Броненосцы. Предтечи «Бородино»

Эта история началась… точнее, продолжилась после того как «Рюрик» решено было оставить единственным большим океанским рейдером, а о причинах этого всякий интересующийся может прочитать тут. Мы лишь напомним, что превосходный красавец в 12,5 тысяч тонн, с бронепоясом по всей ватерлинии, казематированной артиллерией среднего калибра и скоростью в 19,25 узлов обошелся казне в полтора эскадренных броненосца «Петропавловск». При том что, несмотря на все свои многочисленные достоинства, «Рюрик» все же не мог стоять в линии.

В то же время у русского флота уже и помимо Англии появлялись соперники – на Балтике кайзер строил броненосец за броненосцем, а на Дальнем Востоке неожиданно зашебуршились японские азиаты, заказывая (а то и закладывая самостоятельно) все новые и новые боевые корабли. Пока, в основном, там ограничивались небольшими бронепалубными крейсерами, но лиха беда начало! Ходили слухи, что японцы собираются строить два новейших броненосца в Англии и закрывать глаза на усиление дальневосточного соседа не стоило. До недавнего времени русский флот придерживался крейсерской стратагемы, и это себя оправдывало – на Дальнем Востоке броне­носные крейсера Империи могли не только грозить британскому льву, но и шутя разобраться с флотом любой азиатской страны, хоть японским, а хоть и китайским, при том что немного­числен­ные русские броненосцы гарантировали позиции России на Балтике.

Но если японцы созрели к тому, чтобы строить свои броненосцы, да еще и современного типа… ни «Адмирал Нахимов», ни «Рюрик» здесь уже не помогут. Требовался адекватный ответ, а попробуй его дай, если к 1894 году в составе Балтийского флота из новых кораблей имелась всего пара броненосцев-таранов «императорской» серии «Николай I» и «Александр II» — в то время как под кайзеровским флагом уже ходило четыре больших броненосца, да пять малых!

Так вот все и шло к тому, что на первое место выходило строительство эскадренных броненосцев, и неудивительно, что после недолгих обсуждений, вместо броненосного крейсера «Россия» заложили четвертый броненосец типа «Полтава», с соизволения монаршего нареченный «Измаилом». Однако следующих кораблей этого типа строить не собирались – технический прогресс в те годы рвался вперед семимильными шагами и в 1894 году можно было бы спроек­тировать более совершенный броненосец. Осталось только решить – какой?

Мнения адмиралов на этот счет разделились. Кое-кто полагал, что следует, не мудрствуя лукаво, усовершенствовать проект «Полтавы», возложив важное дело пугания Англии на небольшие броненосные или даже бронепалубные крейсера, но большинство все же склонялись к мысли о «броненосцах-рейдерах». Но и между последними не наблюдалось единодушия. Кто-то пред­лагал, не мудрствуя лукаво, увеличить угольные ямы «Полтавы», не меняя при этом полного хода, но вот управляющий Морским министерством, адмирал Чихачев, полагал что наилучшим типом станет 17-узловый корабль с 254-мм артиллерией главного калибра, во многом анало­гичный британскому броненосцу 2-го класса «Ринаун». А иным адмиралам даже и такой корабль казался «слишком подавленным артиллерией», так что они предлагали еще сильнее ослабить пушки и броню в пользу дальности хода.

В феврале 1895 г Балтийский завод представил на рассмотрение Управляющему четыре проекта кораблей: по типу британского «Ринауна», два варианта «Улучшенного Петропавловска» и, наконец, 18-узловый броненосец-крейсер в 12 380 т, с неполным 229-мм бронепоясом Гарвея, четырьмя 254-мм и десятью 152-мм орудиями, выполненный с оглядкой на французский броне­носец «Шарлемань».

Последний проект наиболее всего понравился Чихачеву и наверняка получил бы ход, но… в дело вмешался контр-адмирал Федор Васильевич Дубасов, неожиданно вернувшийся из Берлина, где пребывал уже несколько лет морским агентом при посольстве, а теперь имевший возможность ознакомиться с «броненосцестроительными» планами Морского министерства.

