Последние проекты кораблей Российского императорского флота

Статья В. Ю. Грибовского "Завершая серию подводных лодок" была опубликована в журнале «Судостроение» №11,1991 г.

В создании и развитии российского подводного флота принимали участие во главе с Морским ведомством самые различные проектные организации и за­воды. Правда, из-за революционных событий не все эти усилия увенчались успехом, а затраченные народные сред­ства фактически были пушены на ветер. Тем не менее, исследование опыта про­ектирования и постройки лодок в Рос­сии представляет интерес с точки зре­ния оценки идей и уровня этой сферы промышленности, позволяет проследить влияние на советское подводное кораб­лестроение, которое во многом начи­налось с «промежуточного старта».

Как известно, первые же месяцы кампании 1914 г. изменили существо­вавшие представления, точнее офици­альные взгляды, на роль подводных ло­док. Гибель английских крейсеров «Патфайндер», «Хог», «Абукир», «Кресси», «Хаук», германского «Хела» и рус­ского «Паллада» показала большие возможности нового рода сил в борь­бе с крупными надводными кораблями. Опасность подводных ударов усугубля­лась отсутствием эффективных средств противолодочной обороны. Русские лод­ки на Балтике приобретали в первой мировой войне особое значение из-за угрозы вторжения в Финский залив превосходящих сил германского флота. На Черном море задача осложнилась из-за появления двух быстроходных германских крейсеров, настичь которые русская эскадра оказалась не в силах.

Морское министерство пыталось для скорейшего усиления малочислен­ных подводных соединений на Балтий­ском и Черном морях использовать воз­можности союзного британского флота, а также сделать приобретения у неко­торых иностранных фирм. Шесть лодок Сибирской флотилии (типы «Сом» и «Касатка»), успешно перевезенные на железнодорожных транспортерах, ока­зались устаревшими и мало пригодны­ми для активных действий. Реальную перспективу наращивания подводных сил Морское министерство связывало в первую очередь с завершением по­стройки 30 больших лодок, предусмот­ренных программами 1911—1914 гг., однако только одна из них (черномор­ская «Нерпа») прошла испытания в конце этого срока. Между тем, анализ боевого опыта показывал необходи­мость корректировки предвоенных пла­нов в количественном и качественном отношениях.

26 декабря 1914 г. начальник Мор­ского генерального штаба (МПШ вице-адмирал А. И. Русин представил мор­скому министру адмиралу И. К. Григо­ровичу доклад о составлении специаль­ной «программы судостроения подвод­ных лодок 1915 г.» и выработке основ­ных заданий на проектирование. С одобрения министра задания разра­батывались под руководством началь­ника организационно-тактического отде­ления МГШ капитана 2 ранга Н. И. Иг­натьева в двух вариантах — для опыт­ной лодки и серийной, причем для вто­рой за образцы приняли ТТЭ строив­шихся «барсов» и «нарвалов» в «есте­ственном развитии» (1) Учитывалось, что эти «лучшие современные типы» уже осваиваются промышленностью, а существенные отличия в их конструкции при параллельном развитии обоих обе­спечат «должный прогресс судострое­ния».

«Основные задания для подводной лодки первой очереди…», одобренные адмиралом И. К. Григоровичем, с 20 февраля по 20 апреля 1915 г. согла­совались с Главным управлением кораб­лестроения (ГУК) «со стороны техниче­ской их выполняем ости» [1]. 28 апреля морской министр утвердил составленные частью подводного плавания ГУКа (на­чальник — генерал-майор Е. П. Елисеев) «Технические условия для проектирова­ния лодки первой очереди судостроительной программы 1915 г.». В ходе со­гласования МГШ поступился обязатель­ными минами заграждения, а также требованиями развития типа «Барс» в том случае, если у него нет перспектив.

Технические условия предусматри­вали проектирование большой мореход­ной лодки с запасом плавучести около 20% и высотой мостика 12 футов (3,6 м) над ГВЛ. Надежные дизель­ные двигатели удельной массой не ме­нее 40 кг/л. с. должны были обеспечить скорость полного надводного хода 16 уз во время непрерывного 48-часово­го испытания; дальность плавания эко­номическим (10 уз) ходом устанавли­валась как минимум 3000 миль. Огова­ривалось, что в подводном положении электромоторы и аккумуляторные бата­реи должны обеспечивать 9-узловую скорость в течение 2,5 ч и 100-мильный радиус действия (5 уз). В качестве минного вооружения предусматривалось по два носовых и кормовых трубчатых, десять бортовых минных (торпедных) аппаратов Джевецкого, желательной признавалась установка в корме третье­го аппарата (45-см мины образца 1910 г.); каждую лодку планировалось вооружить также 75-мм укороченным орудием (50 патронов) и двумя пуле­метами.

