История Юго-Западной Руси, часть VII. Князь Роман Мстиславич, византийская принцесса и внешняя политика
Первые контакты Византии с Романом Мстиславичем, вероятно, были установлены еще в начале 1190-х годов, когда тот набрал силу в качестве одного из самых влиятельных князей Южной Руси. Однако подлинный расцвет этих отношений начался лишь с 1195 года, когда в Константинополе власть взял в свои руки Алексей III Ангел, и особенно после объединения Галицко-Волынского княжества под началом князя Романа, что сделало его уже весьма заметной политической фигурой и военной силой вне Руси, в особенности для ромеев. Последние любой ценой старались улучшить отношения с князем. Причина была проста – Византия в это время находилась в глубоком упадке, переживала постоянные восстания, но что самое худшее – подвергалась регулярным набегам половцев, которые основательно разоряли ее земли, и доходили в своих набегах до Константинополя. Нужна была какая-то сила, способная прекратить набеги степняков на Византию, и такой силой в глазах византийского императора оказался князь Роман Мстиславич.
Содержание:
Галич и Византия
Судя по всему, переговоры были начаты еще задолго до взятия Галича, так как уже в 1200 году появились первые признаки заключенного союза. Одной из главных задач внешней политики Романа после этого стали походы глубоко в степь, против половцев, что одновременно было и традиционным занятием для Южной Руси, и оказывало немалую поддержку византийским союзникам. Уже зимой 1201-1202 годов он обрушился на половецкую степь, нанеся удар по кочевьям и стоянкам степняков. Основные силы половцев в это время грабили Фракию, и, получив известие о походе русского князя, были вынуждены быстрыми темпами возвращаться домой, побросав награбленное, включая богатый полон. За это Роман заслужил сравнение со своим предком, Владимиром Мономахом, который также любил и активно практиковал визиты к степнякам в качестве превентивных мер. В ответ половцы оказали поддержку врагу Романа, Рюрику Ростиславичу, но потерпели неудачу, и были вынуждены еще несколько раз столкнуться с нежданными гостями с Руси. Особенно болезненными оказались зимние походы, когда степь покрывалась снегом, и кочевники теряли мобильность. В результате этого к 1205 году опасность половцев для Византии свелась к минимуму.
Однако тут всплывает любопытная деталь – в византийских хрониках, к примеру, авторства Никиты Хониата, князю Роману уделяется немало внимания, его победы над куманами (половцами) всячески восхваляются, но что самое главное – его называют игемоном. А согласно византийской терминологии того времени, игемоном мог быть только близкий родственник императора. И тут сказание плавно подходит к, вероятно, самой интересной загадке, связанной с фигурой Романа Мстиславича.
Византийская принцесса
Вообще, эта скульптура изображает Ирину Ангелину, старшую дочь Исаака II Ангела, но она была старшей сестрой Анны Ангелины, потому как-то так вполне можно представить и вторую супругу Романа Мстиславича
О второй супруге, матери Даниила и Василька Романовичей, точных известий практически нет. Даже с учетом ее важной роли в становлении собственных детей летописи поминают ее лишь как «вдову Романову», т.е. вдову князя Романа. Что, между прочим, явление вполне нормальное, так как в летописях и хрониках того времени женщинам вообще могли не уделять особого внимания, и в лучшем случае могло быть известно, кто отец или муж той или иной женщины. Тем не менее, современные историки проделали колоссальный объем работ по поиску источников и аналитике добытой информации. С высокой долей вероятности удалось установить происхождение второй супруги князя Романа Мстиславича. Удалось также определить ее предполагаемое имя и составить вероятную историю жизни, которая в рамках нашего сказания представляет немалый интерес.