Возражения Федора Васильевича игнорировать было нелегко, а он имел сообщить следующее:

1. Дело тяжелых кораблей для русских океанских эскадр заключается не в том, чтобы ловить транспорты в море, с этим справятся и малые крейсера вкупе с пароходами Доброфлота, а в том, чтобы служить опорой нашим легким силам, громя британские крейсера и уничтожая места их базирования, как-то: угольные станции и порты колоний.
2. Сейчас англичане создают два типа броненосцев – для господства в европейских водах заложена крупная серия кораблей типа «Маджестик», а для азиатских морей, убоявшись «Рюрика» и французских броненосных крейсеров, британцы строят броненосцы второго класса по типу «Центурион» и «Ринаун».
3. Предлагаемый проект «броненосца-крейсера» не имеет большого преимущества против корабля типа «Ринаун» и может быть сильно поврежден последним в бою. Тогда, имея небронированные оконечности, корабль потеряет в мореходности и не сможет вернуться в родной порт, даже если и выйдет из схватки победителем. А если попробует, так полузатопленный и от этого сильно потерявший в скорости броненосец наверняка может быть перехвачен и потоплен британскими крейсерами.
4. Против строящихся сейчас в Англии «Фудзи» и «Ясимы», взявших все лучшее от британских «Роял Соверенов» и обеспеченных новейшей артиллерией, наш «броне­носец-крейсер» выглядит слабым. Если же последующие корабли японцы начнут строить с оглядкой на английские «Маджестики», чье водоизмещение приблизилось к 15 000 т, то превосходство азиатского флота может оказаться и вовсе подавляющим. Во всяком случае следует ожидать, что если не японцы, то немцы уж точно подтянутся качеством и силой к новейшим английским броненосцам, и тогда «броненосцы-крейсеры», сегодня еще достаточно грозные в линейной баталии, не смогут стоять против новейших кораблей кайзера.
5. А потому, тип броненосца-крейсера, предложенный Балтийским заводом, для России малополезен.

Быть может, если бы Федор Васильевич ограничился одной лишь критикой, то ничего бы и не изменилось. Но дело в том, что Дубасов предложил собственный проект броненосца, созданный на основе все того же «Шарлемань», однако кардинально отличающийся от эскизов Балтийского завода:

«Считаю, что важнейшими качествами новейшего русского броненосца должны стать сохранение мореходности даже после тяжелого боя и огневая мощь, достаточная для того, чтобы противостоять любому современному броненосцу, каковой могут строить немцы, японцы, или даже англичане. А для того следует:

1. Уйти от английской системы бронирования, оставляющей оконечности без бортовой брони и перейти на французскую систему защиты.
2. От десятидюймовой артиллерии на броненосцах отказаться совершенно в пользу новейшей двенадцатидюймовой пушки Обуховского завода, куда более мощной, нежели любая десятидюймовка и ни в чем не уступающей француз­ской, английской (а стало быть – и японской) артиллерии того же калибра.
3. Машины и котлы должны обеспечивать скорость не ниже 17 узлов, а при форсировании – до 18,5.
4. В целях океанской мореходности обязательно ставить полубак…»

Но самым интересным, пожалуй, был пятый пункт, настолько опередивший свое время, что впоследствии дало основанием считать русские броненосцы предтечами линейных крейсеров:

«5. Соображения экономии в строительстве отечественного флота чрезвычайно важны, потому что мы не имеем достаточно денег на развитие оного, но можем искупить меньшую стоимость качеством проекта. В то время как японцы заказывают в Англии броненосцы в 12 500 тонн, мы строим броненосцы типа «Полтава» в 11 000 тонн, которые вполне способны противостоять новейшим японским. Если же мы хотим создать корабль, способный драться против английского «Маджестика» в 15 000 тонн, нам следует увеличить водоизмещение хотя бы до 12 500 тонн, а то и более. Но тогда получится обычный броненосец, дальностью хода менее 4 000 миль и бортом средней высоты. Если же мы хотим быстроходный и выскобортный океанский броненосец с дальностью в 6 000 миль, то, чтобы уложиться в 12 500 тонн, вынуждены жертвовать артиллерией и в некоторой степени защитой, что и показал проект броненосца-крейсера Балтийского завода. Поэтому, если мы желаем броненосец, способный держаться в линии против лучших и современных ему кораблей заграничной постройки, но при этом также крейсировать в океане, нам следует увеличить водоизмещение хотя бы до 13 500 тонн. Это, конечно, обойдется казне дороже, чем корабль в 12 500 тонн. Но для России чрезвычайно выгодно будет не делать специализированные корабли, по типу крейсера «Рюрик» и строить броненосцы в придачу к ним, а создать сильный броненосец, который сможет угрожать морской торговле Англии. Потратив изрядно средств на строительство кораблей такого типа, мы много больше сэкономим на строительстве больших крейсеров…»

