Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой подцикл по русско-турецкой войне 1710-1715 годов в мире Russia Pragmatica III, и сегодня речь пойдет о завершении конфликта. Рассказано будет о военных действиях в Валахии, Болгарии, Сербии, десантах на южном берегу Тавриды, Адрианопольском мире, и многом другом.
Содержание
Дунайская кампания 1712 года
Активные действия на Балканах вновь начались в июне 1712 года. Османскую армию возглавил новый великий визирь, Силахдар Дамат Али-паша. Он оказался более талантливым, чем предшественник, и, располагая довольно небольшими силами (около 40 тысяч человек, значительная часть из которых была даже не вооружена), попытался за счет маневрирования воспрепятствовать русскому наступлению на Валахию. Петр, впрочем, с легкостью справился с ним – устроив большую демонстрацию в районе Галаца, он отправил корпус Михаила Голицына форсировать реку Сирет западнее, и тот вышел во фланг и тыл османскому воинству. Али-паша, поняв, в какую ловушку попал, быстро вывел свою армию из-под удара. Впрочем, и совсем без сопротивления отступать он не собирался. В результате этого в Валахии развернулась масштабная война на истощение. В какой-то мере повторилась картина 1708 года, только теперь русским предстояло отыгрывать роль наступающих вперед шведов, а туркам – собственно русских, которые разоряли позади себя поселения, лишая противника подвоза припасов. Уже к концу лета царская армия стала испытывать сложности в поставках припасов, и ее наступление замедлилось. К концу года удалось надежно закрепиться лишь в Валахии, заняв все турецкие крепости, и вытеснив мусульман за Дунай.
Параллельно с этими событиями на Балканах началось широкомасштабное восстание христианского населения. Главными очагами его стали Черногория, Шумадия (Сербия), Северная Болгария и Морея (Пелопоннес). Волнения случились также в Македонии и Албании. Турки, едва успевшие выдавить венецианцев из Греции, увязли в мятежах, и были вынуждены забыть о наступлении в Далмацию. Скованными оказались их действия и в Болгарии. Пользуясь этим, Петр осенью 1712 года отправил элитные части своей армии под началом Александра Меншикова в рейд на запад – в Шумадию и Черногорию. Сметая турецкие заслоны и с легкостью беря небольшие крепости, Меншиков в значительной мере способствовал быстрому успеху восстаний в этих регионах. Более того, царский фаворит не церемонился с турками, и в особенности янычарами и местными феодалами, в результате чего сербы и черногорцы были полностью избавлены от их присутствия. Впрочем, не только русские войска отличались достаточно жестким поведением – сами сербы и черногорцы также проявили большую жестокость ко всем мусульманам, в результате чего начался большой исход последних в Македонию и Фракию.
На зимние месяцы военные действия приостановились – турки не имели возможности начать контрнаступление, а русские подтягивали тылы и готовились к рывку через Балканские горы. Необходимо было также восполнить потери за прошедший год, хотя русская армия к началу следующей компании уже не будет насчитывать более 80 тысяч человек. Османы к концу года смогли довести численность своей армии до 60 тысяч человек, и вооружить всех их, но с дальнейшим наращиванием военной силы возникли проблемы, особенно в свете морских сражений. Султанским армии и флоту срочно нужны были ружья, пушки, порох, так как собственные производственные мощности не справлялись с необходимыми запросами – настолько неожиданным и масштабным оказался провал в ходе военных действий. Впрочем, здесь туркам помог дорогой друг, Людовик XIV. Уже заканчивалась война за испанское наследство, шли мирные переговоры, и накопленные за годы войны запасы вооружений французам были незачем, а вот казна была пуста. Смекнув возможность, французский король предложил турецкому султану купить у него по дешевке все необходимое, и последний согласился [1]. В результате этого к 1713 году у турок появилась возможность вооружать еще большие армии, а также были увеличены объемы собственного производства оружия. Отступать или сдаваться Османская империя не планировала, ибо уже всем в Стамбуле было ясно, что скромными требованиями русский царь при текущем ходе войны не ограничится.
Арабатская битва (21.06.1712)
Пока на Балканах шла борьба за Валахию, в Крыму развернулись свои события. Адмирал Базанов извлек урок из кампании прошлого года, и теперь намеревался явиться под Керчь уже с десантом на борту, и затем пройтись огнем и мечом вдоль всего Кефинский эялет, захватив его крепости и разорив деревеньки. Эти планы отлично сочетались с планами гетмана Обидовского основательно ударить по Крымскому ханству, разорив селения и кочевья татар, и приведя ханскую орду в ничтожество. Совместные действия казаков с Азовским флотом были одобрены Петром I, и в мае 1712 года на востоке Крымского полуострова был высажен десант. Керчь восстановить после прошлого года не успели, в результате чего город был быстро взят. Наскоро укрепив его против возможных вылазок татар и турок, Обидовский двинул свое воинство дальше, на запад. Его первоочередной целью стала крепость Арабат, единственная в Крыму, расположенная на берегу Азовского моря. Сама по себе она была небольшой, и шансов противостоять 40-тысячной казацкой армии при поддержке галерного флота и бомбардирских судов у нее не было. Приступив к осаде 2 июня, уже 12 от гарнизона добились капитуляции.
