История Трастамара. Часть XI — Король Энрике VI (Trastamara)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать цикл Trastamara, и сегодня речь пойдет о достаточно однообразном и скучном правлении короля Энрике VI, сына Альфонсо XII. Весь период правления в 19 лет займет всего одну статью.

Содержание:

Король, которого короновали в 1598 году, и которого признали правителем Генеральные Кортесы, не отличался ничем особенным. В детстве он был тихим и спокойным, таким же был в юношеские годы, таким же стал во время коронации. Его лучшим другом был Франсиско Хименес и Бланко, который в первый же год правления Энрике VI стал маркизом де Вильена и королевским фаворитом, практически все свое время проводя рядом с монархом. Власть не интересовала короля, ему было все равно, что происходит в королевстве – тем более, что былые успехи Испании убедили Энрике в том, что она со всем справится и всех одолеет. Он был настолько слабоволен, что его нелюбимая супруга, Анхелика де Браганса [1], сосредоточила в своих руках всю власть в государстве, и держала ее железной хваткой, не давая слишком много даже фавориту де Вильене, успешно противостоя оппозиции из числа аристократии. Только наличие Анхелики де Браганса в Мадриде позволило Испании еще некоторое время здравствовать и вести активную политику. И одним из первых ее достижений стало утверждение особого пункта завещания короля Альфонсо XII. Пунктом этим стала передача второму сыну Альфонсо, Фернандо, объединенной короны королевства Сицилия вместе с Сардинией.

Это оказалось чрезвычайно сложным делом. Двор в Мадриде первое время возмущался этим пунктом, считая, что корона Сицилии должна принадлежать испанцам. Король Энрике также выступал категорически против потери хоть каких-то территорий, проявив больше участия в делах государства, чем обычно – вероятно, из-за влияния Хименеса де Бланко. Эту же позицию заняли многие дворяне из числа испанцев. В то же время итальянцами эта новость была встречена весьма благоприятно – они давно мечтали о своей государственности, да и инфант Фернандо их в качестве монарха более чем устраивал, успев освоиться на месте и даже породниться с одной из самых влиятельных итальянских семей, Медичи. Сам Фернандо был не против занять трон Сицилии, даже если это потребовало бы уступок с его стороны. В конце концов, дело решилось лишь в 1600 году. Королевство Сицилия получало независимость, ее абсолютным монархом становился Фернандо IV Трастамара [2]. Между коронами Испании и Сицилии заключался союз, испанский флот мог свободно пользоваться итальянскими портами, кроме того Фернандо обязывался выплатить Испании определенную сумму «компенсации» — де-юре это было возмещение стоимости потерянного Испанией имущества на территории королевства, а фактически представляло собой плохо скрытую взятку испанской аристократии, которая делила полученные деньги между собой. С этого момента Италия практически не волновала Испанию, у нее уменьшились и расходы, и возможные очаги конфликтов – фактически, от подобного отделения испанцы только выиграли. Впрочем, точка зрения, что подобный раздел был крайне неудачным актом, оставалась популярной среди испанцев вплоть до середины XIX столетия.

Завоевание Марокко

Экономический кризис, возникший при Альфонсо XII, постепенно усугублялся при Энрике VI. Это вызвало определенную экономию со стороны государства, прежде всего – по части вооруженных сил. Численность армии военного времени была сокращена до 40 тысяч пеших и 8 тысяч конных, при этом в мирное время практически все войска были распущены по домам. Сохранилось лишь ядро старых терций – офицеры и дворяне, которые продолжали получать жалование. Однако воинственные настроения среди идальгии и вообще испанцев никуда не исчезли, и с 1600 года все чаще стали раздаваться голоса за войну. С выбором противника были определенные проблемы – воевать с турками или французами, при текущем недостатке средств, было не с руки, а более слабые враги практически отсутствовали. Единственным государством, которое можно было относительно легко завоевать, стало Марокко, тем более что после предыдущего поражения это государство вновь распалось на дюжину враждебных друг другу частей, сохранивших формальное лидерство султанов из рода Саадитов. В 1603 году, под давлением аристократии, королева Анхелика была вынуждена объявить им войну. Формальным поводом к этому послужили участившиеся набеги разбойных банд и пиратских кораблей на испанские владения со стороны Марокко.