Не так, чтобы Чихачев пришел в восторг от предложений Дубасова, но рациональное зерно все же усмотрел: в предложении контр-адмирала просматривалась некоторая системность, которой так не хватало отечественному флоту. В соответствии с идеями Дубасова можно было строить броненосцы в 12 500 тонн для Балтики, а для Дальнего Востока создавать корабли на тысячу тонн тяжелее, которые могли бы и воевать с японцами и пиратствовать в океане против евро­пейских стран, а при необходимости – драться с германцем на Балтике. При этом про большие броненосные крейсера действительно можно было забыть, так что Управляющий Морским министерством поручил Балтийскому заводу проработать проект «броненосца-крейсера с французской защитой и 12-дм артиллерией».  Работа закипела, а контр-адмирал, выхлопотав себе небольшой отпуск после Берлина, принял в ней самое деятельное участие.

За основу решили было взять вполне удачный, на первый взгляд, корпус «броненосца-крейсера» — высокобортный и, как следствие, мореходный, отправив проверять качество теоретического чертежа в Опытовый бассейн. Потребность в мощности машин должна была определиться по результатам испытаний. Со среднекалиберной артиллерией тоже пока решили не чудить, оставив ее столько, сколько и планировали и в казематах, но от требования менять 10-дм артиллерию на двенадцатидюймовую инженеры пришли в тихий ужас.

Веса носовой и кормовой 254-мм установок броненосца-крейсера рассчитывались на уровне 420 и 370 тонн, а вот двенадцатидюймовые…  Вес станков и механизмов составлял 224 тонны, масса орудий – 85,5 тонн, а вес вращающейся 254-мм брони с 51-мм крышей – 159 тонн, то есть уже по 468,5 тонн на башню. А барбет?! Огромная труба 229-мм гарвеевской брони, каковую требовал Дубасов, должна была «прошить» насквозь три межпалубных пространства для носовой башни и два – для кормовой, да еще и высовываться слегка над верхней палубой! При высоте между палубами 2,35 метров и диаметре около 7 метров масса носового барбета должна была составить 303,6 тонны для носовой башни и 209,1 т для кормовой, доводя таким образом массу носовой/кормовой установок с 420/370 т до 790,1/695,6 т., а проектировщиков – до апоплексического удара.

Проблема была даже не в том, что двенадцатидюймовые башни сильно утяжеляли корабль, но как быть с таким верхним весом? Конечно, в соответствии с французской системой защиты основная ее масса немного «сползала» вниз по сравнению с английской, но этого было недо­статочно и положения не выправляло.

Решение «подсмотрели» все у тех же французов – те строили свои броненосцы, сильно заваливая борта вовнутрь. Каких-то проблем с мореходностью это не создавало, и даже наоборот, по некоторым данным у таких кораблей качка в шторм была спокойнее, зато вес корпусных конструкций экономился в высшей степени прилично. Но теперь возникла иная проблема – даже у первоначального проекта броненосца-крейсера углы обстрела казематированной артиллерии оставляли желать лучшего, а уж при заваленном борте и вовсе стремились к минимуму. Можно было, конечно, опять сделать как было принято у мусью – свои казематы лягушатники размещали на «как бы балконах», нависавших над бортом.

Но Федор Васильевич сразу же заявил, что такого непотребства Российскому императорскому флоту не надобно, и предложил сократить количество шестидюймовок с десяти до восьми, однако разместить последние в четырех двухорудийных башнях, расположенных на уровне верхней палубы (т.е на палубу ниже носовой 305-мм установки — палуба полубака называлась «навес­ной») и обеспечивая им тем самым стрельбу четырьмя стволами в нос и по корме.

Тут уже подоспели данные из Опытового бассейна. Оказалось, что теоретический чертеж броне­носца-крейсера изрядно неоптимален, и при некоторой его корректировке корабль в 13 500 тонн при той же самой энергетической установке на 11 500/14 500 л.с. естественной/форсированной тяги вполне способен идти на 17 / 18,5 узлах. А ведь по первоначальным расчетам казалось, что такая мощность машин даст кораблю в 12 674 тонны скорость не более 16,5/18 узлов соответственно!

Тем не менее массу энергетической установки пришлось увеличить на 30 тонн от первоначальных расчетов, и дело тут было в следующем. Для броненосца-крейсера предполагалась трехвальная схема ЭУ, с тем чтобы экономический ход обеспечивался одной только средней машиной, в то время как остальным требовалось работать лишь в бою и по иной необходимости скорого хода. Таким образом, полагали достичь большой дальности.