Вторжение русских через Керчь являлось страшным сном крымских татар еще со времен прошлой войны. Тщательно готовясь к визиту христиан, ханы так и не смогли сделать ничего путного – с 1700 года государство сильно лихорадило, вовсю шла борьба между претендентами, и степняки истощали сами себя. К 1712 году правителем Крымского ханства оказался Девлет II Гирей, который обладал достаточными личными качествами для успешного правления, но не имел значительного веса в глазах большинства степняков. Поражения прошлого года болезненно сказались на настроениях татар, в результате чего к летней кампании хан смог собрать не более 50 тысяч человек в свою орду, при расчетной численности до 80-90 тысяч. Когда стало известно об осаде Арабата, Девлет Гирей двинул ее на восток, собираясь сокрушить казацкое войско. Подход орды был обнаружен заранее, и у Обидовского было какое-то время на составление плана сражения и подготовку своих позиций. Проблему с татарами требовалось решить раз и навсегда, но у гетмана было не так много кавалерии, чтобы свободно действовать против целиком конного татарского воинства. Пришлось искать нестандартный подход к плану будущего сражения.
Орда явилась к крепости 21 июня. Казацкая армия к тому моменту расположилась в двух лагерях, сильно удаленных друг от друга – собственно крепости, дополнительно окруженной частоколом, и осадным лагерем. Пространство между ними занимала кавалерия во главе с Дюмеем Ишкеевым. Так как у татар имелось численное превосходство, то они тут же ринулись в атаку, стремясь разбить русскую конницу, и затем уже приступить к тесной блокаде лагерей. И действительно – при первом же ударе кавалерия Ишкеева стала отступать к морю, казалось, русских настигла паника…. Однако на деле это оказался обычный обманный маневр. Едва только татары приблизились к побережью, как по ним открыли огонь русские корабли гребной флотилии Тыртова. Особенно опустошительными оказались залпы мортир с бомбардирских судов, которые ранее вынудили сдаться Арабатскую крепость. А казаки в лагерях тут же вышли в поле, построились, и, сомкнув строй, двинулись в атаку на татарскую конницу, смешавшую свои ряды. Ханская орда запаниковала, часть татар сразу же бросилась бежать, а остальные угодили в окружение. Казаки активно сжимали кольцо, не считаясь с потерями и огрызаясь огнем. Сбитые в кучу конники, к тому же расстрелявшие запас стрел еще при преследовании русского центра, оказались крайне уязвимы перед полурегулярной пехотой с Поднепровья. Из окружения смогла прорваться лишь небольшая часть войска во главе с самим ханом. Около 20 тысяч татар бежали, остальные были или убиты, или попали в плен. Потери войска Обидовского составили не более 8 тысяч человек.
Уничтожение татарской орды полностью развязало руки гетманской армии. Обидовский уже вскоре после сражения обрушился со своими войсками на Кафу, знаменитую своими невольничьими рынками, и в связке с флотом смог взять ее за несколько дней. Дороги в любой уголок Крыма были открыты, и русское войско целиком воспользовалось этой возможностью. Казаки обрушились на Кефинский эялет, и стали брать одну крепость за другой, дойдя до Балаклавы, Инкермана и заняв в конце осени Бахчисарай. Конники во главе с башкирским атаманом Ишкеевым стали совершать регулярные рейды на степную часть полуострова, разоряя татарские поселения и уничтожая небольшие вооруженные отряды крымчаков. Христиане стали бежать на южную часть полуострова, под защиту русских гарнизонов, хотя башкиры, калмыки и казаки их как правило не трогали. Впервые за долгое время Крым был подвергнут масштабному разорению. Последствия его окажутся настолько значительными, что сила Крымского ханства будет окончательно подорвана, а численность самих крымских татар заметно сократиться. О былом могуществе государства Гиреев речи уже идти не могло, и казаки Обидовского могли быть довольны собой – ценой значительных усилий и немалых потерь они окончательно решили проблему татарских набегов на русское пограничье [2].
