Пыль Халхин-Гола Часть 28 Баин-Цаган. Смена направления. 4 июля
Содержание:
Отход японских войск с западного берега Халхин-Гола должен был быть столь же стремительным, сколь и наступление. И точно так же он пошел не по плану.
В предыдущей части я рассказывал как японцы дожидались темноты чтобы начать свою «смену направления». Теперь посмотрим, что из этого вышло.
Основным источником является книга Элвина Кукса «Номонхан», представляющая японскую точку зрения.
Отскок к переправе
Итак, настала долгожданная темнота.
72-й пехотный полк двинулся в путь около полуночи. Как и утром 3 июля, он опять собрал на себя приключения, хотя и некрупные — около 1:00 был атакован 50-ю монгольскими кавалеристами. К переправе полк подошёл около 4:30.
71-й полк начал движение в 00:15. Пропустив вперёд артиллерию, к 5:25 он без особых приключений — как максимум, наблюдая вдалеке трассеры, отмечавшие бой батальона 26-го полка — добрался до вершины Баин-Цагана. По плану предстояло окопаться здесь, и вместе с дивизионом 13-го артполка прикрывать отход остальных войск. Было уже светло, и советская артиллерия горячо поприветствовала гостей, добавив к и без того значительным потерям полка новые. Обстрел продолжался весь день.
За день 3 июля 26-й полк понёс большие потери и израсходовал почти все противотанковые средства. С наступлением темноты он отступил на километр ближе к реке с целью оказаться на обратном скате и тем улучшить свое положение. Комполка полковник Суми попытался связаться с 1-м батальоном, оторванным от главных сил, чтобы отвести и его также; он даже попробовал добраться до него лично, но по пути передумал. Встретив во тьме какого-то уоррент-офицера, он велел передать приказ на отход, на чём и счёл миссию выполненной.
Однако приказ исполнила только 1-я рота потерянного батальона, оборонявшаяся отдельно. Примерно к 2:00 или 3:00, по пути отбившись от случайной группы советских танков с помощью приданной противотанковой батареи, она вышла к основным силам полка. Большая же часть батальона под командованием майора Адати оставалась на прежних позициях, охваченная с трёх сторон, и вела бой всю ночь.
Приказ на общий отход добрался до 26-го полка только в 5:00. Суми доложил, что один его батальон отрезан, и до момента его вызволения отступать нельзя. Никто не настаивал.
Батальон Адати собрался было отходить в ночь на 4 июля — то ли майор всё-таки получил приказ Суми, то ли проявил инициативу. Не успели; неожиданно для всех из-за дюны на левом фланге выскочила советская пехота на грузовиках с зажжëнными фарами. Завязался бой, а вскоре русские при поддержке бронетехники ударили и справа; ночь расцветилась трассерами. Две роты батальона поочерёдно поднялись в штыковую, потом в атаку пошли пулемётчики и управление батальона — всё напрасно. Японцы были смяты и отброшены; сам Адати погиб, пытаясь уничтожить танк.
Хочется подчеркнуть, что сами японцы признают: несмотря на принадлежность к «лучшей в Маньчжурии» 7-й дивизии, несмотря на усиленную подготовку к рукопашному и ночному бою, роты были смяты и отброшены советскими бойцами из 24-го полка. О потерях можно судить по тому, что спустя несколько дней (и ещё несколько боёв) 2-я рота насчитывала 33 человека.
Красноармеец, оставшийся в строю после ранения. По непроверенной информации, снимок сделан на Баин-Цагане. В таком случае это, вероятнее всего, один из солдат 24-го полка 36-й мотострелковой дивизии
Было около 1:00. Командование принял командир пулеметной роты капитан Кондо. Он, видимо, не знал о приказе на отступление, так что послал одного за другим двух офицеров к командиру полка. Это решение оказалось не очень удачным.
Офицеры, конечно, добрались около 3:00, пережив ряд приключений, но вместо приказа на отход полковник Суми вдруг решил отправить батальону боеприпасы. Из этого ничего не вышло, а тем временем рассвело. Лучшее время было упущено; батальон застрял ещё на сутки, и весь полк вместе с ним.
Действия сторон на западном берегу Халхин-Гола 4 июля. Все места и время приблизительные. Районы сбора танковой и мотоброневой бригад, а также позиции артиллерии гипотетические
Игольное ушко и прощальный салют
Я уже рассказывал о понтонном мосте, ставшим узким местом при переправе японцев на западный берег Халхин-Гола. Сутки спустя планировалось протащить те же войска через то же игольное ушко, но в обратном направлении.
Командование вновь не сочло нужным назначить офицера для регулирования движения. Узкий мост оказался забит штабами, артиллерийскими орудиями, лошадьми. Но на этот раз было одно важное отличие — противник уже нащупал японскую переправу.
В утренние часы советская 152-мм артиллерия в порядке прощального салюта начала обстрел моста и его окрестностей. Были попадания в расположение артиллерийского полка и, что важнее, накрыло командный пункт 23-й дивизии. Несколько офицеров штаба и «гостей» из Квантунской армии были ранены, а начштаба полковник Оути убит.
