История Испании. Часть III — Пиренейский лев (Gran España)
Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать цикл статей по более или менее подробной истории Испании в рамках своей альтернативы Gran España, и сегодня речь пойдет о начале правления короля Карлоса IV Великого, Пиренейского Льва, Освободителя и Объединителя, и т.д. по списку почетных титулов, которые он заслужит в ходе правления. Это будет первая статья из как минимум трех, и будет она покрывать период его жизни в 1788–1812 годах.
Карлос IV – юношеские годы
Примерно так себе можно представить Карлоса IV де Бурбона. В реальности это портрет Франсиско Паулы де Бурбона, третьего сына реального короля Карлоса IV. Так как вся династическая линия этого горе-короля в альтернативе "отменяется", то для иллюстрации правителей будут использованы портреты ее представителей.
Инфант Карлос стал вторым сыном и третьим ребенком в семье Габриэля де Бурбона, тогда еще даже не наследника престола, и Марианы Виктории де Браганса. Родился он в колониях, в Санта-фе-де-Богота, но вскоре после своего рождения отбыл в метрополию. В возрасте одного года он уже был сыном короля и вторым в линии наследования короны Испании после своего брата Педро Карлоса. Мальчик рос крепким, здоровым, и рано научился говорить – как потом иногда шутил он сам, «к несчастью окружающих». Так как инфант Карлос быстро развивался, было решено относительно рано приступить к его обучению, и он весьма быстро освоил чтение, а когда дорвался до отцовской библиотеки – сразу же пристрастился к трудам о войне на суше и на море. Из игр он больше всего любил солдатиков, и чем дальше – тем больше: в возрасте семи лет он начал привлекать к ним гвардейцев и гостей своего отца из числа военных. Отец полностью способствовал этим играм и увлечениям сына, наладив скупку и перевод различной исторической литературы на военную тематику и постепенно увеличивая арсенал солдатиков своего сына. В 1796 году Карлосу довелось стать Принцем Астурийским, и все, кто хорошо знал его, видели в мальчике неплохие задатки военного и лидера, хотя вопросами государственного управления он практически не интересовался.
Карлос с детства был очень привязан к своим родителям и родственникам, и смерть своего старшего брата он переживал тяжело. Со сверстниками и детьми придворных ему редко удавалось наладить близкий контакт; в то же время необычайно легко он себя вел с министрами отца и придворными гвардейцами, которые часто были старше его. Находил принц язык и с другими военными – в частности, ему весьма понравился Хосе де Палафокс из Guardia de Corps, с которым ему однажды довелось столкнуться во время поездок с отцом по стране. К великому ужасу королевского духовника и консервативной знати, он так же легко находил язык с дворцовой прислугой и простыми солдатами, в чем даже превзошел своего отца, который был общеизвестным «нарушителем моральных устоев». Будучи Принцем Астурийским, Карлосу пришлось уделить дополнительное внимание образованию, которое было необходимо для управления государством, но, по словам учителей, «проявлял практически полное равнодушие к деталям управления государством, считая, что он лишь должен задавать всем направление, а остальное будут решать за него министры». К 12 годам он, будучи свидетелем непростых войн с Францией, попросил отца брать его с собой во все поездки, связанные с укреплением армии и флота страны, и допустить его к заседаниям по всем важным вопросом. Габриэль согласился, и потому Карлос своими глазами видел, как в заботах о государстве его отец, сосредоточивший всю власть в своих руках и не допускавший перекладывания ее бремени на кого-то другого, постепенно загоняет себя в могилу. Это оставило в душе Карлоса осадок на всю жизнь – после смерти отца он стал считать его мучеником и всячески прославлял, а любые сомнения в нем или осуждение его деятельности вызывали открытую вражду. «Передаю тебе Испанию в тревожные времена, сын мой. Постарайся передать ее в руки своего наследника в лучшем виде, чем это делаю я» – такими были последние слова короля Габриэля, адресованные Принцу Астурийскому.
Юный король показывает нрав
Генеральные Кортесы Испании в работе. При Карлосе IV они стали играть все большую и большую роль.
