Альтернативные декабристы, альтернативная Россия, альтернативный царь и альтернативный Наполеон… При этом все описанное было где то и когда то -также или почти также… Это фанфик — включая и фанфик на самого себя — и написан строго из любви к искусству.
Содержание:
ПРОЛОГ
Продолжаем. Это фанфик — в том числе и на себя самого. В тексте употреблены специфические грузинские выражения 
ИНТЕРЛЮДИЯ. ПРОШЛОЕ
Санкт-Петербург 1818 год. Зимний дворец
…Александр Павлович Романов, прозванный за глаза Александром Маленьким (и менее почтенными словами) размышлял о своей жизни… И ни одной хорошей мысли не приходило. Он считался в обществе и за рубежами России человеком лукавым и «византийцем» -но научился по крайней мере не лгать себе… В молодости — на маневрах вверенной ему отцом дивизии, случайно встреченная в корчме цыганка предсказала ему что он не проживет дольше родителя… Он скоро сравняется возрастом с батюшкой… Но даже не будь этого пророчества… Повесть его жизни вероятно заканчивалась. Заканчивалась такой страшной пустотой, такими развалинами, такой безмерной тоской, что он готовь был бы молить о спасении не то что господа а и врага его…
Александр I Павлович Романов. Российский Император
Низко склонив лысую как яйцо голову он ходил по своему огромному кабинету как зверь по клетке и думал, и мучительно размышлял — как случилось то, что случилось?
…Он родился в те блестящие пусть — сказать по правде — сусальным золотом годы, когда царствовала императрица Екатерина Алексеевна. Входящий в моду молодой Пушкин как сообщают доносы не терпел бабку царя — «Тартюфа в юбке и в короне» и утверждал, что она де развратила весь народ. Знаменитый созыв депутатов он считал «непристойною фарсой», а ее «Наказ»—лицемерием.
Что бы понимал этот стихоплет?!
Бабка -видит Бог — была многогрешной и мужелюбивой и даже как хихикали по углам не брезговала трибадией… Но она и в самом деле хотела просвещения и порядка в России хотела правильных законов и порядочного правления … А что сказали депутаты Уложенной Комиссии? Бормотали льстивые речи да еще потребовали права покупать крепостных независимо от сословья? Она убила мужа -также верно как если бы сама а не Орлов нанесла тот удар? А он -как он поступил с отцом? А кто был безгрешен? Его издерганный и полоумный батюшка??
…Осенью 1791 года, когда во Франции гремела уже революция, а русские дворяне вроде графа Строганова распевали «Карманьолу» и «Ca Ira» , в Петербурге разнесся слух, что придворный банкир барон Томас Сутерланд совершенно опустошил казну. Назначено было следствие и не ожидая его окончания, честный английский джентльмен застрелился. Следствие обнаружило, что он раздавал казенные деньги разным высокопоставленным лицам —как бы взаймы но без отдачи. Среди этих расхитителей казны оказались князь Потемкин, князь Вяземский, граф Безбородко, граф Остерман и много других, а во главе всех—великий князь Павел Петрович. Его отец…
Потом тот воцарится — и решит что, что призвание его состоит в том, чтобы восстановить все, что было разрушено французской революцией -этим великим мятежом. Он стал гроссмейстером Мальтийского ордена, мечтал возвратить низверженным венценосцам их троны, и мечты эти освящали всю его политику… И что это принесло кроме массы поступков явно уже безумных, вроде посмертного выговора покойному генералу Врангелю или публичного, чрез газеты, вызова всех европейских монархов на дуэль? Запрещение круглых шляп и слова «гражданин»??? Даже сыновья его не знали, что ждет их завтра, и трепетали день и ночь. Однажды Павел вошел в комнату Александра и увидал у него на столе трагедию Вольтера «Брут», которая кончается стихами:
Рим свободен! Довольно!
Возблагодарим богов…
Павел ничего не сказал, а потом велел позвать к себе Александра и, показывая ему указ Петра I о цесаревиче Алексее, спросил:
—Римскую историю вы знаете. А знаете ли вы, сударь, историю этого царевича?
И надолго остановил на сыне свой наводящий ужас взгляд…
Все с минуты на минуту ждали указа о заключении Александра в Шлиссельбург, а Константина в Петропавловскую крепость. Павел открыто говорил о своем желании назначить наследником престола принца Евгения Вюртембергского, племянника Марии Федоровны, пятнадцатилетнего юнца, которого Павел сделал генерал-майором и шефом драгунского полка. Наконец -он объявил о союзе с Бонапартом — кичившийся рыцарством монарх подружился с самозванцем!
И был март 1801 года — и брошенное презрительное фон Паленовское -«Идите и царствуйте!»
…И война с «Корсиканским чудовищем» — на которой не было ни одной победы… К коей идеально применимы слова сказанные кем-то об убийстве отца «Дело без чести для совершивших и без пользы для России».
