Приключения принца Иогана Альбрехта Мекленбургского. Эпизод четвертый. Померания.

Продолжение приключений принца.

Раннее утро, часов нет, но подозреваю, что шесть утра. Вчера моему герцогскому высочеству отвели личные покои в замке. Все более-менее приличные комнаты, очевидно, заняты. Оно и понятно: прочие гости явились раньше, и кто первый встал — того и тапки. Блудного принца никто не ожидал и апартаментов ему не готовил. Кстати, невеста еще не прибыла, а с ней как водится должны прибыть куча прихлебателей, а их тоже где-то надо разместить. Так что эта комната в угловой башне, больше напоминающая мансарду — и то дар божий. Ну а что: места много, кровать просторная, мягкая, камин вон, значит не замерзну. Кстати, о не замерзну. Где Марта? Точно помню, вчера была, представил ее маме, дяде и всем, всем, всем как своего секретаря и лепшего кореша Мартина. Ну да, дядя Георг в честь нежданно-негаданно обретенного племянника закатил ма-а-аленькую такую пирушку. Здоров пить Грифич, если кто мне начнет втирать о русском пьянстве, плюну в рожу! Впрочем, померане вообще и Грифичи в частности славяне. А мне несчастному шестнадцать! В моем прежнем времени спаивать малолетних подсудное дело. Ладно, это все лирика. Вспоминаю: точно, Мартина увела маменька со словами, что позаботится о моем человеке. Ну что же мама плохого сыну плохого не пожелает, вставайте принц вас ждут великие дела!

В замке все спят, в смысле, все господа. На кухне слышна суета, на дворе стук видно колют дрова. То есть прислуга суетится, обеспечивая комфорт. Черт, а головка то бобо. Минералки нет, и не предвидится, предложившему мне опохмелиться лично прострелю голову. Так что физкультура и здоровый образ жизни это наше все. Кстати, а где здесь удобства?

Пока раннее утро и принц никому не нужен, надо обследовать замок более детально. Вчера как то мельком все, галопом. Итак, сие архитектурное сооружение было когда то действительно укреплением. Но с тех пор в стенах прорубили большие стрельчатые окна. Дворик накрыли крышей, получив таким образом помещение для пышных церемоний, танцев и прочего. Но это с фасада, с тыла все более традиционно. Моя башня наиболее удалена от других жилых помещений и имеет отдельный вход.  С одной стороны это плюс – можно незаметно уйти, с другой – наоборот, кто-то может незаметно наведаться ко мне и моя паранойя мне об этом просто кричит. От башни ведут две галереи, одна к тому месту, где, очевидно, раньше был донжон. Это наиболее старая часть замка. Там апартаменты моей матери и ее свиты, все-таки герцогиня! Сам дядя Георг тоже живет в башне, но слегка, раза так в три побольше моей. Кроме того, эта башня с фасада. К ней можно пройти второй галереей, а можно просто спуститься и через задний двор пройти в людскую, а оттуда куда нужно. Ну, что же, пути возможного отхода разведаны, а не пора ли подкрепиться? В поварне умопомрачительно пахнет свежей выпечкой, но едва я собираюсь пройти продегустировать, передо мной возникает ливрейный лакей.

– Ее высочество желает, чтобы вы присутствовали на утреннем кофе! – важно провозглашает он в мою сторону.

Базара нет, дружище, веди! Кофе, которого я не пил с момента попадания в прошлое, будет весьма кстати. Крепкий заваренный чай, правда, был бы еще лучше, но увы и ах.

– Но… ваше высочество разве не переоденется?

Тьфу ты пропасть! Я же аристократ и мне полагается десять раз на дню менять одежду. Кстати, а вещи то на квартире остались, да и вряд ли форма черного рейтара хороша для торжественного завтрака, а другие шмотки как то не выжили в странствиях. Черт, да где же Марта-Мартин?

– Увы, любезный, моему высочеству не на что сменить сии бархатные лохмотья! Так что веди так и поживее!

Моя Liebe Mutter если  не одобрила мой туалет, то виду не подала. Нам подали восхитительно пахнущий кофе и совершенно прелестную выпечку, в которую я тут же вцепился зубами. Какая мать не радуется прекрасному аппетиту своей кровиночки! Клара Мария не была исключением. Только дождавшись, когда я утолю свой первый голод, она перешла к делу.

– Я вижу, вам очень понравилась компания дяди, сын мой?

– Матушка, я бедный изгой, у меня нет друзей и сторонников. Ваш светлейший брат любит стрелять – и я стреляю. Если бы он любил псовую охоту, я обсуждал бы с ним стати борзых кобелей. Будь он астрологом, я бы разглядывал с ним звезды.

– Я очень рада слышать, что вы повзрослели, мой мальчик. Это очень хорошо. Вам известно что вы очень вовремя появились, сын мой?

– Вот как? Что-нибудь случилось за то время, пока я скрывался?

– Увы, да. Ваши мекленбургские дяди решили, что вы сгинули, и вознамерились наложить лапу на ваше имущество.

– Вы имеете в виду Стрелиц и еще два города?

– Именно так. Плюс вам полагается рента в шесть тысяч золотых гульденов.

– И которую я тоже давно не видел, – немедленно подхватываю я, поскольку знал о жлобстве родни от Фрица.

– Узнав о вашем прибытии, я немедленно известила всех в Мекленбурге, что вы живы и находитесь здесь у своей родни.

О как! Пока мы с дядей Георгом занимались черт знает чем, моя маменька обо всем побеспокоилась и уже начала действовать! Уважаю!

– Кроме того, вам, сын мой, необходимо послать письма в магистраты своих городов с требованием отчета и положенных выплат.

– Замечательная идея, матушка, а как велики эти выплаты?

– Они, увы, не столь велики, как хотелось бы, однако в вашем положении любая сумма будет уместна.

– Преклоняюсь перед вашей мудростью, матушка!

– Кроме того, ваш отец был герцогом. Вы его единственный и законный наследник, а до сих пор считаетесь принцем. Это неприемлемо, вы должны истребовать для себя герцогскую корону и титул. Вы молоды и здоровы и вполне можете стать родоначальником новой ветви в Мекленбургской династии. Мекленбург-Стрелицкий звучит ничуть не хуже, чем Мекленбург-Гюстров.

– Я так понимаю, что для ношения короны необходима коронация?

– Разумеется, сын мой, и лучше всего это сделать у себя в Стрелице, однако там вы не будете в безопасности. Но, в Дарлове можно короноваться ничуть не хуже. Потом вашу коронацию подтвердит Император – и дело сделано. Кроме того, вам необходимо привести в порядок свой гардероб и завести свиту.

– Свиту?

– Разумеется, «короля играет свита». У здешних дворян найдутся младшие сыновья, для которых поступить к вам на службу будет верхом мечтаний.