Однако испытания в Опытовом бассейне, которые впервые в России были произведены на модели с винтами, показали, что два неработающих винта создадут такое торможение, при котором движение едва ли будет возможно, оттого даже на экономическом ходу придется гонять все три машины и никакой экономии угля не предвидится – наоборот, необходимость работы трех машин грозила превратить корабль в истинного «углепожирателя». Решение нашлось довольно быстро – следовало предусмотреть передаточный механизм, который при работе средней машины крутил бы все три винта – вот на него-то и пошел дополнительный вес.

Опасность была устранена, а благодарить за это следует отечественную науку, сумевшую сломать косность чиновничества и к 1895 году внедрить-таки в работу Опытового бассейна наилучшие практики. Как скажет впоследствии знаменитый ученый Крылов:

...Страшно себе представить, в какое болото завела бы отечественное кораблестроение работа Опытового бассейна «по старинке»; если бы эта деятельность продолжалась и впредь в таком же виде, без всякой систематической программы, то она несомненно привела бы к непоправимым ошибкам. Испытывая модели без винтов, предсказывая качества и составляя чертежи корабля по таким испытаниям и основываясь не на доказанных фактах, а на «убеждении» в верности теории Фруда, и в том, что присут­ствие винта не изменит характера явлений, старая деятельность бассейна представляется столь же опасной для кораблестроения, сколь опасной для мореплавания была бы деятельность такой метеорологической станции, которая бы свои предо­сте­ре­га­тельные знаки выставляла бы, основываясь не на синоптических картах, а на «убеждении» в верности Брюсова календаря…»

К счастью, ничего этого не случилось, хотя положа руку на сердце, следует признать, что теоретический чертеж нового броненосца все же был изрядно далек от идеала. Британские «Маджестики», заложенные в 1894 году, имея 14 560 тонн нормального водоизмещения и соотношение длины и ширины несколько хуже наших, тем не менее умудрялись на испытаниях выдавать 18-18,7 узлов всего на 12 253/12 652 лошадиных силах – хотя и будучи несколько недогруженными.

Что же касательно защиты броненосца-крейсера, то она получилась весьма незамысловатой, хотя и довольно мощной. Главный бронепояс высотой 2,35 м шел вдоль всей ватерлинии, возвышаясь над водой при нормальном водоизмещении на один метр. Этот метр над ватерлинией по всей протяженности машинных и котельных отделений, а также погребов боеприпаса 305-мм башен имел толщину 254 мм, а от ватерлинии и ниже толщина бронеплит постепенно уменьшалась с 254-мм до 127 мм. Оконечности в нос и корму защищались бронеплитами той же высоты (2,35 м) но меньшей толщины – метр над ватерлинией защищался броней 203 мм, уменьшаясь к нижней кромке до 102 мм.

К верхней кромке этого, во всяком отношении основательного бронепояса, укладывалась двух­дюймовая бронепалуба на 12,7-мм стальной подложке, имевшая одинаковую толщину на всем своем протяжении. Скосов бронепалуба не имела. А прямо над главным бронепоясом располагался второй пояс, противоосколочный, также идущий по всей длине корпуса, но имевший только 75 мм толщины. Он состоял из бронеплит высотой 2,35 м, как и плиты главного пояса, но, повторяя форму заваленного внутрь корпуса, располагались не вертикально, а под углом.

На этом, собственно, корпусное бронирование и заканчивалось – никаких траверзов проектом предусмотрено не было, как, собственно, и на французских кораблях. Предполагалось, что палуба в 51 мм способна защитить внутренние помещения от разрыва 305-мм фугасного снаряда, а бронебойный, с учетом невеликих (как считали в 1895 году) дистанций артиллерийского боя будучи применен кабельтов с десяти, перед попаданием в бронепалубу вынужден будет проби­вать еще и 75 мм верхнего пояса, что в совокупности должно было его остановить. Быть может, из-за настильности траектории бронебойный снаряд и вовсе пролетит вдоль корпуса и либо врежется в толстый барбет, либо вылетит прочь сквозь небронированный борт. Отказ от траверзов, при всей умозрительной логичности, вряд ли следует считать верным, и можно только радоваться тому, что в сражениях русско-японской войны японцы применяли в основном фугасные снаряды, не пробивающие двухдюймовой палубы.

