Завсегдатай многих сайтов , в том числе и нашего , Антон Кузьмин недавно поместил весьма живостильную статью . Коллеги флотоведы вскрыли её фактологию — она оказалась небезупречна , даже насквозь сомнительна . Но к действительности она отношение всё равно имеет . То есть , тут речь не о том — верны или нет приведённые факты , а о том : насколько натянуто истолкование этих фактов .
Но , как заметил коллега Борода , главное в статье — не флотоотносящиеся факты , а посыл . Как я понял , он таков : автор какой-то АИ представил англичан идеализированно — и это вполне может быть частью широкой ( и оплачиваемой ) пропаганды , целью которой является : нейролингвистически запрограммировать русаков так , чтобы они некритично воспринимали англичан ( а может и шире — англосаксов или ещё шире — запад ). Так вот , посыл : нет , англичан ( и шире — англосаксов ) надо воспринимать именно с хорошей долей критичности , с ними надо держать ухо востро . И в этом главном А.К. прав .
Англичане , конечно , поклонники фэйр плэй , только понятия этого фэйр у англичан могут вдруг оказаться более растяжимыми , чем у тех , кто вздумал иметь с ними дело . Потом люди заметят , что дело как-то так обернулось , что в выгоде только ( или сильно преимущественно ) англичане . Но англичане тут ответят : «И что же ? Мы ведь честно вас объегорили». Врочем , «вас» они не скажут , разве только под моральными пытками . Они только между собой скажут : красиво мы сыграли , объегорили их .
Я тут как раз кстати читал книгу «Совершенно секретно» Р. Ингерсола . Автор-американец приводит примеры английской хитрозадости ( грубо , но как ещё сказать , чтоб выразить нужный смысл ).
Во время ВМВ Ингерсол был в американском штабе в Англии , задачей которого было подготовить вторжение союзных войск из Англии во Францию . Решение этой задачи , естественно , зависело от сотрудничества с англичанами . Только это сотрудничество всё вязло и буксовало . Дальше цитирую Ингерсола :
«Вторжение стало исторической необходимостью , это носилось в воздухе . И вот в ответ на зов истории англичане разводили бесконечные разговоры — и всегда разговоры о трудностях , никогда о том, что можно сделать …
Предпосылка была ясна : англичане умеют работать так , чтобы получался толк . Вывод был столь же ясен : если толку не получается — значит , они сами этого не хотят . Не прожив еще и месяца в Лондоне , мы уже столько раз натыкались на деревья , что поняли , наконец , что мы в лесу . Даже не просто в лес у , а в непролазной чаще — и этой непролазной чащей было явное нежелание англичан сотрудничать с нами .
Вскоре мы уже могли составить перечень всех способов совать нам палки в колеса . В общем , рецепт был таков :
— Выставлять заранее проработанные возражения против всякой меры , предложенной нами и направленной к тому , чтобы ускорить подготовку . Англичане так обстоятельно продумывали наперед заседания своих комитетов , что на каждый пункт у них был миллион поправок — и все их , одну за другой , нужно было отвести , иначе сводилось на нет и главное .
— Выпускать против нас особенно красноречивых офицеров, которые умели излагать и развивать свои положения лучше, чем американцы . Американские кадровые офицеры , как правило , не столь искушены в парламентской процедуре и не обладают таким уменьем вести дебаты, как их английские антагонисты .
— Бить нас рангом . Наши возможности в этом смысле были ограничены — мы по штату могли иметь лишь некоторое определенное число генералов , полковников , подполковников и так далее . Весьма показательно , что при любых переговорах американскому представителю противостоял английский офицер , старший по рангу . Если же при первом свидании оба были равны , то ко второму англичанин успевал получить повышение или его заменяли другим , старшим по рангу.
-
Проделывать разные манипуляции с повесткой дня . Например , вводить в нее где-нибудь в самом конце и в самой безобидной форме какой-нибудь важный вопрос , от решения которого многое зависело . Расчет строился на том , что у американцев не будет времени изучить и обсудить повестку до заседания . Повестки раздавались в последнюю минуту. Иногда этот вопрос ставился уже на самом заседании, после целых часов утомительной дискуссии . И в том и в другом случае его касались вскользь , между прочим , а в протокол заседания все это заносилось как обязательное для обеих сторон решение , принятое единогласно .
