Подводное морское оружие ВМФ РФ в сравнении с таковым вероятного противника

Я продолжаю утверждать: в настоящий момент проблема морского подводного оружия стала одной из главных в системе ВМФ и изложенную в своей статье оценку ситуации готов обосновать в любых инстанциях с фактами на руках.

Хотя мои оппоненты и являются известными и высококлассными специалистами в области разработки МПО, с их аргументами согласиться нельзя. Рассмотрим наши расхождения, распределив их по темам.

Состояние торпедного оружия ВМФ к началу 90-х годов

То, что на тот момент по данному виду оружия отечественный флот значительно уступал вероятному противнику, однозначно.

Даже без углубленного анализа сравнительных ТТХ известно, что универсальная по целям торпеда ВМС США Mk-48 первых модификаций имела весьма совершенную систему самонаведения (ССН), шланговое телеуправление, скорость 55 узлов (наша УСЭТ-80 – «свыше 45 узлов»). Дальность составляла свыше 18 км и могла быть значительно увеличена (свыше 30 км) при движении Mk-48 на меньшей скорости. Торпеда имела три режима движения, включая малошумный – 28 узлов. А главное – позиции залпа Mk-48 были много больше, чем у отечественных торпед калибра 53 см. Мы же в начале 90-х годов имели «зоопарк» разнотипных торпед с недостаточными ТТХ, большая часть которых была без телеуправления и имела ограниченное целевое предназначение. На вооружении состояли следующие модели калибра 53 см:

• универсальная УСЭТ-80 (как уже отмечалось, в сравнении с Mk-48 со значительно худшими ТТХ);
• противолодочная СЭТ-65 (скорость 40 узлов на 15 км) – серийные закупки и сохранение на вооружении этой морально устаревшей торпеды были обусловлены проблемами с УСЭТ-804;
• противолодочная ТЭСТ-71М – телеуправляемая версия все той же СЭТ-65;
• противокорабельная 53-65К (скорость 43 узла на 19 км), устаревшая и имевшая крайне недостаточные эффективные дистанции залпа;
• противокорабельная САЭТ-60М (42 узла на 12 км) – пассивная ССН с малыми дистанциями залпа.

ВМС США приняли на вооружение в 1971 году единую универсальную торпеду Mk-48, заменили ею все прежние образцы и в последующем имели один тип тяжелой торпеды (калибра 53 см), который и совершенствуют до настоящего времени.

В ходе модернизации Mk-48 ее отрыв от торпед ВМФ калибра 53 см еще более увеличился. Это явилось причиной начала разработки в 1986 году нашего аналога Mk-48 – тепловой торпеды «Физик» на унитарном топливе.

Противолодочные системы самонаведения (ССН)

Моими оппонентами много сказано по поводу большого объема НИОКР, проводившихся по тематике ССН торпед. Да, это действительно так – работы велись ЦНИИ «Гидроприбор» широким фронтом и с привлечением сторонних организаций. Более того, например, данные огромного объема батисферных исследований 70–80-х годов весьма ценны и сегодня. Однако с воплощением результатов этих НИОКР в серийных образцах были очень серьезные проблемы, и речь в моей статье шла именно о недостатках серийных ССН – «Сапфир», «Водопад» и «Керамика» (все – разработки ЦНИИ «Гидроприбор»).

«Сапфир» был добротно сделанной на научной и технологической базе 60-х годов ССН, однако к моменту принятия его на вооружение в начале 70-х устарел и имел недостаточные ТТХ. Мои оппоненты пишут: «ССН «Сапфир», где были реализованы логические меры защиты…» и затем «…дальности действия как наших, так и американских ССН в активном режиме были (при прочих равных условиях) примерно одинаковы». Увы, на деле это совершенно не так. Например, у ССН «Керамика» в рекламе завода «Двигатель», входящего в ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор», указан радиус реагирования 1500 метров. Очевидно, что для высокочастотной с устаревшей магнитострикционной антенной ССН «Сапфир» эта цифра существенно меньше. В то же время ССН торпеды Mk-48, принятой на вооружение одновременно с «Сапфиром», имела радиус реагирования 2700 метров – то есть у западного образца превосходство более чем в два раза. Безусловно, названные значения радиусов являются в значительной степени теоретическими, реальные же меньше и зависят от условий. Однако это одинаково справедливо как для ССН Mk-48, так и для «Сапфира», а также и для других ССН торпед ВМФ СССР.

