1947 год. Шотландия.
На широкой огороженной площадке возле деревушки Блэр-Атолл, затерянной в горах Северной Шотландии, кипела напряженная работа. Лучи прожекторов разрезали темноту летней ночи. Вдоль огороженного забором периметра непрерывно двигались вооруженные до зубов патрули. Антенны радаров сканировали небеса, и во множестве застывшие на пусковых направляющих зенитные ракеты "Брейкемина" были готовы в любой момент взмыть вверх и сбросить с небес любой немецкий летательный аппарат, достаточно безумный, чтобы проникнуть в ночное небо над Британией.
Пронзительный звон сигнала разнесся над площадкой. Но это не было тревожное завывание сирен, а лишь предупреждение о том, что идущая здесь работа перешла на следующую стадию.
Глухо урча мотором, тяжелый артиллерийский тягач выполз из накрытой маскировочной сеткой траншеи, и медленно поволок длинный многоосный трейлер к центру площадки. Лежащее на направляющих, длинное серебристое тело огромной ракеты тускло блестело в лучах прожекторов. Очередная лампа выхватила из тьмы звезды и полосы на широком стабилизаторе. Следом за ним, из своих укрытий вылезли другие транспортеры, медленно, осторожно буксируя свой хрупкий груз.
Немцы все еще были убеждены, что Объединенные Нации не сумеют создать баллистическую ракету, способную пролететь две тысячи километров. Немецкие ракетчики сами лишь недавно отказались, наконец, от попыток продлить полет Фау-2 с помощью приделанных к ней крыльев, и начали-таки поиск более адекватных решений. По данным воздушной разведки, работы над новой дальнобойной баллистической ракетой в Германии шли быстро, но все еще были далеки от завершения.
Хотя немцы уже успели ознакомиться с американскими тактическими "Корпоралами" на полях проигранных Германией сражений в Испании и на Ближнем Востоке (а в последние месяцы — и на Урале), они все еще считали, что значительно превосходят всех в ракетостроении. Эта точка зрения была… как минимум, не верна, если не сказать — фальшива, но немцы этого не замечали.
И они все еще не могли установить в ракету атомную бомбу. Немецкие атомные заряды, появившиеся менее двух лет назад, были все еще очень громоздкими и примитивными — но, к сожалению, от этого не терявшими в смертоносности. Как обычно, считавшие свою "арийскую науку" передним краем прогресса, немцы самоуверенно полагали, что союзники еще не скоро сумеют создать ракету, способную добросить атомную боевую часть до восточных частей умирающей европейской империи…
Сегодня ночью Германии предстояло узнать, как она ошибалась.
Первая ракета уже стояла вертикально — узкий пятнадцатиметровый циллиндр из алюминиевых сплавов, возвышающийся на стартовом столе. В нижней части, сразу за широкими стабилизаторами, ее корпус расширялся: четыре четырехкамерных двигателя "Reaction Motors" XLR11-18 окружали пятый, установленный между ними на карданном подвесе. В отличие от немцев, американские ракетчики из фирмы "Convair", возглавляемые Яном Боссартом, отказались от идеи использовать для управления ракетой графитовые газовые рули. Слишком велики — почти пятая часть! — оказались потери тяги. Вместо этого, они решили сделать поворотным сам маршевый двигатель, разом решив таким образом проблему.
И это была только часть технических новшеств, примененных в стоящей на направляющих стартового стола ракете. Команда механиков уже протянула трассу трубопровода от заглубленного хранилища жидкого кислорода, и подсоединила патрубки к креплениям. Один из техников открыл клапан. Раздалось сначала слабое, а затем усиливающееся шипение стравливаемого азота, по мере того, как жидкий кислород занимал его место в баках ракеты.
Или, вернее, в корпусе ракеты, так как баки и корпус составляли единое целое. Не было наружной обшивки. Не было ребер жесткости. Баллистическая ракета по схеме Боссарта представляла собой гигантский надувной шарик из тончайших аллюминиевых листов, поддерживаемый от схлопывания лишь избыточным давлением топлива и окислителя (или заменявшего их азота) внутри.