Рубка защищалась 254-мм броней, такой же, как и вертикальные стенки двенадцатидюймовых башен. Крыши последних имели, как и палуба, 51-мм толщину, а вот их шестидюймовые «товарки» защищались соответственно 152-мм и 25,4-мм броней. Барбеты всех башен простирались до бронепалубы и имели по всей высоте одинаковую толщину, двенадцати­дюймовые башни – 229 мм, шестидюймовые – 152 мм. Дымоходы прикрывала 38-мм броня и такую же толщину имели перегородки четырехметровой длины между 75-мм орудиями. Последние стояли в своей батарее совершенно открыто, и указанные выше перегородки вкупе с замыкающими батарею барбетами шестидюймовых башен представляли собой единственную защиту расчетов от осколков. Еще 38-мм броней защищались подачные трубы для боеприпасов противоминных пушек, и на этом описание бронезащиты следует считать оконченным.

Корпус… на корпусе пришлось экономить. Помимо завала бортов внутрь, отказались от медной обшивки подводной части, высоту жилой палубы уменьшили на 356 мм, что не только сделало корпус ниже, но и уменьшило высоту барбетов 305-мм и 152-мм башен. Все эти усилия не пропали даром, и если в первоначальном проекте удельный вес корпуса «с дельными вещами» составлял 38% от нормального водоизмещения, то в его «дубасовской» итерации снизился до 34,64%, что составило своеобразный рекорд, который повторили французы только на броненосце «Иена». Впрочем, с учетом того, что как всегда не учли какие-то веса, корпус («дельные вещи» –в особенности) страдал от строительной перегрузки не в одну сотню тонн, так что сие достижение требует существенного уточнения.

Окончательно ТТХ броненосца-крейсера выглядели слежующим образом:

Водоизмещение – 13 516,23 т

Длина – 133,09 м

Ширина – 22,32 м

Осадка – 7,88 м.

Мощность машин на естественной/искусственной тяге – 11 500/14 500 л.с.

Скорость на естественной/искусственной тяге – 17/18,5 уз.

Нормальный/полный запас угля – 1200/2058 т

Дальность хода на нормальном/полном запасе угля — 4430/7600 миль на 10 узлах

Вооружение – 4*305-мм, 8*152-м, 16*75-мм, 16-47-мм, 5 381-мм торпедных аппарата, 50 мин.

Бронирование – Гарвей (частично – Крупп): нижний пояс 254-203 мм (к нижней кромке до 127-102 мм), верхний пояс 75 мм, палуба 51 мм, рубка 254 мм, 305-мм башни: стенки 254 мм, крыша 51 мм, барбет 229 мм, 152-мм башни: стенки 152 мм, крыша 25,4 мм, барбет 152 мм; траверзы 75-мм батареи, дымоходы и подачные трубы мелкокалиберной артиллерии – 38 мм.

Весовая ведомость:

Оба проекта были представлены на рассмотрение генерал-адмиралу, и то ли сказалась его любовь ко всему французскому, то ли случился вдруг проблеск государственного понимания, но одобрил он проект Дубасова, а там и сам Государь дал свое высочайшее соизволение на постройку двух таких кораблей. Тогда 9-го ноября 1895 года заложили 2 эскадренных броне­носца этого типа: «Пересвет» и «Ослябя», причем первый вошел в строй в 1901-ом, а второй – лишь в 1903 году. Оба корабля на испытаниях подтвердили свои скоростные качества, причем «Пересвет», развив  на шестичасовом испытании мощность свыше 15 200 л.с. добился средней скорости в 18,7 узлов, а максимальной – даже 19,08 уз. Что касается скорости при естественной тяге, то тут спецификационные 11 500 л.с. оказались значительно превышены и в повседневной эксплуатации корабли обычно легко давали 17-17,5 узлов без форсировки. Что же касается экономического хода, то на нем броненосцы, под одной работающей средней машиной, никогда не тратили более 60-65 тонн угля в стуки, отчего при полном его запасе достигалась феерическая для броненосцев отечественного флота дальность хода в 7 600 миль.

Дальнейшее развитие «броненосцев-крейсеров» получилось донельзя предсказуемым. Проект, несмотря на отдельные недостатки, в целом оказался удачным, и потому в 1898 году заложили еще два корабля того же типа: «Победа» и «Слава».

