Перевод АИ. Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей. Часть 11. Восстание в Греции и разрушение Спарты
Приветствую всех. Я продолжаю переводить альтернативу нашего западного коллеги SlyDessertFox под названием «Вечный огонь угасает: Рим проиграл осаду Вей». Вернее сказать, редактировать браузерный перевод. Все пояснения и возможные замечания автора переданы от первого лица.
Содержание:
Часть V: Восстание эллинов
Греческое восстание, охватившее Элладу в 419 году [357 г. до н.э.], своими корнями восходит к созданию Дельфийской лиги после Третьей Священной войны. Именно в этом договоре Фивы были унижены, а Спарта вышла из переговоров, оставшись вне лиги. Даже Афины почувствовали себя ущемлёнными в договоре и задавались вопросом: наступит ли время, когда они смогут вернуть своё прежнее превосходство, утраченное недавно.
Восстание было спровоцировано походом спартанского царя Клеомена на территорию Ахейского союза, поддержанного средствами, прибывшими из Персии до распада империи на западе. Краткие ранние успехи спартанцев побудили фиванцев избавиться от влияния Фессалии и начать открытое восстание. Вскоре к восстанию присоединился Византий. Остальной эллинский мир наблюдал за тем, как пройдут начальные этапы восстания.
Нигде эта нерешительность не была так заметна, как в Афинах. Афиняне разрывались между провоенной фракцией Демосфена и более разумными умеренными во главе с Фокионом. В то время как Демосфен, использовал мощную и пламенную риторику, чтобы разжечь в афинянах желание войны, Фокион использовал откровенную и простую логику, указывая на опасность слишком поспешного вступления в войну.
Афинское общественное мнение, непостоянное, как всегда, качнулось, как маятник. Сначала они встали на сторону Демосфена, отправив его и Эсхина в Фиваиду, чтобы объявить о своей поддержке фиванцев. Однако в отсутствие Демосфена афиняне начали сомневаться, было ли их решение правильным, и Фокион слишком стремился использовать эту неуверенность. Однако афиняне твёрдо придерживались своей позиции, пока до них не дошла весть о ранее немыслимом повороте событий.
В течение некоторого времени название Спарты внушало страх многим эллинам. Даже персы стали, по крайней мере, уважать их военную доблесть, а враги Персии, особенно Египет, всегда стремились заполучить спартанских наёмников. Ни в какой период их военная мощь не была больше, чем во время их краткой гегемонии над Элладой после победы в титанической борьбе, которой была Пелопоннесская война. Однако эта гегемония была недолгой, когда фиванцы разбили спартанские силы, а вместе с ними и миф об их непобедимости в битве при Немее в 403 году [373 г. до н.э.]. С этого момента Спарта вступила в период быстрого упадка, практически утратив свою значимость, пока их не сочли настолько незначительными, что Ясон оставил их в покое после того, как они отказались присоединиться к его Дельфийской лиге.
И всё же никто в Элладе не мог предвидеть, что должно было случиться с городом. Спартанский царь Клеомен начал свою кампанию на северном Пелопоннесе в связи с фиванским восстанием, намереваясь использовать предстоящий отвлекающий манёвр как шанс вырвать у ахейцев гегемонию над Пелопоннесом. Весна и лето 419 года прошли сначала в неудачной попытке взять Мессену, а затем в другой неудачной попытке взять Мегалополис. В сентябре за пределами Мегаполиса произошла безрезультатная битва, положившая конец усилиям Спарты в течение года, поскольку Клеомен пытался найти наёмников, чтобы восполнить потери, которые Спарта просто не могла себе позволить.
Древний Мегаполис
В следующем году на Спарту обрушилась потрясающая трагедия. Оглядываясь назад, можно сказать, что расплата была долгой, но нельзя не подчеркнуть, какие ударные волны это вызвало бы по всему эллинскому миру. Регент Ясона в Македонии, доверенный дворянин Филипп [1], был сыт по горло выходками Спарты. Он послал двух своих сыновей, Антигона и Деметрия с отборным отрядом, чтобы они отправились на Пелопоннес и помогли ахейцам в их войне против Клеомена. Возможно, если бы восстание в Фессалии, которое вспыхнуло позже в том же году, вспыхнуло бы до того, как были отданы приказы, Филипп не отправил бы войска, но судьба народов в древнем мире решалась не «что если», а тем, что произошло. Так случилось, что Антигон и Деметрий уготовили Спарте особо жестокую судьбу.