Пока шла заправка, другая группа техников при помощи раздвижных лестниц подобралась к верхней части ракеты. Укутанная плотными слоями тепловой защиты отделяемая головная часть — еще одно изящное и элегантное решение, до которого никак не могли додуматься немцы — покоилась на вершине кольца твердотопливных ускорителей, составлявших вторую ступень снаряда. Один из техников открыл заслонку; другой подвел кабели. Команда с пульта — и механизмы, обслуживающие атомное сердце боеголовки, пробудились к жизни.
Внутри закругленного циллиндра головной части, спала атомная бомба Mk-1.5 — сорок килограмм обогащенного урана, разделенного на две части, и разнесенного по разным сторонам длинного узкого ствола. Два заряда взрывчатки были изготовлены, чтобы по команде от радиовысотомера (или барометрического датчика, или, на худой конец, контактного детонатора) выстрелить друг в друга две урановые детали, вбив их вместе со скоростью, достаточной для инициации.
Примерно такой была первая атомная бомба, "Малыш", весной 1945 превратившая Франкфурт в безумное море огня и радиоактивного пепла. За прошедшие годы, бомбы такого "пушечного" типа строились редко — имплозионные заряды на плутонии требовали меньше сырья, и следовательно, были гораздо эффективнее в деле превращения Тысячелетнего Рейха в груды светящихся по ночам развалин — но для этой задачи была выбрана именно "пушечная" бомба, потому что ее конструкция была проще, надежнее, и с большей вероятностью перенесла бы экстремальные нагрузки входящей в атмосферу боевой части ракеты.
Вдобавок, "пушечные" бомбы были меньше. Простота их конструкции позволяла миниатюризировать "пушечный" заряд быстрее, чем имплозионный. Следующие поколения баллистических ракет, вероятно, должны были быть оснащены уже имплозионными боеголовками, но для первых годились и эти.
Все приготовления были завершены, трубы и кабелы — отсоединены, и ракета застыла посреди внезапно опустевшей площадки. Наблюдатели удалились на безопасную дистанцию, наблюдая за последними стадиями предстартовой подготовки через приборы. Громкий голос, звучащий через динамики, методично отсчитывал секунды…
…На цифре "ноль", под дюзами ракеты полыхнуло пламя. Пять четырехкамерных двигателей включились одновременно, с силой почти в четыреста тысяч ньютонов подбросив ракету в воздух. Плавно приподнявшись над стартовым столом, ракета какие-то доли секунды покачивалась на огненной струе — а затем, легко и стремительно пошла ввысь, набирая скорость и слегка накренившись на восток.
Разбуженные грохотом, люди в соседних деревнях выбегали на улицы, чтобы увидеть ее полет в ночном небе. Через четверть минуты после старта, четыре яркие точки отделились от уносящейся ввысь ракеты, и погасли — отстрелились более ненужные боковые двигатели. Подающие горючее и окислитель патрубки были перекрыты, и ракета продолжила полет на единственном маршевом.
…Радары системы Raketenstartenswarnsystem (нем. "система предупреждения о ракетном нападении"), расположенные во Франции, засекли американскую ракету в тот момент, когда та покинула пределы атмосферы, но кроме как поднять запоздалую тревогу, они ничего не могли сделать. В отличие от Объединенных Наций, немцы даже не начали делать шагов к созданию системы перехвата баллистических ракет — да и зачем она могла понадобиться, в условиях полной немецкой уверенности в своем превосходстве? Продолжая подниматься, ракета выскочила за пределы радиуса действия немецких радаров, и продолжила полет.
Спустя две минуты после старта, двигатель ракеты отгорел, выработав остатки топлива. Беззвучно полыхнули твердотопливные ускорители, и головная часть, отделившись, продолжила полет.
…Спустя восемь минут после запуска, головная часть баллистической ракеты "Thunderbird" BMN-1, бортовой номер 84, вонзилась в плотные слои атмосферы над немецким атомным заводом в пригороде Каунаса. Попадание было не очень-то точным — несмотря на все усилия системы наведения, ракета промахнулась почти на два километра — но для тридцатикилотонной боевой части этого было достаточно. Барометрический взрыватель сработал первым, и новая вспышка, ярче тысячи солнц, распустилась над обреченной Германией…