Сражение у мыса Святого Ильи (27.06.1712)
Сведения о вторжении русских в Крым дошли до Константинополя достаточно быстро, однако со снаряжением флота вышла накладка. Сначала потребовалась замена капудан-паши, и новым командующим флотом стал Кирли Ахмед-паша. Он захотел выйти в море со всеми 40 линейными кораблями, однако часть из них уже банально годилась разве что на дрова, в результате чего пришлось ограничиться «скромными» 27 кораблями линии баталии, и 12 фрегатами. При этом все линейники оказались недовооруженными, и несли меньше орудий, чем им было положено по штату, некомплект наблюдался и среди команд. Флот направился прямиком к Кафе, еще не зная, что город уже взят армией Обидовского. Там же уже находились главные силы адмирала Базанова, состоявшие из 21 линейного корабля и 7 фрегатов. Отправленная к Босфору разведка выход турок проворонила, но адмирал и без этого догадывался, что турки могут прислать свои корабли к Кафе, потому крейсировал у мыса Святого Ильи, расположенного к югу от города, в надежде перехватить врага на подходе.
Собственно, именно это и произошло 27 июня. Для Ахмеда-паши встреча оказалась совершенно неожиданной, да и ветер был не самым благоприятным для турок, из-за чего те не спешили перестраиваться из трех походных колонн в одну линию баталии. Базанов же, имея благоприятный ветер, сразу же атаковал турок, попытавшись на ходу перестроиться из двух колонн в одну линию. Само собой, с уровнем подготовки русских марсофлотов это не получилось, в результате чего вместе классического боя между линейными кораблями вышла обычная свалка хаотичной массы турецких линейников с такой же хаотичной линией русских. Впрочем, так получилось даже лучше – в подобном сражении на близких дистанциях главную роль начинала играть не морская выучка экипажей, а непосредственно боевая, в чем у кораблей Базанова было несомненное превосходство. Кроме того, если у Ахмеда-паши на кораблях чувствовался некомплект экипажей, то у русских наоборот абордажные команды были усилены запорожцами и донцами, потому они полагались не только на артиллерию, но и на абордаж. Это в результате сыграло ключевую роль в сражении. Потеряв около полутора тысяч человек личного состава и 5 кораблей, Ахмед-паша предпочел выйти из боя и отступить. Базанов какое-то время преследовал его, но вскоре отказался от этой идеи. Азовский флот в прошедшем сражении также понес потери – до тысячи человек были убиты и ранены, многие корабли повреждены, а 3 единицы пришлось пустить на лом, так как из-за невысокого качества постройки и полученных повреждений они были уже непригодны для ремонта.
Сражение у мыса Святого Ильи привело к достаточно значительным и неожиданным последствиям. Самые поврежденные свои корабли (6 линейных кораблей и 2 фрегата) Ахмед-паша побоялся вести сразу в Босфор, и потому отправил в Ахтиарскую бухту, дабы те отремонтировались у Инкермана. В конце июля туда же прибыл Азовский флот с силами десанта для захвата городов. Обнаружив небольшую турецкую эскадру на якоре фактически небоеспособной, адмирал Базанов без лишних сомнений обрушился на нее, и взял имевшиеся корабли на абордаж. Короткое сражение в Ахтиарской бухте оказалось как гром среди ясного неба – османский флот сократился на целых 8 ранговых кораблей, в то время как русский смог относительно дешево увеличить свою численность. Петр I, узнав об этой победе, лично отправился в Ахтиарскую бухту, дабы поздравить генерал-адмирала Базанова с такой впечатляющей победой, и осмотреть трофеи. Однако не они в результате привлекли внимание царя – оценив географическое положение бухты, а также узнав о местных глубинах, он тут же, не дожидаясь окончания войны, приказал основать на ее берегах новый город как главную оперативную базу Азовского флота. Сам флот тут же был переименован в Черноморский. Большие глубины Ахтиарской бухты позволяли не только базироваться в ней абсолютно любым боевым кораблям, но и строить линейники без ограничений по осадке, чем страдали верфи в Таганроге. Сам город Петр решил назвать Августейшим, или, по-гречески, Севастополем [3]. Теперь война с турками приобретала вполне конкретные цели в виде Кефинского эялета, обладание которым должно было решить проблему базирования флота, ранее лишенного глубоководных стоянок [4]. Кроме того, с его территории было удобно диктовать свою волю Крымскому ханству, даже если бы оно осталось вассалом Османской империи. Однако стратегическую важность эялета понимали и сами турки, потому для окончательного его поглощения требовались еще более крепкие позиции России на переговорах, и потому война продолжилась.
Кампании 1713-1714 годов
Примерно так можно представить великого князя Невского. Фото предложено коллегой lloidLK.