Родилась Анна Ангелина примерно в 1-й половине 1180-х годов. Ее отцом был будущий император Византии Исаак II, а на тот момент – лишь один из многочисленных представителей династии Ангелов (потому и Ангелина – это имя не личное, а династическое). О матери неизвестно вообще ничего, но после анализа всех источников историки пришли к выводу, что она, вероятно, была из династии Палеологов – тех самых, которые станут императорами Никеи, а затем и последним правящим домом Византии. У Исаака были и другие дети, и Анна оказалась самой младшей из всех. По определенным причинам, о которых остается лишь строить предположения, она с детства была помещена в частный женский монастырь, и воспитывалась как монахиня, что в то время для Византии было не самым редким явлением. Возможно, таким образом Исаак II, достаточно богобоязненный человек, хотел защитить ее от превратностей судьбы, или же отблагодарить Бога за дарование тому в 1185 году императорского трона, или же просто решил дать ей соответствующие монастырское воспитание. Как бы то ни было, девочка росла взаперти, при этом получая отличное образование. Возможно, именно в этот момент к ее светскому имени Анна добавилось церковное – Евфросиния, а может Евфросинией она стала лишь на старости лет, когда действительно подалась в монахини после того, как сын Даниил возродил Галицко-Волынское княжество, сейчас уже точно не скажешь. А может все вовсе было наоборот, и в миру она была Евфросинией, а Анной стала после пострига. Есть еще и третий вариант ее имени – Мария. Именно так именовалась «Романова вдова» в советской художественной исторической литературе. Увы, сейчас эта гипотеза выглядит недостаточно обоснованной, так как основывается на слишком уж сложных построениях, и не вяжется с иностранными источниками. Как бы то ни было, в дальнейшем будет использоваться первый вариант, так как он является общепринятым среди историков, хоть и далеко не бесспорным.
Правил Исаак II всего 10 лет – в 1195 году его сверг собственный брат, император Алексей III. Он попытался решить то великое множество проблем, которое обрушилось на Византию, и стал искать надежного союзника. В это же время Роман Мстиславич набирал силу и недавно развелся с Предславой Рюриковной. Русскому князю была нужна жена, византийскому императору союзник, так что дальнейший ход событий уже был предопределен – греческие церковные чины в таком случае неизбежно уступали воле светских властей, в результате чего из монастыря извлекли племянницу императора, подходившую для брака. Не исключено, что переговоры о браке Романа с византийской принцессой были начаты еще до развода с Предславой, и послужили еще одной причиной для достаточно редкого на тот момент поступка, каковым и являлся развод. Как бы то ни было, брак был заключен в 1200 году, вскоре после того, как Роман обосновался в Галиче. После свадьбы Анна Ангелина родила ему сына, а потом еще одного. Дабы добиться максимально возможной легитимности второго брака и детей от него, галицко-волынский князь, скорее всего, и организовал церковное судилище над бывшими тестем, тещей и супругой, отправив тех в монастырь и добившись признания незаконности столь близкородственных браков. На какое-то время подобное решение оказалось на Руси уникальным, так как князья еще долго заключали браки с теми родственниками, брак с которыми по греческим канонам был запрещен, что делает более весомой версию о политических мотивах насильственного пострижения Рюрика с супругой и дочерью, а не исключительно релегиозных.
Анна Ангелина, став матерью-основательницей династии Романовичей, подарила своему мужу, детям и всему Галицко-Волынскому княжеству огромное наследие. Именно благодаря ей на Руси появилось большое количество греческих имен, которое до того не регистрируется летописями среди Рюриковичей. Именно эта византийская принцесса привезла на Русь две христианские святыни – крест Мануила Палеолога с частичкой древа, из которого был изготовлен крест, на котором распяли Иисуса Христа (ныне хранится в Соборе Парижской Богоматери), и икону Божьей Матери авторства евангелиста Луки, которая ныне известна как польская Ченстоховская икона Божьей Матери. Благодаря принадлежности Анны к императорской династии в куда более поздние годы Даниил Галицкий на переговорах мог давить фасон перед императором Священной Римской империи, будучи одетым в пурпурный плащ (а такой тканью на тот момент могли обладать исключительно родственники императоров). Она же принесла на Русь культ Даниила Столпника, который позднее будет популярен и на Северо-Востоке Руси благодаря династическим связям с Романовичами. Из-за Анны Ангелины Роман и его дети окажутся близкими родственниками Арпадов, Бабенбергов и Штауфенов, что расширит возможности ведения внешней политики. Но самое главное – в период малолетства своих сыновей Анна Ангелина будет зубами выгрызать поддержку для них везде, где только можно было, и в том числе благодаря ее силе воли и уму Даниил Галицкий не просто станет тем, кем станет, а просто не погибнет по малолетству от боярского ножа или яда.
Короче говоря, один из весьма удачных примеров того, что далеко не все, что называется браком, является чем-то плохим.