– Кстати, о службе. Матушка, не подскажете, где мой секретарь? Что-то я его не вижу.

Герцогиня посмотрела на меня долгим испытующим взглядом и усмехнулась.

– Юная Марта будет находиться в моей свите, молодой человек, она умная, почтительная и хорошо образованная девушка. Пожалуй, она будет моим «секретарем», а не вашим. Вам же надо подумать о женитьбе, и  я в ближайшее время займусь поиском подходящей партии.

– Марта? Девушка? – Попытался я удивиться как можно натуральнее.

— Сын мой, к счастью, в отличие от своего отца вы совершенно не умеете лгать. Поэтому не трудитесь, особенно своей матери. Я пока еще не выжила из ума и не ослепла. Едва я задала ей пару вопросов наедине, она мне во всем призналась. Меня растрогала ее история, и я займусь ее судьбой. И уж во всяком случае, не позволю вам ее испортить.

– Но матушка! Клянусь вам, я сам недавно узнал!

– Никаких "но". У вас много дел, молодой человек, ступайте.

– Но могу я хотя бы увидеть ее?

– У вас будет такая возможность.

Нет, вы видели? На ходу девку из стойла увели… во я дурак!

Едва выйдя из покоев герцогини, я наткнулся на посланника дяди. Его светлости  возжелалось пострелять. Да со всем нашим удовольствием!

Будучи в несколько взвинченном состоянии, я, едва поздоровавшись с князем Георгом, прошел к столу, на котором рядком лежали различные заряженные карамультуки. Кстати, и мои допельфастеры – их что, приватизировали? Подхватив их, подхожу к импровизированному огневому рубежу и с двух рук расстреливаю мишени. Фух, кажется, немного отпустило. Дядя и его свита восторженно рукоплещут моему стрелковому мастерству. Я улыбаюсь и несколько карикатурно раскланиваюсь.

– Мой дорогой племянник, у вас было дурное настроение? Забавно, меня стрельба тоже успокаивает. Что-нибудь случилось?

– Ничего серьезного, любезнейший дядюшка! Маменька увела моего секретаря, и теперь я совсем один.

– У вас есть какие-нибудь нужды? Нет ничего проще! Эй, Франц! Возьми еще пару человек и поступаешь в распоряжение его высочества.

– О, благодарю вас, князь, вы меня просто спасаете. Чем я могу вас отблагодарить?

– Какие пустяки! Впрочем, есть одно дело, в котором вы могли бы меня выручить.

– Приказывайте, князь!

– Через три дня прибывает моя невеста, а у меня разыгралась подагра. Вы не могли бы отправится к ней навстречу?

– Для вас, дядя, хоть на край света!

– Полно, не надо так далеко, достаточно будет за десять лиг. Встретите, проводите. В конце концов, вы почти герцог и мой племянник.

– Есть одно обстоятельство: у меня нет парадного костюма. А встречать невесту в таком виде….

– Пустое, мои портные в вашем распоряжении. Вам будет, в чем встретить невесту, а также в чем сидеть на пиру, и в чем танцевать на балу.

Опаньки, танцевать… а я умею? То есть я – Иван Никитин, находясь в легком подпитии, вполне могу изобразить «камаринского»; но есть определенные сомнения, что этот танец подойдет. А вот я – Иоган Альбрехт умею танцевать? И что вообще сейчас танцуют?

Следующие два дня проходили в дикой суете. Бесконечные примерки сменялись уроками танцев и этикета. Да, кому и сколько раз кланяться, а перед кем задирать нос, принц тоже забыл. А я и вовсе не знал. Торжественные приемы пищи с матушкой, дядей и кучей приближенных тоже отнимали кучу времени. Стрельба, конные выезды, составление писем в Стрелиц, Миров, Ивенак и Мекленбург.

Танцам и этикету меня учила придворная дама матушки, женщина довольно бойкая, но в возрасте. Я попытался выторговать участие Марты, но не выгорело. Та же история с письмами – матушка осталась непреклонной и прислала какого-то старичка-нотариуса. Эх, не видать мне Марты как своих ушей.  Хотя это мы еще посмотрим!

 Все свое более-менее свободное время я трачу на знакомство с прислугой. Их не так мало, и всех сразу запомнить нереально, но я стараюсь. По крайней мере я знаю, что молодой конюх Якоб сохнет по служанке Кларе, а у кухарки Ирмы болеют дети. Привратник Янек не дурак выпить, а его племянник Иржик знает крыши замка как свои пять пальцев. Этого мне собственно и надо, доброе слово и кошке приятно, так что расположение комнат в покоях матушки и кто их занимает – мне известно. Вечером я пробираюсь на крышу и, захлестнув принесенную веревку, за зубец спускаюсь к окну, где поселили Марту. Сквозь мутноватое стекло вижу маленькую комнатку. Из обстановки две кровати и стол, за столом кто-то сидит, вроде женщина, но не разобрать. Была не была, тихонько стучу по окну костяшками пальцев, пытаясь привлечь внимание. Господи, сделай так, что бы это была не соседка, а то доведу до родимчика! Женщина, подходит со свечой к окну, и я сквозь муть вижу испуганное лицо Марты. Спасибо тебе, всевышний! Прижимаюсь к стеклу, насколько позволяет решетка, что бы она меня разглядела, и смотрю на ее бесконечно милое лицо. Чертово окно не открывается, Марта что то говорит, но я не слышу. Я что-то говорю ей, но она не слышит меня. О свиданьице! Но главное, что я ее нашел. Вдруг Марта резко оборачивается и кидается назад к столу – похоже, мы все-таки привлекли нежелательное  внимание. Ну что же мне пора. Эх, маменька, а Марту я вам не отдам, так и знайте.

Прекрасным солнечным днем поезд невесты княжны Агнесы-Магдалены Ангальт-Десауской повстречался в чистом поле с добрым молодцем мной в сопровождении немаленькой свиты. Горнисты протрубили нечто бравурное, я и мои приближенные спешились. Приближенные раскланялись, принц, то есть я важно наклонил голову. Ибо нефиг! Ну что же, здравствуйте, гости дорогие, ваш товар приехал к нашему купцу. Наш купец назначил меня уполномоченным по встрече, доверенность показать? Из здоровенного возка с дымящей трубой в крыше показались дамы. Дамы – другое дело, и им поклон куда более почтительный и куртуазный. В центре композиции под названием «мы устали в дороге и замерзли» молодая девушка, являющаяся, очевидно, невестой. К ней я и подхожу.

– Позвольте представиться, ваша светлость, я племянник вашего жениха принц Мекленбург-Стрелицкий. Для меня честь знакомство с вами, позвольте быть вашим покорным слугой.

