Политика великих держав по отношению к войне за независимость в Латинской Америке (Viva La Imperio Mexicano!)
Viva La Imperio Mexicano!
В рамках обсуждения статей о Мексиканской империи публикую доработанную карту, а также опубликованную в Интернете статью о политике великих держав по отношению к войне за независимость в Латинской Америке с выводами о вариантах развилки для альтернативной истории латиноамериканских государств.
Как Мексика могла унизить США и занять их место на международной арене
Политика великих держав по отношению к войне за независимость в Латинской Америке
Война за независимость в Латинской Америке была одним из величайших исторических событий XIX в. Она разрушила колониальную систему европейских держав, которой был уже нанесен ощутительный удар созданием Соединенных Штатов Америки, на огромной территории двух континентов и на острове Гаити. За небольшим исключением в новых государствах сразу же был установлен республиканский строй в то время, когда монархи Европы всеми средствами изгоняли из своих стран «республиканского беса». Они хотели затушить обжигавшие их угли, которые оставила повсюду французская революция. А в Западном полушарии горел новый революционный пожар. Поэтому, несмотря на дальность расстояний, отделявших великие державы от Америки, они не могли отнестись равнодушно к шедшей там войне, как не могли быть спокойны и США, расширявшие тогда свою экспансию в Западном полушарии.
Когда началось восстание негров Гаити, а затем восстание в испанских колониях, Европа переживала эпоху бурных событий. Великая французская революция, а затем наполеоновские войны ломали старые государственные установления и старые государственные границы. Страны, недавно бывшие союзниками, становились противниками или начинали между собой войну. Наполеон бесславно проиграл кампанию в борьбе с Гаити, но он успешно действовал против своих многочисленных врагов в Европе.
В 1807 г. победа Наполеона при Фридланде вынудила Россию заключить Тильзитский мир. Для России важнейшим условием этого мира было обязательство соблюдать правила континентальной блокады [1] и объявить войну Англии.
В том же 1807 г. в Фонтенбло между Францией и Испанией был подписан договор о разделе Португалии. Возникший в это время конфликт между испанским королем Карлом IV и его сыном Фердинандом, в пользу которого отец отрекся от престола, дал Наполеону возможность осуществить давно задуманный план полного подчинения Испании. Весной 1808 г. под предлогом урегулирования разногласий в испанском царствующем доме французский император вызвал Карла и Фердинанда в Байону и задержал их там как пленников. Королем Испании стал брат Наполеона Жозеф Бонапарт. В страну вступили французские войска.
Насколько легко удалось Наполеону справиться с трусливыми испанскими Бурбонами, настолько непосильной оказалась для него задача покорения испанского народа, который поднялся на героическую борьбу с французскими захватчиками. Трудности, возникшие у Наполеона в Испании, вдохновляли русских противников Тильзитского мира. Континентальная блокада и разрыв с Англией подрывали хозяйство России. Конфликт с Англией являлся вынужденным и невыгодным результатом союза с Францией[2].
Англичане, прорывая блокаду, вели контрабандную торговлю с Европой, одновременно направив свои усилия на приобретение новых рынков за морями. Неоценимым подспорьем для них стала открывшаяся возможность торговли с Испанской Америкой, где началось восстание против метрополии и одновременно рушилась созданная испанцами непроходимая таможенная стена.
Посадив на испанский престол Жозефа, Наполеон послал своих агентов в Испанскую Америку. Он хотел склонить ее жителей к признанию нового порядка на полуострове, положить начало французскому господству в испанских колониях. Желая скрыть свои истинные цели, Наполеон включил в составленную для Жозефа конституцию (июль 1808 г.) ряд статей, предусматривавших введение в Испанской Америке некоторых либеральных законов.
Однако действия Наполеона не встретили поддержки у населения. Не смогли выполнить возложенную на них задачу и посланные в Западное полушарие наполеоновские агенты. Подавляющая часть жителей испанских колоний вовсе не была склонна обрести нового заморского господина, тем более, что сложившаяся ситуация вселяла надежду на завоевание независимости. Своеобразие этой ситуации состояло в том, что движение за независимость в заморских колониях Испании вначале скрывалось за лозунгом преданности Фердинанду VII. Это давало повод отказываться от повиновения старым и вновь присылаемым из Испании чиновникам и офицерам, поскольку первые были назначены отрекшимся от престола Карлом IV, которого обвиняли в измене, а вторые – уже после пленения Фердинанда Наполеоном. В колониях начали создаваться собственные органы управления – формально до будущего освобождения Фердинанда из плена. Как только эти органы управления почувствовали свою силу, от их преданности плененному монарху не осталось и следа.
Так как население испанских колоний в Америке недвусмысленно высказалось против Наполеона и его ставленника Жозефа, французский император резко изменил свою тактику. Смысл его новой политики заключался в том, чтобы своим сочувствием борьбе испанских колоний за независимость снискать их расположение, обеспечив тем самым себе политическое влияние на них и получив торговые привилегии в случае успеха. Одновременно такая политика должна была, по замыслу Наполеона, нанести удар главной сопернице Франции, преградив англичанам проникновение в Испанскую Америку. Англия, с одной стороны, была союзницей Испании в войне с Наполеоном, а с другой стороны, использовала восстание испанских колоний, чтобы приобрести там для себя новые рынки.