Карлос IV был коронован в возрасте 14 лет – решено было не вводить регентство на короткое время, тем более что мальчик уже показывал себя весьма способным. Никакого сопротивления его коронации не намечалось и близко – вся полнота власти в Испании принадлежала его матери и министрам отца, а те, опираясь на армию и флот, могли подавить любое сопротивление. Однако его таки не было – коронацию Карлоса приняли, Генеральные Кортесы признали его королем Испании, и все встало на свои места.
Однако на нового короля возлагали большие надежды представители консервативной части аристократии и духовенства. В Каталонии и Стране Басков все еще существовала значительная оппозиция реформам королей Карлоса III и Габриэля, и потерпев поражение всего несколько лет назад, они тешили себя надеждами на реванш. Коронация 14-летнего короля представилась им удачным случаем, и сразу же после нее был составлен список требований от лица «великого народа Испании»; из 139 подписавшихся под этим списком 84 были жителями Басконии и Каталонии, еще 12 – Астурии, остальные происходили из других регионов Испании. Возглавлял их дядя Карлоса и младший брат покойного Габриэля – Антонио Паскуаль, ярый абсолютист и сторонник консервативных ценностей при всей своей прогрессивности озвучиваемых взглядов. После коронации он покинул двор, отправившись в путешествие в Каталонию, и правильно сделал – письмо с требованиями, полученное вскоре Карлосом, вызвало совсем не ту реакцию, которую ожидали от 14-летнего мальчика: при вдовствующей королеве, государственном секретаре Альваро де Веласко и нескольких других министрах он грубо выругался, помянув матерей этих «предателей моего великого отца», а затем начал отдавать приказы: созвать Генеральные Кортесы, подготовить войска к выступлению в Басконию и Каталонию, провести аресты всех подписавшихся под этими требованиями, включая собственного дядю…. Остановить его буйство не могла даже мать. Обычно более или менее сдержанный Карлос, осознав, что им пытаются манипулировать как маленьким и слабым мальчиком, решил действовать жестко, и его неожиданно поддержали министры отца. Выступив перед Генеральными Кортесами, он указал, что не может спокойно сидеть на троне, пока в Испании затеяно такое предательство, а потому он отбывает в Страну Басков, вершить королевский суд, а на время своего отсутствия оставляет править свою мать, вдовствующую королеву Мариану Викторию, которой дарует почетный титул королевы-регента на это время и все последующее, а они, благородные доны из Генеральных Кортесов, должны помочь ей в управлении большим государством, и при этом не забывать внимательно слушать ее, так как попытка игнорировать волю королевы-регента в угоду их собственным местечковым интересам может очень расстроить его королевское величество. От развернувшегося действа у многих случился шок: никто не ожидал, что молодой король покажет такую жесткость и силу воли, да и еще начнет действовать таким странным образом. Само собой, Кортесы согласились с его словами (у них не было выбора), а сам Карлос на пять месяцев покинул Мадрид, отправившись в поход против мятежников.
А между тем, едва только узнав о реакции короля, в Каталонии и Стране Басков на самом деле начался мятеж. Аристократы вступили в союз с теми представителями духовенства, которых не устраивали новые порядки в стране, во главе формирующейся армии встал дворянин Антонио Арисменди, считавшийся хорошим полевым командиром и успевший повоевать и с индейцами в Перу, и с англичанами у Гибралтара [1]. Повстанцы все еще надеялись на то, что Карлос проявит слабость, а его войска не смогут справиться с баскскими ополченцами. Однако результат оказался абсолютно противоположным: в сражении у Герники повстанцы были разбиты с таким размахом, что их лидеры даже не успели покинуть поле боя и попали в плен практически в полном составе. Тем более удивительным было то, что командовал правительственными полками сам король, который проявил большую тактическую смекалку и явное наличие хорошего воображения. Это стало неожиданностью для всех, включая его собственные войска, которые в начале боя были совсем не уверенны в будущем из-за того, что ими командовал мальчик. Так впервые показал себя полководческий талант Карлоса IV, которому будет суждено стать последним королем-воином Испании. После его победы у Герники мятеж в Басконии закончился – остатки повстанцев были обезглавлены и сдались. Проявив милосердие к рядовым участникам восстания, он отправил их главарей пешим ходом в Мадридскую тюрьму, приказав повесить на каждого табличку с надписью «предатель». Никаких исключений для аристократов или духовенства не делалось. Путь из Страны Басков в столицу для них оказался долгим и весьма неприятным….
