Вспомогательный линкор
Взято с ФАИ, с одноименной темы: Вспомогательный линкор
Автор коллега sanitareugen,
далее текст автора (рисунки темы из-за давности лет, кроме С-103, не сохранились, поэтому добавил — СЕЖ).
Вспомогательный крейсер — понятно что, вооружённый торговец, свирепствующий на линиях перевозок.
Вспомогательный авианосец, хоть и нет такого термина, реален. Это merchant carrier, катапульта и 2-4 самолёта, прикрывающих конвои, таких несколько десятков было.
Импровизированные тральщики из буксиров и минзаги из грузовых пароходов — не именовались «вспомогательными», но, по сути, именно они.
Но вспомогательный линкор — что бы это могло быть?
- Эпоха близкая к современности, не глубже конца XIX века, а лучше ХХ. Я понимаю, что вооружённый парусник торгового назначения может быть довооружён и уступать военному кораблю спецпостройки будет не фатально. Речь именно об эпохе броневых судов с механическим приводом.
- Задачи он выполняет линкорные:
а. Действует в боевой линии против вражеских линкоров.
б. В одиночку уничтожает боевые корабли меньших классов, а в случае встречи с полноценным линкором имеет шанс на победу, хотя бы и малый.
в. Обстреливает берег и ведёт бой с береговой артиллерией крупных калибров.
Хотя бы один из пунктов
Один из вариантов — носитель крылатых ракет. Но это уже не совсем то. А вот артиллерийские не вытанцовываются…
***
Война между Кальдонией и Бальвонией становилась неизбежна. С чего началось резкое усиление напряжённости? Пожалуй, с кальдонского линкора, заказанного в Англии для охраны прославленного кальдонского торгового и пассажирского флота.
Бальвонцы, обеспокоившись, заказали в ответ такой же, в точности по тому же проекту, благо цены на главный экспортный продукт Бальвонии, гуано, щедро производившееся птичками, изображёнными на её гербе, выросли. Кальдонцы заказали второй линкор, бальвонцы ответили. Деньги кончились, но любезный человек, фрайхерр Грюншверт, предложил Кальдонии кредит, под залог гражданского флота (как джентльмен, он, что выяснилось позже, предоставил кредит и Бальвонии, под острова, богатые гуано). Дойдя до четырёх линкоров, красавцев с 15″ артиллерией и 30-узловым ходом (соседняя Швамбрания несколько занервничала, её единственный дредноут, «Бренабор» с его 8 башнями по 2 14″ пушки в каждой сразу блёк на этом фоне), обе стороны остановились в затруднении. Денег уже не было, и закладывать тоже было нечего. А сроки выплаты поджимали. (Фрайхерр Грюншверт, хоть и финансист, на выплату в действительности и не рассчитывал, ожидая банкротства хотя бы одной из сторон; он прикупил опционов на падение акций и кальдонского пароходства, и бальвонской «Экспортук», и дожидался, пока они не превратятся, с падением одной из компаний, в чистый доход). Оставалось лишь воевать.
Героический бальвонский флот сразу полюбил линкоры, флагман «Император Бальвон Первый» и три других — «Святой Кретиен» (небесный покровитель Бальвонии), «Адмирал де Билл» (прославленный флотоводец) и «Баал Бесс Неустрашимый» (легендарный родоначальний бальвонского народа, предводитель варваров). Они обросли традициями — офицеры с «Бальвона» носили длинные волосы, по моде времён императора, и парсуны с бриллиантами на груди, на других кораблях были тонзуры и епископские перстни, грандиозные усы и серёжки с жемчугом (юность адмирала быда романтической, и его боялся не только Флинт, Флинта кто угодно мог напугать, хоть жалкий Джон Сильвер, но даже Слепой Пью) или нечёсаные бороды и массивные золотые браслеты. Матросы по мере сил подражали. Моряки с кальдонских линкоров, названных в честь Республиканских Добродетелей — «Умеренность», «Аккуратность», «Долготерпение» и «Усердие» стриглись коротко и украшениями не увлекались, предпочитая тактику и стрельбу. Впрочем, бальвонцы верили, что их безумная храбрость превозможет кальдонскую науку.
Эскадры, каждая в составе четырёх линкоров, лёгкого крейсера и 10 эсминцев (на более сбалансированный состав банально не хватило денег; кроме того, у обеих сторон были канонерки, старые миноносцы и подводные лодки — но всё прибрежные силы, а также некоторое количество ВсКр) вышли в море, ожидая встречи с врагом. Первый выстрел был за бальвонцами, по кальдонскому пароходу, пытавшемуся остановить бальвонский пакетбот и улепётывавшему от показавшихся на горизонте линкоров, лавируя меж огромных водяных столбов. Энтузиазм бальвонцев был неподделен. Трусливый враг бежит! И эскадра взяла курс на кальдонскую столицу, надеясь сегодня же победно заверщить войну. Надежда адмирала, кажется, оправдалась.