Другой «стандартной процедурой» , принятой у англичан , была попытка обворожить каждого новоприбывшего американского офицера .
На каждых сто американцев всегда найдется известный процент таких , которым глубоко импонируют английские традиции и английские порядки . Какой именно процент , наукой не установлено… Англичане всегда старались сперва действовать шармом . Если дело шло на лад , они перетягивали обработанного вышеуказанным способом американца в свой лагерь и добивались того, что он в спорных вопросах либо занимал нейтральную позицию , либо — что случалось чаще — выступал как рьяный защитник английской точки зрения .
С другой стороны, всегда имеется известный процент американцев , питающих острое отвращение к англичанам и всему английскому . К ним применялась другая техника, при помощи которой англичанам почти всегда удавалось избавиться от упрямых противников их политики . Они подходили к вопросу в лоб , якобы с полной искренностью . «Что делать, — говорили они— надо считаться с фактами : есть американцы, которые не выносят англичан , и , к нашему великому сожалению , есть англичане, которые не выносят американцев . Но нам нужно разбить врага , и для этого мы должны работать вместе. Поэтому давайте твердо договоримся : если у нас обнаружится такой неисправимый ненавистник американцев или у вас — ненавистник англичан , то , пусть он даже будет очень ценным работником , его надо убрать».
Все соглашаются , и вот Джемса Брауна и сэра Сесиля изгоняют из англо-американского штаба по той простой и самоочевидной причине , что один ненавидит Англию , а другой — Америку . Очень хорошо . Но это только начало . Установлен прецедент , и англичане вскоре его используют . Полковник Джемс Браун ушел, но еще остается генерал Такой-то .
Генерал Такой-то уж никак не англофоб . Он знаток английской истории , его жена коллекционирует старинную елизаветинскую утварь и принимает у себя английских писателей… Но по чисто военным вопросам он решительно расходится со своим английским коллегой. .. Как быть с генералом Таким-то?
Ответ очень прост. Обратитесь в высшие сферы и скажите — разумеется, совершенно неофициально : «Такой-то превосходный человек . Он неоценим как военный специалист . Мы все о нем самого высокого мнения , мы его даже просто любим , этакого старого медведя. Чем мы ему не угодили, как это случилось — ума не приложим ; но вот, понимаете , терпеть нас не может . Как сэр Сесиль — помните, которого нам пришлось услать в Индию, потому что он вас терпеть не мог . Что тут делать? Посоветуйте». В первые дни войны все шансы были за то , что военное министерство США переведет генерала Такого-то на другой театр военных действий , где ему не придется соприкасаться с англичанами , и он тщетно будет ломать себе голову над вопросом , почему его сюда загнали .
Если против генерала Такого-то было недостаточно улик , их можно было создать . Можно было вовлечь его в ряд конфликтов , подсунуть ему в качестве оппонента какого-нибудь англичанина с особо скверным характером ; и когда генерала доводили , наконец , до белого каления , тут уж не трудно было собрать факты , красноречиво говорившие о его предубежденном отношении ко всем англичанам .
Применялся также и более тонкий прием — как раз противоположный вышеописанному . В любом англо-американском комитете всегда находился , по меньшей мере , один английский офицер , настроенный проамерикански… Если в комиссии , членом которой он состоял , возникали разногласия между англичанами и американцами , он брал слово и с необыкновенным искусством защищал американскую точку зрения . И как будто он побеждал в споре — и все-таки , все-таки под конец он вынужден бывал сдаться под давлением неотразимой логики противника. Он пожимал плечами и говорил с огорчением: «Что поделаешь , на сей раз эти дураки, по-видимому, правы».
Вначале американцы уходили с таких заседаний , исполненные теплых чувств к этому честному малому, к этому пламенному защитнику их интересов . Они никак не могли понять, как это все-таки вышло, что их переспорили.»
Простые , честные парни ( так позиционируют себя американцы ) были шокированы этими английскими повадками . Но сами англичане , как видно , не считали свои уловки чем-то нечестным .