Он бы с ней закончил — мелькала мысль по первым неудачам — дождаться большого поражения и подписать мир — отступив в Россию. Но отступать было невозможно — о чем недвусмысленно говорили подбиравшиеся после того или другого бала или приема письма, в изысканных французских выражениях предостерегавшие от любого мира с Францией и напоминавшие -к чему это привело отца… После Аустерлица казалось что все рухнет — чтобы поддержать народный дух, по всем церквам было приказано читать воззвание синода, в котором Бонапарт обвинялся в том, что он угрожает России вторжением и хочет потрясти веру православную, что во время революции он отложился от веры Христовой, воздавал поклонение, одному Богу подобающее, «истуканам, человеческим тварям, блудницам и идольским изображениям, что в Египте он приобщился к гонителям церкви Христовой, проповедовал Алкоран магометов, созвал во Франции иудейские синагоги, установил новый великий Синедрион, сей самый богопротивный собор», который некогда дерзнул осудить на распятие Спасителя, а теперь помышляет провозгласить Наполеона «Мошиахом»… Что там еще было в тех листках и проповедях -не упомнить уже… От служителей церкви не отставали и служители науки. Нашелся в Дерпте профессор Гецель, который в зверином числе Апокалипсиса открыл имя Наполеона. Свое научное открытие профессор предложил Барклаю, дабы «распечатать оное для усугубления бодрости духа русского воинства». (Этого профессора Бонапарт велит потом публично высечь -но ограничиться лишением профессорского звания за глупость «Теперь вы простой студент! -сообщил некий Анри Бейль , вручая трясущемуся немцу указ об этом)
…Когда Наполеон внезапно вместе с австрияками повернул на турок у многих зародилась надежда — на Востоке можно воевать годами… А когда удача стала ему изменять — Константинополь не был взят а армия австрияков наполовину вымерла от холеры — пошли даже разговоры что де разбойник напоролся на собственный нож… А пока лихорадочно запасали порох и амуницию (куда только все девалось?) набирали новых рекрутов и строили лагерь на Двине… Робко надеялись — ладно там Эйлау и Ауэрштадт — но у себя дома мы то вломим -ох вломим! Глупые надежды рассеявшиеся с дымом первых боев!
Фон Пфуль обещал шахматный разгром Бонапарта — одна армия будет встречать его на Смоленской дороге а вторая -ударит в тыл из Дрисского лагеря…
Александр отчего то поверил беглому пруссаку и сначала отправился в Москву ободрять население, а затем прочно уселся в дворце на Каменном острове, коротая время прогулками в его великолепном парке и чтением Библии. Побаивались теперь немного «черни»: рядом с почти преступной небрежностью в подготовке внешней войны довольно тщательно приготовлялись к обороне от «домашнего врага». Он написал не одно письмо своим близких, вынужденных оставаться в менее надежных местах, нежели Петербург… «В случае какого–либо волнения» полубатальоны внутренней стражи (по триста человек на губернию) легко с этим «волнением» справятся…» Ухмылка исказила осунувшееся лицо монарха… Приходится врать даже в мелочах! Ибо по губернским городам для этой цели существовали лишь «штатные роты», не более чем по полста штыков в каждой. .
А потом оказалось что Бонапарт вошел в Россию и бросил на столицу основные силы двинув на Москву лишь два корпуса с поляками и пруссаками…
И — громовым ударом — три поражения -в Смоленске, на Двине и под Петербургом…
И хоть война в прошлом -но важные лица постоянно оправдывают себя в глазах общества и всю вину взваливали на особу государя. Его особу…
Сильный ропот по прежнему раздается в столице. Многие ждали волнения раздраженной и тревожной толпы. Он машинально коснулся ящика стола где лежали переписанные отрывки из перлюстрированных писем…
«Petri de vanite il avai encore plus de cette espece d’orgueil, qui fait avouer avec la meme indifference les bonnes comme les mauvai-ses actions, suite d’un sentiment de superiorite, peut-etre imaginaire»
«…Весь сотканный из тщеславия, он был еще более во власти той гордости, которая побуждает выставлять с одинаковым безразличием как добрые, так и дурные поступки,—следствие сознания своего превосходства, может быть, и воображаемого …» Это о нем — государе всероссийском… Дворянство громко винило Александра в проигранной войне так что в разговорах редко кто решался его защищать и оправдывать… Мол вместо того чтобы командовать сидел во дворце и читал священные книги…О н даже вопреки прежнему не ездил по городу на коне, а в карете. Он вспомнил свою недавнюю поездку в собор в карете, и он со страхом смотрел на тротуары запруженные несметною и мрачно-молчаливою толпою как то медлительно стягивавшей шапки…
Не было только слышно обычных «ура» или проклятий, но этого жуткого безмолвия было достаточно, чтоб у придворных и у Александра затряслись поджилки. Вспомнился отрывок из письма другой сестры — великой княгини Екатерина Павловна писала в те дни своему брату: «Не бойтесь катастрофы в революционном роде, нет! но я предоставляю вам судить о положении вещей в стране, главу которой презирают».