Наполеон, играя роль сторонника независимости испанских колоний, стремился сделать континентальную блокаду мертвой петлей для английской торговли. Но значительное превосходство английского флота приводило к тому, что действия Наполеона в Латинской Америке сводились к безрезультатным махинациям его агентов и дипломатов, а действия Англии увенчались ощутимым успехом.
Внешняя торговля была жизненно необходима восставшим колониям. Только продавая производимые продукты, они могли приобретать необходимое им оружие, боеприпасы, амуницию, а также некоторые предметы первой необходимости, производство которых в колониях было в свое время запрещено испанцами. Для Англии Испанская Америка становилась все расширяющимся рынком сбыта промышленных товаров и местом самых различных торговых операций.
Однако торговля с Испанской Америкой имела для Англии одно слабое место. Испаноамериканцы расплачивались за английские товары в значительной мере так называемыми колониальными товарами. Последние представляли собой большую ценность. Но куда англичане могли сбыть их? А кому было продать товары, закупленные в собственных колониях и в Бразилии (с которой был заключен исключительно выгодный для Англии договор в 1810 г.)? Английский рынок не мог поглотить такого обильного ввоза колониальной продукции. Оставалась контрабандная торговля с континентом. Но на всем побережье Европы, от городов Северной Германии до портов Италии, стояли таможенные посты, конфискующие любой груз, заподозренный в принадлежности англичанам. Ни одна из подвластных Наполеону стран не осмеливалась открыто нарушить его волю. И все же англичане нашли путь к сбыту колониальных товаров на континенте Европы. Этот путь лежал через Россию.
Со времени Тильзитского мира отношения между Россией и Францией сильно осложнились и все говорило о неизбежном разрыве. После установления Англией торговых связей с Испанской Америкой упорство Наполеона в поддержании континентальной блокады стало рассматриваться в широких кругах русского общества как ничем не оправданное и приносящее вред главным образом России. Правительство Александра I, вынужденное считаться с экономическими интересами страны, пыталось, не выходя, правда, из рамок союзных отношений, оспаривать перед Наполеоном целесообразность континентальной блокады.
За дипломатическими демаршами Санкт-Петербурга обнаруживались более или менее явные действия. Россия к 1810 г. все чаще нарушала условия континентальной блокады. Именно в Россию, а через нее в страны Центральной Европы текли товары, вывозимые англичанами из колониальных стран. Дошло до того, что эти товары были представлены даже на Лейпцигской ярмарке 1810 г. При этом привезены они были туда русскими купцами. Россия и сама потребляла колониальную продукцию. Хлопок и красители были остро необходимы для быстро развивавшейся текстильной промышленности. Большим спросом пользовались кофе, какао, сахар и аптекарские товары. Несмотря на все трудности, поступление в Россию таких колониальных товаров, как сахар и хлопок, за время блокады возросло.
Для увеличения ввоза колониальных товаров Россия заключила в 1810 г. торговое соглашение с Бразилией, активизировала торговые связи с Соединенными Штатами [здесь и далее мною подчеркнуты факторы, оказывающие влияние на принятие альтернативных решений]. Размеры русской торговли – в обход континентальной блокады – к осени 1810 г. стали столь значительными, что Наполеон лично обращался к царю, настаивая на ее пресечении. Французское правительство мотивировало свое требование тем, что колонии Франции, производящие колониальные товары, были отрезаны от нее английским флотом. Следовательно, указанные товары могли поступать из английских или же из испанских колоний, которые «должны рассматриваться как вражеские». Подобная идея, как и другие, высказываемые во Франции в связи с континентальной блокадой, не встречали поддержки у русского правительства. Как раз в это время Россия решилась снять с себя часть обременяющего страну груза континентальной блокады, тем более что правилам ее не следовала строго и сама Франция.
В декабре 1810 г. Александр I утвердил «Положение о торговле на 1811 г.», вводившее новый таможенный тариф. Этот тариф ущемлял торговые интересы Франции, одновременно разрешая ввоз в Россию всех видов колониальных товаров, которые доставлялись в страну в значительной мере англичанами. По континентальной блокаде был нанесен ощутимый удар.
Россия, хозяйственное положение которой в результате континентальной блокады испытывало все большие трудности, судорожно искала торговых клиентов. И она обратила свое внимание на восставшие испанские колонии. Пример Англии говорил об огромных возможностях и выгодах торговли с Испанской Америкой. В создавшихся условиях Россия не могла их упустить, Русским дипломатическим и торговым представителям в США и Бразилии были даны инструкции установить контакты о представителями восставших колоний и привлечь их «перспективой льготных условий, с которыми они, возможно, здесь встретятся в деле признания их нового политического существования, а особенно тех льготных условий, на которые они уже могут рассчитывать, – в пользу торговли, независимо от формы власти, какой они будут управляться».
Александр I санкционировал обсуждение вопроса об установлении указанных связей в высшем учреждении империи – Государственном совете. Был составлен проект указа «Об открытии русских портов для кораблей из Латинской Америки». Однако на заседании Государственного совета в октябре 1811 г. было решено повременить с этим указом, пока правительства восставших колоний «не утвердятся прочным образом». Александр I согласился с большинством Государственного совета.