Что касается «логических мер защиты» ССН «Сапфир» от средств гидроакустического противодействия (СГПД) и их «эффективности», то пусть это необоснованное заявление остается на совести моих оппонентов. До начала 80-х годов технологические возможности реализации эффективных схем защиты от СГПД ССН торпед отсутствовали как в западных странах, так и в СССР.

ССН «Водопад» (1980), несмотря на то, что «успешно» прошла испытания и была принята на вооружение, при выполнении стрельб на флоте продемонстрировала значительное ограничение (вплоть до полной потери боеспособности) своих ТТХ в целом ряде условий ее применения.

Мои оппоненты заявляют о «соответствии ССН «Водопад» техническому заданию в умеренных и глубоководных районах». Однако это несколько не так. Все зависит от условий выполнения стрельб. Даже в глубоководных районах при целом ряде условий о соответствии ССН «Водопад» техническому заданию говорить не приходилось…

Причина различия результатов проб и реальной работы на флоте прекрасно известна – тепличные условия проведения испытаний. Например, положительная аномалия распространения звука, характерная для гидрологии акваторий Черного моря вблизи Крымского побережья, то есть непосредственно в месте испытаний, – это не только усиление сигнала средой, но еще и существенное снижение уровня помех, воздействующих на ССН. Разве это не тепличные условия…

Ссылка моих оппонентов на то, что и ряд западных торпед имел проблемы с наведением на цели на мелководье, несостоятельна. Проблемы у них, разумеется, были, однако их уровень и сложность не шли ни в какое сравнение с тем провалом, который мы получили с ССН «Водопад». Причина этого в том, что западные ССН имели ряд эффективных способов защиты от реверберационной помехи (отражений от поверхности, объемных неоднородностей и особенно дна), отсутствовавших в ССН «Водопад», а их сигналы были более приспособлены к работе в помеховых условиях.

Учитывая недоработки ССН «Водопад», ВМФ СССР был вынужден до начала 90-х годов продолжать закупать торпеды с морально устаревшими ССН «Сапфир» и форсировать работы по принятию на вооружение ССН «Керамика», имеющей американский «исходник» середины 60-х (торпеда УСЭТ-80К, 1989 год).

Что касается проведения значительной модернизации этой ССН, то, разумеется, работы велись, однако ряд ограничений конструкции «исходного образца» не позволял обеспечить значительное увеличение ТТХ «Керамики» и привести их в соответствие с современными на тот момент требованиями.

Итак, точка зрения автора заключается в том, что результатом работ по разработке ССН должна являться серийная, освоенная на флоте торпеда, подтверждающая свои ТТХ при выполнении стрельб в реальных условиях применения. Образно говоря, это «взгляд на ситуацию с торпедного отсека и центрального поста подводной лодки».

Мои оппоненты «результатом», видимо, считают проведение большого объема НИОКР и показатели стрельб, выполненных в заведомо идеальных условиях…

Абсолютно непонятно и их утверждение о «центре разработок ССН» и «современном их уровне» в ЦНИИ «Гидроприбор» в сочетании со следующим заявлением: «Что касается современного уровня наших разработок по сравнению с Западом… отстали мы по одной простой причине: те ОКР, которые были начаты в 80-е годы, должны были завершиться в 90-х, что позволило бы нам как минимум достигнуть паритета. Но из-за распада СССР, приведшего к нарушению существовавшей кооперации, и слабого финансирования мы выходим на этот уровень только сейчас, опоздав более чем на 10 лет». Из этого следует очевидное – паритета в 80-х годах не было, его собирались достичь в 90-х. Главное же – на уровень, обозначенный в данных ОКР ЦНИИ «Гидроприбор», «выходит только сейчас».

