Владимир Коваленко. Линейный крейсер «Михаил Фрунзе».
Содержание:
Аннотация:
Еще гремит «Битва за Англию», но Германия ее уже проиграла. Италия уже вступила в войну, но ей пока мало. «Михаил Фрунзе», первый и единственный линейный крейсер РККФ СССР, идет к берегам Греции, где скоропостижно скончался диктатор Метаксас. В верхах фашисты грызутся за власть, а в Афинах зреет заговор. Двенадцать заговорщиков и линейный крейсер. Итак… Время: октябрь 1940 года. Место: Эгейское море, залив Термаикос. Силы: один линейный крейсер РККФ СССР. Задача: выстоять.
Постановка задачи
Я всегда хотел написать книгу об эпохе больших кораблей с большими орудиями. Стилистически меня больше привлекает начало двадцатого века, от Русско-японской до Первой мировой войны, когда сражались большие эскадры броненосцев и дредноутов. К началу Второй мировой линкоров стало куда меньше, да и авианосный закат был не за горами, зато значение каждого отдельно взятого корабля резко выросло. Русско-японскую войну войну писатели-фантасты освоили вдоль и поперек, переигрывать в тысячный прорыв «Варяга», бой в Желтом море и Цусиму скучно. На деле – изначально скучно, поскольку ровно все шансы Японии в той войне легко перекрываются очевидными, недорогими, но заблаговременными действиями русского правительства.
Можно было перевести в зону первостепенных интересов государства достаточные боевые и обеспечивающие силы. Можно было озаботиться удобной базой для флота. Можно было, в конце концов, договориться с постоянно проклинаемыми в книгах-альтернативах англичанами о дружбе и союзе, не сходясь перед этим с соперником в схватке на краю света, причем на его излюбленном оружии. Тогда, глядишь, Россия в Антанте оказалась бы не номером третьим, после Франции, а номером вторым, и французы сейчас обсуждали бы планы коварных альбионцев и подлых русских не отдавать им после войны те же Эльзас с Лотарингией…
Русско-японская война была проиграна не столько на Дальнем Востоке, сколько в Петербурге, и любые подвиги на суше и на море – всего лишь затыкание просчетов последнего русского царя солдатскими и матросскими телами. У обитателей того времени другого выхода не было, у автора будущей книги – есть.
Первая мировая война – заметим, вне зависимости от исхода Русско-японской! – для русского флота расклад проигрышный, не столько с военной точки зрения, сколько с литературной. Российская империя с ее слабой промышленностью не могла не отстать в дредноутной гонке. Не забудем про неизбежное разделение усилий кораблестроения между двумя флотами, а при победе в РЯВ – и тремя… У Балтийского флота никаких шансов против действительно серьезной атаки немецкого Хохзеефлотте нет. Именно потому, что в ту эпоху на море все еще правили «большие дивизионы», и та же гибель трех английских линейных крейсеров в генеральном Ютландском сражении не изменила ничего, кроме чертежей нового поколения кораблей этого типа.
Даже вечные догонялки с «Гебеном» на Черном море не имели никакого стратегического значения после того, как тот втянул Османскую империю в войну. Ну, догнали бы его. Ну, потопили. Но что, Кавказский фронт от этого бы исчез?
Первая мировая война – отличное время для писателя, желающего показать ненужность для России любого флота, кроме сил береговой обороны. Или – попробовать воспеть схватку Королевского флота с Императорским. Первый вариант не устраивает меня, второй – читателя и издателя вместе с ним.
Исключив остальные варианты, получаем – временем нашего повествования должна стать Великая Отечественная, а точней – Вторая мировая, ее начало. Время, когда значение имеет каждый крупный корабль. Вес больших чисел вернется позже, к тому времени, когда промышленность США заполнит море десятками одних только авианосцев… В этом смысле поход советской эскадры из «Варианта “Бис“» Анисимова – пример удивительного везения с нулевыми последствиями. Недаром основное возражение против этой альтернативы – простой подсчет количества танков, которые можно было бы отправить на сухопутный фронт вместо тройки из линкора, линейного крейсера и авианосца. Мол, сделали бы их – и в том мире союзники вообще не противостояли бы советской армии в Германии, а в лучшем (для них) случае пытались бы объяснить СССР, что граница ГДР на Рейне – немного слишком, в худшем же вели бы переговоры о включении в правительство Французской Народной Республики отдельных представителей эмигрантского правительства де Голля…
На деле линкоры в танки напрямую не конвертируются, но еще один элемент стоящей передо мной задачи этот пример вскрыл. Нужно, чтобы одинокий корабль обрел действительно стратегическое значение. Окупился полностью. Оказался ценней полнокровного механизированного корпуса на фланге немецкой танковой группы.
