Программа кораблестроения ВМФ РФ, или Очень Плохое Предчувствие (часть 5)

В этой статье мы рассмотрим строительство отечественных «москитных» сил и подведем итоги цикла. 

Несмотря на то, что в СССР уделяли огромное внимание развитию малого флота, в про­грамму ГПВ 2011-2020 гг. включили минимум ударных кораблей водоизмещением менее тысячи тонн. Планировали строить 6 малых артиллерийских кораблей (МАК) проекта 21630 «Буян» и несколько их «старших братьев», малых ракетных кораблей «Буян-М» — и это, собственно, было все.

Назначение данных кораблей совсем не просто понять. Взять, к примеру, артиллерийский «Буян»: небольшой, около 500 т водоизмещения, кораблик должен был иметь хорошую море­ходность, но малую осадку, с тем, чтобы иметь возможность действовать на малых глубинах северного Каспия и реки Волги. Но что там делать артиллерийскому кораблю? Вооружение «Буяна» составляют 100-мм артсистема, две 30-мм «металлорезки» АК-306, пусковая установка «Гибка» (для применения стандартных ракет ПЗРК «Игла») и РСЗО «Град-М», причем РСЗО намекает на возможность действовать против береговых целей. Это прекрасно, но, если уж мы создаем речной корабль для действия против сухопутных сил неприятеля, то кто станет для него наиболее опасным противником? Обыкновенный танк — он отлично защищен и обладает мощной пушкой, способной быстро нанести решающие повреждения кораблику в несколько сотен тонн. А в составе вооружения «Буяна» отсутствует оружие, способное подбить танк. Конечно, можно предположить, что установка танковой пушки на корабль столь малого водоизмещения создаст проблемы, но уж размещение современного ПТРК не должно было вызвать никаких сложностей. Но даже и с ПТРК речной корабль вряд ли может рассчитывать на выживание в современном бою — он достаточно велик и заметен (и никакие технологии «стелс» тут не помогут), но при этом практически не защищен даже от стрелкового оружия, а ведь ему по долгу службы придется «подставляться» под огонь с берега.

МАК проекта 21630 "Махачкала"

С проектом 21631, или МРК «Буян-М», все еще сложнее. Он крупнее (949 т), но так же, как и «Буян», относится к типу кораблей «река-море». Две установки АК-306 сменила «спарка» АК-630М-2 «Дуэт», но главная новация — отказ от РСЗО и установка пусковых на 8 ракет «Калибр». Вот только зачем речному, в сущности, кораблику, такая огневая мощь? Против кого? Нескольких иранских ракетных катеров? Так им ПКР «Уран» будет за глаза, и вообще подобную мелочь куда проще уничтожать с воздуха. В общем, состав вооружения «Буян-М» выглядит совершенно непонятным, но ровно до тех пор, пока мы не вспомним про международные договоры, ограничивающие вооружения, и в частности договор РСМД от 8 декабря 1987 года.

Подробное описание причин, согласно которым США и СССР подписали данный договор, явно выходит за рамки настоящей статьи, но все же следует отметить, что договор о запрете наземного развертывания баллистических и крылатых ракет средней (1000-5500 км) и малой (500-1000 км) дальности был выгоден обеим сторонам. Американцы лишались возможности нанести обезору­жи­ва­ющий удар по важнейшим целям на территории СССР (от Берлина до Москвы всего лишь 1613 км по прямой), причем подобный удар грозил стать по-настоящему «молниеносным» — подлетное время «Першинга-2» составляло всего 8-10 минут. СССР, в свою очередь, лишался возможности одним коротким ударом уничтожить основные европейские порты и тем самым блокировать переброску сухопутных сил США в Европу, что на фоне превосходства стран ОВД в обычных вооружениях делало положение НАТО совершенно безнадежным. Интересно, что по договору РСМД СССР вынужден был отказаться от РК-55 «Рельеф», представляющей собой сухопутный вариант морской ракеты С-10 «Гранат», ставшей предтечей «Калибра».