Обстоятельства, помешавшие русскому правительству установить официальные торговые отношения с восставшими испанскими колониями, носили политический характер. Они оказались сильнее тех, которые толкали к сближению. Будучи союзницей Наполеона, Россия уже шла к разрыву с ним. Но разрыв еще не был решен окончательно. В этих условиях устанавливать прямые торговые связи с восставшими испанскими колониями, которые Наполеон предлагал считать вражескими, было делом весьма щекотливым. В то же время предвидение неизбежного столкновения с Францией заставляло считать испанцев союзниками в назревавшей войне с Наполеоном. Испанцы же не только не собирались утверждать независимость восставших колоний, но делали все, чтобы восстановить там свою власть. Англия, торгуя с восставшими колониями, признавала над ними испанский суверенитет. Кроме того, борьба патриотов Испанской Америки не обещала скорой победы.
Условия, в которых оказалась Россия в результате заключения франко-русского союза, толкали ее к установлению контактов с возникающими государствами Испанской Америки. В этот период Россия была единственной державой, где в высших официальных кругах серьезно рассматривался вопрос о признании независимости этих государств и велась подготовка к его осуществлению. В Англии этого не могло случиться из-за союзных отношений с Испанией и вытекавших отсюда надежд на ослабление испанской запретительной торговой политики. Франция не шла дальше обещаний помогать патриотам Испанской Америки и признать независимость их стран. Однако эти обещания не могли рассматриваться серьезно, поскольку связывались, кроме всего прочего, с условием порвать необходимые для патриотов торговые связи с Англией. Остальные европейские державы были слишком далеки от проблем американского континента.
Португальский двор, находившийся по соседству от восставших колоний – в Бразилии, строил планы захвата бывших испанских владений. В 1811 г. он предпринял, правда неудавшуюся, попытку присоединить к Бразилии Уругвай («Восточный берег»). Соединенные Штаты воспользовались восстанием в Испанской Америке, чтобы овладеть пограничными территориями бывших испанских колоний. Им было выгодно утверждать, что Испания фактически утратила свою власть над указанными территориями, одновременно не признавая их независимости. Именно такой линии и придерживалось правительство в Вашингтоне, захватив в 1810 г. Западную, а весной 1812 г. – Восточную Флориду (откуда американские войска были выведены в связи с начавшейся в июне войной между США и Англией).
В 1812 г. испанские кортесы, находившиеся в не занятом французами Кадисе, приняли конституцию, объявляющую о равенстве прав жителей испанских колоний в Америке с жителями метрополии. Этим делалась попытка приостановить развитие освободительного движения в колониях, которое не удавалось подавить силой. Однако такой мерой уже нельзя было смирить патриотов. Борьба в Испанской Америке продолжалась. Начавшаяся война между Англией и США приостановила территориальную экспансию последних в направлении прилегающих к ним восставших испанских колоний. Но эта же война и продолжавшаяся континентальная блокада, сокращавшие английские рынки, толкали Англию на расширение установившихся торговых связей с испанскими колониями. Вторжение наполеоновской армии в Россию в июне 1812 г. и начавшаяся Отечественная война русского народа против французских захватчиков лишили Санкт-Петербург и Париж участия в политической и дипломатической игре вокруг вопроса о восставших испанских колониях.
Европейская война длилась до 1815 г., оставляя вопрос о восставших испанских колониях в том положении, в каком он стоял перед великими державами в 1812 г. В 1815 г. в Испании, после первого поражения Наполеона, был восстановлен у власти Фердинанд VII. Его политика в колониях, как и в метрополии, сводилась к насильственному восстановлению старых порядков. В Испанскую Америку была направлена большая военная экспедиция во главе с генералом Пабло Морильо. Ему удалось нанести испано-американским патриотам ряд поражений в Венесуэле и Колумбии.
Победившие Наполеона страны Европы сделали главным принципом своей внешней политики так называемый легитимизм, в котором нашли свое выражение клерикально-монархические идеология и политика, служившие поддержанию монархической власти и подавлению свободомыслия и революционного движения. Защите легитимизма должен был служить Священный союз, заключенный монархами континентальной Европы 26 сентября 1815 г. Его подписали Александр I, Франц I Австрийский и Фридрих Вильгельм Прусский. Позже к нему присоединились все короли Европы (кроме папы римского и турецкого султана). Англия не подписала акта о Священном союзе, но принц-регент Георг выразил свое сочувствие его идеям, а английский кабинет солидаризировался с его политикой. Четверной союз (Англия, Пруссия, Австрия, Россия), завершивший войну против Наполеона (ноябрь 1815 г.), предусматривал длительную оккупацию Франции.
Урегулирование европейских дел на целый год отвлекало внимание победителей от событий в Испанской Америке. К 1816 г. испано-американские патриоты вновь взяли инициативу в свои руки, тесня экспедиционные войска Морильо. Тогда же для Испании появились новые осложнения в Америке: войска португальского короля, находившиеся в Бразилии, в декабре 1816 г. вновь оккупировали «Восточный берег», который уже сумел завоевать свою независимость, но все еще рассматривался Испанией как неотторжимая собственность. B декабре 1817 г. Соединенные Штаты оккупировали Восточную Флориду. Оказавшись в столь трудном положении, Испания обратилась за помощью к державам Четверного союза, прося их о посредничестве и ссылаясь на нарушение ее «легитимных» прав патриотами Испанской Америки, Соединенными Штатами и Португалией.