В Каталонии известия о случившемся вызвали смятение и нечто, похожее на ужас. Между тем Карлос не спешил вводить войска и разворачивать полномасштабную кампанию против них, а сосредоточил правительственные войска близ столицы Арагона и стал ждать непонятно чего, занимаясь перепиской с матерью и знакомясь с войсками. К великому ужасу некоторых, он вечерами начал покидать свою палатку, и в сопровождении одного лишь верного Бельтрана Алонсо – юноши незнатного происхождения, взятого в услужение незадолго перед смертью короля Габриэля – отправлялся в лагерь, к рядовым солдатам, одевшись в простую форму кавалериста без знаков отличия. Многие при этом не узнавали в нем короля, но были такие, кто и узнавал – в результате чего по лагерю быстро пошли слухи. В конце концов, Карлоса стали узнавать все, и к великому удивлению людей, он с легкостью и большим удовольствием общался как с офицерами, так и простыми солдатами. Для Испании того времени это было чем-то за гранью фантастики: даже между простыми офицерами и рядовыми солдатами существовала почти непреодолимая стена, а тут…. Слухи дошли и до Каталонии – мол, юный король настолько не заморачивается предрассудками, что по вечерам общается с простыми людьми. Обычным каталонцам начал нравиться новый король, но аристократы восприняли как знак слабости, особенно видя бездействие королевской армии.
Но вскоре Карлос активизировался, и двинул свою армию по направлению к Барселоне. В городах его встречали сначала настороженно, но постепенно отношение каталонцев стало изменяться к лучшему. Карлос не начинал террор, не стремился учинять разбирательства; преградившим было путь колонне войск партизанам было предложено пообщаться с ним лично, в результате чего те мигом перешли на сторону Карлоса. К дню своего рождения он подступил к Барселоне, и горожане открыли ему ворота города, на что он горячо поблагодарил их за такой подарок, добавив, что счастлив знать, что сердце Каталонии отныне по доброй воле принадлежит ему. Лидеры повстанцев, собравшие армию в Хероне, от такого хода событий впали в полнейшее бездействие, даже инфант Антонио Паскуаль – никто не знал, чего ждать дальше от Карлоса. Наконец, после четырех дней пребывания в Барселоне и ряда мероприятий, включая выходы в народ для общения с горожанами, Карлос разослал во все уголки Каталонии письма. Их смысл был прост – он прощает каталонцев за то, что они примкнули к мятежу, ибо прощать нечего; их обманули лидеры восстания, и только на них обращен его монарший гнев; все желающие могут разойтись по домам, никаких последствий для них не будет, а кто останется с лидерами мятежа – тот разделит их участь, и на то его королевская клятва на кресте. После этого армия в Хероне начала стремительно таять. После этого Карлосу оставалось лишь во главе своих войск совершить молниеносный марш на север, к этому городу, окружить и вынудить сдаться оставшихся – и мятеж в Каталонии закончился практически без потерь. Лидеров восстания в Каталонии отправили в Мадрид так же, как и баскских. Исключение составили несколько человек во главе с Антонио Паскуалем: предчувствуя нехорошее, они покинули Херону и отправились за границу, в Неаполь.
Мадридский суд вынес всем участникам восстания, которых задержали войска во главе с Карлосом, разные приговоры, в зависимости от степени вовлеченности их в мятеж. Главарям их был вынесен смертный приговор, включая нескольких аристократов. Практически у всех приговоренных землевладельцев отобрали землю, оставив личное имущество – позднее эту же землю передадут местным крестьянам в использование без всякой платы. Многие отделались лишь лишением титулов, большими штрафами или иными достаточно мягкими наказаниями, однако большая часть – опять же, не исключая церковников и аристократов – отправилась в ссылку в Рио-де-ла-Плату. К ссылке был приговорен и Антонио Паскуаль: несмотря на то, что многие при дворе его любили, Карлос так и не смог простить его до самой смерти дяди.