Не подозревая о македонском экспедиционном корпусе, который должен был появиться на его пути, Клеомен повёл свои войска в дерзкую зимнюю кампанию, чтобы попытаться захватить Коринф. Смелый шаг был вызван разведданными о том, что группировки в городе хотели передать город Спарте при условии, что он окажет помощь. Клеомен, всегда предпочитавший проявлять инициативу, ухватился за эту возможность и повёл небольшой контингент из пятисот отборных воинов в поход, чтобы помочь перевороту.
Как это нередко случалось, заговор был раскрыт, и главари были схвачены. Однако вместо того, чтобы казнить их, у коринфян были другие планы. Они предоставили им выбор: продолжать действовать, как будто заговор всё ещё продолжается, и привести спартанцев в город, или подвергнуться казни. Большинство приняло эту возможность. Они путешествовали туда и обратно из спартанского походного лагеря, подбадривая их новостями о ходе заговора и готовности к действию, когда они прибудут. Не имея представления о реальной ситуации в городе, Клеомен и его люди не знали о том, что на самом деле ожидало их за городскими воротами.
Была ночь шестнадцатого января, когда Клеомен прибыл к воротам Коринфа. Спартанцам сообщили, что главные южные ворота будут открыты, чтобы они могли ворваться и захватить город до того, как его жители узнают, что происходит. Вместо этого, коринфяне были хорошо осведомлены и хорошо подготовлены к прибытию спартанцев. Некоторые люди собрались внутри башен, другие на крышах и внутри зданий, ближайших к воротам. Ещё больше прятались в узких переулках и узких улочках. На безопасном расстоянии от города находился отборный контингент, готовый напасть на спартанские силы с тыла, если план провалится на ранней стадии. Спартанцев и их царя вели прямо в ловушку.
Когда ворота открылись, казалось, что план работает гладко. Когда они вошли, спартанцев встретил тихий и, казалось бы, пустой город. Когда последние спартанцы вошли в город, обстановка резко изменилась. Как описал это историк Деметрий (один из немногих сохранившихся фрагментов его масштабной истории), всё началось с того, что со стен на заднюю часть спартанской колонны полетели факелы, после чего их со всех сторон окружили коринфяне. Кирпич, брошенный с одной из крыш, приземлился на голову Клеомена, сбив его с ног и оставив его на растерзание своим собственным людям. Никогда не поддававшиеся панике спартанцы сохраняли спокойствие и неуклонно пробивали себе путь, унося с собой тело своего царя. Триста человек в конечном итоге выбрались и устремились к Спарте, но потери, среди которых был из двух их царей, оказались невосполнимыми.
Сразу после победы коринфяне присоединились к ахейскому и македонскому экспедиционному корпусу в Ахее для последующей кампании, чтобы перенести битву в саму Спарту. К маю Антигон и Деметрий были в походе. Спартанский царь Архидам III подготовил серьёзную оборону города. Однако он не был готов к молниеносному переходу войск врагов, и поспешно возведённые стены (впервые в истории Спарты), остались незавершенными. Отверстие в стене было использовано, и силы Антигона и Деметрия хлынули внутрь. Деметрий потерял глаз во время нападения, получив эпоним «Монофтальм» (одноглазый) [2]. Мнения расходятся в рассуждениях о том, что произошло дальше, но автор верит в теорию о том, что потеря глаза привела Деметрия в ярость и заставила его отдать приказ о полном разграблении и разрушении города. Другие источники утверждают, что таков был план с самого начала, а историки, выступающие за Антигонидов, переложили вину с Антигона на сгоряча принятое решение его брата. Автор не находит убедительных доказательств в пользу этой версии. Двадцатого мая Спарта была полностью стёрта с лица земли, её граждане были убиты или взяты в плен. Ударные волны, которые это вызвало по всему эллинскому миру, были огромными — даже то, что когда-то считалось самой могущественной военной силой в Элладе, не могло противостоять уничтожению. На его месте будет основан новый город, его название навсегда напомнит людям о том, что произошло в тот день. Это будет называться Спартаники; «Победа в Спарте».