«- Дымы на горизонте!» — истошно заорал сигнальщик, и вскоре показались всем знакомые контуры вражеских линкоров (впрочем, контуры своих были те же, благо проект был един, хотя взяли за проектирование с обеих сторон полностью). Неприятель шёл параллельным курсом, и вскоре открыл огонь. Это оказался второй приятный сюрприз за сегодня — пресловутые кальдонские артиллеристы стреляли препохабно. Хотя бальвонская эскадра была накрыта с четвёртого залпа, рассеяние было столь велико, что попадал едва ли не один снаряд из ста. Да и вред от попавших фугасных снарядов был не столь велик — разбито несколько противоминынх орудий, повреждена оптика одной из башен, убито несколько и контужено несколько десятков человек. Впрочем, один из снарядов, отклонившийся особенно далеко, разорвался у борта шедшего в нескольких кабельтовых за строем линкоров эсминца, и тот, потеряв ход, начал погружаться.
«- Не задерживаться!» — просигналил адмирал — «Сегодня решается судьба Бальвонии!».
И, сняв с него команду, эсминец добили торпедой. Бальвонская стрельба была, видимо, столь же неэффективна, и адмирал приказал повернуть все вдруг и строем фронта идти на сближение. Неприятельские линкоры, лишь только бальвонский строй начал приближаться, отвернули стали уходить. «Что-то не так с очертаниями!», подумал адмирал, но тут противник пустил дымовую завесу, и беспокоящая мысль забылась. Вдруг с одного из линкоров засигналили «Вижу перископ!», эсминцы охранения ринулись вперёд, где действительно просматривались перископы никак не могущих появиться так далеко от берега небольших подлодок Кальдонии. Один из эсминцев, беспрерывно стреляя, протаранил лодку и сам, потеряв ход, застыл. Другая лодка спешно погрузилась, выпустив торпеды наугад и без особого вреда. Но ещё две, оказавшиеся чуть в стороне и поэтому не сразу замеченные, стреляли, как на полигоне. Торпеда с одной повредила ПТЗ «Де Билла», но не нанесла более существенного ущерба, но вторая, идя чуть глубже, вырвала огромный кусок из днища, и «Святой Кретиен» нестерпимо медленно опрокинулся. Адмирал перекрестился: «Упокой душу праведных воинов!». Но бой продолжался, и вот-вот орудия трёх оставшихся сотрут с лица океана неприятельскую эскадру, уже трусливо убегающую.
«- Линкоры по правому борту!» — заорал сигнальщик.
«- Идиот! По носу!» — рявкнул адмирал, подкрепив внушение затрещиной.
«- По правому борту!» — повторил сигнальщик, утирая кровавую юшку.
И адмирал с ужасом увидел строй четырёх кальдонских супердредноутов, а с ещё большим ужасом — то, что принимал за них, башни из досок и холста и безоткатки меж ними, установленные на «пассажиров», былую гордость кальдонского пароходства, лайнеры, бравшие не раз «Ленту Атлантики», но ушедшие в тень из-за недостатка комфорта на них (кто требовал скорости — летал, а кто плыл по морю — хотел развлечений и удовольствий, бассейнов и танцзалов и уж точно — не вибрации мощных машин). Кальдонцы методично начинали пристрелку, стреляя первые два по флагману, «Бальвону», вторые два по замыкающему, «Баал Бессу», выдерживая между собой десятисекундный интервал, чтобы не путать всплески. Фальшлинкоры описали циркуляцию и встали в линкорный строй, и, дождавшийся окончания пристрелки, сами открыли частый, хоть и неточный огонь по «Де Биллу», нервируя артиллеристов и сбивая ему прицел. Не выдержав, эсминцы, лидируемые крейсером, кинулись в отчаянную атаку, надеясь выровнять, ценой своей жизни, силы сторон, а то и дать своим преимущество. Не прекращая огня ГК по линкорам, бальвонские дредноуты ответили из 120-миллиметровок, а «Беспредел», «Авось», «Дерзость» и «Нахальство», таковые были, пародирующие излишне серьёзные названия их двойников, названия фальшлинкоров, перенесли на эсминцы огонь своих монструозных безоткаток. Три атакующих корабля были разнесены до выхода на рубеж торпедной атаки, остальные размазаны по глади моря на отходе, фугас массой в тонну для эсминца куда серьёзнее, чем для линкора. Торпеды, впрочем, цель нашли. «Аккуратность» потеряла ход, для остальных трёх ограничилось попаданием в ПТЗ, но два из ВсЛК тонули.