Требования к обитаемости предъяв­лялись достаточно высокие — каюты для пяти офицеров и четырех кондукторов, жилые помещения для сорока нижних чинов. Запасы воды и провизии рассчи­тывались на 15-суточную автономность. Управление рулями, погружением (не более 1,5 .мин) и всплытием предусмат­ривалось «центральное», т. е. из ко­мандного боевого поста, а компас — с электрическим уничтожением девиации; кроме того, оговаривалась необходи­мость установки на каждой лодке глав­ного и путевого компасов на мостике, а также «жироскопического» компаса системы Спери с двумя указателями. Составители задания не забыли о «лаге без линя», двух (желательно трех) пери­скопах, надводном и двух подводных якорях, выносном прожекторе, радио­станция с дальностью действия более 100 миль и деревянной шлюпке разме­ром «не менее миноносной двойки».

В технических условиях важное место отводилось обеспечению живу­чести до предельной (45,5 м) глуби­ны погружения; водонепроницаемые пе­реборки предусматривались идентичны­ми прочному корпусу (сохранение пла­вучести и остойчивости в надводном положении при затоплении одного от­сека), 30-секундное продувание всех цистерн главного балласта, отрывной киль, откачивание воды электрическими и ручными помпами, запас воздуха вы­сокого давления (200 атм) не менее 200 кубических футов (5,7 м³). Разме­ры лодок не оговаривались, углубление не более 4,27 м требовалось только для Балтийского моря.

2 мая 1915 г. ГУК разослал оте­чественным заводам ТУ для конкурсно­го проектирования, причем на пред­ставление эскизного проекта отводился всего месяц, хотя требовалось предста­вить десять достаточно подробных до­кументов: чертежи, расчеты, специфи­кацию, пояснительную записку. Пол­ностью или частично справились с за­данием и участвовали в конкурсе шесть заводов: «Ноблесснер» (два проекта), Невский судостроительный и механиче­ский (один), Путиловский (два), Бал­тийский (один), Русско-балтийского су­достроительного и механического обще­ства и Русского судостроительного об­щества (по два). Проект английской фирмы «Виккерс», представлявшийся «Руссудом», а также Балтийского завода, отклоняли сразу же как недостаточ­но разработанные. Проекты французской фирмы «Шнейдер-Лобеф» («Руссобалт», лодка водоизмещением 952 т), корабель­ного инженера Б. М. Журавлева (Путиловский завод, 775 т), а также кора­бельного инженера Горденина (Путиловский завод и «Руссобалт», 796 т) «е выдержали критики с точки зрения расчетов и деталей различных устройств. Проект Невского завода {развитие ти­па «Нарвал») признали «схематическим» и не дающим уверенности в выполне­ния требований технических условий. Таким образом, только три проекта могли реально участвовать в конкурсе. Первое место заняла американская фир­ма «Холланд» («Ноблесснер») — двухкорпусная лодка с приспособлением для постановки мин заграждения, второе тоже «Ноблесснер» (разработка гене­рал-майора И. Г. Бубнова); в этом случае специалистов МГЩ привлекла возможность независимой от надвод­ного хода зарядки аккумуляторов и достижения скорости свыше 17 уз бла­годаря установке вспомогательного ди­зеля. Заслуживала внимания и пред­ставлявшаяся «Руссудом» работа итальянской фирмы «Фиат-Сан-Джорджно» (проект № 176-бис), в которой для увеличения запаса плавучести в надводном положении предлагалось использовать легкую надстройку, обо­рудованную клапанами вентиляции и шпигатами.

Осенью 1915 г. программа усиле­ния флота получила официальное ут­верждение; по расчетам МГШ общий состав подводных сил определялся в 115 единиц (Балтика — 41, Тихий океан — 40, Черное море — 34). При­нимая в расчет 30 строившихся кораб­лей этого класса, закладке подлежали 85, 57 из которых МГШ относил к пер­вой очереди, требовавшей в общей сложности 172,2 млн руб.; решением от 18 сентября Совет министров разре­шил ассигновать на 1915 г. 11,6 млн руб. [1].