«Монополизация» работ по МПО ЦНИИ «Гидроприбор»

Уже одно то, что самой массовой торпедой ВМФ стал инициативный образец другого разработчика – КБ завода им. Кирова (Алма-Ата) – торпеда 53-65К, говорит о наличии явных недостатков в работе «монополиста».

Возвращаясь к вопросу перечисленных выше ССН торпед, есть уверенность в том, что если бы в их разработке в качестве головных исполнителей принимали участие специализированные организации по гидроакустике (например конкурсная разработка ССН в ЦНИИ «Морфизприбор»), то никакого «провала» с ССН не было бы. Залогом этого является целый ряд образцов высокочастотной («малой») акустики, выполненных этими организациями, прекрасно освоенных на флоте, обладавших отличными ТТХ и реальными высокими боевыми возможностями. К сожалению, сказать так про разработки ЦНИИ «Гидроприбор» возможно далеко не всегда…

Одной из острейших проблем современного отечественного МПО является неудовлетворительное состояние противоминной обороны.

Однако к представленному на Военно-морском салоне 2009 года противоминному самоходному телеуправляемому подводному аппарату ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор» не имеет никакого отношения, его разработка производилась совсем другими организациями.

Мои оппоненты заявляют: «Монополизация, на наш взгляд, является и позитивным фактором… сейчас, кроме ОАО «Концерн «МПО – Гидроприбор», фактически нет альтернативных предприятий, способных на должном уровне разрабатывать современные образцы МПО». При этом из противоминных средств ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор» имеет в предложениях на своем официальном сайте только контактные тралы. Средства борьбы с донными минами отсутствуют полностью…

Мне могут возразить – ведь на официальном сайте находятся экспортные предложения. Разумеется, это так. Однако экспортный рынок является одним из показателей благополучия предприятия, подтверждением его современного уровня… Более того, недостатки оружия не могут не сказываться на экспортной привлекательности его носителей, применительно к торпедному оружию – в первую очередь на подводных лодках…

Противокорабельные ССН с наведением по кильватерному следу

Мои оппоненты утверждают, что недостатки ССН с вертикальным лоцированием кильватерного следа (ВЛКС) им прекрасно известны и способы их устранения есть. Да, они существуют. Вопрос лишь в том, почему на серийных торпедах разработки ЦНИИ «Гидроприбор», например УСЭТ-80 (1980), 65-76А (1991) и ряде других образцов, применяются не новые способы работы по кильватерному следу, а давно морально устаревшие решения аппаратуры Парфенова с ВЛКС (разработки середины 60-х годов). И речь в статье «Морское подводное оружие: проблемы и возможности» шла именно об этом. Выходы есть, и уже давно, однако мы до сих пор наблюдаем установку устаревших образцов. Странная позиция, особенно с учетом того, что моим оппонентам «меры противодействия торпеде с подструйной ССН… используемые в ВМС США… хорошо известны, так же, как и их эффективность».

Повторюсь: несмотря на ряд достоинств (перечисленных моими оппонентами) ССН с ВЛКС, она обладает рядом серьезнейших недостатков, главным из которых является то, что позиции стрельбы такими торпедами крайне малы (много меньше торпеды с другими типами ССН при прочих равных условиях). Если говорить о конкретных образцах МПО ВМФ, то позиции стрельбы, например, торпедами 53-65К находились в зоне эффективного поражения американского противолодочного ракетного комплекса (ПЛРК) «Асрок» (созданного на 10 лет раньше 53-65К) и в случаях благоприятной гидрологии наши подводные лодки ожидал фактически расстрел.

Причем данная ситуация в ряде документов (в том числе руководящих) изложена необъективно, с чередой совершенно необоснованных завышений характеристик оружия ВМФ по сравнению с реальными.