Самоходная пусковая установка 9В2413 комплекса РК-55 "Рельеф"

Однако следует помнить, что по договору РСМД уничтожались только ракеты сухопутного бази­ро­вания, а вот воздушные и морские крылатые ракеты оставались разрешенными. В эпоху, когда был жив СССР, обладавший мощнейшим флотом и ракетоносной авиацией, это не несло чрез­мер­ной угрозы, зато теперь, когда Российская Федерация на море и в воздухе располагает лишь тенью былой советской мощи, данное ограничение начало играть против нас. Да, Соединен­ные Штаты Америки уничтожили свои «Томагавки» наземного базирования, но в их распоряжении сейчас находится 85 надводных кораблей и 57 атомных подводных лодок, способных нести «Томагавки» морского базирования, причем любой их эсминец способен взять на борт несколько десятков таких ракет. Возможности нашего флота несоизмеримо меньше, и единственным серьезным «контраргументом» является стратегическая авиация, способная нести КР средней дальности, но и здесь наши возможности далеки от желаемых. В этих условиях создание некоторого количества кораблей-носителей крылатых ракет, способных перемещаться по единой глубоководной системе европейской части РФ (разумеется, при условии, что она все еще поддерживается в достаточно «глубоководном» состоянии), имеет некоторый смысл. Не панацея, конечно, но…

В силу вышесказанного представляется вполне объяснимым отказ от дальнейшего строительства кораблей проекта 21630 «Буян» (три корабля этого типа, вошедшие в состав Каспийской флотилии, заложены в 2004-2006 гг., т.е. задолго до ГПВ-2011-2020 гг.) и закладке девяти МРК проекта 21631 «Буян-М», последний из которых должен войти в строй в 2019 году. Соответ­ст­венно, можно говорить о том, что планы ГПВ 2011-2020 гг. в части «москитного» флота будут выполнены полностью. И даже перевыполнены.

Дело в том, что в дополнение к «Буянам» и «Буянам-М», которые планировали строить согласно ГПВ 2011-2020 гг., Российская Федерация приступила к строительству малых ракетных кораблей проекта 22800 «Каракурт». Эти корабли будут иметь водоизмещение порядка 800 т, т.е. даже меньше «Буяна-М», скорость до 30 узлов, вооружение — все те же 8 «Калибров», 100-мм (или 76-мм) артустановка и зенитный ракетно-артиллерийский комплекс. По некоторым данным, на корабли этого типа собирались ставить «Панцирь-М» либо «Палаш», и это было бы неплохим выбором, но закладная доска МРК «Шторм» намекает, что как минимум первым кораблям серии придется обходиться старыми АК-630 или даже 306. Изначально предполагалось, что серия составит 18 кораблей, потом возникли предположения, что она будет сокращена до 10-12 кораблей. 

Откуда они появились, ведь в первоначальной ГПВ 2011-2020 гг. ничего подобного не было? Наверное, самым резонансным заявлением, связанным с «Каракуртами», стали слова главкома ВМФ В. Чиркова, сказанные им 1 июля 2015 г:

«Чтобы мы не отставали от темпов строительства кораблей, то на замену, к примеру, проекта 11356, приступаем к строительству новой серии — малых ракетных кораблей, корветов с крылатыми ракетами на борту проекта 22800»

В чем только не обвинили главкома после этих слов… самым мягким эпитетом «в интернетах» стало «несоответствие занимаемой должности». И действительно, как можно заменить полно­ценные фрегаты восьмисоттонными МРК? 

Никак, и это очевидно. Вот только не собирался В. Чирков менять фрегаты на «Каракурты», потому что никаких фрегатов «для обмена» у главкома нет. На Черное море придут три корабля проекта 11356, и точка. Для остальных трех нет двигателей, а про 22350 и говорить нечего: все проблемы описаны в предыдущих статьях, и понятно, что даже головной «Адмирал Горшков» пополнит состав флота еще очень и очень не скоро. По фрегатам программа ГПВ 2011-2020 гг. провалена с треском, и единственная возможность хотя бы отчасти сгладить ситуацию — строить корабли иных классов. Вопрос не в том, что мы строим МРК вместо фрегатов, а в том, что мы либо получим на Черное море 3 фрегата, и всё, либо получим те же 3 фрегата и в дополнение к ним сколько-то кораблей проекта 22800. Об этом и говорил главком.

Проектный вид "Каракурта"

Но здесь возникает другой вопрос. Если уж мы, осознавая необходимость срочного пополнения корабельного состава, готовы замещать фрегаты, которые мы так и так не построим, в нужные нам сроки иными кораблями, то почему был выбран проект 22800 «Каракурт»? Неужели нам так нужны малые ракетные корабли?

Удивительно, но факт: на этапе формирования нашей кораблестроительной программы коман­до­вание ВМФ РФ практически полностью отказалось от морского москитного флота (в лице малых ракетных/противолодочных кораблей и катеров). Запланированные к постройке в ГПВ 2011-2020 гг. «Буяны-М», в сущности, представляют собой мобильные речные платформы для пуска КР «Калибр», относятся к типу «река-море» и не обладают достаточной мореходностью для действия в открытом море. Насколько оправданным был отказ от ракетных катеров и/или МРК? 

Попробуем догадаться: известно, что малые ракетные корабли и катера вполне способны действовать в прибрежных районах и могут быть эффективны против надводных кораблей противника как своего класса, так и более крупных, таких как корвет или фрегат. Но они имеют ряд неустранимых «пороков»: узкая специализация, очень скромная ПВО, малые размеры (отчего возможности применения оружия ограничены волнением в большей степени, чем у более крупных кораблей) и относительно небольшая дальность хода. Все это приводит к тому, что современная авиация сухопутного базирования и дальнобойные мобильные береговые ракетные комплексы вполне способны заменить ракетные катера и МРК. Тем более, что современный МРК — не дешевое удовольствие. По некоторым данным, цена МРК проекта 22800 «Каракурт» составляет 5-6 млрд. руб., т.е. соответствует стоимости 4-5 самолетов типа Су-30 или Су-35. В то же время основным противником в наших прибрежных водах будут не вражеские ракетные катера или фрегаты, а подводные лодки, против которых МРК бесполезны.

По всей видимости, такие (или подобные) соображения сыграли свою роль при формировании ГПВ 2011-2020 гг. Кроме того, программа предполагала массовое строительство корветов, которые способны выполнять в том числе и функции МРК. Вот только строительство корветов также не задалось. Что оставалось? Закладывать новые «Буяны-М»? Но они, в силу своей «принадлежности» «река-море», недостаточно мореходны. Другой вопрос: а зачем нашим МРК мореходность? Если считать, что дальность ракет «Калибр» по сухопутным целям составляет 2600 км, то тот же «Град Свияжск» (головной корабль типа «Буян-М»), стоя на якоре в уютной бухте Севастополя, вполне способен нанести удар по Берлину. Ну, а перейдя в Евпаторию, дотянется и до Лондона. Таким образом, с точки зрения большой войны со странами НАТО, мореходность нашим МРК не сильно-то и нужна. 

Но это с позиции большой войны, а ведь флот — это не только военный, но и политический инструмент, причем в политике он используется регулярно. В то же время состояние наших надводных сил настолько… не соответствует стоящим перед ними задачам даже мирного времени, что в текущем, 2016, году мы вынуждены были отправлять на усиление Средиземноморской эскадры «Зеленый дол» проекта «Буян-М». Понятно, что Российская Федерация по своим военным возможностям на порядки уступает СССР, и сегодня никто не ждет возрождения средиземноморской 5-ой ОПЭСК во всем блеске ее былой мощи: 70-80 вымпелов, в том числе три десятка боевых надводных кораблей и полтора десятка подводных лодок. Но отправка на средиземноморскую службу корабля типа «река-море» … это даже для сегодняшней РФ явный перебор. Впрочем, не будем забывать, что и в СССР не могли обеспечить Средиземноморскую эскадру исключительно кораблями первого ранга: начиная с 1975 (или все же 1974 г.?) на усиление 5-ой ОПЭСК отправляли малые ракетные корабли (речь идет о проекте 1234 «Овод»). Стоит отдать должное их экипажам:

«В Эгейском море попали в жесткий шторм. В шторма доводилось попадать и до и после этого. Но этот запомнился на всю жизнь. Развитое 6-балльное волнение, волна короткая, почти как на Балтике, корабли болтает и бьёт так, что они, содрогаясь всем корпусом, аж звенят, мачты трясутся так, что кажется сейчас оторвутся и за борт, качка во всех плоскостях до 30 градусов, контейнерами черпаем воду, командир БЧ-2 переживает за ракеты».

Служба в «чужом море» на кораблике в 700 тонн полного водоизмещения… «Да, были люди в наше время». Но, по воспоминаниям очевидцев, наши «заклятые друзья» из 6-го флота относились к «Оводам» очень серьёзно:

«Фактически с выходом в Средиземное море КУГ МРК за ним сразу же устанавливалось слежение кораблями и самолетами 6-го флота, на авианосцах и крейсерах повышалась боевая готовность средств ПВО, а по направлению КУГ-АУГ барражировали истребители АУГ. Они отрабатывали тактику своего боевого применения по нам, а мы по ним: прекрасная возможность тренировок расчётов ПВО».

Конечно, автор настоящей статьи не участвовал в БС в составе КУГ, составленной из «Оводов», но не видит основания игнорировать подобные воспоминания: группа из 3-4 таких кораблей, имея на вооружении по 6 ракет «Малахит» каждый и неся боевое дежурство в относительной близости от АУГ, представляла собой для американских кораблей нешуточную угрозу. С учетом вышесказанного, строительство серии МРК проекта 22800, которые отличаются от «Буянов-М» в первую очередь повышенной мореходностью, имеет определенный смысл. Разумеется, попытка решать задачи фрегатов (а лучше — эсминцев) малыми ракетными кораблями – это, безусловно, паллиатив, но за отсутствием гербовой бумаги приходится писать на простой.

Таким образом, строительство серии МРК для Черноморского флота ВМФ РФ вполне обосновано невеселыми сегодняшними реалиями, и не вызвало бы вопросов, если… если бы в 2014 году на Зеленодольском ССЗ не заложили новые (и не предусмотренные ГПВ 2011-2020 гг.) патрульные корабли проекта 22160. 

Предполагаемый внешний вид патрульного корабля проекта 22160

С одной стороны, читая об их предназначении на официальном сайте производителя, получаешь впечатление, что речь идет не столько о боевом корабле, сколько о чем-то пограничном с приданием функции МЧС:

«Погранично-патрульная служба по охране территориальных вод, патрулирование 200-мильной исключительной экономической зоны в открытых и закрытых морях; пресечение контрабандной и пиратской деятельности; поиск и оказание помощи пострадавшим при морских катастрофах; экологический мониторинг окружающей среды. В военное время: охранение кораблей и судов на переходе морем, а также военно-морских баз и водных районов с целью предупреждения о нападении различных сил и средств противника».

Соответственно, пытаться вписывать их в существующую «табель о рангах» военных кораблей согласно ГПВ 2011-2020 гг. вроде бы никакого смысла нет — задачи совершенно не те. Да и ТТХ, мягко говоря, не впечатляют: «около 1300 тонн» стандартного водоизмещения для отечест­вен­ного корвета как-то маловато («Стерегущий» — 1800 т), но много для МРК. Штатное вооружение — одна 57-мм артустановка А-220М, «Гибка» да пара 14,5-мм пулеметов — вполне достаточны для пограничника или ловца пиратов, когда самое опасное, что угрожает кораблю, — это быстроходный катер с легким стрелковым вооружением. Но для серьезного боя такой набор, конечно, не годится.

Но вот прочие характеристики: гидроакустический комплекс МГК-335ЭМ-03 и ГАС "Виньетка-ЭМ". Последняя способна в режиме гидролокации или шумопеленгации обнаруживать подводные лодки на дистанции до 60 км. Для чего они на патрульном корабле? Экологический мониторинг окружающей среды? Чтобы никакие турецкие браконьеры на своих «Атылаях» (немецкая дизель-электрическая подводная лодка тип 209) нам экобаланс региона не нарушали? А если нарушат, тогда что? Пальцем погрозим? Никакого противолодочного вооружения на патрульном корабле 22160 как будто не предусматривается. Есть только вертолет, но о нем сказано особо:

«Телескопический ангар и взлётно-посадочная площадка со средствами обеспечения взлёта, посадки и обслуживания поисково-спасательного вертолёта массой до 12 тонн типа Ка-27ПС».

Конечно, Ка-27ПЛ от Ка-27ПС не так чтобы уж совсем принципиально отличается, и если может базироваться «ПС», так, возможно, и «ПЛ» получится разместить? Ангар есть, топливо есть, обслуживание тоже есть, остается вопрос по складу боеприпасов для противолодочного верто­лета и их обслуживании/подаче –  но, быть может, это решаемо? Зато дальше — самое вкусное:

«Дополнительное вооружение, устанавливаемое по требованию заказчика:

1 ЗРК "Штиль-1" с двумя модульными ПУ 3С90Э.1.

1 интегрированная ракетная система «Калибр-НКЭ».

Разумеется, на корабль проекта 22160 можно установить либо то, либо другое, и по сообщениям, сделанным в октябре 2015 г., будут установлены именно «Калибры».