Россия поддерживала с США традиционно дружественные отношения, помогавшие ей в соперничестве с Англией. Последняя недавно проиграла войну Соединенным Штатам. Поэтому две главные державы Европы недвусмысленно заявили Испании о необходимости уступить американцам Восточную Флориду, не провоцируя их на военный конфликт, в котором Мадрид наверняка потерпит поражение. Мадрид, связанный войной с колониями и конфликтом с Португалией, был вынужден согласиться на эту уступку, боясь нападения США. По договору 1819 г., заключенному между Испанией и США, Восточная Флорида переходила во владение Соединенных Штатов. По существу, США расширили свою территорию не за счет Испании, которая фактически уже не могла удержать за собой колонии, а за счет будущей независимой Мексики.
Державы приняли предложение Испании о посредничестве в конфликте ее с Португалией. Переговоры об этом тянулись до конца 1819 г., не принеся никаких результатов. Испания и Португалия, каждая по-своему, препятствовали разрешению спора между ними: Португалия желала сохранить за собой «Восточный берег»; Испания выдвигала претензии, которые она была неспособна отстоять собственными силами и которые не устраивали посредников, особенно Англию. В частности, мадридское правительство намеревалось восстановить в Уругвае запретительную торговую политику. С этим никак не мог согласиться лондонский кабинет.
Испания хотела, чтобы страны-посредники силой навязали восставшим колониям условия, выработанные в Европе. Однако общие внешнеполитические разногласия держав Священного союза и поставленный Англией ультиматум об отказе участвовать в посредничестве, если оно будет предусматривать применение силы, мешали выполнению замыслов Мадрида, тем более, что по существу только Англия могла, располагая мощным флотом, оказать Испании желаемую военную помощь.
Попытка России поддержать дух Испании продажей нескольких военных кораблей (1817 г.) потерпела провал. Желая заработать на стремлении Испании подавить силой восстание в колониях, царское правительство, взяв большие деньги, продало испанцам недоброкачественные корабли. Это лишь подорвало престиж мадридского двора, не усилив испанский флот.
Не надеясь получить военную помощь для подавления восстания в колониях, Испания весной 1819 г. отказалась от посредничества великих держав и решила действовать самостоятельно и только силой. В Мадриде намеревались послать в Испанскую Америку уже давно готовившуюся в Кадисе новую, еще большую военную экспедицию, чем была отправлена с Морильо. Но летом в Испании началась страшная эпидемия желтой лихорадки, распространившаяся на большую часть страны, дезорганизовавшая всю экспедиционную армию, вызвавшая в войсках массовое дезертирство. Об отправке экспедиции в этих условиях не приходилось и думать.
Успешная борьба патриотов и специфические международные условия 1817–1819 гг. сделали бесплодными все ухищрения Испании найти союзников в войне с колониями. Вопрос о коллективном посредничестве держав Четверного союза между Испанией и ее восставшими колониями (возникший в связи с посредничеством тех же держав в испано-португальском споре) оказался неразрешенным. Полтора года переговоров не дала никаких результатов.
Страны, прямо заинтересованные в делах Испанской Америки – Испания и Англия, – преследовали различные цели. Первая хотела силой оружия (своего и других держав) вновь подчинить себе колонии, сохранить запретительную торговую политику. Вторая была против применения силы, не желая восстановления таможенного барьера вокруг Испанской Америки, от торговли с которой получала большие выгоды, особенно ощутительные в период трудностей, переживаемых тогда английской экономикой. Отсутствие точек соприкосновения в позициях Англии и Испании определяло невозможность достижения соглашения по вопросу о посредничестве европейских держав.
Россия, Франция, Австрия и Пруссия в вопросе о восставших испанских колониях исходили из своих европейских интересов. Судьбы собственно Испанской Америки волновали их мало. В деле посредничества их занимали в конечном счете взаимоотношения с Англией и Испанией, стремление сохранить статус-кво в Европе.
Все европейские державы считали события в испанских колониях разрушительными для дела легитимизма, а патриотов – мятежниками против власти «законного суверена». В этом отношении они были единодушны. Но не было достаточных стимулов, чтобы ради торжества этого принципа державы объединились для крестового похода.
События в Испанской Америке непосредственно задевали монархию в Испании. Поэтому последняя посылала туда свои войска, расходовала средства, искала союзников, не переставая взывала к легитимизму. Для других держав Испанская Америка была слишком далека, чтобы мысль об угрозе происходившей там революции для Европы выходила за пределы теоретических рассуждений. В рассматриваемый период, несмотря на известные успехи патриотов, их победа была еще не вполне очевидна, по крайней мере не очень близка. Кроме того, идти до конца в политике легитимизма значило возвратить испанские колонии к прежнему режиму, их полной изоляции, а это принесло бы прямой ущерб Англии в ее торговле с Испанской Америкой; России – в ее связях с Калифорнией, которая граничила с Русской Америкой; Франции – в ее возрождающемся стремлении вновь вступить в конкурентную борьбу с Англией, в частности в Америке; другим державам – в торговле с Испанской Америкой. Все понимали, что насильственное восстановление власти испанского короля вызовет отчаянное сопротивление патриотов, которые доказали свою боеспособность в длительной и жестокой борьбе. Торговые интересы и сила сопротивления патриотов определили политику настойчивых советов объявить свободу торговли и провести либеральные реформы в колониях, советы, которые давались Испании всеми правительствами держав Четверного союза.