Вернувшись к управлению государством, Карлос задумал реформировать государственное управление. Отныне Генеральные Кортесы должны были работать практически постоянно, за исключением небольших перерывов, и выступать в качестве совещательного органа при короле. В них теперь избирались не представители отдельных городов, как раньше, а по одному представителю от каждой провинции, которого выбирал лично ее глава. Карлос, по всей видимости, прекрасно понимал свои сильные и слабые стороны, и если он проявил себя хорошо как полководец – то как управленец он показал преимущественно заурядные таланты, породив лишь несколько крупных проектов и реформ в гражданской сфере. Он оставлял за собой всю полноту власти, и оставлял заметную власть в руках Государственного секретаря и своей матери, которая сохранила статус королевы-регента и продолжала участвовать в государственных делах. В то же время Кортесы получили право высказывать мнение касательно тех или иных законопроектов, и выдвигать их самостоятельно к обсуждению. Это еще не был парламент в классическом его понимании, однако Генеральные Кортесы 1804 года стали хорошим началом на пути к нему.
Значительное внимание Карлос уделил дальнейшим реформам армии и флота. Развив и завершив реформы своего отца, он в 1805 году провел еще одну армейскую реформу, которая завершила масштабные преобразования вооруженных сил Испании на рубеже веков. Она включала не только сугубо «материальные» пункты расширения штата гвардии и создания отдельного Cuerpo de Guardias, но и стала основой многих изменений, которые были призваны поднять боевой дух испанских солдат. Были введены новые многочисленные награды для личного состава, включая рядовых; появились и коллективные награды в виде гвардейских знамен Святого Фердинанда. Кстати о знаменах – они тоже перетерпели значительные изменения, и теперь использовали цвета национального флага. Кроме того, на древках знамен появились новые навершия в виде черных орлов Сан Хуана – вопреки пущенным позднее слухам, Карлос сам пришел к подобному решению, а не скопировал его у армии Наполеона. Поистине эпохальным решением оказалось открытие «социальных лифтов» для простых солдат. Раньше офицерские звания могли получить только аристократы, получившие военное образование; Карлос же отменил ограничения по сословному происхождению – отныне любой рядовой при несении достойной службы мог стать офицером, пройдя соответствующий курс обучения. В таких случаях обучение подобных способных людей проводилось за счет казны. Многие аристократы в офицерской среде поначалу восприняли в штыки это новшество, но вскоре смирились с ним, и не последнюю роль в этом сыграли будущие войны и совсем недавнее подавление восстания самим Карлосом. Играло свою роль и то, что консервативные офицеры внезапно оказались в меньшинстве: мало того, что многие из них поддержали реформы Карлоса, так еще и солдатня восприняла все это с полным восторгом, в результате чего возмутившихся попросту смели бы. Эти, а также прошлые реформы подняли боеспособность и боевой дух испанских войск на такие высоты, что испанская армия несколькими годами позднее оказалась способна сражаться с Великой Армией Франции практически на равных.
Пиренейский лев
Caballeria de linea атакует. Картина Августо Феррера-Дальмау
Первая война с Наполеоном едва не грянула в 1805 году, когда Франция вторглась в Неаполитанское королевство. Как и в прошлый раз, виноват в этом оказался сам король Фердинанд, примкнувший к очередной антифранцузской коалиции, получивший сдачи и изгнанный на Сицилию во второй раз. Сразу после этого он начал слать гневные письма в Мадрид – мол, он рассчитывает, что Испания выполнит договоренности и вернет ему трон во второй раз. Ответ ему Карлос писал трижды – первый раз он сжег письмо сразу после его написания, второй раз отозвал гонца через несколько минут после его отправки на Сицилию, а третий раз привлек мать и всех своих советников. Согласно слухам, он также неустанно покрывал при этом отборной руганью своего дядю, и даже собирался отправить во Францию поздравления с тем, что отобрали Неаполитанское королевство у такого глупого и недалекого короля. Окончательный ответ Фердинанду был дан в обтекаемых формулировках – Испания от договора не отказывается, но при этом считает себя свободной в сроках его выполнения из-за того, что Фердинанд сам навлек на себя текущие беды, да еще и по второму кругу. Горе-королю пришлось смириться с этим, а Испания выиграла время для преобразования армии.