С точки зрения ударного функционала такой корабль ни в чем не проиграет МРК проекта 22800: все те же 8 «Калибров», все та же скорость в 30 узлов, но в качестве «проекции силы» 22160 предпочтительнее уже хотя бы в силу большего водоизмещения (а значит, и мореходности) и наличия вертолета (позволяющего следить за перемещениями тех, кого пугаем). С другой стороны, артиллерийское и иное вооружение представляет собой очевидный шаг назад — вместо 76-мм или даже 100-мм АУ — всего лишь слабенькая 57-мм, вместо ЗРАКа — всего лишь «Гибка» с ее возможностями обычного ПЗРК. Зато наличие достаточно мощного гидроакустического оборудования, которого напрочь лишен проект 22800: в сочетании с вертолетом и противо­лодочным «Калибром» не так уж и плохо.

Фактически в проекте 22160 мы видим очередную попытку создать корвет, и она даже могла бы оказаться удачной: чуть добавить водоизмещения, заменить «Гибку» ЗРАК-ом, поставить «сотку» вместо 57-мм пушечки… Но опять не сложилось. И самое главное, если уж мы сочли, что нашему флоту необходим такой вот «мирный трактор», то есть патрульный корабль с мощной ГАС и восемью «Калибрами» (совершенно незаменимыми средствами экологического мониторинга, да), то почему бы просто не начать массовую постройку 22160, не отвлекаясь ни на какие «Кара­курты»?

Ладно. Автор настоящих статей не является профессиональным военным моряком, и, конечно, многого не понимает в военно-морском искусстве. Вполне можно допустить, что с патрульными кораблями проекта 22160 что-то оказалось не так, и они не подходят для нашего флота. И потому в большую серию корабли не пойдут, заложили два таких патрульных корабля в 2014 г., и хватит, а вместо них в серию пойдут более подходящие для ВМФ РФ «Каракурты». Ведь первые корабли проекта 22800 («Ураган» и «Тайфун») заложили в декабре 2015 года. 

Но если так, то почему тогда в феврале и мае 2016 года была заложена следующая пара патрульных кораблей 22160?

Если присмотреться, что мы сейчас делаем в части малого военного кораблестроения, то волосы просто встают дыбом. Мы начали воссоздавать ВМФ РФ после огромного перерыва в военном кораблестроении. Если в этом и был какой-то плюс, так это то, что мы могли начать все с чистого листа и избежать ошибок ВМФ СССР, основной из которых было создание множества неунифи­ци­ро­ван­ных проектов. И как мы воспользовались этой возможностью? Вот корвет 20380, у него не все ладится с дизельной энергетической установкой. Но в 2014 году мы приступаем к серийному строительству патрульных кораблей во многом сходного функционала, у которых энергетическая установка другая, причем более мощная, но тоже дизельная. Зачем? Мало наступали на одни и те же грабли? Или, быть может, есть какие-то обоснованные предположения, что новая ЭУ будет надежнее предыдущей? Но почему тогда не унифицировать ее с энергетической установкой, что применяется на корветах 20380/20385, с тем, чтобы продолжить их строительство? Зачем нам вообще нужны два типа корветов (а патрульный корабль 22160, в сущности, таковым и является) сходного назначения? И при этом еще и малые ракетные корабли, у которых, естественно, энергетические установки будут отличны и от проектов 20380, и от 22160? Зачем нам одно­вре­мен­ное применение 100-мм, 76-мм и 57-мм артустановок? Или (если от 76-мм все же откажутся) 100-мм и 57-мм? Зачем нам одновременное производство ЗРАК «Панцирь-М» (или «Каштан») и куда более слабой «Гибки»? Обзорная РЛС на корвете проекта 20380 — «Фуркэ» и «Фуркэ-2», на патрульном корабле проекта 22160 — «Позитив-МЭ1», на МРК проекта 22800 — «Минерал-М». Зачем нам этот зоопарк? Мы что, всерьез собрались перещеголять СССР по части номенклатуры выпускаемых вооружений?!

По мнению автора, проблема заключается в следующем. Корвет проекта 20380 создан ПКБ «Алмаз», а патрульный корабль проекта 22160 — Северным ПКБ. Коллективы разные, и смежники различаются тоже. В итоге все озабочены продвижением собственной продукции, а отнюдь не унификацией с кораблями конкурентов. С одной стороны, это естественное следствие рыночной конкуренции, но с другой стороны, зачем государству такие следствия? Конечно, конкуренция есть благо, она не дает «нагулять жирок» и «почить на лаврах», поэтому и в кораблестроении, и в любой иной отрасли крайне нежелательно замыкать все на один коллектив. Но нужно понимать, что честная, порядочная конкуренция бывает только в книжках по экономике за авторством оторванных от жизни профессоров, а в нашей с вами реальности сплошь и рядом побеждает не тот, кто предлагает лучший продукт, а тот, кто имеет больший «административный ресурс» или иные аналогичные «преимущества». Соответственно, дело государства установить такие «правила игры», при которых польза от конкуренции была бы максимальна, а ущерб сведен к минимуму. Одним из таких «правил» могло бы стать требование для всех творческих коллективов по унификации оружия и агрегатов при проектировании кораблей одного (или сходных) классов. Разумеется, это легко только на бумаге, но выгоды от подобного подхода несомненны.

Вывод: строительство «москитного» флота — это единственная область в части надводного кораблестроения, где мы к 2020 году всерьез обгоним график. Однако единственная причина, по которой мы это делаем, заключается в попытке заменить более крупные корабли (фрегаты и корветы) хоть чем-то, что может ходить по морю. С учетом ничем не обоснованной разнотипности проектов радости от этого немного.

* * *

Что же, подведем итог выполнения кораблестроительной программы ГПВ 2011-2020 гг.

Единственная позиция, где мы если и провалились, то ненамного, это РПКСН проекта 955 «Борей». Вполне возможно, что 8 кораблей этого типа до 2020 г. мы все-таки получим (не 10, как планировали, но отклонение в 20% не так уж страшно). Уменьшение количества «Ясеней», очевидно, приведет к тому, что как минимум в период до 2025 г. (а с вероятностью — до 2030 г.) численность атомных многоцелевых подводных лодок будет сокращаться даже от сегодняшнего, совершенно недостаточного их количества. Проект НАПЛ 677 «Лада» оказался провальным: вместо ожидаемых по ГПВ 2011-2020 гг. 14 единиц в строй войдут лишь три корабля этого типа, да и те с учетом отказа от их крупносерийного строительства, скорее всего, окажутся огра­ни­ченно боеспособными. Пополнять флот неатомных ПЛ придется «Варшавянками», но, если заказ на 6 таких ДЭПЛ для Тихого океана будет размещен своевременно, то есть хорошие шансы получить 6 черноморских и 6 тихоокеанских ДЭПЛ в срок.

Программа строительства десантных кораблей провалена абсолютно: вместо четырех «Мист­ралей» и 6 «Гренов» мы, быть может, получим 2 «Грена». Ошибка при оценке важности лока­ли­зации корабельных энергетических установок в России привела к тому, что до 2020 года вместо запланированных 14 фрегатов флоты получат чуть более трети, т.е. всего пять, и то при условии, что «Полимент-Редут» каким-то чудом доведут до ума. Программа строительства корветов даже при условии своевременного ввода в строй четырех патрульных кораблей проекта 22160, которых мы также запишем в корветы, будет выполнена на 46%, при этом проблемы ПВО «Редут» будут преследовать 11 кораблей из 16, а проблемы с энергетической установкой — все 16. А вот строительство 9 «Буянов» по плану и дюжины «Каракуртов» сверх плана, скорее всего, пойдет по графику, если только не подведут предприятие «Пелла», которое до этого не занималось строительством военных кораблей, и «Море» в Феодосии, которое (по причине нахождения в составе самостийной Украины) долгое время не занималось военным строительством всерьез.

В целом же приходится констатировать, что программа кораблестроения в рамках ГПВ 2011-2020 гг. не состоялась, причем в кои-то веки не из-за недостатка финансирования, а в результате системных ошибок в стратегии развития ВМФ, организации работы ВПК и контроля за данной работой со стороны государства.

И все же это еще не конец. Несмотря на фиаско кораблестроительной программы 2011-2020 гг., у страны есть еще примерно 15 лет до того, как корабли, пополнившие отечественный флот в годы СССР и ранней РФ и составляющие сегодня костяк отечественного ВМФ, покинут строй. Будущее нашего флота зависит от того, сможет ли руководство страны, МО, ВМФ и ВПК сделать правиль­ные выводы по результатам ГПВ 2011-2020 гг., и хватит ли у них энергии для того, чтобы переломить сложившуюся ситуацию.

Время еще есть. Но его осталось очень мало.

Спасибо за внимание!