Отношение к другим разработчикам МПО

В статье «Пример необоснованной критики» говорится: «…работоспособность ССН этой торпеды, по нашему мнению, пока оставляет желать лучшего».

Данное высказывание официальных представителей ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор» по поводу единственного современного образца торпедного оружия РФ, имеющего ТТХ, соответствующие требованиям времени, – торпеде УГСТ, и более того, предлагаемого самим концерном на экспорт, представляется как минимум странным.

Есть ли недостатки у УГСТ? Есть! Например, применение буксируемой катушки телеуправления, что сильно ограничивает возможности торпеды, так как полностью ее боевой потенциал может быть раскрыт только с использованием шланговой катушки. Однако эти вопросы достаточно просты, они могут и должны быть разрешены в короткие сроки.

Необходимо отметить, что изложенное в статье «Морское подводное оружие: проблемы и возможности» относится к общей ситуации в данном вопросе и критические оценки автора имели место не только в отношении ЦНИИ «Гидроприбор», но и ряда других организаций, например 28-го ЦНИИ ВМФ СССР и ГНПП «Регион» (по суперкавитирующей торпеде ВА-111 «Шквал»).

Справедливости ради надо отметить, что, по оценке ряда специалистов ВМФ, наиболее совершенной ССН МПО ВМФ к началу 90-х была ССН авиационной противолодочной ракеты АПР-3 именно ГНПП «Регион».

Проведение сегодня конкурирующих разработок ССН (торпеда УГСТ, а также малогабаритная торпеда и антиторпеды комплекса «Пакет») в ГНПП «Регион» – безусловное благо, которое позволяет надеяться на то, что история с проблемами ССН «Водопад» и «Керамика» в будущем не повторится.

Разумеется, возможным это станет лишь с учетом проведения объективных сравнительных испытаний ССН различных разработчиков в реальных условиях (в том числе гидроакустического противодействия современных средств помех).

Сотрудничество и здоровая конкуренция в этой области необходимы.

Торпеда электрическая или тепловая?

Приведу точку зрения моих оппонентов: «Не исключено, что если бы после принятия на вооружение ВМФ электроторпеды УСЭТ-80 финансировались работы в электрическом направлении, мы сейчас могли бы иметь торпеду, соизмеримую по ТТХ с тепловой».

Не могли! И главной причиной этого является отсутствие в РФ в обозримой перспективе промышленного выпуска современных высокотехнологичных батарей на паре алюминий – окись серебра, являющихся «сердцем» всех современных электрических западных торпед: DM2A4, MU90, F21, «Блэк Шарк» (естественно, при сохранении и «теплового направления» – торпеды Mk-48 mod 6 и 7, Mk-54, «Спирфиш»).

Можно сколько угодно перечислять преимущества электрических торпед, но все они перечеркиваются для нас только одним их недостатком: развитие средств обнаружения ПЛ крайне остро поставило вопрос о необходимых позициях стрельбы по дистанции и электрические торпеды со старыми типами батарей (что имеем мы) не в состоянии выйти на уровень современных требований.

Что касается вопросов обнаружения целей и целеуказания (в связи с традиционным нашим отставанием по этим направлениям), то, по мнению автора, задача применения оружия на большую дистанцию может и должна быть разрешена для большинства тактических ситуаций действия сил ВМФ. Однако разговор этот достаточно объемный и требует отдельной статьи.

Продолжим и сравним ТТХ современных торпед (см. таблицу).

Возникает вопрос: для чего при наличии сегодня современного образца МПО – торпеды «Физик» (ее экспортная версия УГСТ) – проводить параллельную разработку тяжелой электрической торпеды, хотя при отсутствии необходимых батарей не может быть обеспечено соответствие ее ТТХ современным требованиям? И несмотря на то, что транспортные характеристики для малогабаритных торпед менее критичны, чем для тяжелых, малогабаритная торпеда (ТТ-4) разработки ЦНИИ «Гидроприбор» имеет тепловую ЭСУ на унитарном топливе.