* Оставшиеся на воде «Авось» и «Нахальство», подобрав спасённых, взяли на буксир «Аккуратность». К этому времени «Бальвон» вовсе прекратил огонь, а «Баал Бесс» огрызался лишь двумя башнями, полноценный огонь вёл лишь «Де Билл», на который и перенесли огонь два кальдонца, третий продолжал дуэлировать с «Баал Бессом», после попадания в машинное отделение вдруг потерявшим ход. К нему двигались «Аккуратность» и два её буксира, но он успел попасть в «Прилежание». Это был «лакишот», дредноут окутался пламенем и вскоре погрузился на дно, унося с собой почти всю команду. «Баал Бесс» перенёс огонь на подходившую группу, разнеся «Нахальство» вдрызг, но, получив с «Аккуратности» несколько аккуратнейшее уложенных снарядов, отправился продолжать дискуссию с «Прилежанием» на дне моря. «Бальвона», потерявшего почти что всю артиллерию, добивали эсминцы, одного из которых ему всё же удалось потопить 120мм калибром, но «Бальвона» это не спасло. Буксир с «Аккуратности» вместо «Авось» завели на более повреждённый дредноут «Умеренность», и оба они ушли чиниться. А «Долготерпение» с «Авосем» пошли к берегам Бальвонии. Срочно собранные плотники восстанавливали ложные башни и трубы. Возвращаться после обстрела берегов Бальвонии предполагалось ввиду швамбранских наблюдательных постов. А в Швамбрании как раз обсуждался животрепещущий вопрос — «подтолкнуть ли падающего», объявив войну Бальвонии, и аннексировав после победы парочку провинций, за что выступали как генералы, ожидавшие после кровавого душа — града из орденов, так и минфин, мечтавший о тамошних золотых рудниках со страстью подростка, читающего порножурнал, или же «вести себя по-джентельменски», говоря о мире, угрожая выигрывающей стороне и как можно долее затягивая войну, как предлагали дипломаты, и особенно старался Примас Швамбранской Церкви, мечтавший, как безбожные кальдонские республиканцы и схизматики-кретиены истребят друг друга. Вторая точка зрения была подкреплена обильными денежными вливаниями от фрайхерра Грюншверта, желавшего превратить в золото оба свои пакета опционов, и на падение акций кальдонского пароходства, и на падение акций бальвонской компании гуано. Поэтому железные кальдонские аргументы были как нельзя более уместны. А два аргумента убедительнее одного. Что, второй не столь убедителен? Но мы предъявим его швамбранским офицерам на наблюдательном посту в сумерках. Если они с 20 миль отличат крашеный холст от брони — значит, они сверхчеловеки, и воевать с ними неуместно. А если люди — то пусть гадают. Контуры кораблей они, во всяком случае, знают, а контур будет такой, как надобно.
____________________________________________________________________________
И в порядке пояснений.
ВсЛК — пассажирские пароходы близкого водоизмещения.
Настоящее вооружение — безоткатки наподобие 12″ Курчевского, но калибром поболее. Скажем, 420мм, как у советского безоткатного С-103
Расположение орудий открытое, они предназначены для ведения огня с больших дистанций (обстрела берега и т.п. или, как здесь, «провокации») Башни фальшивые.
Машины и погреба «бронированы» бетоном, остальные помещения пусты или заполнены пористым материалом (кроме минимума для жизни).
За собой буксирует малую ПЛ, что и составляет его шанс на случай встречи с «настоящим сварщиком».