Военные действия возглавил герцог Теодосио де Браганса, один из лучших командующих Испании и старший брат королевы. По прибытию в вице-королевство Мавритания он испытал странное чувство, как будто попал на 20 лет назад – войск в его распоряжении оказалось мало, обещанные подкрепления из Испании задерживались. Впрочем, и у мавров дела обстояли не лучшим образом – внутренние конфликты между ними отнюдь не спешили прекращаться. В результате вместо воинственного продвижения вперед получилось медленное прогрызание сквозь крепости мавров. Даже с учетом того, что они не смогли наладить централизованное противодействие испанцам, война затягивалась. Более того – иногда мавры все же умудрялись наносить чувствительные удары. У Могадора в 1605 году был разбит испанский отряд, а в 1608 году мавры даже взяли этот город, который пришлось отбивать обратно. Осада Марракеша, столицы государства, дважды срывалась из-за отсутствия подвоза пороха и ядер к артиллерии. Местные берберы плохо принимали власть испанцев, и потому развернулась настоящая герилья. Не имея значительных средств для борьбы с ней, герцог Браганса пошел на крайность, и развернул откровенную политику террора против местного населения – в случае сопротивления испанцам целые деревни разрушались, жители угонялись в рабство или переселялись. Некоторые небольшие города за сопротивление испанцам были разрушены до основания. Несмотря на крайнюю жестокость, такая стратегия все же принесла плоды – испанская армия постепенно продвигалась вперед, в 1612 году удалось вернуть обратно Могадор, а в 1615 пал и Марракеш. Собственно, на этом завоевание Марокко закончилось, так как государство Саадитов пало, и территории были включены в состав вице-королевства Мавритания.

Тем не менее, сражения продолжались еще долгие десятилетия. В условиях постоянного недофинансирования местные гарнизоны были малочисленны, их командирам часто приходилось импровизировать, и все равно крупные поражения случались практически каждый год. Герцог Браганса с 1605 года обосновался в этих местах в качестве вице-короля и продолжал постепенное завоевание региона. Речь уже не шла о расширении границ – приходилось добиваться укрепления власти Испании там, где уже прошли колонны испанских конкистадоров. Ситуацию усугубило еще и то, что после смерти королевы Анхелики герцог Браганса оказался в опале, оказавшись в фактической ссылке в Африке, и финансирование военных операций еще более урезали. В результате этого Мавритания превратилась в источник постоянных потерь и конфликтов и, в отличие от Атласа и Африки, так и не стала спокойным вице-королевством вскоре после завоевания. Предстояло погибнуть еще сотням и тысячам испанских солдат, прежде чем в Испании вновь стали ставить государственные интересы выше частных.

Экономический кризис

Экономический кризис в Испании был вызван многими причинами, из которых самой явственной стал переизбыток монеты, приведший к инфляции и росту цен. Явление это было достаточно новым, и потому никто не знал, как бороться с ним. Для компенсирования роста цен требовалось постоянно увеличивать доходы государства, но как назло – именно на этот период приходится и падение поставок золота и серебра из Америки, и значительное уменьшение темпов роста экономики метрополии, что в сумме дало плохой результат: цены росли быстрее, чем покупательские возможности государства. Это постепенно вызвало рост налогов, но проблема состояла в том, что деньги, полученные из колоний, распределялись между сословиями неравномерно, и если поднятие налогов для состоятельных горожан было вполне терпимым, то для простых крестьян они вызывали уже определенные проблемы. Ко всему этому добавились и другие особенности развития Испании, которые лишь усугубили начавшийся процесс.