Вопрос о телеуправлении

Мои оппоненты его никак не коснулись. Хочется надеяться, с изложенным в статье «Морское подводное оружие: проблемы и возможности» по теме телеуправления они согласны.

Вопрос этот исключительно важен. Например, при применении шланговой лодочной катушки телеуправления в целом ряде случаев боевая эффективность торпеды ТЭ2 будет значительно выше торпеды УГСТ с буксируемой лодочной катушкой, несмотря на значительное отставание ТЭ2 по «теоретическим ТТХ».

Повторюсь: все зарубежные тяжелые торпеды имеют систему телеуправления шлангового типа.

История разработки торпедного оружия ВМФ

Мнение моих оппонентов о том, что разработки первых серийных наших пассивных ССН были основаны на отечественных предвоенных разработках, не соответствует действительности. Приведу выдержку из книги Рудольфа Гусева «Такова торпедная жизнь» (без комментариев): «…принимал участие в разоружении немецкой торпеды Т-5, с которой была «срисована» САЭТ-50…

Когда мы в 1944 году разоружали немецкую самонаводящуюся торпеду Т-5, тоже их первоначально за дураков приняли. И скорость у торпеды была маловата – 23 узла, и вообще за скорость они явно не боролись. Излучающую катушку неконтактного взрывателя намотали прямо на корпус торпеды. Ведь, казалось, можно ее врезать заподлицо. Ну и что? Врезали заподлицо – неконтактный взрыватель перестал работать. Чуть увеличили скорость – аппаратура оглохла. Тогда стали копировать 1:1. И только позже потихоньку-помаленьку улучшать. За пять лет удалось прибавить 6 узлов».

Совершенно непонятна ссылка моих оппонентов на работы Остехбюро 20–30-х годов. Да, разработка торпед – одна из задач, которая была поставлена перед этой организацией. Однако выполнение ее было провалено, флот оказался без современного торпедного оружия и в середине 30-х годов был вынужден срочно копировать зарубежные образцы торпед (45F и 53F). Не хотелось бы, чтобы ситуация повторилась снова, уже в XXI веке! Тем более что сегодня современную торпеду с полным комплектом протоколов и алгоритмов нам никто не продаст и вариант только один – выполнить эту работу самим.

Пути развития МПО ВМФ

Морское подводное оружие – это не только торпеды. Это и мины, противоминные системы, противолодочные ракеты, боевые подводные аппараты и другие системы (например средства гидроакустического противодействия).

Надо сказать, что сегодня мы имеем очень большие проблемы из-за недостатка современных противоминных систем. Наше «минное наследие», основанное на советских разработках, устарело физически, а главное – морально. Ведь изменились сами условия современной войны на море, сегодня требуется «новая минная война», образно говоря – «интеграция мины, торпеды, ракеты, подводного аппарата и гидроакустического буя».

Отдельным крайне интересным и необходимым ВМФ РФ направлением является создание боевых необитаемых подводных аппаратов.

Таким образом, существует большой пласт работ по тематике морского подводного оружия (в том числе по направлениям, в которых образцы МПО с электрическими ЭСУ существенно превосходят тепловые). Ими бы и нужно заниматься ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор». И еще раз повторюсь: и у страны в целом, и у концерна в частности имеется достаточно высокий потенциал, чтобы сделать эту работу на достойном и современном уровне.

Понимают ли это специалисты ОАО «Концерн «Морское подводное оружие – Гидроприбор»? Прекрасно понимают!

Поэтому вызывают удивление предложения моих оппонентов сосредоточить интеллектуальные и финансовые ресурсы предприятий не на самых востребованных направлениях развития МПО …

А ведь не решив проблемы в этой области, мы ставим под вопрос целесообразность реализации ряда крупных программ ВМФ (в том числе по МСЯС, атомным ПЛ) да и, собственно, боеспособность российского флота.

Максим Климов