Кампания 1713 года заметно отличалась от двух предыдущих лет, в первую очередь – из-за отсутствия крупных полевых сражений. Турки, решив, что в поле русским противостоять нельзя, сделали ставку на набеги, войну на коммуникациях, нарушение снабжения и войну за крепости. Армия Петра I же никуда не спешила, и планомерно занимала весь Балканский полуостров, постепенно двигаясь на юг, и активно маневрируя, стараясь с наименьшими потерями добиться наилучшего результата. При этом сам царь покинул действующую армию, и отправился в Крым, устанавливая там русскую администрацию и наблюдая за постройкой Севастополя, который завоевал лишь немногим меньшую любовь царя, чем Петроград. Петр I даже некоторое время думал перенести столицу на юг страны, однако в конце концов отказался от этой идеи, ибо все дипломатические каналы связи и торговые пути на тот момент находились в стороне от Черного моря. Но не одним лишь Севастополем был занят русский царь в Крыму – так, к югу от Керчи, в удобной Камыш-Бурунской бухте, началось возведение новых верфей для нужд Черноморского флота. Трезво рассудив, что Севастополь находится достаточно далеко от основных источников судостроительных материалов, царь решил основать верфь поближе к Таганрогу. При этом в самом Таганроге судостроение продолжалось, но после войны его планировали полностью свернуть, оставив лишь большую базу для просушки древесины и судоремонта.
Наступление на Балканах возглавил князь Невский. Кампании 1713 и 1714 годов стали его звездным часом в качестве полководца. В них не было ничего сверх изящного, большие сражения практически отсутствовали, и кампании целиком состояли из рутины – однако даже рутина могла доставить царской армии серьезные проблемы, и привести к большим потерям, если бы подготовка к ее выполнению была выполнена на недостаточно высоком уровне. А генералиссимус Роман Михайлович Невский был как раз тем человеком, который умел обеспечить наилучшие условия для наступления, наладить отличную логистику, хорошую санитарную обстановку и избежать излишних потерь. Более того, в ходе этих кампаний он все же смог проявить себя именно как полководец, а не просто талантливый организатор и планировщик – его дивизии и корпуса, изредка вступая в прямые столкновения с турками в поле, постоянно выходили во фланг и тыл османским войскам, вынуждая их отступать на следующие позиции. Осады крепостей также велись не спеша, но достаточно уверенно, по уже проверенным методикам. Правда, у войск под командованием князя проявилась одна не самая лучшая черта – относясь весьма дружественно к балканским христианам, они нередко грабили мусульманские деревни, особенно в тех районах, где проживали преимущественно турки или татары. Из-за этого, в частности, из Добружды в Малую Азию мигрировало большое количество мусульман, которым князь велел не чинить препятствий. Не исключено, что делалось это с учетом дальних перспектив освобождения и полной христианизации Балканского полуострова, но конкретных причин подобного поведения установить не удалось.
В 1714 году расклад сил на Балканах несколько изменился – царь забрал на север часть армии, включая элитные части, в результате чего численность войск под началом князя Невского сократилась до 50 тысяч. Однако в то же время из Крыма была переброшена большая часть армии Обидовского, в результате чего объединенная армия достигла размеров в 80 тысяч штыков и сабель. Турки смогли вновь собрать примерно 100-тысячное войско, но в прямое столкновение предпочитали не вмешиваться, встав лагерем у Адрианополя, и не давая русским пройти дальше к Константинополю. Проблем с разгромом турок особо не было, однако вместо марша прямо к берегам Мраморного моря Невский избрал захват остальной территории Балкан – Македонии, Албании, Греции. При этом пришлось корректировать свое отношение к мусульманскому населению этих регионов, так как далеко не всегда де-юре мусульмане являлись ими де-факто – среди албанцев, болгар и греков имелось большое количество криптохристиан, которые приняли ислам чисто номинально, дабы избежать выплаты джизьи [5]. При этом христианское вероисповедание подобных групп людей, будучи тайной для турецких властей, как правило не было большим секретов от соседних деревень, которые сохранили свою приверженность христианству по всем статьям, в результате чего пришлось налаживать агентурную сеть среди балканского населения, выявлять криптохристиан и настоящих мусульман, и с последними уже проводить соответствующую политику. Занятая подобной возней, русская армия к зиме 1714-1715 годов заняла почти все турецкие владения на Балканах, и стала понемногу стягиваться в юго-восточную Фракию, к Адрианополю, готовясь к решительному броску к Константинополю.
Одной из причин достаточно странного проведения кампании 1714 года стала дипломатия. Еще в 1713 году из войны вышла Венеция – потерпев ряд крупных поражений на суше и море, она истощила свои ресурсы, и была вынуждена пойти на сепаратный мир с турками, уступив им Морею в обмен на большую сумму денег и торговые привилегии. Новость об этом оказалась неожиданной для Петра I, хоть и не привела к большим переменам в ведении войны – слишком уж слабым была Венеция как союзник против турок. Зато в начале 1714 года в войну ввязалась Австрия, которая только-только закончила войну за испанское наследство. Она какое-то время колебалась, опасаясь, что турки и шведы могут восстановить свою силу, и нанести России ряд болезненных поражений, однако после Фридланда стало окончательно ясно, что исход войны предопределен. Именно потому Австрия и ввязалась в войну – почти вся основная работа была уже сделана русскими, и достичь собственных побед можно было и ограниченными силами, которые были по карману истощенному прошлой войной бюджету Габсбургов. Не встречая сопротивления, австрийцы за 1714 год заняли Боснию, Герцеговину и Банат, но затем уперлись в территории, занятые русскими и пророссийскими повстанцами – и начали нагнетать обстановку. Случились несколько неприятных инцедентов, перестрелки между патрулями становились обычным явлением. Петр I кое-как договорился о взаимодействии с цесарцами против турок, но корпус, отправленный Габсбургами под Адрианополь, шел с черепашьей скоростью. Однако даже не это было главной проблемой – с окончанием войны за испанское наследство внимание на события, происходящие на Балканах, обратили и другие великие державы. Великобритания, Франция и Голландия не хотели терять выгодной торговли с турками, а война наносила этой торговле ущерб – потому стали оказывать на Петра I давление по дипломатическим каналам. О прямом вмешательстве в войну дело не шло, но, к примеру, французы за 1714 год поставили туркам большое количество оружия и военных специалистов, включая опытные офицерские кадры для флота. Продолжение войны становилось все более и более проблемным, и лишь крупные победы русского оружия позволяли надеяться на выгодные условия мира.
Сражение у Фидониси (11.06.1713)
Одним из залогов успешного наступления русской армии на Балканах стало надежное снабжение войск продовольствием и боеприпасами. Шло оно как с Правобережья, через Прут и Днестр, так и через Днепр, по морю. Также по Дунаю шли жизненно важные для турок пути поставок продовольствия в столицу, блокада которых могла стать серьезным рычагом давления на Константинополь в склонении его к миру. Для защиты своих коммуникаций в этом районе, и блокады вражеских, еще в 1712 году из состава Азовского флота отправлялись отдельные корабли, а в 1713 между устьем Дуная и Крымом стал активно крейсировать уже весь русский флот под началом адмирала Базанова. К тому моменту он уже насчитывал 25 линейных кораблей, включая турецкие трофеи прошлого года, и представлял собой значительную силу на море. Памятуя опыт прошлых лет, адмирал все свободное время между кампаниями потратил на тренировку своих марсофлотов, и добился того, что его соединение уже могло более или менее сносно маневрировать, не выбиваясь из строя и вовремя реагируя на все приказы о перестроениях – что добавило ему немало седых волос на голове. Приступив к крейсерству еще в апреле, Базанов смог захватить несколько призов, и перехватил некоторое количество турецких корсаров, которые намеревались совершить нападения на русские перевозки припасов через Днепро-Бугский лиман.
Столкнувшись с недостачей продовольствия с севера, султан приказал снарядить для решения этой проблемы все наличные у него силы. Таковыми оказались 28 линейных кораблей, которые возглавил Джаным Ходжа Мехмед-паша, еще один турецкий моряк. В целом он был куда более умелым и опытным, и успел хорошо себя зарекомендовать в войне с венецианцами – но как командующий гребными флотилиями. С линейными кораблями он до этого мало имел дело, и не понимал их специфику. Правда, именно это для турок оказалось очень кстати – решив сделать ставку на ближний бой и абордаж, Мехмед-паша забил свои корабли пехотой и янычарами, перекрыв одну из слабых сторон османского флота в былых баталиях. Впрочем, общей недовооруженности кораблей и плохой выучки экипажей это не отменило. Выйдя в море в конце мая, капудан-паша планировал обрушиться на русский флот, перекрыть коммуникации вдоль берегов Северного Причерноморья, а затем действовать по ситуации. Озвучивались даже планы о визите в Ахтиарскую бухту, с последующим разрушением едва построенного Севастополя, но их решили отложить на более благополучные времена.
Встреча русского и турецкого флотов произошла 11 июня у острова Фидониси (Змеиный), где находился временный наблюдательный пункт Черноморского флота. Завязка боя была классической – выстроившись в линии баталии, турецкие и русские корабли начали сближение, и быстро завязали мощную артиллерийскую перестрелку. Как и в прошлые разы, здесь наметилось превосходство канониров адмирала Базанова – несмотря на меньший калибр пушек, корабли под Андреевским флагом стреляли гораздо чаще турок, и наносили им гораздо большие повреждения. Однако турки на сей раз действовали упорно, и продолжили сближение, после которого стали переходить в абордажные атаки. Ситуация сложилась весьма неприятная, так как на русских кораблях не было усиленных экипажей, и турки получили местное превосходство – но все в результате решило упорство и лучшая артиллерия Черноморского флота. После ожесточенного 4-часового сражения Мехмед-паша был убит, турецкий флот потерял управление, и его корабли стали выходить один за другим из боя. Те корабли Черноморского флота, которые еще были боеспособны, бросились в погоню, и смогли перехватить несколько наиболее поврежденных кораблей со звездой и полумесяце на флаге, однако значительная часть турок все же смогла сбежать в Константинополь.