Германская политика
Есть в тюрингском городке Эрфурте Бенедиктинский монастырь святых апостолов Петра и Павла. Он достаточно старый, существовал уже в XII веке, и пользовался особым статусом у императоров Священной Римской империи династии Гогенштауфенов. По традициям того времени, те или иные представители аристократии могли оказывать монастырям высочайшее покровительство, в первую очередь финансовое, благодаря чему, помимо чисто христианских мотивов, светские власти могли получить влияние на церковную жизнь этого заведения. Помимо того, такой подопечный монастырь становился своеобразным политическим инструментом, эдакой косвенной связью с его покровителем. Пожертвовав большую сумму денег монастырю, можно было помириться, или как минимум начать переговоры со знатным патроном, а совместное покровительство как правило было признаком союза, или просто дружеских или родственных отношений между двумя или более людьми.
Каково же было удивление историков, когда они узнали, что одним из жертвователей большого количества серебра монастырю в Эрфурте стал некий «Роман, король Руси», а именно князь Роман Мстиславич, предположительно посетивший где-то на рубеже XII-XIII веков Германию. После его смерти «короля Руси» ежегодно упоминали 19 июня (день гибели) во время заупокойной службы…. Именно это открытие стало толчком для исследования вопроса об участии князя Романа Мстиславича в германской политике. Результаты исследований еще явно неполные, и эту тему можно еще долго изучать, но сделанных открытий достаточно, чтобы смело утверждать об активной внешней политики галицко-волынского князя на территории Священной Римской империи.
А что на рубеже XII и XIII веков происходило в Священной Римской империи? Всего лишь обычная, развеселая борьба между двумя ведущими династиями, претендовавшими на императорскую корону – Штауфенами и Вельфами, в которую, выбирая ту или иную сторону, вмешивались Англия, Франция, Дания, Польша и многие другие государства того времени. На тот момент Вельфы контролировали императорский престол, но Штауфены в лице короля Германии Филиппа Швабского выступали в роли подлинного сердца Германии, а может и всей европейской политики. Именно они оказали большое влияние на Четвертый крестовый поход, в результате которого пал Константинополь. С другой стороны, Вельфов поддерживал Папа Римский…. В общем, старая добрая усобица, только на особый, германско-католический лад, затронувшая практически всю Европу того времени.
Связи Романа Мстиславича со Штауфенами складывались задолго до визита князя в Германию. Во-первых, они приходились друг другу родственниками, пускай и дальними – бабка князя была как раз представительницей германской династии. Во-вторых, Штауфены имели определенные интересы в Юго-Западной Руси, и уже вмешивались в местные дела, посадив править в Галиче Владимира Ярославича, который формально был их вассалом. К слову, с этой стороны совершенно иначе выглядит неожиданная поддержка Штауфенами последнего Ростиславича – как будто они по договорняку с Романом уже готовили последнему тепленький насест после смерти Владимира…. В-третьих, Филипп Швабский был женат на Ирине Ангелине, сестре Анны Ангелины, супруги Романа Мстиславича – таким образом, король Германии и галицко-волынский князь приходились друг другу свояками. По всем обычаям того времени, подобных связей более чем хватало для установления близких контактов и просьбе о военной помощи без заключения формального союза. И эта просьба последовала непосредственно в 1198 году, когда Роман, вероятно, лично побывал в Германии. Отказать могущественному родственнику он не мог, да и не хотел – союз с королем Германии и возможным императором Священной Римской империи сулил ему большие политические выгоды, и подобный шанс нельзя было упускать.
Польский поход и гибель
Лешек Белый — роковая фигура в жизни Романа Мстиславича, успевшая побывать и союзником, и причиной его гибели
Впрочем, ввязываться в далекую и не самую необходимую для него войну Роман Мстиславич не спешил. Человек, которого некоторые летописи и историки обвиняют в околонулевых политических и дипломатических талантах, трезво рассудил, что на текущий момент участие в германских сварах ему не особо необходимы, и нужно сначала закрепиться у себя дома. Потому он продолжил вести свою русскую часть политики, расторгал старые и заключал новые браки, укреплял границы и развивал свое княжество. В это же время он таки занял Галич, значительно укрепив свое могущество. Кроме того, положение сил в самой Германии было шатким, и Роман не желал занимать сторону проигравшего, ожидая, когда Филипп получит решительное преимущество. Лишь к 1205 году сложились все условия для того, чтобы Роман смог покинуть родные земли и вместе с войском отправиться воевать далеко на запад.
План похода составлялся вместе с Филиппом Швабским, который выступал в качестве центральной фигуры предстоящей большой игры. По Вельфам и их союзникам планировалось нанести сразу несколько ударов. Основные силы Штауфенов должны были развить наступление на Кельн, где закрепились основные сторонники их противников, в то время как французы должны были отвлечь силы англичан. Роману отводилась немаловажная задача – нанести удар по Саксонии, которая на тот момент была землей Вельфов, и потеря которой должна была подорвать их военные возможности. Сам план наступления держался втайне – опасаясь утечки информации, о грядущей кампании известили лишь самых нужных людей в Германии, Франции и Руси. Лишь по мере приближения к Саксонии галицко-волынской армии Роман должен был уведомить своих людей о главной цели похода.
Эта секретность в результате сыграла с князем злую шутку. Когда его войска в 1205 году выдвинулись в поход, им предстояло пройти по польским территориям. Особых договоренностей с поляками Роман не заключал, опасаясь утечки информации. В польских летописях указывается, что князь пошел войной на них, и начал захватывать города, претендуя на Люблин, но ныне уже доказано, что это ошибка хронистов более поздних времен, которые свели в один два абсолютно разных похода Романа Мстиславича и Даниила Романовича. Никаких захватов галицко-волынское войско не вело, а если и вело – то лишь для «снабжения», реквизируя продовольствие у местного населения. Само собой, польские князья отреагировали на это как на вторжение. Еще до переговоров с Романом они решили напасть на русское воинство, вероятно, не обладая достаточными силами для противостояния русским в открытом поле, и считая, что те пришли с войной к ним, а не шли дальше, на Саксонию. Есть версия и о связях поляков с Вельфами, но она пока остается не доказанной. Когда войско Романа начало переправу через реку Висла у Завихоста, поляки неожиданно напали на авангард русичей. В результате этого малая дружина вместе с самим князем была перебита. Войско, понеся минимальные потери, но лишившись командующего, вернулось домой.
Так внезапно и бесславно закончилась история жизни князя Романа Мстиславича, основателя Галицко-Волынского княжества. И хотя он прожил долгую и богатую на события жизнь, князь не успел достаточно укрепить свою власть в новом государственном образовании на территории Руси – Галицко-Волынском княжестве. Это сыграло огромную роль как для его наследников, малолетних Даниила и Василька, так и для историков, многие из которых дали низкую оценку Роману исключительно потому, что созданное им Галицко-Волынское княжество стало трещать по швам практически сразу же после его смерти. Впрочем, сложно негативно оценивать человека, который пытался на территории Юго-Западной Руси построить нечто новое, более перспективное, чем традиционное государственное устройство с постоянно дробящимися уделами, лествицей, регулярной сменой правящих князей и усобицами в одном месте, и боярским засильем в другом. Потому высокие оценки, которые дает ему Галицко-Волынская летопись, которая писалась при его сыновьях, выглядит вполне оправданной, и по мере пересмотра роли этой личности в истории его не раз уже называли Романом Великими – не таким величественным, как Владимир Красно Солнышко, но уж точно выдающимся на фоне большинства своих современников из числа Рюриковичей. После пострига своего бывшего тестя Роман стал одним из самых влиятельных князей на Руси, фигурой, которая могла сравниться со Всеволодом Большое Гнездо – но из-за скорой смерти этот период максимального влияния князя часто остается просто незамеченным.
Отдельно стоит упомянуть о двух исторических байках, связанных с Романом Мстиславичем, которые ныне становятся все более правдоподобными. Первая из них связана с папским посольством к Роману, когда в обмен на переход в католичество ему была предложена корона Руси, но галицко-волынский князь отверг предложение. На эту тему исторические споры продолжаются до сих пор, и установить с точностью, было ли такое событие, или нет, пока не выходит. Исключить возможность подобного, вопреки утверждениям некоторых историков, пока не получается. Можно лишь утверждать, что в свете новых фактов об этом князе такое посольство вполне могло иметь место, как и его решительный отказ. Похожая ситуация складывается и с проектом реформы Романа Мстиславича, приписываемой ему Татищевым. Согласно этой реформе, вся Русь должна была быть преобразованной по принципам, похожим со Священной Римской империей, с выборным великим князем и князьями-выборщиками. Ранее считалось, что это выдумка Татищева, и Роман ничего такого не предлагал. Однако в свете всего изложенного выше, а также особенностей брачной политики Романа в случае с дочерьми от Предславы Рюриковны, современные историки приходят к мысли, что Роман как минимум мог предложить подобный проект, будучи знакомым с реалиями Священной Римской империи не понаслышке и являясь весьма могущественным князем на момент своей гибели. Впрочем, обе эти байки пока так и не получили статус даже твердо обоснованных гипотез, но могут дополнить перед глазами читателя образ галицко-волынского князя Романа Мстиславича.