Могло ли такое быть в принципе?
В узкий временной промежуток между июнем 1940 года и июнем 1942 – могло.
Картинка кликабельна
Техника
Линейный крейсер «Михаил Фрунзе». Или правильней – «большой крейсер»?
В 1909 году Российская империя начала строительство четырех дредноутов типа «Севастополь». Корабли отличались необычным внешним видом: низкий гладкопалубный корпус, почти никаких надстроек, «ледокольный» форштевень, палуба, буквально загроможденная орудийными башнями. Именно так выглядит на снимках времен Первой мировой войны линейный корабль «Полтава». Переведя взгляд на изображение «Фрунзе», остается задаться вопросом: как из этого можно получить корабль современного по меркам сороковых годов вида?
Для начала корабль должен сгореть.
Пожар на «Полтаве» случился в 1919 году, когда корабль стоял у стенки Адмиралтейского завода в Петрограде на долговременном хранении. Мазут горел пятнадцать часов, в итоге линкор остался без машин и без системы управления огнем. Отремонтировать такие повреждения в условиях послереволюционной разрухи оказалось невозможно, и корабль начали потихоньку разбирать на запчасти для ремонта других линкоров. Срезали надстройку – чтобы получить на однотипном корабле двухъярусную. Забрали на береговые батареи две башни из четырех.
Время от времени из недр морского научно-технического комитета всплывали проекты модернизаций и перестроек: в авианосец, в самоходную плавучую батарею, в линейный крейсер. Их обсуждали спокойно и неторопливо – в начале двадцатых денег на такие стройки у наркомата флота не было, а красивые рисунки служили поводом не отдавать неживую стальную тушу наркомату внешней торговли, что уже продал на разделку устаревшие и недостроенные корабли царского флота.
Году к двадцать седьмому зашел спор между «молодой» и «старой» школами. На этот раз сцепились истово, до хрипоты, до доносов в ГПУ и несчастных случаев в бурном море. Трещина между двумя когортами морских командиров превратилась в пропасть: на этот раз деньги были, и красивый рисунок, случись ему обратиться в железо, мог вычеркнуть из планов штук пятнадцать подводных лодок. Сохранность корпуса «Полтавы» неизменно оказывалась хорошей, он не проржавел, остался крепким – и, наконец, пошел в дело.
Окончательно судьбу корабля решило советско-американское торговое соглашение 1929 года. Модернизация корабля стала частью сделки: Соединенные Штаты приоткрыли для Советского Союза свои военные технологии в обмен на крупный заказ. Построить полностью новый корабль Соединенным Штатам мешало Вашингтонское морское соглашение 1922 года, но модернизировать существующий в рамках установленных ограничений ничто не препятствовало. Одновременно модернизация старого корабля и применение технических решений от хорошо освоенных американской промышленностью и неплохо себя зарекомендовавших тяжелых крейсеров позволила СССР сэкономить практически половину стоимости работ в сравнении с ценой нового линкора того же водоизмещения.
В 1936 году со стапелей сошел «Михаил Фрунзе» – корабль, отражающий совсем другую концепцию судостроения, нежели прежняя «Полтава».
Исчезло наследие Цусимы – полное бронирование надводного борта. Менять вертикальную броню запрещал договор, но когда у корабля отрезают старые оконечности и приделывают новые, прежние броневые плиты на новые нос и корму не ставят. Центральная часть корабля, напротив, получила дополнительную защиту и от снарядов, и от торпед, вместе с бортовыми наделками. Броневых палуб было три, тонкая нижняя осталась, как была, верхнюю убрали, чтобы не отнимала вес и запасы остойчивости, на средней поменяли броневые плиты – были тридцать восемь миллиметров толщиной, стали – сто пятьдесят два. После того, как в нос и корму добавили траверзы – получилась цитадель. Вместо корабля, у которого защищено все понемногу, вышла плакатная иллюстрация концепции «все или ничего». Корабль, который повредить – просто, но лишить боеспособности и тем более потопить – нелегко.