152-мм гаубица обр. 1909/30. Дальность стрельбы почти достигает 10 км. Самый веский аргумент РККА на Халхин-Голе. При взрыве осколочно-фугасной гранаты образуется воронка диаметром 3,5 метра и глубиной более метра
Потом появились советские авиаторы, около дюжины СБ, и тоже с подарками. В итоге мост всё же уцелел, и 72-й полк переправился на восточный берег до полудня, но понёс при этом значительные потери.
К тому моменту в голове генерала Комацубара уже созрел план реванша за неудачное наступление. Согласно этому плану 72-й полк сначала сосредоточился севернее переправы, на высотах Фуи, и затем отправился на юго-восток, в распоряжение группы Ясуока.
Прикрытие
Поскольку полковник Суми отступить отказался, сложилась странная ситуация — весь день переправу прикрывали два полка (71-й и 26-й), но уже с полудня никто этим прикрытием не пользовался.
Весь день 4 июля 26-й полк сидел под обстрелом артиллерии и танков. Танки не стремились знакомиться ближе, а ограничились стрельбой с нескольких сотен метров. Огонь не принёс много потерь, но исключал движение — в результате с потерянным 1-м батальоном связаться не удалось до позднего вечера.
Остатки батальона Адати провели этот день страдая от жажды и палящего зноя, но почти без боёв. Новый командир намеревался ночью прорваться в неожиданном направлении — на северо-запад, к озеру Буир-Нур (sic!), но этого прорыва на сорок километров всё же не понадобилось.
Общие потери 26-го полка за 4 июля составили 53 убитых и 112 раненых; большая их часть приходится на описанный ночной бой.
Около 20:00 71-й пехотный полк отбил атаку примерно двух батальонов пехоты при поддержке десятка танков и 13-14 орудий. Пехота, видимо, принадлежала 24-му стрелковому полку, больше просто и быть некому. Орудия, возможно, принадлежали дивизиону 175-го артполка.
Совсем неясно, что за танки действовали в тот день — по нашим данным, и 11-я танковая, и 7-я мотоброневая бригады приводили себя в порядок. Возможно, речь идёт об их мелких подразделениях; например, днём ранее 24-му полку придавались танки разведроты и роты боевого обеспечения 11-й тбр. Но не исключено, что это были бронемашины из состава монгольских кавдивизий.
Как бы то ни было, опрокинуть японское прикрытие не удалось, да и вряд ли было возможно, учитывая соотношение сил. 24-й мотострелковый полк за 2-5 июля потерял около 200 человек (63 убитыми и 128 ранеными).
В воздухе
Как уже упоминалось, советская авиация постаралась поймать японцев на мосту. В 11:00 состоялся первый вылет 150-го смешанного бомбардировочного авиаполка; в 15:40 — второй. Оба раза СБ прикрывались «ишаками», но помогло слабо — японские истребители сбили в общей сумме 7 СБ и повредили 2 И-16. Однако остальные бомбардировщики сбросили свой груз благополучно.
В 16:45 состоялся воздушный бой с участием 24 И-16, из которых один был потерян.
В тот же день свой первый боевой вылет совершила эскадрилья на 7 И-16П, только что прибывших из Союза. Это была вариация «ишака», вооруженная 20-мм пушками; на Халхин-Голе они применялись в роли штурмовиков. При посадке после вылета один самолёт разбился; возможно, ему досталось от наземного огня.
Японские лётчики за день потерь не имели. Следует иметь в виду, что в ежедневные сводки попадали только погибшие в бою машины. Если самолёт, сколь угодно избитый, возвращался на аэродром, он не считался боевой потерей даже если его в итоге приходилось списать. Такие машины учтены только в итоговой (за все время конфликта) сводке потерь. Об этом пишет В. Кондратьев в книге «Халхин-Гол. Война в воздухе»; он подсчитал, что такие «неежедневные» составляют около 50% потерь японских самолётов. То есть на каждый сбитый приходится ещё один тихо списанный.
Итоги дня
Японцам удался отскок к переправе, что можно считать неудачей советских войск. Самым крупным успехом стало избиение 1-го батальона 26-го пехотного полка.
До известной степени утешает то, что наша артиллерия и авиация не упустили момент, и нанесли значительный ущерб 72-му полку, скучившемуся у моста. Вместе с тем оставляли желать лучшего действия истребителей; надёжно прикрывать бомбардировщики пока не получалось.
Ну, а в действиях японцев уже ясно читается опаска. Несмотря на то, что к полудню переправа освободилась, никто не спешил отводить 71-й полк. В то же время 26-й полк явно не рискнул ни пробиться к своему 1-му батальону, ни приказать ему отступить при свете дня. И это при том, что расстояние между ними не превышало полутора километров.
Японцы вновь относительно благополучно досидели до темноты. Теперь им предстояло, наконец, закончить отход с западного берега.