_____________________________________________________________________________
Золото, как известно, тяжелее железа. Вот и аргумента фрайхерра Грюншверта оказались весомее кальдонских. Нет, свою задачу величественно прошедшие мимо швамбранских маяков и наблюдателей на них «Долготерпение» и примкнувший к нему «Авось» выполнили, заставив Госсовет Швамбрании отложить решение «до выяснения». Но люди фрайхерра, интересовавшиеся в кальдонской столице не только финансовыми проблемами, донесли информацию о «битве потешных линкоров», «военно-морском маскераде», и через три дня Госсовет собрался вновь. Грюншверт поставил на карту слишком много, и если сейчас заключится бальвоно-кальдонский мир (а воевать мог лишь флот — общей границы между сторонами не было, Бальвония граничила со Швамбранией по хребту с теми самыми золотыми рудниками, проходимому через немногие перевалы, а с другой стороны Швамбрании находились вовсе непроходимые болота на кальдонской границе), то вместо колоссального выигрыша на падении кальдонских пароходств и бальвонских компаний удобрений он получит скучный и скромный возврат кредита (и даже если контрагенты не будут готовы платить сразу — английский банк «Витус» и американский «Джи-Пи-Блад» уже проявили готовность кредитовать «под вторую закладную», уже под изрядный процент). Поэтому госсоветники были как следует промазаны, и после пафосной речи Примаса Церкви Мира и Согласия Швамбрании постановили — воевать. Выигранных трёх дней, правда, хватило, чтобы в нейтральной Пилигвинии начались мирные переговоры. Условия кальдонцев, тоже ощущавших грозящую катастрофу (убытки их были скромнее — но торговый флот частью понёс потери, частью бесприбыльно отстаивался в портах), были весьма умеренны — репарации, только-только на отстроение потопленного линкора да пенсии семьям погибших, монополия на перевозку гуано для кальдонского торгового флота (сами острова, конечно, отобрать было бы выгоднее — но на защиту уже почти принадлежащих финансисту островов, чего доброго, примчались бы флоты Держав…) и исключительное право Кальдонии на постройку кораблей для бальвонского флота (что автоматически означало — никаких линкоров, канонерки и миноносцы!). Его Бальвонское Величество Бецилим Тринадцатый проявил несвойственную ему в обычное время тонкость суждений и согласился сразу, оговорив лишь, что репарации будут выплачиваться с доходов спорных рудников, что автоматически ставило Кальдонию перед выбором — воевать в защиту Бальвонии или не получить ничего.
После ультиматумов Швамбрании мир был заключён почти мгновенно, а в столицах были опубликованы — пышный манифест Бецилима «Пока наша Славная Держава благородно дуэлировала с Отважным Неприятелем, подлые предатели вознамерились уязвить нас Отравленным Кинжалом в спину» и суховатая нота республиканского правительства, перечисляющая договора, нарушенные Швамбранией и потери, кои от этого несёт Кальдония. Швамбраны в ответ заявили, что защищают права на свободу местного населения, после чего, вспомнив, кто живёт на спорных землях, обозвали конфликт «Войной за козлов и лягушек». Война на сухопутном фронте была ограничена, и хотя элитная горнострелковая бригада «Льдяных Барсов» легко смела пограничные посты и разогнала ополчение местных, отчего-то не возжелавших освобождаться, на перевалах уже стояли бальвонские пехотинцы, несмотря на неопытность в горах, державшиеся стойко (а с тыла «Барсов» пощипывали, из дедовских карамультуков, оправившиеся горцы). На болотах и вовсе ограничились ополчением, с энтузиазмом ловившим «шпионов» и поймавшим с обеих сторон душ по двести (правда, потом выяснилось, что из десятка отправленных разведгрупп вернулись все, кроме утонувших в болотах). Вывести войну из состояния тупого бодания мог лишь флот, обстрелом берегов, десантами и просто фактом господства в море. Обе стороны жаждали сражения.
Швамбраны уже знали, что потоплен по крайней мере один линкор, и два приведены в негодность. Оптимисты полагали, что обе серые тени, так напугавшие наблюдателей, были фальшивками, и «Бренабору» нет соперников. Реалисты исходили из того, что один линкор у неприятеля всё же остался, но повреждён, и, во всяком случае, 8 башен «Бренабора» с 16 орудиями 14″ против 9 орудий 15″ уже преимущество, а там и старые броненосные крейсера подоспеют. Судоремонтники Кальдонии творили чудеса, но оторванная корма «Аккуратности» делала нереальным восстановление способности к ходу в ближайшие дни, а, переставив, гениальностью инженеров и виртуозностью крановщиков, башни с неё на избитую «Умеренность», огромные дыры в броне которой закрывали котельным железом, можно было получить «условно боевой линкор», и тот недостаточно скоро. Оставалось вновь надеяться на «Авось». Его 420мм безоткатки были почти расстреляны, и снаряды закончились, заготовить успели едва по десятку на ствол. Зато поставили кое-что новое.