Снова Ингерсол :
«Но самым неосязаемым и вместе с тем самым эффективным оружием англичан был прием , который, собственно, даже и нельзя назвать приемом . Пожалуй , можно это определить как их лояльность . Англичане , вообще говоря , крайние индивидуалисты … Тем более достойно удивления то , что в борьбе они умеют совершенно погасить свою индивидуальность и действовать единым фронтом . Когда британское государство встает за что-нибудь или против чего-нибудь , каждый отдельный человек , выступающий как представитель этого государства , тотчас занимает свое место в рядах — и дальше уже говорит и делает только то , что согласуется с общей линией…
Мне вспоминается английский офицер, который одно время был моим коллегой . Несколько месяцев мы с ним трудились… Мы жили в одной палатке … Мы относились друг к другу с полным доверием и уважением — по крайней мере , я так к нему относился .
… мы с ним договорились о том, какие доводы в защиту нашего предложения надо будет выставить завтра на заседании штаба… Выступать от нашего общего лица полагалось ему . Каково же было мое изумление — я просто ушам не поверил, — когда на заседании услыхал, что он сдает позиции по самому главному пункту …
Официально я не имел права брать слово на заседании , но я его все-таки взял . И мне заткнули рот . К концу заседания я не помнил себя от ярости — не потому, что мое предложение было отвергнуто — это слишком обычное явление в жизни каждого военного , — но потому, что меня предал человек, которого я считал своим другом . Я позвал его и спросил напрямик — какого черта, на самом деле ? Он, не сморгнув , ответил , что его убедили доводы , выдвинутые на заседании нашими противниками. Это уж было слишком! Не забудьте, что мы с ним были приятели…
Это был очень тяжелый разговор. Скоро выдержка ему изменила , и он признался , что накануне вечером получил приказ сделать те уступки, которые он и сделал… я сказал ему: «Послушайте , ведь это же ребячество — портить наши отношения из-за такой чепухи… Сказали бы мне перед заседанием , что получили приказ , и я бы понял. … Но зачем притворяться, будто вы сами передумали?»
Тут мой друг смутился еще больше и сказал , что говорить ( так ) он не имеет права , ибо этим нарушит свой кодекс чести английского офицера . По этому кодексу он обязан не только подчиняться приказу , но и вести себя так , чтобы никто не заподозрил , что такой приказ был отдан . Он обязан делать вид , что сам переменил мнение .
В Африке один генерал , в общем отлично ладивший со своим английским коллегой , рассказывал мне , что взгляды его коллеги так часто менялись под влиянием полученных приказов , что это служило постоянным источником развлечения для окружающих. Все безошибочно определяли , когда он начинал говорить не свои слова — но признать это он никогда не соглашался .»
Разумеется , при этом англичане не считали себя каким-то конформистами . Что-то вроде командной игры — так , наверное , они определяли свои действия .
А ведь на всех этих заседаниях-совещаниях , что описывает Ингерсол , говорилось об открытии второго фронта . И , если бы победила американская позиция — то это открытие могло быть более ранним ( по сравнению с РИ ). То есть , речь не о каких-то сторонних пустяках , а о весьма для нас насущном .
Американцы уже 1942-го года имели решимость сразиться с ублюдочным нацизмом . Они вполне понимали здравость удара через Ла-манш с военной точки зрения : центром войны была Германия , а кратчайшее оперативно-стратегическое направление к Берлину лежало через Северо¬Западную Францию . Чувствовали они и этическую сторону дела : советская армия , неся огромные потери , сковывает и перемалывает основные силы Германии — в то время , как союзники , имея громадные силы , наносят лишь булавочные уколы общему врагу*. Да и лично Рузвельт сказал Сталину , что второй фронт будет открыт в 1942 — и Рузвельта стесняло оказаться хозяином своего слова .
В общем , у американских авторов прослеживается такая линия : мы — простые , честные парни — были готовы открыть второй фронт уже в 1942 г. Но вот эти хитрые англичане , эти крючкотворы-казуисты заволокитили-похерили дело** . Такова , примерно , американская легенда . Принимать её за чистую монету , конечно , нельзя , но и за вконец порченую , видимо , тоже .
* Я помню , что в США были и другие чувства , озвученные Труменом : пусть они ( русские и немцы ) подольше убивают друг друга .
**Ингерсолу здесь вторит , к примеру , М.Хастингс ( «Операция Оверлорд» ) — «Если бы армия США была менее решительно настроена высадиться в Нормандии , то маловероятно , чтобы такая операция была предпринята до 1945 года». То есть : если бы американцы пошли на поводу всех английских уловок , то второй фронт не был бы открыт и летом 1944 . Англичане с Черчилем во главе хотели высаживаться в Греции , Португалии — в общем , где угодно , только не в северной Франции .