Иначе говоря, восстановление в полной мере «законных» прав испанского короля в Западном полушарии ни для кого не представляло выгод. Ради чего же было снаряжать эскадры, посылать войска, тратить средства, идти на риск трудной войны, ослаблять свои позиции в Европе, осложнять здесь свои и без того очень запутанные отношения? К тому же у континентальных держав не было ни лишних денег, ни лишних кораблей, особенно для предприятия, не отвечавшего их непосредственным интересам.
Легитимизм как реальная политика был в то время неприменим в отношении Латинской Америки и служил лишь пищей для дипломатических документов. К нему часто аппелировали в России. Ссылки на легитимизм, на «общие принципы» помогали русскому правительству оправдывать свое активное участие в международных делах. Ради этого, в частности, Александр I так рьяно ухватился за идею создания Священного союза.
В январе 1820 г. в Испании вспыхнула революция. Испано-американские патриоты первое время надеялись, что революционная Испания признает независимость своих бывших колоний в Америке. Начались переговоры между Морильо и вождем венесуэльских патриотов Боливаром, между патриотами Буэнос-Айреса и представителями Мадрида. Державы Священного союза наблюдали за тем, как действовала конституционная Испания в вопросе о колониях, и выжидали определять к нему свое окончательное отношение. Однако за два года революции Испания ничего не предприняла для разрешения колониальной проблемы. Война в Испанской Америке возобновилась с новой силой при явном перевесе на стороне патриотов. Англию, которая расширила свою торговлю с испанскими колониями, создавшееся положение очень устраивало. Ослабление связей Испании с ее колониями давало англичанам возможность для более тесных и выгодных контактов с ними.
В это время в Соединенных Штатах решили признать независимость восставших колоний. (Президент Монро заявил об этом в конгрессе 8 марта 1822 г.[3]. Сделанный шаг отвечал интересам американских торговцев, так как шире открывал перед ними рынки Испанской Америки, одновременно нанося удар по английской торговле с нею, поскольку эта торговля велась в значительной мере как контрабандная (во всяком случае, с формальной точки зрения, особенно в глазах Мадрида). Безопасность для США подобных действий вытекала из абсолютной неспособности Испании к какой-нибудь серьезной ответной мере, занятости держав Европы своими осложнившимися делами в связи с «революциями в Испании, Португалии и Италии. Побуждаемое заинтересованными торговыми кругами, победами патриотов и нежеланием отстать от США, английское правительство само подготавливало почву к признанию независимости новых государств в Испанской Америки, когда это будет сочтено необходимым, своевременным и удобным. Инициатива США в этом деле не вызывала протеста, неизбежно ускоряя в то же время решение Англии.
Признавая независимость стран Латинской Америки, правительство Соединенных Штатов преследовало корыстные цели (главным образов их интересовала торговля с новыми странами). Но независимо от расчетов и субъективных взглядов американских государственных деятелей сделанный ими шаг послужил в некоторой мере упрочению независимости стран Латинской Америки, подчеркнув для европейских держав фактическое существование этой независимости, нанеся непоправимый удар дипломатической изоляции новых государств.
Осенью 1822 г. державы Священного союза решили начать интервенцию в революционную Испанию [Веронский конгресс (20 октября – 14 декабря 1822 года)]. Осуществлять ее поручили Франции, которая к этому времени стала членом этого союза. Испания оказалась неподготовленной к отражению нападения. Интервенция, предпринятая французами в апреле 1823 г., к ноябрю завершилась оккупацией страны. Фердинанд VII, вырвавшись из-под контроля революционных кортесов, приступил к восстановлению старых порядков. Для колоний он вновь избрал политику подавления. Но так как сил у испанских реакционеров не было, они, ссылаясь на «общие интересы» в деле торжества легитимизма в Западном полушарии, опять обратились к державам Четверного союза с просьбой о посредничестве.
Мадрид под видом посредничества надеялся получить военную помощь, в которой ему было отказано в 1817-1819 гг. Но для получения такой помощи обстоятельства теперь были еще менее благоприятными. Англия явно готовилась признать независимость испанских колоний, видя, как много от такого признания выиграли США. Реакционное французское правительство было целиком предано принципу легитимизма, но торговые интересы и стремление не отстать далеко от Англии и США в установлении прочных экономических связей с Испанской Америкой и Бразилией, добившейся к этому времени независимости, толкало его на компромисс. Он заключался в том, чтобы, следуя политике легитимизма, сдерживать насколько возможно Англию от признания независимости испанских колоний, исподволь подготавливая почву для открытого или замаскированного признания этой независимости вслед за Англией, если она сделает этот шаг. Россия, Австрия и Пруссия были бы рады восстановлению «легитимной» власти Фердинанда VII в колониях (все они при этом оговаривали необходимость реформ, вводящих свободу торговли и дающих колониям самоуправление), но не собирались идти против Англии, которая по-прежнему выступала за отказ посредников от применения силы.