Отличия от прототипа были весьма невелики – для этих кораблей была применена уже не гарвеированная, а полностью крупповская броня (следует отметить, что бронеплиты Круппа использовались и на «Ослябе» и на «Пересвете», хотя и неясно, в каком количестве) За счет превосходства Круппа над Гарвеем толщину бронепояса уменьшили на дюйм (229-102 мм на основном протяжении и 178-90 мм в оконечностях) но зато перед погребами 305-мм башен (под бронепалубой) установили 178-мм траверзы той же высоты, что и главный бронепояс – 2,35 м. А вот от котлов Бельвиля отказаться, к сожалению, не решились, так что «Победа» и «Слава» стали последними русскими броненосцами с котлами данного типа. О таком решении можно лишь сожалеть – расчеты показывали, что при сохранении той же мощности машин, применение котлов Нормана позволило бы сэкономить никак не менее 250-300 тонн веса, за счет чего вполне можно было бы усилить вооружение до 10-12 152-мм орудий (добавив каземат) либо же увеличив скорость хода. Но… Морское министерство и так пошло на беспрецедентное новаторство, поставив такие котлы на крейсера «Баян», «Богатырь» и «Олег», и требовать от него рискнуть еще раз, установив Нормана на броненосцы, было бы совсем бесчеловечно. Впрочем, следует признать, что ходовую «Победы» и «Славы» даже с котлами Бельвиля удалось изрядно усовер­шенствовать – при том же весе, что и у «Пересвета» машины и котлы были рассчитаны на 14 500 л.с. при естественной тяге. В результате «Победа» и «Слава» оказались чрезвычайно быстро­ходны – даже без форсирования машин средняя скорость на шестичасовом пробеге составляла 18,66 и 18,78 узлов соответственно, а на форсаже оба корабля показали на пол-узла больше.

А Япония усиливалась не по дням, а по часам, реализуя свою программу 6+6 (шесть сильнейших эскадренных броненосцев и столько же броненосных крейсеров). Требовалось дать сокруши­тель­ный ответ, и к нему Морское министерство оказалось готово: в 1897 г Особое совещание высших членов Морского ведомства отказалось от крейсерской стратегии в пользу строительства мощного броненосного флота для Дальнего Востока. Броненосцы-крейсеры «Пересвет» были неплохи, но теперь, как и рекомендовал Дубасов в 1895 г, следовало строить уже полноценные эскадренные броненосцы – т.е. корабли, у которых за счет крейсерских качеств, будут развиты эскадренные.

К началу 1898 года предварительное ТЗ на новые броненосцы было создано. В сущности, все сводилось к тому же «Пересвету», у которого количество бронепоясов будет доведено до трех, причем средний должен был иметь толщину не менее 152 мм. Количество башен средней артиллерии следовало увеличить с четырех до шести, скорость установили не менее 18 узлов на естественной тяге и меньшем весе энергетической установки, чего планировали достичь за счет перехода с трехвальной на двухвальную схему и использования котлов Нормана. При этом запас угля следовало ограничить 800-900 тонн а дальность хода – уж сколько получится.

Водоизмещение под все это разрешили 13 500 т, а разработку проекта доверили Балтийскому заводу. В то же время, с целью использовать передовой опыт зарубежных стран, заказали во Франции и США по одному броненосцу, обозначив  водоизмещение всего 12 500 тонн – хотелось посмотреть, могут ли справиться иностранцы с такой задачей, и что у них получится.

В итоге французы построили очень близкий к заданному ТЗ «Цесаревич», а американцы – «Ретвизан», который, как это не удивительно, оказался совсем не тем, что желал заказчик. Иной тип котлов, артиллерия в казематах … Но оборотистость господина Крампа, каким-то таин­ст­вен­ным образом согласовавшего иное ТЗ, превозмогла все. Многие усматривают в этом признаки больших взяток русским морским чинам, но истина кроется скорее в том, что Морское минис­тер­ство предпочло, не увязая в дрязгах, как можно скорее получить современный броненосец, пусть даже не совсем в том виде, в котором хотелось бы.

Что же касается создания нового эскадренного броненосца путем совершенствования типа «Пересвет», то в этом Балтийский завод постигла неудача – в 13 500 тонн все желаемые улучшения уложить не получалось и в конце-концов возобладала точка зрения адмирала Скрыдлова, которую тот высказывал еще на Особом совещании – нужно строить броненосцы равного с неприятелем водоизмещения.  Правда, Морское минис­тер­ство не было бы Морским министерством, когда б оно так вот запросто разрешило бы рост водоизмещения до 15 000 тонн, но 14 500 т выторговать все же удалось.

Так начиналось проектирование броненосцев типа «Бородино», но это уже совсем иная история…