Морское министерство предполагало построить две опытных (по особым за­даниям) и 55 серийных лодок всех трех проектов, занявших конкурсные места. Однако требовались серьезные измене­ния в свете опыта продолжавшейся войны, а также испытании «моржей», «барсов» я «нарвалов». Так, специа­листы минного отдела ГУКа (начальник — генерал-майор А. А. Реммерт) еще в мае 1915 г. возражали против установки минных аппаратов Джевецкого, не обеспечивавших сохранность мин (торпед) в соленой воде на боль­шой глубине и в штормовую погоду. В сентябре того же года минеров под­держал командующий флотом Черного моря адмирал А. А. Эбергард, ссылав­шийся на негативный опыт черномор­ских подводников. МГШ продолжал на­стаивать на сохранении аппаратов Джевецкого из тактических соображе­ний — они обеспечивали максимальное количество мин в залпе. Вопрос вынес­ли на решение особой комиссии (пред­седатель — помощник начальника МГШ капитана 1 ранга А. П. Капнист), кото­рая 10 октября 1915 г. пошла на сле­дующий компромисс: основным воору­жением признали трубчатые аппараты, но их из-за «очень большого значения минного залпа», все же решили допол­нить аппаратами Джевецкого улучшен­ной конструкции [1],

Почти одновременно зашла речь и об усилении артвооружения; признали необходимым установить два укорочен­ных 75-мм орудия, способных вести огонь по самолетам (угол возвышения 80°), и 7,62-мм пулеметы. Изменения требований к составу минного и артилле­рийского вооружения вызвали коррек­тировку проектов, заново рассматривав­шихся в начале 1916 г. Водоизмещение всех трех избранных вариантов лодок несколько увеличивалось, предусматри­валась установка четырех носовых, двух кормовых и четырех траверзных труб­чатых аппаратов, а также шести бор­товых системы Джевецкого (для хра­нения запасных мин Уайтхеда отводил­ся носовой отсек). Усиление артиллерии потребовало перерасчета остойчивости и размещения дополнительного запаса патронов. На основе переработанных проектов (таблица) ГУК заключил в мае 1916 г. контракты на постройку ло­док первой очереди: десять по проек­ту «Холланда» («Г1» — «Г10») заказа­ли «Ноблесснеру», четыре («Г11» — «Г14») — «Руссуду» в Николаеве, че­тыре бубновских («Б1» — «Б4») — Бал­тийскому заводу, шесть («Б5» — «Б10») — Русско-Балтийскому обществу в Ревеле. «Руссуд», кроме того, получил заказ на четыре лодки типа «Фиат-Сан-Джорджио» («В1» — «В-4»).

В течение того же года определи­лись остальные заказы — еще 14 типа «Холланд» «Г15»-«Г28»), десять «Генерал-майор Бубнов» «Б11» — «Б20») и три «Фиата» («В5» — «В7»). Сметная стоимость постройки каждой оценивалась примерно в 4 млн руб. «Ноблесснер» и «Руссуд» воспользовались предложением фирмы «Холланд» построить все 28 лодок типа «Г1» в США по сниженной (до 2,6 млн руб. цене а ревельскому и николаевскому заводам оставалось лишь обеспечить места для их сборки и получить чистую прибыль 37,8 млн руб. [2]. Балтииский (12 лодок И. Г. Бубнова) и Рус­ско-Балтийский (восемь) заводы подняли заказы самостоятельно, опираясь в основном на российских контрагентов.

Дизели    для    «Б1»    изготавливали «Л. Нобель» и Харьковский   паровозо­строительный,     электромоторы — фирма «Вольта»,         аккумуляторы — «Тюдор». Разбивка    на плазе,    изготовление значительной   части   корпусной  стали,  заказ предметов  вооружения   и   снабже­ния  — все   это выполнялось   в   течение 1916 г. В конце того же года по инициативе   офицеров   дивизии   подводных лодок    Балтийского   моря    состоялось очередное усиление артиллерии [1]; на лодках типов «Г1», «Б1» и «В1» реши­ли установить по два 100- и одному 57-мм зенитному орудию. В 1917 г. весьма успешная реализация программы первой очереди нарушилась, часть ра­бот пришлось свернуть. Окончательные решения по вопросам прекращения фи­нансирования и постройки комиссия по ликвидации заказов Морского ведом­ства приняла в первой половине 1918г.

Лодки типов «Г1», «Б1», «В1» про­ектировались двухкорпусными, с развитой надстройкой и запасом плавучести от 24,5 до 32%. В проекте «Б1» И. Г. Бубнов отступил от традиционной однокорпусной схемы, но сохранил прочные концевые цистерны главного балласта (общий объем 37,4 м³), основная же часть воды принималась при погружении в четыре бортовые (232,5); объем носовой и кормовой дифферентных цистерн составлял 5 и 6,5, отрывной — 20, уравнительной — 15, заместительной — 12 м³. Прочный корпус довольно сложной конфигурации разделялся водонепроницаемыми переборками на шесть отсеков, запас воздуха выокого давления (200 атм) пополнялся посредством электрокомпрессора суммарной производительностью 16 л/мин. Считалось, что носовой и кормовой подводные якоря (1500 и 1000 кг), а также надводные (800, 160) способны хорошо удерживать лодки на грунте.