Следуя избранной линии, французское правительство вынашивало план установления в испанских колониях монархических режимов. Этот план должна была, по идее, осуществить Испания, отправив в Америку испанских принцев в качестве суверенных правителей, лишь номинально связанных с испанской монархией. Так был бы утвержден в Испанской Америке принцип легитимизма, и одновременно образовавшиеся там независимые государства неизбежно бы открыли свои порты для торговли с иностранцами. Миссию по доставке принцев в Америку и помощи для утверждения их в новых владениях Франция предполагала взять на себя.
Французский план не встретил поддержки со стороны партнеров Парижа по Священному союзу, понимавших, что насаждение монархий в Новом Свете связано с подавлением в колониях установленных республиканских правительств. Против французского плана резко выступили в России, боясь осложнений Англией. Последняя хотела, чтобы в Испанской Америке, как и в Бразилии, были созданы монархии, но она, отстаивая свои торговые интересы, не могла допустить вмешательства других держав в дела восставших колоний. Об этом в Лондоне открыто заявили еще в момент французского вторжения в Испанию. Англичане предполагали, что Франция, подавив испанскую революцию, по просьбе Фердинанда VII или по своей инициативе сможет, используя победу, наложить руку на испанские колонии. Выполнение задуманного французами плана в случае удачи давало бы им несомненные преимущества в деле оказания влияния на страны Нового Света.
Французский план, как форма одного из предполагаемых решений вопроса об испанских колониях, не стал даже предметом более или менее серьезного обсуждения держав, тем более, что в своей тупой ограниченности испанский двор не шел ни на какие уступки. Он не соглашался на отправку принцев в Испанскую Америку ни под английским, ни под французским покровительством.
В это время французские войска закончили военные операции в Испании, и какая-то их часть могла бы быть при желании послана Парижем в Америку, о чем строились предположения в тогдашней мировой прессе. Английский премьер Каннинг для выяснения этого вопроса вызвал к себе французского посла Полиньяка, сговорившись заранее с американским послом о совместной линии поведения (республиканские Соединенные Штаты не очень устраивало насаждение монархического легитимизма в Америке, и главным образом появление там новых торговых конкурентов). После встречи Каннинга с Полиньяком (октябрь 1823 г.) был составлен меморандум, в котором французский посол от имени своего правительства заявил, что «Франция считает абсолютно безнадежным привести Испанскую Америку в состояние ее прежней зависимости от Испании, что со своей стороны Франция не имеет какого-либо намерения или желания воспользоваться настоящим положением колоний или настоящим положением Франции в отношении Испании, чтобы приобрести для себя какую-нибудь часть испанских владений в Америке или добиться каких-либо исключительных преимуществ».
С одной стороны, французское правительство было не в восторге от сделанного Полиньяком заявления: не потому, что у Парижа было какое-то намерение осуществить одно из указанных действий, а потому, что в таком заявлении была заинтересована Англия и это по существу отнимало у Парижа инициативу в вопросе об испанских колониях. С другой стороны, этим заявлением французское правительство открывало себе дорогу на случай признания независимости стран Испанской Америки, одновременно сдерживая своей покладистостью Англию от немедленных мер. Поэтому Париж санкционировал заявление Полиньяка.
В Лондоне было опубликовано сообщение, что в 16 городов Испанской Америки будут посланы консулы и вице-консулы, а также сообщение о немедленном отъезде трех торговых агентов. Под предлогом негритянских волнений в Британской Вест-Индии на отправлявшиеся туда военные корабли были посажены три полка солдат.
Видя решительность Англии и пассивность держав Священного союза, Соединенные Штаты со своей стороны предприняли важный дипломатический маневр.
2 декабря 1823 г. президент США Монро обратился к конгрессу с посланием, получившим позже название «доктрины Монро». Смысл его сводился к следующему: 1) американский континент не должен рассматриваться европейскими государствами в качестве объекта дальнейшей колонизации; 2) всякая попытка со стороны европейских государств вмешаться в дела американского континента, в частности в дела новых государств, с целью установления своей политической системы или своего политического господства, будет рассматриваться как угроза Соединенным Штатам; 3) США не намерены вмешиваться в дела Европы и в дела американских колоний европейских государств.
Главной причиной появления доктрины Монро было стремление буржуазии Севера Соединенных Штатов Америки к завоеванию латиноамериканского рынка и стремление рабовладельцев Юга к захвату соседних территорий для укрепления своего политического влияния и распространения на эти территории экстенсивного рабовладельческого хозяйства. После захвата Флориды освобождение испанских колоний было необходимой предпосылкой осуществления экспансионистских планов США. Поэтому американское правительство и выступило с декларацией, которая не одобряла возможности вмешательства европейских держав в дела восставших испанских колоний. Последние, после полного освобождения, представлялись Вашингтону их собственным полем деятельности. Конкретные условия, при которых США выступили с доктриной Монро, – подавление Священным союзом революции в Испании, предполагаемая интервенция Франции в дела Испанской Америки – придали прогрессивное значение содержащимся в ней принципам, на что указывал К. Маркс[4], хотя в основе ее лежало экспансионистское начало.