Дамы с благосклонностью поглядывают на меня. Ну а что? Дядины портные потрудились на славу, сам я тоже не за печкой уродился. Молод, правда, по здешним понятиям, ну да это не надолго. Красавчик, одним словом! В герцогской короне на шляпе. Меня просят присоединиться к принцессе в возке и рассказать, откуда я такой красивый взялся, каков будущий муж княжны, каков двор князя в Дарлове и тому подобную информацию. Ну, понятно, дамы в дороге заскучали, все сплетни обмусолили, информационный голод это вам не тетка. Да со всем нашим удовольствием, поездить дамам по ушам – это мы можем. Кстати, язык мой в этом времени иногда обретает удивительную легкость: бывает, задвигаю с самым невинным видом такую чушь, что самому не удобно. А вот, поди же ты, слушают! Возок и вправду довольно вместительный, там помимо невесты служанка, камеристка, какая-то тетка, очевидно воспитательница, и еще одна молодая дама, как видно родственница. Впрочем, для меня место есть и я, расположившись в этом цветнике, с удовольствием езжу по ушам моих слушательниц.

– Мой дядя, прекрасные дамы, человек редких качеств. Он добр, богат, знатен, его обожают его подданные и он, несомненно, составит счастье своей жены.

– А он красив? – робко спрашивает невеста.

Голубушка, а вам портрет не показывали перед помолвкой? Впрочем, придворные живописцы могут и приврать.

– Ваша светлость, ваш будущий муж красив той мужественной красотой, которая отличает мужчин из рода Грифичей. Вообще, хочу вам сказать, что красота необходимое качество для женщин, и я счастлив наблюдать, что избранница моего дяди обладает им в полной мере. Как, кстати, и ее приближенные. Мужчине же обладать им совершенно излишне, достаточно быть чуть привлекательней обезьяны, что бы прослыть красавчиком.

Дамы дружно смеются, а воспитательница невесты кокетливо стукает меня веером.

– Ах, ваше высочество, вы такой шутник! Но вы-то обладаете этим качеством в полной мере, иной бы и девушке позавидовать!

– Ну что вы такое говорите, милые дамы. Вы верно хотите меня смутить! На вашем фоне я как невзрачный полевой цветок на фоне прекрасных роз из оранжереи.

– А что это за легкий шрам у вас на лице, ваше высочество? – подала голос молодая женщина, представленная мне как Катарина фон Нойбек, действительно оказавшаяся дальней родней княжне, показав на отметину, оставшуюся мне на память о Печарковском.

– О, это один горячий шляхтич хотел меня застрелить!

– Какой ужас, а что же случилось?

– Я застрелил его!

– Но отчего же произошла ваша ссора?

– Ну, разумеется, из-за дамы! Из-за чего же еще могут повздорить два благородных человека!

– Ах, как романтично! Расскажите, принц, эту историю!

– Да не было никакой истории, жила-была одна прекрасная пани, ну не такая прекрасная, как окружающие меня дамы, но все же довольно милая. Так вот, некий шляхтич воспылал к ней страстью и вознамерился украсть ее из родного дома подобно дикому татарину. Но на счастье этой пани рядом случился я и помешал свершиться этому ужасному злодеянию.

– Вы с ним дрались на дуэли? – прощебетала нежным голосом невеста, и я отметил, как загорелись у нее глаза.

– Увы, для куртуазного вызова не было времени, я гнался за похитителем на коне, а он убегал, перекинув безжизненное тело юной девы через седло. Его злобные сообщники пытались остановить меня, но я заколол их одного за другим. Потом мы сошлись в бою с самим похитителем, и я одолел его и привез девушку домой к безутешно рыдающим родителям.

– О, как вы храбры и благородны! А что же девушка, она, верно, влюбилась в вас за свое спасение?

– Увы, я не знаю, обстоятельства вынудили меня покинуть пределы Польши и я более никогда ее не видел.

– Бедная девушка, что же с ней сталось?

– Полагаю, родители выдали ее замуж.

– А как ее имя?

– Увы, данное мной слово не позволяет мне открыть ее имя.

– Ах, принц, вы такой галантный кавалер!

Так, коротая время за беседой, мы приблизились к Дарловскому замку, где нас встречал местный бомонд.

Кстати, на церемонию бракосочетания заявился еще один мой дядя, нынешний глава клана Грифичей Филип II, герцог Штетинский. Он жутко обрадовался, что невесту есть кому встречать, и сходу командировал мне все свои полномочия и половину своей свиты. Горнисты с серебряными трубами его, кстати, шляпа с герцогской короной тоже его подарок.

Так вот, мои дражайшие родственники, не иначе утомленные долгим ожиданием невесты, хорошенько заправились мальвазией из погребов счастливого жениха. Нельзя сказать, чтобы лыка не вязали, но впечатление производили то еще. Положение спасла моя маменька, коршуном кинувшаяся на невесту и прочих гостей и уведшая их отдохнуть с дороги. Доблестные владетели померанской земли сделали попытку вовлечь в пьянство юного герцога Мекленбургского, но он не будь дурак воспользовался суматохой и скрылся. Торжественный прием гостей оказался, таким образом, несколько смазан, но главное действо должно было произойти завтра, когда состоится церемония венчания, после чего торжественный обед и бал. Пока матушка руководила размещением дорогих гостей, я заявился прямиком в ее апартаменты и, сделав самое наивное лицо, поинтересовался, где герцогиня. Матушка, как было мне отвечено, вместе со своими приближенными находится у княжны Агнесы Магдалены.

– Ох, как досадно, я должен был ознакомиться с одним документом. Скажите, а Марта сейчас с матушкой? Она должна знать об этих бумагах.

– Марта находится у себя. Прикажете позвать, ваше высочество?

– Пожалуй, да. Позовите.

– Сию секунду будет исполнено.

Господи, что со мной? Да, я в теле шестнадцатилетнего пацана, но сознание-то у меня взрослого тридцатилетнего мужика! Почему я так волнуюсь? Наконец я слышу быстрые летящие шаги, дверь распахивается и появляется Марта. Я ловлю себя на мысли, что впервые вижу ее в женском платье. Нет, конечно, я видел ее в крестьянском платье, когда мы вместе скрывались от святого трибунала. Но я был уверен, что она мальчик, да и крестьянское платье – это совсем другое. Теперь передо мной обворожительная девушка, одетая в прекрасно сшитое платье из зеленого бархата. Над прической явно как следует поработал куафер герцогини. На шее тоненькая серебряная цепочка с медальоном. Подол платья, как принято для девиц, несколько недостает до пола и из под него выглядывают премилые башмачки с пряжками. Добавьте к этому портрету огромные лучистые глаза и счастливую улыбку – и вы получите полное представление о том, что я увидел.

— Марта, боже, какой же я был болван! Как я вообще мог принять тебя за мальчика! – проговорил я срывающимся голосом и, бросившись к ней, схватил за руки.