Но в 1808 году отвертеться от войны уже не удалось. Наполеон, окончательно разуверившись в том, что Испанию удастся привлечь на свою сторону дипломатическим путем – а делал он это весьма активно с момента заключения мира в 1801 году – выдвинул ультиматум: заключить союз, присоединиться к континентальной блокаде, объявить войну Великобритании, или Франция объявит войну Испании. Карлос морально был готов к подобному, и как только он получил эту телеграмму – в Лондон отправились письма с запросом помощи в случае войны. Еще до получения ответа от англичан – а Карлос был абсолютно уверен, что англичане ответят утвердительно, ибо в гордом одиночестве Франции противостоять они не могли – Испания дала ответ ультиматуму: твердый отказ. Этот ответ разочаровал Наполеона, но делать нечего – пришлось воевать. Уверенный в могуществе собственной армии, побеждавшей Австрию, Пруссию и Россию во многих сражениях, Наполеон отправил ее на войну без собственного командования, поставив во главе похода своего любимца Мюрата. Однако события 1808 года развернулись для французов не столь успешно, как ранее: в Наварре французская армия генерала Жюно не смогла продвинуться далеко, остановленная местными войсками под командованием генерала де ла Куэвы, а на другом фланге против основных сил французов во главе с Мюратом выступил сам король Карлос, передавший власть в стране королеве-регенту и Генеральным Кортесам. В Леванте испанской армии удалось сдержать Мюрата, который занял одну лишь Каталонию, а в некоторых сражениях удалось даже достичь победы и разбить второстепенные силы французов. Генеральное сражение при Сарагосе было сыграно в ничью; положение французской армии становилось достаточно шатким. В результате этого в конце 1808 года в Испанию прибыл сам Наполеон. Второе сражение у Сарагосы им было выиграно, однако испанская армия вместо того, чтобы капитулировать, принялась отступать на юго-запад, а в Сарагосе засел сильный гарнизон и стал донимать французские коммуникации. Наполеон принялся догонять армию короля Карлоса, и в начале марта близ испанской столицы произошло еще одно крупное сражение, на сей раз не давшее однозначного результата. Между тем из Франции стали приходить тревожные вести – благодаря усилиям Великобритании формировалась Пятая коалиция, и французский император был вынужден покинуть Испанию и отправиться воевать в Европу.
Между тем армия Испании оставила Мадрид и разделилась на две части – одна отошла на север, а бóльшая ее часть во главе с самим королем отправилась на юг. Оставшийся во главе войск в Испании маршал Жан Ланн дал еще несколько сражений частям испанской армии и убежденный, что та дезорганизована, отправил 40-тысячный корпус Сульта в Португалию, с которой Франция уже давно вела войну. Однако испанская армия была не разбита, и действовала по плану Карлоса, составленному вместе с англичанами – когда корпус Сульта вторгся в Португалию, его встретила объединенная англо-португальская армия под командованием генерала Артура Уэлсли (будущий герцог Веллингтон), а основные силы Ланна внезапно оказались перед лицом организованной армии Карлоса, заманившей французов в Андалусию. Летом последовала череда сражений по всему Пиренейскому полуострову. Французы оказались разбиты и бросились отступать; испанцы вскоре освободили Мадрид и отбросили армию Ланна обратно в Каталонию, заодно деблокировав все еще сражавшуюся Сарагосу. Армия Сульта оказалась отрезанной от Франции, и после неудачных попыток маневрировать между англо-португальской и испанской армией попала в окружение. Сульт, за неимением других альтернатив, был вынужден дать сражение, которое он проиграл, после чего был вынужден сдаться с остатками своих войск. В это же время грянуло и крупное морское сражение близ Маона, когда испанский флот перехватил французский, планировавший высадить на Менорку десант и захватить ее, и Армада во главе с адмиралом Федерико Гравиной одержала верх над французской эскадрой Вильнёва, которая была несколько более многочисленной. Армия Жюно, занявшая было Басконию, получила отпор со стороны армии де ла Куэвы, которому помогли англо-португальские войска, и была вынуждена откатиться к самой Байонне – в результате чего объединенные войска вступили на территорию Франции…. К середине осени на Пиренеях наступила пауза, но в целом год заканчивался успешно для Испании и ее союзников.