Корабль, который не будет воевать в чистом море, где ему не залатают самых примитивных повреждений. Не морской разбойник, который нападает на слабейшего – защитник, готовый встать перед большим и более многочисленным калибром, а после боя уйти зализывать раны в дружественный порт. При этом враг должен получить такие повреждения, чтобы с ним сумели расправиться другие силы – эсминцы, подводные лодки, самолеты. Расчетный враг «Михаила Фрунзе» не охранение конвоя, то есть крейсер, а прущий к советским берегам чужой линкор. И, верней всего, не один.
Концепция поменялась. Предназначение корабля осталось прежним, за одним маленьким исключением: «Полтава» была создана для того, чтобы защищать Петербург. «Фрунзе» предназначался для того, чтобы закрыть собой любой советский берег. Надо – балтийский, а надо – испанский. Или греческий.
Представляет значительный интерес сравнение «Фрунзе» с другими кораблями линейного класса, которым довелось испытать схожие по масштабам модернизации. Среди модернизированных кораблей мы рассмотрим британские линейные крейсера «Рипалс» и «Ринаун», итальянские линкоры «Джулио Чезаре» и «Конте ди Кавур», японский линкор «Хией».
Из модернизированных кораблей главный калибр наибольший у англичан – 380 мм, наименьший у «Фрунзе» – 305 мм. При этом английские и советский корабли несут по три трехорудийных башни, японский – четыре двухорудийных, итальянские – по две двухорудийные и две трехорудийные.
Самая мощная вертикальная броня, наоборот, у «Фрунзе», а явный аутсайдер – «Хией» с его восьмидюймовым поясом.
Горизонтальная защита сильней у «Хией» и «Фрунзе» (152 мм), у итальянцев и у англичан над погребами – почти равноценная (146 мм «Рипалс», 144 мм «Конте ди Кавур»), но машины и котлы у англичан прикрыты значительно слабей (25–89 мм на «Рипалсе»).
Самый быстрый корабль – «Ринаун», 30,8 уз, самый медлительный – «Конте ди Кавур» 27 уз.
Дальность огня максимальная у «Фрунзе» – облегченным фугасным снарядом (27,3 мили), обычным боеприпасом – у «Хией» (17,8 миль) и, опять же, у «Фрунзе», но полновесным бронебойным снарядом (16,8 миль). Чуть хуже дело обстоит у «Рипалса» – 15,8 миль, и у «Конте ди Кавура» и «Джулио Чезаре» – 15,4 мили. На «Ринауне» орудия не модернизировались с Первой мировой войны, дальнобойность 13,3 мили.
Зенитное вооружение. «Рипалс» оборудован 20 универсальными орудиями дальнего боя (2×10 114-мм), если к этому прибавить 24 40-мм «пом-пома», что делает его сильнейшим в отношении ПВО из рассматриваемых кораблей.
«Фрунзе» также располагает 20 орудиями дальнего боя, из них 12 универсальные 130 мм/25, и 8 – 76 мм/55. В целом, с учетом разнородности калибров, это примерно соответствует вооружению английского крейсера, но вот зенитных автоматов на нем нет. Совсем.
На итальянских линкорах зенитное вооружение состоит из 8 100-мм/47 орудий «минизини» в спаренных установках и 12 37-мм/54 автоматов «Бреда», тоже по два в установке.
«Хией» в качестве дальнобойного зенитного калибра располагает 8 127-мм/40 орудиями в спаренных установках, и 20 25-мм автоматами.
У «Ринауна» калибр дальнего боя представлен всего 6 105 мм орудиями и 16 «пом-помами».
Выходит, что «Фрунзе» и «Хией» больше приспособлены для артиллерийского боя на дальней дистанции благодаря мощной горизонтальной защите и большой дальности огня главным калибром, то есть в состоянии выполнять одну из главных функций линейного крейсера – авангардную или арьергардную операцию.
Слабая вертикальная защита «Хией» и английских кораблей подразумевает, что они не должны ввязываться в бой с равным противником. Свойство линейного крейсера, заложенное создателем класса, адмиралом Фишером. В бою с чужим линкором лишь защита «Фрунзе» и «Конте ди Кавура» дает определенные шансы.
Что касается вооружения, то линейными крейсерами в «фишеровском» понимании термина можно назвать лишь «Рипалс», «Ринаун» и «Хией». У них главный калибр и по меркам Второй мировой войны линкорный, и по числу стволов они уступают новым линкорам с тем же калибром всего на одну двухорудийную башню: «Рипалс» и «Ринаун» – «Бисмарку», а «Хией» – «Кингу Джорджу V». Остальные из рассмотренных нами кораблей оказываются слабоваты.
В противостоянии воздушной атаке у всех рассмотренных кораблей есть недостатки. К примеру, «Рипалс» обладает отличным для начала Второй мировой войны зенитным вооружением, но слабая защита двигательной установки может привести к ее повреждению. «Фрунзе», наоборот, без зенитных автоматов сложно отбиваться от пикировщиков, но чтобы пробить его броневую палубу, нужна бомба такого калибра, какую ни один пикировщик начала войны не поднимет. Между этими двумя крайностями расположены остальные.
Из вышеизложенного можно сделать вывод: современного линкора из «Фрунзе» не получилось, как и линейного крейсера в классическом понимании – последний, впрочем, советскому флоту и не был нужен. Получился достаточно сильный корабль среднего между линейным кораблем и «вашингтонским» тяжелым крейсером класса. Что особенно интересно, в это же класс попадают и его противники в бою в заливе Термаикос.
Несколько позже американцы назвали похожие корабли типа «Аляска» большими крейсерами. В СССР не стали изобретать нового термина и классифицировали «Михаила Фрунзе» как линейный крейсер. В Италии гордо сохранили за «Кавуром» и «Чезаре» прежнее звание линкоров.
Может быть, в том и беда итальянских адмиралов, что название было громче сути? Право, когда от одного британского линкора удирают два итальянских, всяк поймет: макаронники – трусы! Зато если бы осмелились вступить в перестрелку, а потом отступили «большие крейсера» – дело житейское, сила солому ломит.
В случае боя в заливе Термаикос итальянцы действовали куда храбрей, чем в стычках с англичанами, еще и потому, что чувствовали перед собой равного противника – одного против двух.
«Михаил Фрунзе» выстоял, и это говорит уже не о классе корабля, а о классе команды. О том решающем факторе, который не отыскать в справочниках.
Корабельный разведчик-истребитель, КРИ
Расцвет катапультных самолетов пришелся на 1920–1930-е годы. В Советском Союзе история такой техники началась с закупки у американской фирмы «Воут» лицензии на производство и двадцати готовых поплавковых гидросамолетов O2U «Корсар». Для своего времени самолет, в США запущенный в производство в 1927 году, был современной машиной, однако в СССР его серийное строительство так и не было организовано. Самолеты поступили на вооружение под обозначением КР-1(и).
По планам второй пятилетки (1933–1937) предполагалось завершить модернизацию линейного крейсера «Михаил Фрунзе» и создать производственные мощности для серийной постройки тяжелых крейсеров так называемого «вашингтонского» типа, в состав вооружения которых должны были входить катапультные самолеты-разведчики.
В июне 1934 года начальник ВВС РККФ К.К. Арцеулов выдал задание на разработку корабельного катапультного самолета, которой занялось конструкторская бригада Г.М. Бериева. Итогом стала разработка первого советского корабельного гидросамолета КОР-1. Работы по новой машине продолжались до мая 1937 года, когда на испытаниях в Авиационном научно-исследовательском институте ВВС РККФ в Севастополе машина получила крайне отрицательную оценку по причине неприемлемо низких мореходных качеств – опрокидывалась уже при двухбалльных ветре и волнении.
В качестве временной меры была произведена модернизация самолетов O2U под мотор отечественного производства М-25. В то же время на вооружение Италии и Японии поступали новые гидроистребители, а проблема нехватки оборудованных авиабаз на Севере и Дальнем Востоке заставила унифицировать требования на корабельный самолет и гидроистребитель. В итоге начальник Центрального конструкторского бюро морского самолетостроения Н.Н. Поликарпов получил задание на разработку корабельного разведчика-истребителя на базе уже испытывавшегося прототипа тяжелого истребителя.
Поликарпову предстояло решить весьма сложную задачу, создав машину, соответствующую жестким тактико-техническим требованиям. Помимо обычных требований к современному истребителю, поплавковый вариант должен был иметь хорошую мореходность, чтобы садиться в открытом море. По условиям корабельного базирования, ширина самолета не могла превышать 12 м, длина – 10 м, высота – 4. Старт с катапульты требовал повышенного внимания к прочности планера и одновременно ограничивал взлетный вес.
Задание на проектирование КРИ Поликарпов получил в один из переломных моментов своей жизни. К тому времени у руководства авиапромышленности и армейской авиации возникла иллюзия бесперспективности моторов воздушного охлаждения – и, соответственно, принципиальной второсортности оснащенных ими самолетов морской авиации. Работы в этих направлениях не считались наркоматом авиационной промышленности приоритетными. Только прямая поддержка наркома флота Галлера и периодические обращения начальника центра тактической подготовки морской авиации Чкалова к высшему руководству страны позволили своевременно завершить постройку прототипа.
Окончательно точки над «и» расставила война с Финляндией, в которой успели принять участие сухопутные варианты машины, двухместный МТИ и одноместный И-21. Также И-21 успели повоевать на завершающем, каталонском, этапе гражданской войны в Испании, где показали себя вполне достойными противниками немецких Bf-109C.
Для ЛКР «Михаил Фрунзе» при его второй модернизации были поставлены модифицированные варианты КРИ – КРИ-М.
КРИ и КРИ-М были одномоторными цельнометаллическими двухместными низкопланами. Использовались как разведчики, артиллерийские корректировщики и тяжелые истребители. Учитывая жесткие требования относительно веса и размеров, определенные ролью корабельного самолета, КРИ изначально являлся машиной чрезвычайно компактной и сбалансированной конструкции.
Обшивка – цельнометаллическая, изготовленная плазово-шаблонным методом, клепаная, работающая – что увеличивало характеристики, но резко снижало ремонтопригодность. Во внешнем облике самолета характерны для советских морских машин сильно развитые «карманы» – специальные зализы в местах сопряжения крыла и фюзеляжа. КРИ и КРИ-М, малосерийные машины стапельной постройки, отличались чистой отделкой фюзеляжа, что нехарактерно для И-21 и МТИ. Данные в таблице приведены для серийных машин.
Фонарь кабины пилота сдвигался назад, стрелка – опускался вниз, имел часть, аварийно сбрасываемую в полете, а большая площадь остекления давала почти неограниченный круговой обзор. Фюзеляж – дюралевый полумонокок. Узлы крепления к челноку катапульты расположены на нижней поверхности центроплана в месте перехода крыла в фюзеляж и еще два – на нижней части фюзеляжа.
На КРИ был установлен двигатель М-64 – однорядная семицилиндровая звезда с одноступенчатым двухскоростным приводным центробежным нагнетателем. На КРИ-М – двигатель Райт-Р-2830-05, двухрядная семицилиндровая звезда с усовершенствованным двухскоростным приводным центробежным нагнетателем. Капот NACA, оснащенный гидравлически управляемыми створками (юбкой). Трехлопастный винт диаметром 3400 мм с постоянным числом оборотов с электрическим приводом установки угла атаки лопастей.
P.S.
Что могу от себя добавить по поводу ТТХ линейного крейсера на основании прочитанной книги. Водоизмещение 30 000 тонн, скорость хода 28 узлов. СУ как на американских тяжелых крейсерах типа «Портленд» – 107 000 л.с., 4 ТЗА Parsons, 8 котлов.
Две РЛС типа «Редут» – одна более старого образца, как в реальной истории, вторая более современная.