Примечания:
[1] — Не Филипп II, а отец Антигона Одноглазого из реальной истории
[2] — Не мог удержаться от этого небольшого параллелизма.
Часть VI: Крах восстания
Прежде чем новость о разрушении Спарты распространилась по остальной части Эллады, восстание в Фессалии против тамошнего регента Ясона, Андроника, заставило последнего бежать ко двору Филиппа в Пелле. Неудивительно, что стихийное восстание было результатом вмешательства фиванцев во всё ещё существующее аристократическое волнение из-за того, что Ясон отодвинул его на второй план. Однако, несмотря на это, повстанцы, к своему большому огорчению, обнаружили, что фиванцы потеряли всякую охоту к борьбе.
Общественное мнение в Фивах резко отвернулось от продолжения войны. Став свидетелями разрушения Спарты, фиванцы начали беспокоиться о судьбе, которая постигнет их, если они проиграют. Учитывая потенциал двух армий, надвигающихся на них со стороны Пелопоннеса и Македонии, и слабую надежду на вмешательство Афин, такой исход внезапно показался вполне реальным. Поэтому, когда вспыхнуло фессалийское восстание вместо того, чтобы поддержать его, Фивы использовал открытие другого фронта в качестве разменной монеты.
Перенапряженный и неспособный получить подкрепление от Ясона (который требовал, чтобы все его силы были доступны на востоке), Филипп стремился устранить одну из этих угроз. Более или менее мирный статус-кво был поспешно восстановлен в результате того, что Византий и фессалийцы почувствовали себя брошенными на произвол судьбы теми, кто в первую очередь привел их к восстанию. Византий, блокированный с суши и моря, вскоре капитулировал, хотя и на гораздо более жестких условиях; от них требовалось разместить постоянный македонский гарнизон, и взималась огромная дань. Единственная группа, которая всё ещё держалась, была в Фессалии, где дворяне знали, что они не могут рассчитывать на пощаду после того, как дважды отделались относительно легко. Андроник ворвался в страну во главе большого войска, устроив длительную осаду Лариссы, центра восстания, которая продлится до следующего года. В результате осады город превратится в руины, от него осталась оболочка того, что было раньше, и он больше не будет оплотом антиясонских настроений.
По мере того, как все это происходило, в Афинах царила неопределённость иного рода. Те, кто возглавлял антиясонскую фракцию, были преданы массовому суду, непостоянная природа афинской политики снова подняла свою уродливую голову, когда в город пришли новости о разрушении Спарты. Демосфен занял центральное место в качестве козла отпущения, получив вину за то, что чуть не поставил Афины под разрушение. Несмотря на энергичную защиту, вероятно, только вмешательство Фокиона в последнюю минуту, спасло его и его последователей от изгнания.
Когда год подошел к концу, в Элладе воцарился непростой мир, поскольку внимание вновь обратилось на восток, к титанической борьбе за империю, разворачивающейся в Азии.
Примечание автора: я подумал, что мог бы дать объяснение, почему Греческое восстание немного антиклиматично. Для начала, персидские деньги и силы не вливаются в регион, как это было во время кампании Александра в Азии. Я использовал предыдущие попытки восстания в качестве ориентира: результатом их стало быстрое и решительное поражение греческих войск при Херонее, а после смерти Филиппа — полное разрушение Фив, поскольку город был застигнут врасплох быстрым приходом Александра к стенам города. Я чувствую, что это настолько великодушно, насколько я могу быть с тем, как долго восстание может реально существовать само по себе, не выходя за рамки правдоподобия.