Прежде всего, конечно же, речь идет о войнах. Постоянные конфликты с участием Испании требовали большого количества денег, а качественные улучшения дона Хуана Испанского еще более увеличили военные расходы. Если раньше корона могла справиться с финансированием крупных экспедиций, то примерно с 1580-х годов это становилось все более и более затруднительным. Собственно, война с Англией была не доведена до победного в том числе потому, что у короны не хватало на это денег, а залазить в долги сверх меры король Альфонсо XII не желал. Однако даже в мирное время военные расходы королевской казны были огромными – во многом из необходимости защищать колонии от французских, голландских, турецких и прочих пиратов. На этом старались никогда не экономить, но выделенных средств все равно не хватало: очень долго время гарнизоны крепостей и городов в Азии и Тихом океане насчитывали десятки солдат, а Манилу, столицу всего региона, защищали три сотни человек плюс экипажи четырех небольших кораблей Манильской армады, которая именовалась так с большой иронией – все ее корабли были захвачены у китайцев. Это был замкнутый круг – колонии для защиты требовали все больше средств, в то время как все меньшие доходы от них, вызванные инфляцией, вызывали необходимость изыскивать необходимые средства за счет метрополии. В результате пошло сокращение армии, гарнизонов в Африке, урезалось финансирование многих сторонних проектов. Не помогала даже контрибуция, которую выплачивали англичане – она уходила в основном на ликвидацию внешнего долга Испании.

А с середины первого десятилетия XVII века к этим проблемам добавились еще и последствия политического кризиса, затронувшего страну. Чтобы как-то разобраться с все более усугубляющимся кризисом в экономике, королевский фаворит, маркиз де Вильена, начал проводить различные реформы, повышая налоги и перераспределяя их. Однако он не был опытен в делах экономики, к тому же имел весьма характерные для высшей аристократии того времени взгляды – что в государстве будет порядок только в том случае, если контроль над всеми его богатствами будут осуществлять высшие дворяне, в том числе он сам. И началась постепенная раздача земель, привилегий и налоговых льгот крупной аристократии, вместе с наступлением против городов, которые, по мнению маркиза, были главным источником проблем в государстве и попросту скрывали деньги от короны. Новые налоги, ограничения автономии и свободы предпринимательства больно ударили по торговле и промышленности, и начался спад производства – люди покидали цеха и мануфактуры, вместо вывоза готовой продукции приходилось вывозить сырье, производство которого также сокращалось. Относительно процветала одна лишь Места, и то лишь потому, что в нее входили в том числе видные аристократы, выступать против которых королевскому фавориту было попросту опасно. Из крупных заводов без особых проблем действовали оружейные, но и там наблюдался спад, достигший наибольшего масштаба в производстве мушкетов и доспехов, а наименьшего – на работе Ла Кавады. Наконец, де Вильена, дабы закрепить свою популярность среди аристократии, отменил все налоги, которыми она ранее облагалась, и вернул ряд старых привилегий, что лишило казну значительной статьи доходов, а сама аристократия стала возвращаться к былым беспорядкам и вольнице. Сельское хозяйство получило сильный удар и также постепенно вошло в упадок – крестьяне бросали свои хозяйства и отправлялись за поиском пропитания в города, но не находили его и там. И если без вмешательства королевского фаворита кризис носил еще относительно умеренный масштаб, то после его «реформ» ситуация только усугубилась.

Одним из следствий экономического кризиса стал рост безработицы. Многие крестьяне и рабочие лишились средств заработка на пропитание, что вкупе с ростом цен, увеличенным необходимостью ввоза зерна, вызвало рост численности городской бедноты. Значительно усилилась волна переселенцев в Америку – люди переезжали целыми семьями и даже деревнями в надежде на лучшую жизнь. Многие предпочитали преступный путь, и в Испании стали появляться многочисленные и сильные разбойные банды. Единственными способами относительно честного заработка оставшихся оставались армия и флот, и вербовщики стали собирать достаточно много людей. Особенно в этом плане выиграл флот, торговый и военный, на который попадало отныне большое количество людей, обладающих лучшей мотивацией, чем ранее. Однако это же количество людей извлекалось из экономики страны, из социальной жизни королевства, что имело свои негативные последствия – если в XVI столетии население метрополии выросло с примерно 7,8 миллионов человек (с учетом Португалии, но без Италии) до 9,5, то на протяжении XVII столетия наблюдался не только процесс прекращения роста, но и даже уменьшения населения, с которым получится побороться лишь к концу столетия, и в 1700 году в метрополии будет проживать около 10,8 миллионов человек [3]. Стоящие у руля государства до самого конца столетия будут делать ошибочные выводы из складывающейся ситуации, что приведет к непониманию проблемы и неверным решениям. За весь XVII век лишь один государственный деятель сможет как-то справляться с кризисом, но будет это уже в более поздние времена.

Политический кризис

Однако не один только экономический кризис сказывался на развитии Испании – к нему добавился также кризис политический. При предыдущих королях, когда власть в той или иной мере была сосредоточена в руках короля и ограниченного круга лиц, верного ему, дела шли достаточно успешно. Государственные реформы постоянно укрепляли абсолютизм, давая все больше власти королям. Но Энрике VI не мог, да и не хотел держать эту власть в своих руках, в результате чего за эту самую власть разразилась ожесточенная борьба. Одна партия, которую возглавила королева Анхелика вместе с герцогом Браганса и большинством аристократов, занимавших видные места при Альфонсо XII, выступала за сохранение текущего момента и постепенное развитие Испании в дальнейшем на тех основах, которые уже существовали в королевстве. С другой стороны стояла партия маркиза де Вильены, который рвался к власти с жадностью и фанатизмом, не гнушаясь самых грязных приемов. Вместе с ним выступили многие аристократы, от самых молодых до самых старых, ибо он отстаивал прежде всего их интересы, игнорируя интересы государства и прочих сословий. Горожане были целиком за королеву, симпатии же церкви разделились. К этому добавилось проникновение политического лобби других держав ко двору, и в Мадриде разразилась борьба между французами и австрийцами за влияние в Испании. Королева Анхелика не отдавала предпочтения какому-то конкретному государству, считая, что Испания не должна зависеть от других, но де Вильена с радостью согласился на помощь французского посланника и всех его сторонников при дворе. Дворяне, поддерживающие де Вильену и Францию, предпочитали в повседневности одеваться в как можно более роскошные одежды, из-за чего получили пренебрежительное прозвище партии «кружев». В противоположность им выступала партия традиционалистов, которые одевались в привычные скромные одежды, преимущественно черного цвета, из-за чего получили прозвище партии «черни» [4]. На сторону «черни» постепенно встали сторонники испано-австрийской дружбы, включая посланников ряда государств Центральной Европы.

После смерти Альфонсо XII власть целиком принадлежала королеве Анхелике. Это была женщина, про которую часто говорили, что в ее венах течет кровь самой Испании – она была такой же горячей и непредсказуемой, но в то же время умевшей держать себя в руках и умной, настолько умной, что смогла отбить все атаки, направленные на нее силами маркиза де Вильены в течении 8 лет. Ее правление стало лебединой песней той самой абсолютистской Испании, которую строили Католические короли и Хуан III. На какое-то время даже, казалось, и кризис экономики перестает усугубляться, и вот-вот Испания должна встряхнуться и вернуть былую силу…. Но власть Анхелики оказалась не непоколебимой. Число ее сторонников постепенно падало, как из-за интриг, так и из-за смертей многих уже престарелых сторонников. Долгое время герцог де Браганса, брат королевы, оказывал ей посильную помощь и отбивал натиск «кружев», но затем он отправился на войну в Марокко, и королева осталась одна. Люди де Вильены саботировали работу государственного аппарата. В 1605 году королева забеременела, и это еще более ослабило ее контроль над ситуацией. То, что произошло потом, не совсем ясно. Известно лишь, что роды прошли относительно успешно, и королеву оставили вместе с двумя ее фрейлинами [5]. Вскоре после этого те с испугом завопили, и Анхелику нашли мертвой. Сразу же распространился слух, что ее убили, скорее всего – удушили подушками. Другой брат Анхелики, Эдуардо, попробовал взять власть в свои руки, но не сумел – маркиз де Вильена заручился поддержкой короля и фактически встал во главе Испании в то время, когда тело королевы еще не успели похоронить. Слухи о том, что две фрейлины королевы после этого получили солидное состояние, только убедили сторонников партии «черни», что королеву убили – но было уже поздно. Власть перешла к маркизу де Вильене, и он начал понемногу репрессировать своих врагов и проводить реформы в интересах аристократии.

Политический кризис при королевском дворе очень скоро вылился во всеобщий кризис управления. Маркиз де Вильена, как уже говорилось, видел в самоуправлении городов антигосударственный элемент и считал, что автономные города скрывают львиную долю доходов от короны. Очень быстро города стали лишаться многих демократических элементов, были восстановлены должности коррехиодоров. Более того, вводилось определенное количество назначаемых короной рехидоров [6], и эти посты обычно попросту продавались за определенную таксу. Стали продаваться права на использование обращения «дон» и важные государственные посты. При этом значительно усилилось влияние аристократии на местное управление – если ранее практиковалось назначение на посты кадров «снизу», то теперь они назначались «сверху», причем из числа местных феодалов, которые всегда имели свои счеты к городам и, получив власть, начинали прямую борьбу с горожанами. В городских советах также посты стали все больше принадлежать дворянам, причем не из идальгии или кабальерос – они все чаще и чаще стали признаваться дворянами второго сорта. Из-за увеличения роли аристократов и феодалов начало деградировать сельское самоуправление – становиться старостой в вилье иногда было попросту опасно для жизни, так как феодалы могли заявиться и потребовать определенных уступок в свою пользу. Муниципальные и провинциальные суды постепенно превращались в инструмент в руках аристократии, а Королевские суды были завоеваны «кружевами» в первую очередь.

Само собой, вся эта деятельность встретила сопротивление со стороны «черни», которую возглавили братья погибшей королевы, Теодосио и Эдуардо де Браганса. Любыми средствами они противодействовали огульным реформам маркиза де Вильены, стараясь сохранить что-то от былой Испании. Это толкало аристократов-«чернь» на союз с буржуазией, и подобная взаимопомощь оказалась весьма к месту. Когда «кружева» развернули репрессии против оппозиционных дворян, многие из них были спасены благодаря вмешательству городов. Эдуардо де Браганса, опасаясь за свою жизнь, длительное время скрывался в Барселоне; кабальеро Хуан де Картахена, доверенное лицо Теодосио де Браганса, был спасен от группы убийц, нанятых сторонниками маркиза, силами эрмандад и городского ополчения. Подобные эпизоды чем дальше, тем чаще встречались в Испании. Иногда «чернь» переходила в наступление. Знаменитым стал дуэлянт, «мастер острых слов и шпаги», Антонио Вальверде, добивавшийся оскорблений со стороны людей «кружевов», вызывавший их на дуэли и цинично закалывавший благодаря выдающимся навыкам фехтования. В конце концов, репрессии против «черни» пришлось свернуть, и вместо этого их попытались отстранить от всякой власти. Чудовищно раздулся государственный аппарат, и многие новые люди были так или иначе выдвиженцами сторонников маркиза. Это увеличение штата потребовало также и увеличения расходов на содержание государственного аппарата, которые достигли огромных значений и стали обузой для государства – но с этим мирились, так как политические цели были важнее государственных. «Чернь» постепенно удалялась от власти, так как мешала наживаться остальным аристократам за счет короны. Слабовольный король не делал ничего, чтобы предотвратить складывающееся положение, и в народе уже спустя каких-то 15 лет после смерти короля Альфонсо XII стали говорить о смуте.

Личная жизнь

Было одно слово, которое могло целиком охарактеризовать короля Энрике VI: пассивность. Он был спокойным, сдержанным, редко бывал активным, и вообще, казалось, не способен к какой-то активной деятельности. Став королем, Энрике не изменил своим привычкам и практически все свое время проводил за частными беседами, чтением книг и игрой в шахматы, в чем достиг больших успехов и часто обыгрывал придворных кабальерос и сеньорит в эту игру. Еще король любил поесть, из-за чего быстро стал набирать вес. Единственным активным времяпровождением, которое он признавал, были путешествия по Испании, с визитами в монастыри, где он общался с монахами и часто делал им большие пожертвования. В остальном он предпочитал не вмешиваться в происходящее, сидя тихо в своем уголке и предаваясь фантазиям или своим простым увлечениям. К сожалению, это распространилось и на государственное управление – король в свое время подписал много различных бумаг, но большую часть он подписывал без чтения. Исключением стали указы о присуждении ордена Трастамары различным государственным деятелям, в чем он умудрялся оказывать сопротивление и жене, и фавориту де Вильене, не всегда соглашаясь с предложенными кандидатурами.

А вот супруга ему досталась бойкая. Анхелика де Браганса, родившаяся в 1573 году, была очень умной, красивой и активной девушкой, правнучкой короля Португалии, Мануэла I, и дочерью двух видных политических фигур – Каталины де Браганса и ее мужа, Хуана. Брак этот был плодом политики и должен был закрепить династию Трастамара в качестве лидера португальской знати, и это, в общем-то, получилось – в том числе благодаря политике Анхелики. Счастья замужество ей не принесло – они с Энрике очень неохотно делили ложе и практически всегда спали в разных покоях. При этом Анхелика активно рожала ему наследников, что стало причиной слухов о том, что на самом деле это были дети от ее любовников – хотя Энрике признавал всех детей своими. Всего у пары было семеро детей:

— мертворожденный сын (1589)

— Энрике (1590-1659) – первый сын, Принц Астурийский. С детства отличался простым складом ума и консервативными взглядами, имел весьма слабую волю и большую доверчивость. Унаследовал корону Испании.

— мертворожденная дочь (1592)

— Алисия (1596-1598) – инфанта. Обладала весьма необычным для династии Трастамара именем. Умерла в возрасте 2 лет от оспы.

— Альфонсо (1598-1615) – инфант. С ранних лет стал демонстрировать высокие умственные способности. Во время выезда на охоту, которую инфант очень любил, упал с лошади и умер от полученных травм. По слухам, был убит людьми маркиза де Вильены, дабы его не использовали в качестве претендента на корону вместо безвольного брата.

— Ана (1601-1666) – инфанта, супруга французского короля Людовика XIII. Была самой умной из всех детей Энрике и Анхелики, при французском дворе отстаивала испанские интересы.

— Бланка (1606-1646) – инфанта, супруга императора Священной Римской империи Фердинанда III.

После родов последнего ребенка, Бланки, королева Анхелика умерла при подозрительных обстоятельствах, оставив своего мужа одного, а страну заставив пережить длительный политический кризис. Король Энрике VI, будучи человеком очень пассивным даже в интимном плане, не заводил себе любовниц, и после смерти супруги не стал жениться вновь. Его пассивность способствовала сохранению былой популярности испанского двора в качестве средоточия различных искусств, и Золотой Век испанской культуры при нем продолжился.

Еще при жизни короля Энрике VI существовали теории о том, что на самом деле его дети были бастардами. По результатам генетических исследований, проведенным уже в XXI веке на основе останков членов династии, стало ясно, что все дочери Энрике VI не были его детьми, как и, вероятно, Альфонсо. А вот его прямой наследник оказался действительно сыном короля и королевы (тогда еще принца и принцессы). Версии о том, что не всем своим детям Энрике был отцом, были популярны задолго до этих тестов, и еще в XIX столетии была предложена версия, что на самом деле король Испании был скрытым гомосексуалистом, что в условиях сурового католического королевства было чревато смертью даже для короля. Он был вынужден скрывать и свои связи с мужчинами, и отсутствие влечения к жене – но и ту тоже не привлекал толстеющий и пассивный муж, что, в свою очередь, наносило ущерб королевству, которому были необходимы наследники короны. В результате, когда Анхелика узнала о предпочтениях супруга (по всей видимости, где-то между первой и третьей беременностью), то между ними был заключен договор: королева покрывает Энрике всеми возможными способами, а он признает ее детей от других мужчин. По другой версии, Анхелика узнала, что Энрике был скрытым протестантом (что в Испании того времени ничуть не лучше, чем гомосексуализм), и шантажировала его до самой своей смерти, вынуждая признавать чужих детей. Прямых подтверждений этим версиям нет, а косвенных хватает для любой. Как бы то ни было, но даже после опубликования результатов генетических тестов мнение о королеве Анхелике де Браганса, которая изменяла мужу, осталось лучшим, чем о самом супруге, который в период своего правления проявил себя как полное ничтожество.