В   своих   проектных   решениях   по «Б1» И. Г. Бубнов не только опирался а освоенные промышленностью двигатели и аккумуляторы, но и учитывал также опыт создания, испытаний «моржей» и «барсов». Эти выкладки Ивана Григорьевича тщательно проверялись остаточно опытными специалистами ГУКа и МГШа, что позволяет предположить следующее: лодка. типа «Б1» гак же, как «Г1» и «В1») отвечали основным требованиям задания на проектирование, чего не удалось добиться при создании бубновских «барсов» и холландовских «нарвалов». Учитывая перспективы и уровень развития иностранного подводного кораблестроения, необходимо отметить, что лодки всех трех типов программы 1915 г. имели недостаточную предельную глубину погружения, сравнительно малые калибр торпедных аппаратов, надводный район плавания. Зато по составу минного и артиллерийского вооружения, скорости надводного хода они превосходили большинство зарубежных подводных ло­док.

Опытные лодки программы 1915 г. фактически не строились, хотя разра­ботки и велись. Первоначально основное задание на проектирование воплощало в себе идею создания быстроходной (20 уз) эскадренной подводной лодки, способной действовать в морских боях совместно с кораблями. Минное воору­жение включало (18) [1] аппаратов — четыре носовых, два кормовых, рассчи­танных под новые торпеды диаметром 53 см по шесть траверзных трубчатых и бортовых решетчатых [1]. Под осталь­ным вооружением подразумевалось два 100-, одно 75-мм орудия и два пулеме­та. Попытка осуществления подобного задания в одном из вариантов проекта Балтийского завода (1916 г.) вызвало возрастание надводного водоизмещения до 1998 т.при 36% запасе плаву­чести. К тому времени созрело мнение, что калибр артиллерийских орудий для эскадренных лодок следует повысить до 130 мм. На Балтийском и Адмирал­тейском заводах проектировались и подводные крейсеры водоизмещением почти 3000 т со 130-мм выдвижными башенными артустановками [1, 2], од­нако их постройка в условиях военного времени оказалась (нереальной — все застопорилось на стадии эскизного про­ектирования.

Значительно большее внимание МГШ и ГУК уделили подводным мин­ным заградителям; по мнению офице­ров дивизии лодок Балтийского моря следовало развивать два типа таких кораблей —малого и большого водоиз­мещения. Составленное в МГШ под руководством капитана 2 ранга Л. Г. Гончарова (декабрь 1916 г.) задание на постройку крупнотоннажного под­водного минного заградителя преду­сматривало следующее: 100 мин заграж­дения, по два носовых, траверзных ап­парата, орудия калибром 100 и 75 мм, 16- и 8-узловые скорости соответствен­но надводного и подводного хода, 3500-мильный район плавания [1]. Со­здание такого крупного корабля с пре­дельной глубиной погружения 76 м требовало времени, поэтому в первую очередь решили строить малые ПМЗ.

В начале 1917 г. Балтийский завод получил заказ на два таких загради­теля («3—1» и «3—2»), за постройку двух других («3—3» и «3—4») взялось Русско-балтийское общество в Ревеле. При надводном водоизмещении 228, подводном 268 м они должны были принимать по 20 мин заграждения, раз­вивать в надводном положении 10 уз, в подводном вдвое меньше  [3]; заказы на  них аннулировали в 1918  г.

Несмотря на то, что ни одна из российских лодок программ военного времени так и не была доведена даже до предспусковой стадии, многие идеи, проектные решения, накопленный опыт сыграли положительную роль в воз­рождении отечественного подводного кораблестроения во второй половине 20-х годов. В проектировании участво­вали такие известные специалисты, как Б. М. Малинин, К. И. Руберовский, А. Н. Асафов, А. Н. Щеглов и другие, сыгравшие большую роль в создании советского подводного флота.

ЛИТЕРАТУРА

1. ЦГАВМФ, ф. 401, оп. 1, д.  1212, лл.  1—7 — об,  15—38, д.  1211, лл. 25—30, 12—24, д. 1402, лл. 103—105; ф. 876,
   оп. 104, д. 394, л.  1, д.  1211, лл.  1—7, оп. 1, д. 1402, лл. 54—60, оп. 1, д. 1330, лл. 49—55.
2. Трусов Г. М. Подводные лодки
   в русском н советском флоте. Л.: Судпромгиз, 1963. С. 241—248.
3. Подводное     кораблестроение     в России   1900—1917.   Сборник   докумен­тов. Л.: Судостроение, 1965. С. 388.