Соединенные Штаты не располагали ни вооруженными силами, ни флотом, способными помешать интервенции, если бы она действительно стала фактом. Будучи односторонней декларацией американского президента, не закрепленной к тому же законодательным путем, доктрина Монро не имела юридической силы ни в области внутреннего, ни в области международного права. Последующая история полностью доказала неспособность и нежелание США помогать латиноамериканским государствам.
Выступая с доктриной Монро, США использовали в своих интересах выгодную международную ситуацию, сложившуюся в результате побед, одержанных народами Латинской Америки над Испанией и Португалией, разброд в Священном союзе, дружественные русско-американские отношения и противодействие французским планам со стороны Англии. Чтобы оставить за собой свободу рук, обеспечить именно для себя новые рынки, Белый Дом уклонился от проекта английского министра иностранных дел Каннинга, который предлагал совместное выступление США и Англии со специальной декларацией, направленной на предотвращение возможной интервенции Священного союза в дела бывших испанских колоний.
Посланием Монро от 2 декабря 1823 г. Соединенные Штаты заявили претензию быть единоличными выразителями интересов стран американского континента. Доктрина прямо касалась стран Латинской Америки, но подготавливая ее к опубликованию, американское правительство ни с одной из этих стран даже не консультировалось.
В доктрине Монро под формулой «Америка для американцев» сразу же отчетливо проступала формула «Америка для северо-американцев», а точнее – «Америка для господствующих классов Соединенных Штатов». Вскоре эта доктрина стала основным идеологическим оружием американских экспансионистов в их захватнической политике по отношению к государствам Латинской Америки.
Опубликование послания Монро стимулировало Англию к признанию независимости испанских колоний. Английское правительство получило возможность шантажировать державы Священного союза, ссылаясь на позицию США, и мистифицировать их, сохраняя первое время выгодное молчание относительно высказываемых подозрений, что послание стимулировано Англией. Таким образом было легко создать впечатление единого англо-американского фронта. Но англичанам вовсе не выгодно было оставаться только в роли скрытой опоры Соединенных Штатов, так как это давало последним возможность выглядеть смелее и решительнее, а, следовательно, присваивать себе славу защитника независимости стран Латинской Америки. Поэтому, используя доктрину Монро против держав Священного союза, Лондон решил одновременно сделать шаги, которые показали бы самостоятельность английской политики и снизили бы притягательность деклараций Монро для патриотов Латинской Америки.
Первым таким шагом была санкция на отъезд в Испанскую Америку ранее назначенных консулов, отбывших в первой половине января 1824 г. 30 февраля 1824 г. открылась сессия парламента, где во время дебатов поднимался вопрос о необходимости для Англии скорейшего признания независимости стран Испанской Америки. Там же шла речь о том, что не США, а Англия первая высказалась против возможной интервенции в Испанскую Америку со стороны Франции или какой-нибудь другой державы, что именно она препятствует дипломатическому вмешательству Священного союза в спор между Испанией и ее колониями.
К дальнейшим шагам Англию стимулировала несомненная и окончательная победа испано-американских патриотов. В сражениях при Хунине и Аякучо (1824 г.) испанские войска в Америке были полностью разгромлены. На всем американском континенте развевалось знамя свободы, добытой в тяжелой, кровопролитной и героической борьбе. В Колумбии и Мексике думали уже о помощи патриотам Кубы и Пуэрто-Рико, где еще сохранялась власть Испании. Участь испанских войск, блокированных в Верхнем Перу, Сан-Хуан-де-Улуа и Кальяо, была решена. Их присутствие в Америке еще символизировало «твердость» Испании в защите «законных прав» (уже давно ей не принадлежавших). Но такая твердость уже не могла служить козырем в каких-либо переговорах с патриотами. Наоборот, она лишь укрепляла их намерение не идти ни на какие компромиссы с Испанией.
31 декабря 1824 г. Каннингом была подписана нота, адресованная в Мадрид (и разосланная в другие европейские столицы). В ней говорилось, что в связи с нежеланием Фердинанда VII внять совету и признать независимость колоний, в связи с получением сведений, убеждающих в безнадежности попыток Испании восстановить свою власть в колониях, в связи с затруднениями для торговли, возникающими от непризнания новых государств, укрепивших свое положение, английское правительство решило признать их независимость.
После объявления Англией о своем решении, особенно после поражения испанских войск при Аякучо, не должно было оставаться сомнений, что вопрос об испанских колониях в Америке практически совершенно снимается с повестки дня европейской политики. Патриоты доказали, что они законные вершители судеб своих стран, обладающие всеми прерогативами суверенных прав. Сторонники монархического легитимизма – правительства держав Священного союза – потерпели поражение после, казалось, столь большой удачи в Испании. Но доктрина легитимизма могла еще служить правительствам держав Священного союза в Европе. Именно поэтому они упорствовали в политике непризнания независимости стран Испанской Америки, несмотря на неспособность помешать этой независимости. Иначе доктрина легитимности теряла свою безусловность.