«Этот ненужный король»

В начале 1617 года король Энрике VI умер. Это не вызвало какой-то особой реакции среди политических кругов королевства – власть целиком принадлежала маркизу де Вильена и продолжала оставаться в его руках, так как новый король, Энрике VII, ему целиком доверял. Подобное равнодушие оказалось печальным итогом правления пассивного и в целом ничтожного короля, который целиком отдался в руки сначала своей жены, а затем и собственного фаворита. Долго не могли решить, какой же посмертный титул заслужил король Энрике VI – слишком мало реальных заслуг числилось за ним. Наконец, через два месяца после его смерти решение было вынесено, и этот король стал знаменит как Энрике VI Благочестивый – приверженность католической церкви оказалась его главным и едва ли не единственным достоинством. Такой же оказалась и его надгробная статуя – сидящий на стуле король, смотрящий куда-то далеко рассеянным взглядом. Не просто так еще при его жизни люди называли его «этот ненужный король» — так как Испания жила фактически без его вмешательства.

После смерти супруги короля Энрике VI, и тем более к концу его жизни Испания окончательно вошла в период стагнации. Абсолютная монархия, утвердившаяся в государстве раньше многих других держав, добилась высоких достижений при былых правителях – и рухнула вниз сразу же, как только у руля оказался слабый король. При Энрике VI эта слабость ощущалась еще не так сильно, но в дальнейшем она будет усугубляться, ее заметят другие державы – и Испанию, которая была одной из самых могучих держав Европы, начнут испытывать на крепость вновь, и вновь, и вновь. И хотя у Испании еще будут славные победы, будут самоотверженные политики и полководцы, желающие спасти величие государства, но они не смогут обратить уже начавшийся процесс – Испанское королевство вступило в период стагнации и упадка.

Примечания

1. В реальности Анхелика де Браганса умерла в детстве.
2. Согласно списку правителей королевства Неаполь. По порядкам собственно королевства Сицилия он бы стал Фернандо III, но я объединил короны Неаполя и Сицилии по принципам, схожим с испанскими, хотя некогда Неаполитанское королевство было частью Сицилийского, и речь идет о «восстановлении исторической справедливости». Хотя можно было просто проигнорировать неаполитанские порядки, или начать нумерацию правителей с нуля, как это сделали при создании королевства Обеих Сицилий.
3. В реальности с естественным приростом населения Испании были достаточно серьезные проблемы, в среднем на одну семью в XVI-XVII веках (все же более в XVII) было менее двух детей. Это было вызвано как обнищанием народа, так и другими факторами вроде частых эпидемий и голода. Так как все эти явления в альтернативе влияют на государство заметно меньше, то и прирост населения складывается больший, что и позволит меньше снизиться населению Испании в указанный период – в реале население Испании в особо кризисные периоды сократилось с 8,5 до 5,3 миллионов за каких-то 30 лет – это, правда, без учета Португалии. Ну и, само собой, следует понимать, что все эти цифры носят очень примерный характер: испанские историки прямо указывают, что точных цифр касательно того периода не существует в природе, и потому указанные мною цифры реала могут быть как занижены, так и завышены. Цифры, которые я указываю в качестве населения Испании в альтернативе, не придуманы мною, а взяты из одного справочника по населениям стран мира в начале каждого столетия, и где цифры населения Испании смотрятся оптимистичнее, чем в прочих источниках – так что есть вероятность, что с демографией у меня даже не АИ, а унылый реал.
4. Подразумевается чернь не как сословие, а как геральдический цвет.
5. Такое слово применительно лишь на русском языке, на испанском его нет – зато есть термин «дама де компанья», что надмозг онлайн-переводчика может иногда перевести как «ротная дама».
6. Рехидоры – члены городских советов, обычно выборные, из числа горожан. Подчинялись алькальду.