– Мой принц! – шептала она, плача счастливыми слезами. – Мой принц, как давно я вас не видела!

– Полно, Марта, не плачь! Я рядом, я с тобой. Мы никогда теперь не расстанемся.

– Правда? – спросила она срывающимся голосом.

– Что здесь происходит?!! – раздался за спиной властный голос герцогини Браунгшейг-Вольфенбютельской. – Кто-нибудь мне объяснит это?

Маменька, блин, как вы все же не вовремя! Чего бы вам княжной Агнессой Магдаленой не заниматься? Впрочем, а кому легко?

– Матушка, а вот и вы! А мы тут с Мартой как раз о вас говорили!

– Вот как? И говоря обо мне, вы собирались не расставаться с этой бедной девушкой?

– Разумеется, ведь вы взяли ее на службу, а я ваш сын, не так ли? Я наконец обрел свою матушку после долгой разлуки и не собираюсь расставаться теперь с ней. Проговорил я с видом как можно более невинным.

Ее герцогское высочество подарило мне взгляд, в котором скепсис перемежался с удивлением.

– Марта, дитя мое, мне надо поговорить со своим сыном. Оставь нас, пожалуйста.

Марта, сделав книксен, убежала.Как только стих стук ее каблучков, герцогиня спросила меня:

– Сын мой, как вам удалось проникнуть ко мне и встретится с Мартой? Я ведь отдавала на этот счет самые четкие указания.

– Матушка, вам не следовало забирать с собой всех, кому вы давали такие указания. Я просто зашел и отдал приказание, как человек, имеющий на это право. Никто не посмел мне отказать.

– Да уж. Отдаю должное вашему изворотливому уму.

– И мой ум, ваше высочество, совершенно не понимает смысла ваших усилий. Если бы вы взяли на себя труд разъяснить мне, в чем этот смысл состоит, возможно, я пустил бы свою изобретательность в более продуктивное русло.

– Сын мой, вы очень молоды, и я боюсь, что можете наделать глупостей.

– Матушка, признаю, я сделал немало глупостей за свою не слишком продолжительную жизнь, но мне любопытно, от каких именно вы хотите меня оградить? Ведь может же случится так, что ваши усилия окажутся напрасны.

– Сын мой, вы должны начать новую ветвь рода Никлотичей, и вам следует жениться на девушке вашего круга. Ваш брак должен принести вам прежде всего политические выгоды.

– Совершенно согласен с вами, матушка, но хочу заметить, что я довольно таки молод для брака. И, ради всего святого, а при чем здесь Марта?

– Но я полагала…

– Что я бежал с ней из Кляйнештадта, чтобы тайком обвенчаться?

– Но…

– Господь вседержитель! Бургомистр этого городка додумался обвинить меня в колдовстве, идолопоклонстве и ереси. Но даже ему не пришло в голову обвинить меня в слабоумии.

– Но мне показалось, что вы к ней неравнодушны…

– Святая пятница! Да знаете ли вы, через что мы прошли вместе с Мартой! Мы вместе скрывались, сражались, мерзли в снегах. Конечно, я к ней неравнодушен! Да я любому горло за нее перегрызу! Но с чего вы взяли, что я женюсь на ней?

– На какое-то время мне показалось, Иоган, что вы не похожи на своего отца. Но, увы, вы точно так же готовы волочится за любой юбкой.

– Каков бы ни был мой отец, он женился на вас, матушка. Так что я совершенно не понимаю сути ваших претензий.

– Вот именно этим вы и напоминаете своего отца, он точно так же не думал о людях, его окружающих. Как я вижу, вы хорошо осознаете свое положение и думаете о том, как его улучшить. Это весьма похвально, но подумали ли вы хоть раз о будущем этой бедной девочки? Что вы можете ей предложить, разве место официальной любовницы? А если у вас родятся дети? Вы не французский король, чтобы жаловать своим бастардам титулы!

– Матушка, но…

– Нет уж, никаких "но", Иоган! Дослушайте меня, пожалуйста. Я прекрасно знаю, чем эта девочка пожертвовала ради вас и какие услуги она вам оказала. И уж поверьте мне, ценю это.

– И что вы намерены делать?

– Я намерена устроить ее жизнь! Я намерена дать ей приданое. Я намерена найти ей хорошего мужа. То есть дать все то, что необходимо порядочной женщине и что вряд ли сможете дать ей вы.

– Что же, матушка, считайте, что вы меня пристыдили. Если Марта захочет того будущего, которое вы ей уготовили – видит бог, я не стану ее удерживать. Но я готов поставить золотой гульден против медного гроша, что у вас ничего не получится. Нет такой решетки, которая удержала бы в клетке эту храбрую девочку. Она все сделает, чтобы быть рядом со мной, и даже если весь мир ополчится против меня, она будет стоять рядом и заряжать мои пистолеты. Не знаю, чем я заслужил такую любовь, но у меня не хватит сил оттолкнуть ее.

Выйдя из покоев матери, я бесцельно шел по бесчисленным коридорам замка, пока не наткнулся к своему удивлению на дядю Георга. Тот изрядно назюзюкался и, возможно, поэтому очень обрадовался, увидев меня.

– Где ты пропадаешь, милый племянник! Я тебя обыскался.

– Ну что вы, любезный дядюшка, я был  у герцогини. У нас был с ней разговор.

– Полагаю, разговор был не слишком приятным? У тебя не очень уж довольный вид.

Внезапно мне в голову пришла поговорка: «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке». А не проверить ли мне ее истинность?

– Вовсе нет, дядюшка. Просто у меня такое чувство, что мне что-то не договаривают.

– Вот как?

-Ну, посудите сами. Я не помню свое прошлое, но вряд ли за шестнадцать лет успел оттоптать сильным мира сего так много мозолей. Как произошло, что меня обвинили черт знает в чем, а моя влиятельная родня, вместо того чтобы вступиться, кинулась делить мое имущество? В Священной Римской Империи уж почти сто лет никто не слышал об инквизиции, но ради заштатного принца мгновенно собрали священный трибунал. Я, черт меня побери, лютеранин, но католики едва не зажарили меня, а моим братьям по вере нет до этого никакого дела? Что происходит, дядюшка?

– Клара ничего тебе не рассказала? Что ж  придется это сделать мне.

– Я вас внимательно слушаю.

– Да уж послушай, я сейчас пьян! Но я не выжил из ума. Иоган, ты хороший парень и тебе надо знать, чего опасаться. Видишь ли, племянник, так уж случилось, что твой отец натворил не мало нехороших дел за свою довольно таки беспутную жизнь. И тебе по наследству достались все его враги, а их не мало, поверь мне, а ведь я не обо всех знаю. Но есть еще одно обстоятельство, о котором тебе следует знать. Дело в том, что ты немного поторопился появиться на свет. Твой отец никогда не видел моей сестры до свадьбы, но ты родился ровно через семь месяцев после венчания. Такое случается, и твой отец сделал все, чтобы никто не сомневался в твоем законном происхождении, но его враги это запомнили. Родственники твоего отца могли одним словом прекратить твои злоключения, однако, как видно, не захотели. И я так думаю, что причина именно в этом. Они не считают тебя своим.

– Так я бастард? – несколько ошарашенно спросил я.

– Вовсе нет, твое рождение абсолютно законно, о чем есть все соответствующие документы. Но послушай меня, мальчик, держись подальше от Мекленбурга и своих тамошних родственников, по крайней мере пока. Шесть тысяч гульденов и три города – достаточно веская причина, чтобы забыть о родстве. Тем паче, что один раз они тебя уже почти похоронили. А где один, там и второй.

– Что же мне делать?

– Не знаю, парень. Если пожелаешь,  можешь жить у меня сколько захочешь. Здесь тебя никто не тронет. Но если хочешь вернуть себе Стрелиц и герцогскую корону, тебе нужны сильные покровители. Я бы на твоем месте отправился в Швецию или Данию. Там, при известной ловкости, ты смог бы найти поддержку при дворе. А ты парень, чего уж там говорить, довольно ловкий. Слушай, что-то у меня в горле пересохло, не хочешь ли выпить?

– Не вижу причин, милый дядюшка, почему бы два имперских князя не могли выпить!

– Чертовски хорошо сказано мой мальчик! – захохотал в ответ князь Дарлова.

Поскольку князья не каждый день женятся, к этому мероприятию все долго готовятся. Надо ведь и людей посмотреть, и себя показать, и с сильными мира сего отношения завести. Что ни говори, а князь Дарлова фигура для местных дворян. Его братья и сестры, тоже князья и герцоги, имеют свои блистательные дворы и не слишком часто бывают в таком захолустье. Так что надо не зевать, шить новые костюмы, одевать все драгоценности, какие есть, да привозить своих многочисленных чад на такой пышный праздник. Глядишь, дочка кому приглянется или сына возьмут в герцогскую гвардию, жизнь-то и наладится. Так что померанские дворяне не зевали. Определенную интригу создавал еще и невесть откуда взявшийся племянник князя. Юный принц Мекленбург-Стрелицкий конечно темная лошадка, но если дело выгорит, далеко может вывезти. Судите сами: он молод, красив, хорошо образован и потенциально богат. Шутка ли – шесть тысяч гульденов годовой ренты, да в наших местах таких деньжищ отродясь не видали! Да еще наследственный лен из трех городов, это вам не фунт изюма. Правда у принца какие-то нелады с родней и прибыл он гол как сокол, но материна родня его не бросила. Так что молодой человек роскошно одет, занимает первые места согласно своей знатности и смотрит милостиво. А еще, мамочка, как он прекрасно танцует! Ну посмотрите, мама, вот он ведет невесту в менуэте, ах какая великолепная пара!

Такие шепотки преследовали меня с самого начала церемоний. Если в церкви еще как то держали себя в рамках, то на балу просто распоясались. Впрочем, очевидно, какая-то часть бурной биографии принца стала всеобщим достоянием, так что дочек почтенные родители слегка придерживали: – «Не по вашим зубам орех, дурочки», а вот сыновей, особенно младших, вперед пихали: – «Смотри браво, дуралей, вон у принца свиты нет, глядишь и ты на что сгодишься».

Я всем милостиво киваю и улыбаюсь, танцую с дамами, раскланиваюсь с местными шишками на ровном месте. Одобрительно смотрю на недорослей и иногда, улучив момент, подмигиваю их сестрам. Танцую, кстати, в основном с невестой. Бедняжке скучно, и дядя в который раз командировал мне все полномочия. Вот интересно, а ночью он меня на помощь не позовет? Так, тихо, гребарь-террорист, держи себя в руках и не забывай, чей хлеб ешь! Если уж совсем невтерпёж – вон Катарина фон Нойбек смотрит голодными глазами давно не доеной коровы. А пуркуа бы собственно и па? Тем более что матушка Марту на бал не пустила. Ну, просто как злая мачеха золушку.

Следующий танец танцую с фрау Катариной.  Говорю ей витиеватые комплименты, сжимаю руку чуть сильнее, чем позволяют приличия, смотрю с обожанием во взоре.

– Как вас разместили, прекрасная Катарина?

– О, спасибо, все прекрасно!

– Ваши комнаты ведь в восточном крыле?

– Да, ваше высочество, они очень светлые и просторные.

– И рядом с апартаментами моей матушки, не так ли?

– Совершенно верно, а вы, принц, живете в ее половине?

– О, нет. Я живу в западном крыле в одинокой башне. Там довольно мрачно и уединенно, но знаете, там прекрасные фрески на стенах.

– Что вы говорите, ваше высочество, а что они изображают?

– Сцены грехопадения Марии Магдалины. Хотите, я вам их покажу?

Тем временем танец подошел к концу, и я повел свою партнершу к ее месту. Отвечая реверансом на мой поклон, она подняла голову и, воспользовавшись отсутствием внимания, негромко шепнула мне с обворожительной улыбкой:

— Ваше высочество, я надеюсь, что мне удастся насладиться сценами грехопадения, когда я выйду замуж, в компании своего супруга.

Так, я не понял: меня что, только что отшили? Терпение, Иоган, терпение, господь увидит, как ты мучаешься, и пошлет тебе что-нибудь лучшее.

Когда бал наконец подошел к концу, устало бреду в свою башню. Ну что за жизнь в деревне без пулемета? Открываю дверь и думаю, не зажечь ли свечу или ну ее. В этот момент чьи-то руки закрывают мне глаза, я от неожиданности на секунду замираю, но тут же рывком разворачиваюсь и замираю вновь. На меня с лукавой улыбкой смотрит Марта.

– Ваше высочество так долго предавалось развлечениям,  что я уж думала, что не дождусь.

– Марта! Ты здесь! Ты провела мою матушку и сбежала ко мне? Марта, ты просто чудо!  Марта…

– Ваше высочество, смиренно умоляю вас, заткнитесь! – прошептала девушка и заткнула мой рот поцелуем.

Я вне себя от восторга подхватил ее на руки и понес к кровати, думая про себя: «Какое все-таки счастье, что Катарина отшила меня. Хорош бы я был, приведя ее сюда»!

Когда мы утолили первую страсть и слегка отдышались, я, любуясь на ее счастливое лицо, спросил:

– Послушай, я ведь ничего не помню о прошлом. Мы ведь, кажется, были с тобой и твоей сестрой в той хижине во время грозы, так почему…?

– Ах, мой принц! Вы ведь и впрямь ничего не знаете. Я полюбила вас с первого взгляда, а вы были так увлечены моей сестрой Авророй, что не обращали на меня никакого внимания. Тем днем вы были так заняты ей, что и не заметили меня, а я плакала за стеной, что вы выбрали не меня.

– Постой так ты…

– Да, принц, эта ночь первая у нас с вами. Но, довольно слов, я мечтала об этом все время и боялась признаться. Но теперь я ничего не боюсь, и даже если эта ночь последняя в моей жизни, я не променяла бы ее на сто лет жизни без вас.

– Марта, ты с ума сошла!

– Да, мой принц, я лишилась ума от любви к вам!

– Знаешь, если тебя когда-нибудь упрячут в сумасшедший  дом, я попрошусь в твою палату. Не знаю, есть ли у нас с тобой будущее, но пусть все будет как будет.

– Довольно слов, мой принц, просто любите меня сейчас. Я не прошу у вас ничего более…

Мы не отрывались друг от друга всю ночь и лишь под утро забылись в объятиях друг друга. Увы, когда мой организм, наплевав на мою усталость, привычно поднял меня ни свет ни заря, я был один. Бесцельно глядя на стены, на которых отродясь не было никаких фресок, я лежал и думал, а не приснилось ли мне все. Марта, Фридрих, матушка герцогиня и вся эта необыкновенная история.

Еще перед торжественным обедом мне представили с полдюжины молодых людей в возрасте от четырнадцати до двадцати со словами, что они «были бы счастливы служить мне». Посмотрим, посмотрим. Людей у меня нет, а одному и пропасть недолго. Особым интеллектом взоры не блещут, но и совсем уж дебилами эти парни не выглядят. Ну что же, не всегда нужны умные, иной раз предпочтительнее верные. Всем с улыбкой отвечаю, что сейчас время веселиться, а завтра милости прошу, посмотрим, кто на что способен.

Утром, в назначенное время появляется ровно половина претендентов, то есть трое. Остальные, как видно, спят. Прекрасно понимаю, вчера нахрюкались на дармовщинку, а сегодня головка бобо. У всех бывает, не у всех проходит. Ну да ладно, пойдем посмотрим, что за сокровище прибило к нашему берегу.  Двое явно братья, один восемнадцати лет, другой мой ровесник. Довольно рослые, хоть и худые, тёмно-русые  волосы. Одеты скромно, чтобы не сказать бедно. На потертых поясных портупеях старенькие шпаги. Зовут Каролем и Болеславом фон Гершов. Чувствую будут у меня ребята Леликом и Болеком. Третий – тот самый младший: мальчишка четырнадцати лет, довольно пухлый и рыжий. Зовут Манфред Торн. В школе такие всегда были объектами для насмешек сверстников. Одет чуть лучше, по крайней мере следов штопки не видно. Шпага новенькая, что невольно возникает вопрос: а ее вообще вынимали?

Отвечаю на их дружный поклон кивком и показываю на стол. На нем фехтовальные жилеты и рапиры. Мы переодеваемся и приступаем. Толстяк, сразу видно, в фехтовании не силен, хотя азы знает. С братьями дело значительно лучше, я с удовольствием фехтую с ними по очереди, разгоняя утреннюю хандру. Следующее упражнение верхом. Кстати, все три претендента пешие, на коней родня, судя по всему, не разорится. Ничего не поделаешь, седлаем дядиных и отправляемся на конную прогулку. Толстяк опять аутсайдер, хотя и небезнадежен. Братья же довольно ловкие наездники. Во время прогулки показываю претендентам свой коронный номер с доппельфастерами, неофиты впечатлены по самое не могу. В ответ продемонстрировать ничего не могут, за отсутствием пистолетов, а я не побеспокоился.  Как я понимаю, практика тоже отсутствует – ну что же, вся надежда на дядю. Надеюсь, этот фанат стрельбы не позволит пропасть молодым дарованиям. Возвращаемся в замок и… вы что, всерьез думали, что это все? Э нет, ребята. Садимся за стол и пишем сначала диктант, а потом сочинение на тему, почему вы хотите служить у такого замечательного меня. Опаньки. Претенденты меняются местами, и теперь рыжий фаворит гонки, а братья аутсайдеры. Диктант они с горем пополам осиливают, а вот сочинение – увы.  Нечего хмуриться, кто сказал, что это провал? Просто ваш будущий работодатель пытается выяснить, кто на что годен. Да, возможно, завтра у меня будет целая армия, но вы пришли сегодня и у вас преимущество. Забираю сочинение рыжего, прочту на досуге. Интересуюсь, как у претендентов со знанием языков. Братья – ожидаемо немецкий и местный диалект, напоминающий польский. Латынь учили, но без успехов. Толстяк бойко говорит и читает на латыни, польском и французском. Ну что я могу сказать, молодец.

— Итак, господа, вы приняты. О размерах жалования, я думаю, мы договоримся, стол мой, одежда на вас тоже. Настоятельно требую, чтобы вы держали себя в чистоте как нравственной, так и телесной. Ну, а что, нагрешить я за вас за всех успею. А теперь идем завтракать.

Женитьба дяди совершенно не изменила ни его привычек, ни общего течения жизни в Дарлове. Все те же занятия стрельбой и охотой, перемежаемые весёлыми пирушками. Молодая княгиня Агнесса Магдалена, казалось, совершенно не интересует этого славного, в сущности, человека. Отношения с местными дамами у нее не то чтобы не сложились, но единственной ее подругой оставалась Катарина фон Нойбек. Думаю, князь прозрачно намекнул своим подданным, чтобы их жены и дочери не путались у него под ногами в коридорах замка. Я со своей маленькой свитой продолжал жить в своей башне. После отъезда большинства гостей в замке высвободилась немало места, но я привык к своей берлоге и распорядился лишь, чтобы ко мне перетащили немного мебели. Братья фон Гершов и рыжий Торн живут в нижнем пределе, там для них перегородками разделили комнату, судя по всему, когда-то бывшую оружейной. Они приоделись и теперь не напоминают оборванцев. Мы с ними постоянно чем-нибудь занимаемся. Скачем по окрестным полям, стреляем и охотимся в компании дяди. Много времени уделяем фехтованию, как обычными шпагами, так и всем, что попадется под руку: алебардами, глефами. Я, с благодарностью вспоминая науку капрала Шмульке, лихо орудую рейтарским «бастардом».Они славные ребята и мне легко с ними. Герцогиня Брауншвейг-Вольфенбютельская уехала вскоре после свадьбы и увезла с собой Марту. Матушку ждет муж и многочисленные дела в своем герцогстве. Я не могу поехать с ней, мне нужно дождаться вестей из Мекленбурга. Мои дорогие родственники должны мне ренту минимум за два года. Это не много не мало, а двенадцать тысяч гульденов. Это, чтобы не соврать, почти тридцать килограммов золотых монет, если я ничего не путаю. Впрочем, о килограммах сейчас еще никто не знает. Эту меру весов придумают почти через двести лет, сейчас в ходу фунты, марки и прочее. Причем частенько в разных местах свои фунты и свои марки. Вместо золота я могу получить серебро. Рейхсталер примерно равен по рейнскому гульдену и весит, на мой взгляд, граммов тридцать. Стало быть, вес моей ренты будет составлять около трех с половиной центнеров. А еще я могу получить кусок острого железа в бок или яд в желудок, и моя родня, таким образом, изрядно сэкономит.  

Еще одним нашим занятием является развлечение моей «тетушки» Агнессы Магдалены. Бедняжке действительно скучно, и наше общество, по сути, единственное ее развлечение. Лёлик и Болек кажется, воспылали страстью к прекрасной фройлен Катарине. Флаг вам в руки, ребятки, и вагенбург навстречу. Девушка знает себе цену и даже успела назвать её, а у вас ни кола ни двора. А что вы хотите, четвертый и пятый сыновья в семье, а еще и сестры есть. Впрочем, дама она светская и бойкая на язык. Надеюсь, в общении с ней мои архаровцы чуть-чуть пообтешутся. А то ведь в приличном обществе стыдно показать. Я ее подчеркнуто игнорирую и с рыжим Манфредом уделяю все внимание meiner lieben Tante. Мэнни скоро превратится в ее пажа. Он читает ей вслух рыцарские романы, держит пряжу или как там называются эти нитки. Иногда она дает ему мелкие поручения, и он с радостью бежит их выполнять. Кстати, Мэнни его зову только я, ласкательно-уменьшительное в его случае Мани или Фреди.  

Жизнь текла до того идеально, что неприятности не могли не нагрянуть. Но началась та роковая неделя вполне благопристойно. В понедельник я пришел к выводу что Лёлик и Болек засиделись, и дал им поручение: «отправиться туда не знаю куда и привезти то не знаю что». Если без шуток, то по-тихому съездить в окрестности Познани в одну маленькую деревеньку и разузнать, что там с моим старым Фрицем. Если старик умер от ранения, то помолиться о его грешной душе, а если живой, то привезти ко мне. Все-таки Фридрих стал мне почти родным человеком за время скитаний. Если их и удивила такая забота о слуге, то виду ребята не подали, а, по-быстрому собрав оружие и припасы, усвистали выполнять поручение. Надо сказать, что посылая их, я руководствовался не только благородством. Старый Фриц, помимо всего прочего, был по выражению еще не родившегося классика «и денег, и белья, и дел моих рачитель». То есть исполнял роль казначея и знал о кое-каких ухоронках с добром моего покойного папаши. Да будет земля ему пухом, а черти в аду ленивы и безалаберны.

Во вторник случилось событие достаточно радостное. В Дарлов прибыли долгожданные представители моих подданных. То есть депутация из Стрелица, Мирова и Ракова. По одному человеку от каждого, не считая слуг и охраны. Я принял их со всеми возможными почестями, все-таки признают меня своим сюзереном, а это дорогого стоит. Особенно для бедного изгнанника. Милостиво выслушав уверения во всевозможном почтении. И вам того же, дорогие бюргеры! Господа, а где деньги? С деньгами же получилось очень интересно. Когда то эти три города принадлежали местному епископу. Потом на волне реформации их у духовного лица отжали, а горожанам, чтобы не слишком волновались, добавили льгот. Папаше моему их отдали, очевидно, по принципу «на, убоже, что нам не гоже». Короче говоря, города мне были много чего должны, но в основном в натуральном виде. К примеру, посылать фураж в мои конюшни. Кормить моих приближенных, число которых, кстати, было строго оговорено. Предоставлять обслугу, когда я нахожусь в городе. Каждый мастеровой цех должен был раз в год изготовить по моему заказу то, что я пожелаю. И прочее, и прочее…. Ну и как мне воспользоваться этими ништяками? То есть, верноподданные как бы не отказываются, «вы только вернитесь ваше высочество и мы тут же…», но на вопрос, нельзя ли эту всю благодать деньгами и сразу, а лучше года за три вперед, тут же глохнут и тупеют. Так, господа, вы верно склонны переоценивать молодость и доброту вашего юного принца. А он, тиран этакий, уже прикидывает, как красиво вы будете смотреться, вися на деревьях в ближайшем лесу. Итак, лишенцы, ну-ка выкладывайте, что вы мне должны, деньгами! Господа, уловив перемену настроения, несколько умеряют наглость и переходят к налогам денежным. Города должны мне как своему сюзерену фиксированные суммы. Стрелиц триста талеров, Миров и Раков по сто пятьдесят. Кроме того я имею право сеньориального суда. Правда, чтобы оно приносило доход, надо этот суд осуществлять, то есть находиться на месте. Опять двадцать пять! А вот оно в чем дело – папаша, не желая пачкать руки, передоверил все уголовные дела в своей вотчине за весьма скромную сумму. Кажется, я начинаю понимать, почему моего папеньку так любили подданные, несмотря на все его непотребства. Он ведь мог же как липку обдирать, а всего лишь девок портил. Ну да ладно, вернусь, если конечно вернусь, поговорим. Скромная сумма в триста талеров за суд в трех городах переходит в зрительный зал. Еще города должны содержать мои войска. Но тут небольшой облом: формально – да, городская стража моя. Но только формально, поскольку занимается своими прямыми обязанностями, то есть стережёт вверенные им города. Впрочем, помимо пехоты и весьма немногочисленной артиллерии должна быть конница. Города обязаны обеспечить меня определенным числом кавалеристов. Стрелиц должен выставить двадцать, а прочие по десять всадников в доспехах с оружием и на конях. Не бог весть что, но уже интересно. Поскольку этих всадников в городах нет, то мне привезли деньги для их найма. Аллилуйя! Где деньги? Так я не понял! Вы вообще как считали? Одному всаднику десять талеров в месяц? Трем капралам по двадцать и капитану этой компании пятьдесят? Итого в месяц пятьсот десять, умножаем на двенадцать и получаем шесть тысяч сто двадцать талеров. Побойтесь бога, вы где такие цены видели? Да я сам… хм… видел, как рядовому рейтару по двадцатке платили! Ах, рейтары дороги? А ваш принц, значит, и чем попроще обойдется! Как на грех, посоветоваться-то и не с кем. Хуже всего, что я банально не знаю, что из себя представляют мои города. Может богатые, а может голь перекатная.

– Мэнни, – обращаюсь я к единственному своему на данный момент приближённому. – Что ты обо всем этом думаешь?

– Вас хотят обмануть, ваше высочество. – Отвечает мне рыжик со всей серьезностью.

– И что мне делать?

– Я полагаю, соглашаться.

– Вот как?

– Ваше высочество, а у вас есть выбор? Денег у вас сейчас нет, а так хоть что-то. Города, увидев вашу покладистость, станут еще большими вашими сторонниками. Ну а если вы, заняв причитающееся вам по праву место, решите разобраться со своими доходами более детально, то кто вам помешает?

Блин, какой умненький мальчик! Действительно, оживить окружающий пейзаж парой висящих наглецов никогда не поздно. Ну, что же господа, идемте в закрома!

Едва я разобрался со своими финансовыми вопросами, случилось несчастье, в очередной раз перевернувшее мою жизнь. Все шло как обычно: позавтракав с ее светлостью, я отправился пострелять в компании его светлости. Тот только что приобрел довольно занятное ружьецо и собирался опробовать его в деле.

— Дорогой племянник, не хочешь ли ты выстрелить из этого шедевра?

— О нет, дядюшка, сегодня я довольно настрелялся.

— Ну как знаешь, а я намерен сделать это  немедленно, – сказал мне дядя Георг и нажал на курок. Порох на полке вспыхнул, и богато украшенный карамультук с грохотом разорвался у него в руках.

Скинув оцепенение, я бросился к нему. Увы, помочь ему не мог уже никто: князь Дарлова Георг Померанский умер мгновенно. Лицо его было изуродовано, и я накрыл его платком. Положив тело на плащ слуги потащили его безжизненное тело в замок. Я же пошел к «тетушке» Агнессе сообщить дурную весть. Услышав о случившемся несчастье она едва не упала в обморок. Не ожидал, однако, такой чувствительности. Однако здраво рассуждая, пусть дядя был ей не лучшим мужем, но без него ей будет еще хуже.

В тот вечер я долго сидел у гроба дяди в часовне и думал о том, что мне делать дальше. Завтра тело его предадут земле, и один бог знает, кто станет его преемником. Как-то он отнесется к бедному родственнику? Все решено, дождусь Лёлика и Болека и в путь. Здесь меня ничего не держит, так что надо ехать. Вот только куда? К матери (или скорее к Марте), конечно, можно, но будет ли ее муж рад беспутному и нищему пасынку? Нет, надо отправляться в Швецию, именно шведы в грядущей большой войне займут и Мекленбург и Померанию. Если хорошо проявить себя в какой-нибудь войне, а воюют они постоянно, то вполне можно устроить свою жизнь. Придя наконец к решению, я встал и отправился к себе. Зайдя в комнату, я к своему удивлению увидел сидящую на софе подругу княгини Катарину фон Нойбек.

— Добрый вечер, фройлян, скажу честно, ваш визит большой сюрприз для меня. Смерть моего дяди так опечалила вас, что вы решили ознакомиться с фресками? Увы, они мне надоели, и я приказал их закрасить.

— А вы, оказывается, умеете не только рассказывать галантные истории, ваше высочество. Вы еще и можете быть жестоким.

— Что делать, у меня много талантов. Правда, вы не со всеми захотели познакомиться, но видит бог, я не сержусь на вас. Каждый строит свою жизнь, как может, и ваша целеустремленность вызывает определенное уважение. Что вы хотите, фройлян?

— Скажите, как вы относитесь к Агнессе?

— Вот это неожиданный вопрос! Впрочем, я прекрасно отношусь к моей тетушке и глубоко сочувствую ее горю.

— Как вы думаете, какова ее дальнейшая судьба?

— Все зависит от померанской родни, Дарлов ей вряд ли оставят, но какую-то вдовью долю выделят. Люди они не злые, но скорее всего вам придется вернуться в Анхальт.

— Вот если бы…

— Что если бы?

— Если бы у нее был ребенок.

— Это все изменило бы. По крайней мере до его совершеннолетия, если это сын, или замужества, если дочь, она была бы здесь полновластной хозяйкой. Но ведь ребенка нет, не так ли?

— Скажу больше, ему просто неоткуда взяться.

— Вот как! Не удивлен, если честно. Однако зачем вы это мне рассказываете?

— Послушайте, принц, никому другому я бы не сказала этого, но вы – другое дело. Я немного разбираюсь в людях, бедность и необходимость приспосабливаться в жизни развивает ум. Вы не похожи ни на одного человека, которого я видела в своей жизни. Вы ловки, удачливы и не слишком щепетильны. Ваша матушка кое-что о вас рассказывала, и даже если правда только половина, вы человек необыкновенный.

— Я безмерно польщен вашим мнением, но не потрудитесь ли выражаться яснее?

— Скажите, вы ведь не соврали тогда, о той истории с шляхтичем?

— Бог мой, нашли что вспомнить! Нет, я не соврал! По крайней мере, не все: вообще-то это он за мной охотился, но я действительно был один против него и его слуг и вышел победителем. И там действительно была замешана честь девушки. Да какое это, черт бы вас подрал, имеет значение!

— Я не ошиблась в вас. Вы быстро принимаете решения и можете заступиться за женщину.

— Фройлян!

— Послушайте, если окажется, что Агнесса Магдалена беременна – ее положение упрочится, не так ли?

— А я-то тут причем? Стоп… святая пятница! Да вы мне предлагаете? Ох ты же нах!

— Да, именно это я вам и предлагаю! У Агнессы мало причин скорбеть о вашем дяде, и если она окажется в тягости, ее будущее обеспечено.

— И ваше, не так ли?

— Да, и мое! Я страшно не хочу возвращаться в Анхальт! Если Агнесса будет полновластной хозяйкой Дарлова, то ее приближенная будет выгодной партией. А дома я никто. Но Агнесса, будучи княгиней, может ведь и оказать помощь одному беглому принцу. И даже может статься, что она выйдет за него замуж, не так ли? Решайтесь принц, у нас не так много времени. В конце концов, вы ничего не теряете, а выиграть можете многое.

— Вообще-то нужно еще две вещи.

— Какие?

— Э…как бы это согласие самой Агнессы и то, чтобы эти усилия увенчались успехом. Некоторые пары живут в браке всю жизнь, оставаясь бездетными, а у нас время крайне ограничено.

— Принц, я вас умоляю, вы молоды, красивы и умеете нравиться женщинам. Я вообще удивляюсь, как вы до сих пор не забрались в постель своей «тетушки». И, да! Я поговорила с ней, прежде чем идти к вам.

— Вот как, и что вам ответила Агнесса?

— По крайней мере, она не отказалась. Бог мой, вы вдвоем меня доконаете, я вам предлагаю обеспеченное будущее, а вы думаете неизвестно об чем! Вы вообще мужчина?

— Полегче, а то я вам докажу это прямо сейчас и для будущего наследника Дарлова ничего не останется! Идемте, черт вас дери, к Агнессе. Кстати, а вы умеете держать свечу?

— Негодяй!