Тем временем Пятая коалиция редела – Австрия проиграла войну, и от союза в результате остались только Великобритания, Испания, Португалия и Сицилия. Наполеон вернулся в Испанию и был намерен возобновить войну с началом весны, с новыми силами и планами. Во главе Бискайской армии был поставлен Массена, ее значительно усилили и подготовили для решительного наступления. Противостоящая ей армия генерала де ла Куэвы уступала ей по численности, особенно когда англо-португальские части были переброшены на восток, где союзная армия во главе с королем Карлосом противостояла главным силам французов во главе с Наполеоном. За два прошедших года войны престиж испанского короля возрос до небывалых высот – его таланты тактика и стратега, проявившиеся в столь юном возрасте (на начало войны ему было 19 лет), обеспечивали одну победу над непобедимыми ранее французами за другой, что было небывалым, невозможным. В Карлосе словно возродились былые качества лучших королей-воинов Испании времен Реконкисты и господства Габсбургов, испанская армия вновь стала великой, а флот одерживал большие победы на море. Его популярность среди народа достигла абсолюта: присутствие короля в войсках, его командование, обращение со всеми своими солдатами почти что на равных и показная простота покоряли сердца испанцев. На фоне этого, а также злоупотреблений и зверств французов (которые не стеснялись устраивать грабежи и насилие в завоеванных городах) в Каталонии развернулась настоящая партизанская война, которая сковала действия французов и отвлекла значительную часть их сил. Хуже того – в марте, когда Наполеон собрался было выступать в поход против испанцев, грянуло восстание в Барселоне, жестоко подавленное частями императорской гвардии. Испанская затея явно затягивалась, и превращалась в черную дыру, которая вытягивала силы из Великой Армии и самой Франции. Кроме того, Наполеон резко проникся симпатией к своему противнику – ведь из всех глав государств, воевавших с ним, только один Карлос мало того, что лично командовал армией, так и еще и добивался побед. С мрачными мыслями французский император выступил в поход против англо-испано-португальской армии, и в ходе самой большой битвы той войны, и уже 3-й по счету (не считая осады) у стен Сарагосы, он так и не смог сломить сопротивление испанцев. Более того, они не спешили и уходить из-под стен города, оставаясь готовыми к новому сражению несмотря на понесенные потери. «Стояние у Сарагосы» продолжалось в течении двух недель, пока французский император не получил вести от Массены – де ла Куэва отошел от Байонны и занял выгодные позиции на территории Испании, перекрывая французским войскам дальнейший проход. Наполеон еще мог маневрировать сам, мог бы отправиться южным путем, через Левант, с попыткой отрезать Карлоса от Мадрида…. Но вместо этого предложил испанскому королю переговоры о мире. В письме, направленном ему через парламентеров, он обращался к нему не иначе, как к «Пиренейскому льву» и единственному королю во всем мире, заслужившему его уважение. Карлос согласился на переговоры, и 18 июня 1810 года в Таррагоне (как нейтральном городе, который еще не был непосредственно занят французскими войсками, но находился вблизи их расположения) был подписан мирный договор, положивший конец войне Франции с Испанией, и Пятой коалиции как таковой.
Карлос и Наполеон
Переговоры перед подписанием Таррагонского мира шли 8 дней – достаточно долгое время, и были сложными и жаркими. По условиям мира, Франция возвращала Каталонию испанцам, но взамен Испания выплачивала контрибуцию в размере 36 миллионов франков, должна была присоединиться к континентальной блокаде, а Карлос лично – породниться с семейством Наполеона. В качестве жены ему была выбрана сестра Наполеона, Кристина [2], бывшая на год старше испанского короля. Кроме того, Испания признала Жозефа Бонапарта королем Неаполитанского королевства, лишив политической поддержки Фердинанда Сицилийского. Большую часть переговоров Карлосу пришлось отбиваться от многих дополнительных требований французского императора: заключить союз с Францией, оккупировать Португалию, взять под арест англо-португальскую армию, передать в распоряжение французов часть испанского флота [3]…. От многих требований удалось отбиться, в том числе благодаря личным уступкам Карлоса с женитьбой на сестре Наполеона – до этого он не спешил устраивать свой брак и отметал любые предложения на этот счет. В любом случае, Таррагонский договор оказался выгодным для всех сторон: англичане и португальцы смогли вывести свои войска мирно, без кровопролития, хоть и потеряли ценного союзника; французы получили серьезную контрибуцию, которая пополнила их казну [4], Наполеон породнился с Испанскими Бурбонами, а сама Испания получила требуемый мир, не уступив ни пяди испанской земли. Уступки в Италии были незначительными – Фердинанда удалось убедить, пускай и с большим трудом, что трон ему вернут, а сейчас Испании позарез нужна передышка, и текущий договор подписан лишь с целью выиграть время.
В общем, так оно и было – обе стороны рассматривали Таррагонский договор лишь как временное решение. Наполеон стремился склонить Карлоса на свою сторону, заключить с ним союз и выступить против Великобритании; Карлос же втайне готовил войска к новой войне с французами, стараясь не доводить информацию о своих делах до ушей своей молодой жены. А это, между прочим, было достаточно сложно – Кристина активно интересовалась государственными делами, и вопреки первоначально холодному отношению к ней со стороны всего двора, быстро сблизилась со многими испанцами, включая королеву-регента Мариану Викторию, ведя себя прежде всего как испанская королева, а не как сестра французского императора. С большим трудом ей удалось завоевать доверие и самого Карлоса, который также стал отвечать ей взаимностью. Сестра Наполеона так привязалась к своему мужу и новым обязанностям, что даже когда узнав о приготовлениях к войне Испании, не уведомила об этом брата. Постепенно она становилась надежной опорой Карлоса, и между ними завязалась если не любовь, то уж точно дружба. Устраивая при испанском дворе светскую жизнь вместе с вдовствующей королевой, Кристина не забывала и об общественной деятельности, занимаясь благотворительностью, посещая госпитали армии, «выходя в народ» вместе со своим мужем. Конечно, между ними оставались недомолвки и даже конфликты – Кристина видела свое будущее в Испании и рядом с Карлосом, но при этом Испания в ее понимании больше выиграла бы от союза с Наполеоном, и потому всячески склоняла мужа к заключению союза против англичан. Карлос не был большим любителем «наглых островитян, разбойников и манипуляторов», как он говорил о жителях Великобритании, но в то же время прекрасно помнил, какие требования выдвигал ему Наполеон, и в какую кабалу попадет Испания, заключи она союз с Францией. К тому же в случае войны с англичанами под ударом оказались колонии, а его отец и так с большим трудом смог добиться их лояльности и процветания, чтобы так ими рисковать. В результате отношения между королем Карлосом IV и его женой Кристиной Бонапарт начали портиться после того, как Карлос отказался отправить войска на помощь Наполеону в его походе на Россию.
Особенно стоит отметить отношения между англичанами и испанцами в 1810–1812 году. Несмотря на то, что Испания, казалось бы, постепенно втягивается в сферу влияния Наполеона, англичане постоянно вели переписку с Карлосом, который четко давал им понять, что Испания не выступит на стороне Франции ни при каких условиях. Участие в континентальной блокаде Испании было по большей части фарсом: торговля с Великобританией продолжалась через Португалию, границу с которой французы никак проконтролировать не могли. Англичане в ответ достаточно тепло относились к испанцам, не мешали их судоходству и торговле, хоть и весьма настороженно относились к маневрам Армады в Средиземном море. Однако долго все это продолжаться не могло….
Примечания
- Полностью выдуманный персонаж, так как никаких кандидатов на то время из числа басков на должность лидера мятежников я не нашел.
- Выдуманный персонаж. В реальности после смерти мужа Мария Летиция Рамолино, мать Наполеона, осталась вдовой и не имела больше детей. В альтернативе же отец Наполеона, умерший от рака в реальности, прожил на несколько лет больше, что вылилось в еще одного ребенка. Пойти на такие финты пришлось из-за необходимости так или иначе женить Карлоса на родственнице Наполеона, а заодно «разбавить» кровь Испанских Бурбонов, которые в течении многих поколений устраивали браки с близкими родственниками и постепенно вырождались.
- Многие из этих требований Испания выполняла в реальности, будучи марионеткой Наполеона при Годое.
- В альтернативе Франция недополучит многие деньги, которые она получила в реальности – в частности, за продажу Луизианы (80 миллионов франков) и ежегодные выплаты Испании по условиям мира в Сан-Ильдефонсо (72 миллиона франков в течении нескольких лет), плюс еще большое количество «нештатных» доходов за счет Испании.