Встретившись в море с вражеской эскадрой, «Бренабор» открыл огонь с максимальной дистанции. Недолёты. Ответные залпы «Авося» давали накрытие, но не попадание. «Долготерпение» терпело. Затем начало пристреливаться, но не по «Бренабору», а по лёгкому крейсеру, выскочившему меж эскадр корректировать огонь. А когда он отвернул к своим, уходя от накрытий — кальдонцы начали сближение. Очередным залпом было получено попадание, крейсер запарил и потерял ход и «Долготерпение», не тратя времени на добивание, перенесло огонь на «Бренабор». Тот стрелял по «Авось», и уже добился попаданий, но сразу же начал перестрелка с «Долготерпением», тем более что «Авось», очевидно, приведенный к молчанию, прекратил огонь. Но вместо того, чтобы выйти из боевой линии, он вдруг повернул в сторону швамбранской эскадры. «Безумная храбрость» считалась доблестью лишь в бальвонском флоте, кальдонцы предпочитали храбрость расчётливую, осторожность на грани трусости, расчёт холодный, но верный. Так что этот разворот сочли попросту потерей управляемости, а корабль — не составляющим угрозы, и мнение это подкрепил стелющийся за ним дым явно не из котлов. То, что лёгкие силы кальдонцев, перегруппировавшись, встали в кильватер «Авоси» и пошли за нею — за клубами дыма оказалось незаметным, и лишь когда стало ясно, что «Авось» стремится выйти на пересечение курса «Бренабора» и вот-вот таранит его, адмирал приказал оставшемуся крейсеру и всей дюжине эсминцев эскадры уничтожить помеху торпедным огнём. Артиллерия с огромного лайнера отчего-то не сделала ни единого выстрела, и торпедной атаке не препятствовало ничто — пока не увиделись расходящиеся от «Авося» торпедные следы, а из-за него вдруг не выскочили крейсер, восемь эсминцев и ещё десяток «эскортных миноносцев», строившиеся кальдонцами для охраны своих «торгашей». Один швамбранский эсминец нарвался на торпеду, разломившись пополам, остальные, лихорадочно маневрируя, уклонились — но тут на них навалились кальдонская бригада лёгких сил. В перестрелке попали в заряженный швамбранский ТА, и ещё один эсминец растворился в дымном облаке. Одна из торпед с «Авося», расходившихся веером, смогла зацепить «Бальвона», и хотя вред был ничтожен, ПТЗ выполнила свой долг, адмирал занервничал. Впрочем, «Авось» был уже торпедирован, и переворачивался прямо на курсе «Бренабора», а лёгкие силы швамбран отошли почти без потерь, не считая ещё одного эсминца, но «Долготерпение» стреляло блестяще, и после очередного попадания он счёл целесообразным разорвать дистанцию боя и отойти. Военного суда адмиралу удалось избежать, поскольку что-то он у противника да потопил, а то, что ремонт после сражения был умышленно затянут — доказать не удалось. Но через неделю, выйдя в море, он встретил уже двоих братьев, к «Долготерпению» присоединилась кое-как отремонтированная «Умеренность», делая шанс на победу крайне призрачным, а так как субвенции от щедрого фрайхерра Грюншверта уже были пропиты, новых же траншей не поступало — Госсовет проголосовал за заключение мира. На этот раз репарации вытребованы были посолиднее, бальвоны посчитали и потерянные в прежней войне линкоры, и кровь, пролитую в горах, а кальдонцы — стоимость лайнеров по современным ценам, новые их инкарнации должны были бы стать роскошны и грандиозны, так что кредит выплатился почти без потерь (не числить же в потерях Кальдонии и Бальвонии затраты на венок швамбранского минфина, повесившегося от огорчения…). Фрайхерр же, потерпев полное фиаско, влачил жалкое полуроскошное существование на одном из островков, готовых оказать гостеприимство беженцам, если у беженца ещё сохранился миллиард-другой.
Заклёпочные подробности:
В подводной части «Авось» были установлены торпедные аппараты (в нашем Отражении они были бы «системы Джевецкого», а кто бы их, решёточных, изобрёл тут — не знаю), обеспечивающие залп нескольких десятков (устаревших, чтобы не жалко — всерьёз потопить «Бренабор» никто не рассчитывает, лишь попугать, но попадание в эсминец — нерасчётное, но возможное везение) торпед. Главное же усовершенствование состояло в системе радиоуправления (также им управлялся и торпедный залп), позволившей после выхода в море и отстрела со сравнительно безопасной дистанции остатков боеприпаса снять экипаж и изображать героев-берсерков, как прежде изображали полноценный линкор. Эффект уже не слишком велик, но растерянность и дезорганизацию в ряды противника внести можно. Помимо собственно управления курсом «линкора», а также торпедной стрельбой, были установлены и (механические, с диском Нипкова) телевизоры, позволявшие вести «Авось» курсом на вражеский дредноут.
П.С.
Один наш очень суровый коллега уже делал вспомогательный линкор.
Новейший линкор класса «Кошмар Сомали»