Часть VII: Ежегодный фестиваль видеоигр в Карфагене
«Хорошо, теперь мы собираемся показать вам одну из новых исторических битв, доступных в Hegemonia: Hellas II” [1]. Битва, которую вы видите сейчас, является заключительным этапом битвы на реке Евфрат, где Ясон решительно разгромил персидскую армию, пытавшуюся помешать его переправе. Как вы можете видеть, искусственный интеллект значительно улучшен по сравнению с предыдущими играми Hegemonia. Персидский ИИ реагирует на переправу игрока через реку, посылая войска, чтобы предотвратить переправу. Обратите внимание, однако, что они не посылают все свои силы, как в предыдущих играх; они отправляют только то, что, по их мнению, необходимо, и оставляют основную часть своих сил для охраны главного перехода. Вы должны отдать должное команде ИИ, так как, похоже, они сделали персидский ИИ умнее, чем настоящая персидская армия!»
«Хорошо, теперь игрок, похоже, перебрасывает силы, чтобы перейти вброд главный переход. Вы можете видеть, что ИИ выигрывает битву на другом перекрестке, поэтому он должен действовать быстро, если хочет спасти свою армию, попавшую в ловушку. Сражения в этой игре намного сложнее; ИИ заставит вас заплатить определенную цену за каждую победу».
«Теперь у нас есть крупный план великого завоевателя, самого Ясона, ведущего свою конницу в бой через реку, а пехота отстает, как это было исторически. Вы можете видеть, что графика прекрасно детализирована, и, если вы внимательно прислушаетесь, вы даже сможете услышать, как Ясон подбадривает своих людей, когда они готовятся к удару. Мы хотим, чтобы игрок чувствовал, что каждый солдат — это личность, а не просто расходная единица. Вы часто будете слышать, как отдельные солдаты либо подбадривают, либо насмехаются над другой стороной, или даже зовут на помощь, когда их одолевают, в нашей попытке действительно усилить фактор погружения в эту игру».
«Судя по всему, ИИ допустил ужасный просчет, оставив свою конницу вдоль берегов реки, а не пехоту, так что Ясон одержал верх. Теперь его пехота, наконец, прибывает на другую сторону, так что битва, похоже, склоняется в его пользу. Однако на другом перекрестке его войско находится в серьёзной опасности. Он должен поторопиться, иначе персидские войска добьют их и повернут назад, чтобы помочь своим осаждённым силам».
«Здесь в полной мере демонстрируется новая динамика сражений. Хотя, конечно, вы получаете штрафы за пересечение реки, конное подразделение, расположенное на стоянке, больше не сможет успешно отразить атаку через реку, как это было в предыдущих играх. Очевидно, что лучший способ остановить переправу через реку — разместить пехоту в конце переправы и остановить их, как только они прибудут на другой конец. На этот раз мы действительно стремимся предоставить вам, ребята, максимально реалистичный опыт, не забывая при этом об удобстве игры».
«Возвращаясь к битве, персидские силы на главной переправе, похоже, полностью отступают. Игрок сделал разумный выбор и пытается развернуться и сохранить свои силы на другом перекрестке. Однако вы можете видеть, что они медленно реагируют, и это новая функция, которую мы внедрили в Hegemonia: Hellas. Во время преследования подразделениям потребуется время, чтобы отреагировать на приказы, в нашей попытке представить сложность реорганизации и сплочения войск, оказавшихся в момент преследования убегающих врагов. Подразделения больше не смогут останавливаться на месте и поворачивать в совершенно другом направлении по команде. Теперь это займет несколько секунд».
«Тем не менее, кажется, что игрок завершил эту битву. Конечно, исторически к этому моменту остальные персидские силы были бы в полном отступлении, видя свою гибель, но здесь, я думаю, они всё ещё думают, что их шансы победить всю эллинскую армию не так уж и малы. Однако теперь начинается цепной разгром и … ну, это экран победы. Сегодня история повторилась.
Хорошо, это последнее, что мы должны показать вам для Гегемонии: Эллада. Как всегда, было приятно продемонстрировать здесь нашу игру. Мы увидимся с вами в день нашего большого релиза в следующем месяце».
Примечания:
[1] — Что-то вроде Total War из реальной истории; название, однако, было заимствовано из игры «Hegemony: Wars of Ancient Greece».
Пока АИ карт нет, потому в качестве иллюстрации выбрал карту Пелопонесса
Источник:
