалось расчистить подходящую площадку. Когда наступит тот счастливый день, в который на базе и на полюсе установится одинаково хорошая погода? Как мы уже знаем, такие случаи в Арктике имеют место довольно редко. Первая же передвижка льдов раздробит площадку. Амундсену, например, в 1925 г. совершившему вынужденную посадку на льды 88° северной широты, удалось улететь только с седьмой площадки. А ведь у него и самолет был под боком, не нужно было вызывать его с базы!
Десант вероятнее всего постигнет такая судьба: парашютисты еще не успеют закончить работу, как площадку или расколет на несколько частей, или сожмет в гармошку. Вместо того чтобы высаживать зимовку и вести научную работу на полюсе, экспедиции придется заняться спасением собственного десанта.
Теперь – о втором варианте. Допустим, правы те, кто полагает, что на полюсе есть ледяные поля. Их обнаружили с самолета. В такую экспедицию поведут машины опытные полярные пилоты. Они смогут спокойно посадить свои самолеты на ледяное поле без высадки десанта. Спрашивается, зачем же тогда было веста десант на полюс?
Со своей точки зрения, я прихожу к выводу, что парашютный десант совершенно не приемлемое средство для осуществления столь серьезной задачи. В нашем распоряжении могут быть более надежные средства.
Вместе с тем я не стою на позиции огульного отрицания парашюта. В этом деле он не способен служить основным средством, но он может и должен сыграть свою роль. По-моему, экипаж самолетов, с которых будет высажена зимовка на полюс, должен быть снабжен парашютами, В том случае, если этого потребует обстановка, 2-3 человека из экипажа смогут прыгнуть на лед. Но они прыгнут только в том случае, если потребуется небольшое исправление выбранной площадки и руководством экспедиции уже будет решен вопрос о безусловной посадке самолетов (или самолета) на этой площадке.
Мне кажется, что единственный путь, по которому можно с наименьшим риском и наибольшей пользой для дела осуществить первую зимовку на Северном полюсе, это посадка самолета или летающей лодки (безразлично) на случайно выбранную с воздуха льдину. Самолет садится с риском подломать шасси. На этот риск придется итти! Каждая экспедиция имеет право на разумный риск – он неизбежен во всяком пионерском деле.
На борту самолета, кроме экипажа, должны находиться весь состав зимовки, все основные научные приборы и полугодичный запас продовольствия.
Высадившиеся на лед люди смогут самостоятельно! подготовить посадочную площадку, на которую сядут остальные самолеты звена. Они доставят второстепенное оборудование, основные запасы продовольствия и, забрав на борт экипаж поломанного самолета, уйдут на базу. Через год они вернутся сюда, чтобы снять зимовщиков.
Допустим худшее – самолеты не смогут спуститься там, где села головная машина. Что же из этого? Высадившимся на льду людям ничего не грозит, У них есть аварийный запас продовольствия, есть основные приборы. Остальные самолеты эвена сбросят им на грузовых парашютах дополнительный запас продовольствия. И люди могут спокойно работать, дожидаться удобного момента. В течение года им, конечно, удастся подготовить площадку и принять на нее самолеты. Даже если это и не удастся, год – достаточное время для того, чтобы послать за ними дирижабль.
Кроме того, они будут находиться на движущейся льдине. Кто знает, куда их вынесет? Не исключена возможность, что их вынесет в открытое море. Они будут сообщать по радио свои координаты; база будет отлично знать, где они находятся; в открытом море их всегда сможет подобрать ледокол…
Я убежден, что задача овладения Северным полюсом вполне реальна. Но не при помощи рискованных трюков, а на основании точного расчета, сводящего риск к минимуму, дающего максимальные гарантии безопасности людям и обеспечивающего всю полноту научных наблюдений.
источник: Герой Советского Союза МИХАИЛ ВОДОПЬЯНОВ «К полюсу!» «Техника-Молодежи» 04-1937