Революция, задушенная в Европе, жила, развивалась и победила в Испанской Америке. Это подрывало теорию и практику легитимизма, сколько бы ни упорствовали державы Священного союза в политике непризнания, тем более, что патриоты не подчинялись власти короля, которая была возвращена ему в 1823 г. силами этого союза. Отстаивая свою свободу, поддерживая своими успехами дух европейских революционеров, патриоты Испанской Америки выполняли историческую задачу дальнейшей расчистки почвы для развития передового для того времени общественного строя – капитализма. Они осуществляли ту же работу, которую в Новом Свете начала американская буржуазная революция, создавая Соединенные Штаты Америки, и которую в Старом Свете решительно проделала французская революция.
Государства, ранее вступившие на капиталистический путь развития и далее других продвинувшиеся по этому пути, были заинтересованы в расширении своих экономических связей со странами – потребителями промышленных изделий, странами, обладающими большими запасами всевозможного сырья, тропическими продуктами. Восставшие испанские колонии, освободившись от гнета Испании, должны были стать как раз такими странами. США и Англия в интересах расширения и закрепления своих экономических связей с Испанской Америкой, установленных в годы войны колоний за независимость, а также стимулируемые взаимной конкуренцией, с течением времени оказались перед необходимостью признать независимость молодых государств. Степень экономической заинтересованности, наличие или отсутствие сдерживающих политических мотивов, условия международной обстановки и очевидные успехи патриотов в войне определили сроки осуществления признания независимости восставших колоний, о котором было объявлено в Вашингтоне в 1822 г., а в Лондоне в 1824 г. и к которому исподволь готовилась Франция.
При безусловной победе патриотов Испанской Америки, признании их независимости Англией и полной апатии, бессилии и политическом маразме правительства Фердинанда VII отъезд Александра I на юг страны и вооруженное восстание 14 декабря 1825 г. привели к тому, что вопрос о бывших колониях Испании ушел из поля зрения русской дипломатии и больше не фигурировал в политике России. А когда он возник вновь, то это был уже вопрос об отношениях с самостоятельными, независимыми государствами.
Примечания:
[1] Континентальная блокада была объявлена 21 ноября 1806 г. С ее помощью Наполеон решил сломить сопротивление Англии: всем странам, подвластным Франции, воспрещались торговые и прочие сношения с Британскими островами и английскими колониями. Все английские товары подлежали конфискации.
[2] Война между Россией и Англией (1807–1812 гг.) носила в значительной мере условный характер. Неофициальные контакты между обеими странами поддерживались в течение всей войны.
[3] Процедура признания затянулась до 1823–1824 гг., но 8 марта 1822 г. принято считать датой признания Соединенными Штатами независимости восставших испанских колоний.
[4] См.: К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. 15, стр. 374, 381.
Источник:
Послесловие:
На основании материалов статьи можно сделать вывод, что альтернативным вариантом истории латиноамериканских государств может быть изменение позиции Александра I (возможно на основании подробного доклада военного агента в Латинской Америке), соответствующее его личным убеждениям (установление монархий во вновь создаваемых государствах) и торгово-экономическим интересам Российской Империи. В этом случае Россия может поддержать французский план по установлению в испанских колониях монархических режимов с учетом позиции Великобритании о невмешательстве европейских держав во внутренние дела латиноамериканских государств.
Первым вариантом развития событий является провозглашением монархами Мексики и Великой Колумбии (в дальнейшем включая Перу и Колумбию) испанских инфантов Карлоса и Франсиско де Паула, Аргентины – герцога Пармского Карла II. Но данный вариант маловероятен из-за непримиримой позиции Фердинанда VII и ожидаемого противодействия местных элит.
При отказе Фердинанда VII возможен второй вариант альтернативной истории, при котором решением правителей «Священного союза» при поддержке местных элит (подобные планы существовали и в РИ) монархами латиноамериканских государств провозглашаются европейские принцы. В связи с отказом Фердинанда VII испанские бурбоны исключены, среди французских бурбонов «свободных принцев» нет, остаются герцог Карл из пармских бурбонов, и австрийские эрцгерцоги (матерью которых является Мария Луиза Испанская де Бурбон). По своим личным качествам и отношением к австрийской и венгерской коронам возможными претендентами могли быть: Эрцгерцог Карл Людвиг Иоганн Иосиф Лоренц (1771-1847), Эрцгерцог Райнер Иосиф Иоганн Михаил Франц Иеронимус (1783-1853), Эрцгерцог Людвиг Иосиф Антон Иоганн (1784-1864). Интересной кандидатурой, которую мог бы поддержать Александр I был Герцог Лейхтенбергский и принц Эйхштеттский Эжен де Богарне (1781-1824, при этом скоропостижная смерть в 43 года является событием субъективным).
Третий вариант, близкий к реальной истории, предусматривает легитимизацию провозглашения монархами вновь созданных государств генералов Симона Боливара, Хосе де Сан-Мартина и Агустина Итурбиде.
В любом из вариантов возможен совершенно иной ход истории с созданием достаточно сильных государств (на примере Мексиканской империи), что повлияет не только на события в Новом Свете, но и в Европе и в мире в целом.