Победа при Фидониси оказалась вполне уверенной и полной. Из 28 участвовавших в бою турецких кораблей ровно половина, 14 единиц, была или отправлена на дно, или захвачена в ходе упорных абордажных сражений и преследования. Остальные 14 единиц смогли спастись бегством. Потери Черноморского флота в кораблях составили 5 линейников и 1 фрегат, которые получили тяжелые повреждения и отправились на слом. Потери в людях достигали 2,5 тысяч человек у турок, и 1,5 тысяч человек у русских. Османский флот был фактически уничтожен [6], так как никаких резервов у него более не осталось, и быстро восполнить потери за счет строительства новых кораблей он уже не мог. Корабли Базанова получили значительные повреждения, и на несколько месяцев были вынуждены отойти на ремонт, однако осенью они вновь вышли в море, и приступили к морской блокаде Босфора, которая не прекращалась до самого конца войны. Коммуникации русской армии оказались в полной безопасности, а турки лишились возможности перебрасывать войска и припасы по морю. Продовольствие для Константинополя также пришлось подвозить из Средиземного моря. Попытки как-то исправить ситуацию в 1714 году силами гребного флота оказались провальными – дважды у Босфора русские корабли громили турецкие галеры, и блокада оставалась в силе. Таким образом, на сражении у Фидониси активная война на море фактически завершилась.
Адрианопольская битва (08.03.1715)
К началу 1715 года уже всем было ясно, что война близится к своему концу. У Адрианополя собрались две армии – 120-тысячная турецкая, и 80-тысячная русская, которые играли мускулами на виду друг у друга, но не решались начинать активные действия. От судьбы этих армий и исхода их противостояния во многом зависело то, какие позиции займут на переговорах Россия и Османская империя – и какие условия мира и уступки получится выбить из Высокой Порты Петру I. Австрийцы также были заинтересованы в том, чтобы занять на мирных переговорах как можно более сильную позицию, но врожденная осторожность все же победила – вспомогательный австрийский корпус, отправленный к Адрианополю, попросту встал на месте во Фракии, выжидая результата противостояния турок и русских. Князь Невский, зная особенности дипломатии Габсбургов, и не надеялся на своевременный подход союзников, потому планировал решающее сражение сам. Битву требовалось выиграть как можно более легко и впечатляюще, дабы обеспечить наилучшие позиции на мирных переговорах. О захвате Константинополя пока никто особо не мыслил, но осадную артиллерию и боеприпасы к ней князь на всякий случай подготовил.
Баталия разыгралась 8 марта 1715 года, и пошла по предсказуемому сценарию. Силахдар Дамат Али-паша попытался прыгнуть выше головы, и с типично турецкими полурегулярными войсками попробовал сделать то, что было серьезной задачей для лучших регулярных армий – разделив свое исламское воинство на несколько ударных колонн, он попытался расчленить строй русских, и тем самым выиграть баталию. Во многом его план боя напоминал тот, который шведский король Карл XII применил в 1700 году при Нарве – вероятно, турецкий вельможа узнал о нем во время пребывания Карла в Константинополе. Князь Невский заранее оборудовал позиции для боя, но сам бросил свои войска в наступление. Под ударом курдской и арабской конницы фланги русского воинства перестроились в каре, и отразили все атаки, продолжая движение вперед, в то время как центр уже хорошо выученной «шведской атакой» за несколько часов перемолол противостоящую ему османскую пехоту. Многие турецкие солдаты бросились бежать, однако тех, кто сохранил порядок, и отступал организованно, было также немало. В конце концов, баталия закончилась победой русских. Их потери составили около 5 тысяч убитых и раненных, турецкие – до 20 тысяч, плюс несколько десятков тысяч дезертировали из султанской армии в течении последующих двух дней. На подступах к Константинополю Дамат Али-паша смог собрать лишь 40-50 тысяч человек. Даже это было уже большим достижением, и едва только русские полки приблизились к концу месяца к Стамбулу, как начались мирные переговоры.
Впрочем, некоторые военные действия продолжались вплоть до непосредственного подписания мира. Так, корабли Черноморского флота совершали набеги на побережье Малой Азии, разоряя турецкие поселения и разрушая старые крепости. В Крыму продолжались стычки между татарами и казаками, не выходившие за рамки обычной борьбы с партизанами. На Балканах то тут, то там вспыхивали выступления мусульманского населения против местных христиан или русских. Случались стычки и у Босфора – Черноморский флот продолжал блокаду пролива, а турки все еще порывались на галерах и шебеках прорвать ее, но в основном терпели поражение. Зато на западных подступах к турецкой столице царили тишина и покой – обе стороны не желали провоцировать масштабное противостояние, особенно турки, которые не имели серьезных шансов выиграть его. Какая-то надежда была еще на иностранную поддержку, но Великобритания и Голландия были целиком поглощены решением проблем на Балтике, а Франция едва ли могла себе позволить прямое вмешательство в русско-турецкую войну. В результате этого турки оказались одни перед лицом двух опасных врагов, и были вынуждены идти на попятную, имея близ своей столицы большое вражеское воинство, игравшее роль приставленного к султанской голове пистолета.
Адрианопольский мир
Старые и Новые Дунайские княжества
Для переговоров о мире с Османской империи был выбран Адрианополь. Петр I прислал для них своего лучшего дипломата, Петра Шафирова, однако фактически делегацией руководил все тот же князь Невский. Вместе с Шафировым они разыграли перед турками классическую сцену «плохой и хороший полицейский», то требуя с османов слишком много, то предлагая достаточно заманчивые условия. Позиции России на переговорах были абсолютными, ничто не мешало им попытаться взять Константинополь с суши и с моря, хотя английский и французский послы, также бывшие в Адрианополе, выказывали категорический протест подобным планам. К слову, с ними также приходилось торговаться и договариваться, так как их государства не потерпели бы ущерба собственным интересам в Османской империи. Но даже в этих сложных условиях русские продолжали вести свою циничную и эгоистичную игру. Практически сразу же основные переговоры с турками стали вестись тайно от австрийцев, которым припомнили окончание Великой Турецкой войны, и более того – князь Невский вместе с Шафировым почти сразу же стали договариваться с турками о таких пунктах мира, которые ограничили бы амбиции Габсбургов по отношению к Балканам [7]. Учитывая, что это играло в том числе на руку османам, переговоры быстро стали достигать определенного успеха, и вылились в скорое подписание Адрианопольского мира 18 июля 1715 года. По его условиям:
- Россия полностью присоединяет к себе территории Кубани и Кефинского эялета (южного берега Крыма);
- Россия отказывается от контрибуции, получая взамен территорию Таврийской степи от Днепра и Таганрога до Перекопа;
- Молдавское княжество присоединяет к себе территорию Буджака, местные татары переселяются на оставшиеся в распоряжении султана территории Причерноморья;
- На Дунае создаются новые княжества, вассальные султану – Болгарское, Сербское и Черногорское, чья неприкосновенность гарантируется Россией;
- На территории Мореи и Аттики создается Греческий деспотат, вассальный султану;
- Дмитрий Кантемир становится потомственным владетелем Молдавского княжества;
- Русские купцы получают право свободной торговли через Проливы;
- Совершается полный и безоговорочный обмен пленными между всеми воюющими сторонами;
- Крымскому ханству категорически запрещается совершать набеги на русские земли:
- Крымскому ханству запрещается вести работорговлю, а все христианские рабы, находящиеся на его территории, получают свободу;
Пункты, касающиеся княжеств, оказались наиболее спорными и своеобразными. Согласно отдельно расписанным требованиям, новые и старые Дунайские княжества вместе с Грецией получали полное внутреннее самоуправление и ограждались от размещения на их территории янычар и спахов, причем везде кроме Молдавии в качестве султанского наместника назначались русские представители. При всем этом княжества оставались вассальными турецкому султану, и платили ему высокие налоги. Такой статус княжеств перекрестно гарантировался и Константинополем, и Петроградом. Изюминкой ситуации было то, что на территории этих княжеств уже не могли претендовать австрияки – в результате чего турки получили своеобразный буфер с государством Габсбургов, преодолеть который Вена без войны с русскими не могла. Более того, подписание подобных условий мира привело к тому, что янычарский корпус значительно ослаб [8], и борьба с ним в дальнейшем оказалась гораздо более простым делом, чем если бы новые дунайские княжества не были созданы. Таким образом, де-юре сделав большие и странные уступки русским с балканскими княжествами, султан одновременно решил ряд собственных внутренних и внешних проблем. Именно такая двойственность и привела к тому, что Ахмед III ратифицировал договор, и тщательно следил за его соблюдением. Австрия же, пришедшая на войну налегке, неожиданно столкнулась с условиями Адрианопольского мира, и предстала перед тяжелым выбором – или требовать совсем небольшие уступки, или же впрягаться в войну по полной. Учитывая, что война за испанское наследство завершилась не так давно, а Франция после Адрианопольского мира стала совсем уж косо смотреть на Австрию, выбрать пришлось первый вариант, и довольствоваться аннексией одного лишь Баната.
Россия же в результате войны с Османской империей значительно укрепила свое влияние на Балканах, и решительно вышла на просторы Черного моря. Севастополь рос с каждым годом, а Черноморский флот превращался в лучший по степени боеготовности в России. Крымское ханство было фактически уничтожено, и вопросом времени оставалось его полное поглощение русскими. Ногайцы были вынуждены переселиться из Кубани и Таврии в Малую Азию, и превратились в источник постоянной головной боли для турок, став первой большой волной мухаджиров в XVIII веке. Балканские христиане, ранее относившиеся к далекой России с некоторыми симпатиями, теперь стали повально склоняться к русофилии, ибо Россия оказалась гораздо ближе, чем они думали, и достаточно жестко и эффективно боролась с турками. Молдавия, несмотря на формальный сюзеренитет турок, стала фактически русской подконтрольной территорией, а Дмитрий Кантемир и его наследники управляли государством с помощью русских наместников из Петрограда. Определенные процессы объединения и национального возрождения запустятся и в других частях Балкан, из-за чего в этом регионе в следующем столетии Петр I будет считаться едва ли не отцом наций [9].
Примечательно, что после ухода кочевников с Кубани к царю Петру I обратились бывшие низовые казаки атамана Головатого. Дело заключалось в том, что царь хоть и простил их за непокорность и события былых лет, но фактически лишил всего хозяйства, и лишь чисто символически позволил восстановить казацкую сечь на Хортице, где сечевиков было проще всего контролировать. Однако сечевикам новые порядки были не особо по нраву, и в мирное время они все равно склонялись к ведению хозяйственной деятельности, для чего нужны были территории и какое-никакое самоуправление. И тогда Головатый обратился к царю с идеей о том, чтобы переселить сечевиков с семьями и желающими на Кубань, и создать там новое казачье войско. Сам Петр отнесся к идее прохладно, но казаки неожиданно получили поддержку со стороны царицы, и в 1716 году получили зеленый свет. Так было сформировано Кубанское казачье войско, которое станет одним из самых ярких и известных среди всего казачества в грядущие годы. Город, ставший «столицей» войска, был назван в честь царицы Екатеринодаром. Так завершался первый эпизод полноценного противостояния России и Османской империи, которому еще предстояло значительно изменить карту Балкан и Малой Азии в грядущие годы.
Примечания
- Изначально рассматривался даже вариант с вмешательством французов в русско-турецкую войну, но с учетом времени окончательного завершения войны за испанское наследство и степени истощения Франции, такой вариант показался не просто неправдоподобным, а целиком невозможным.
- Правдоподобность этого еще можно оспорить, но, как по мне, факт остается фактом – если казаки добивают Крымское ханство, то это, черт возьми, красиво и символично!
- Не вижу смысла вводить тут альтернативное название. Хотя коллеги и так, думаю, в курсе, что с названиями я консерватор.
- С этим делом реально беда – Азовское море для крупных кораблей все же слишком мелкое, глубоководная стоянка у Керчи всего лишь одна, а на восточном побережье Черного моря глубоководные бухты начинаются аж в районе Новороссийска. Короче говоря, без южного берега Крыма – никуда, а раз его брать – то и Ахтиарская бухта наше все.
- Детально о вопросе балканских криптохристиан я уже рассказывал в отдельном цикле статей.
- С одной стороны – большая вольность, а с другой – вполне возможный вариант, если Азовский флот тщательно и непрерывно развивается с конца XVII века. Если бы его пришлось строить с нуля в 1710 году – само собой, никакого подобного результата достичь бы не удалось.
- А что, только немчуре можно быть самыми хитрыми дипломатами в Европе? И французам. И англичанам. И вообще всем, кроме русских…. Нет, ерунда получится. Русским тоже во время явного подъема государства надо и традиции своей дипломатии менять, и вообще вести себя крайне цинично, не только подгребая под себя, но и не давая лишний раз подгрести под себя другим грандам.
- Янычары и сипахи имели в балканских провинциях свои земельные наделы, имущество и т.д., и в несколько более позднюю эпоху, к примеру, янычары вообще почти независимо от Стамбула управляли Сербией. Если их хорошенько пнуть из провинций – то корпус капыкулу заметно ослабнет, но не в плане военной силы, а в плане политики.
- Это, черт возьми, красиво, так как Петр I по факту получается «дедушкой» не только балканских наций, но и современной русской. Т.е., одна-единственная личность становится эдакой иконой панславизма, объединяющим фактором в идеологиях сразу нескольких государств. И то что Петр – русский император, тоже будет значить многое. Зачем вообще толкать идею Третьего Рима, если может нарисоваться ТАКОЕ?