И того не бояться что среди темного люда идет слух что Наполеон убил настоящего царя еще в Тильзите «секретным образом» а подменил его неким «жидом» -оттого и проиграна война и губернии потеряны?
«Не бойтесь!»
«Стукнет в голову семинаристу или корнету что — и выпалит в упор или мастеровой выкрикнет — «Бей яво, анчихристова сына, робяты!» — и пойдет замятня…
Он что ли хотел этой войны? Да нет — вся эта раззолоченная сволочь! Одни боялись «Робеспьера на коне» -как кто-то сказал о Бонапарте а другие — злились что больше не выходит торговать с Англией хлебом и пенькой! Или он устроил что русская армия своими ворами-интендантами была раздета, разута и обречена мукам голода? Солдаты и офицеры грабили свое и чужое население, беспощадные и постоянные расстрелы грабителей не производили никакого впечатления. «Если наши крестьяне начнут драться с нашими солдатами (а я этого жду),—писал московский губернатор — этот шут Растопчин,то мы накануне мятежа, который непременно распространится на соседние губернии, где раненые, беглые и новонабранные полки также производят неурядицу». Среди начальников шли, как всегда, невероятные интриги, и Александр должен был держать при генералах своих соглядатаев: за Барклаем наблюдал Ермолов, за Кутузовым- Бенигсен, за Багратионом-Сен-При, за Чичаговым -Чернышев, а так как Багратион считал Сэн-При чуть ли не за наполеоновского шпиона, то он в свою очередь окружил его своими шпионами.
Смоленск… Покрытые гноем, без сменных рубах, с тяжелыми ранами, перевязанными сеном и бумагой из разграбленных архивов, солдаты гибли, как мухи. В тарусском ополчении, например, из тысячи ушедших вернулись меньше сотни.
Истребленный Дрисский лагерь -этот»Грааль победы» как думал не только разработчик плана Пфуль но и начальник штаба Волконский — воистину -баба!- как поют в срамной песенке! Да и в самом деле -укрепления прикрытые рекой -попробуй возьми! Но французы пересекли обмелевшую Двину вброд и обошли лагерь с обеих сторон — так что люнеты и редуты оказались обращены горжей неприятелю(одно добро — фон Пфуля — чертова немчика — там затоптали как зайца бегущие уланы).
Синявинские высоты где корпус Витгенштейна и гвардия с бежавшими из Дрисской мышеловки полками и бригадами были разбиты — но даже среди трупов Витгенштейн бранился с де Толли…
… И позорный мир… Милостивый мир — оттого может еще более позорный…
Со смехом Бонапарт рассказывал как прусский король, чью страну Александр спас от полного растаптывания еще недавно согласился присоединится к походу против России, прося у у Наполеона в случае успешной войны отдать Пруссии Курляндию, Лифляндию и Эстляндию. «Провинции? — сказал я ему, -поведал Наполеон. А как же клятвы на могиле Фридриха Великого?» И что я услышал в ответ: «Я готов делом загладить свой недостойный союз с потомками Чингисхана!» Так он охарактеризовал вас, брат мой Александр. Впрочем довольно о Пруссии — vilain roi, vilaine nation, vilaine armee… (Дрянной король, дрянная нация, дрянная армия… (фр.) Лучше поговорим о Польше… И поговорили… Хорошо поговорили! Бонапарт отобрал у России лишь половину того что хотели кичливые ляхи… Половину Западного края, Волынь, виленские и ковенские земли, запад Подолии до Житомира. И пресловутую Курляндию… И Александр подписал мир с Речью Посполитой — вернув ей особо знамена и инсигнии короны…
-Я же вам вернул, брат мой, — пояснил Наполеон по этому поводу…
А еще — право досмотра всех судов для вящего соблюдения континентальной блокады! Люди из французского посольства бродили в портах Архангельска, Петербурга и Риги как у себя дома…
А триумфально возвращаясь в Париж в Варшаве Корсиканец провозгласил себя императором Востока и Запада, главою европейским, защитником веры христианской. Лучше бы сразу владыкой вселенной -maitre de l’univers -хихикали в осмелевших салонах Петербурга.
Вот уже два с лишним года минуло…
Александр ощущал как дико устал- как загнанная лошадь, которая не понимает, за что ее мучают, и у которой, несмотря на жестокий кнут, нет больше сил идти вперед. Он устал жить. Жизнь опустела. Все человеческое рушилось… Жизнь лежала перед ним печальными развалинами. Царем в ней ему было делать уже нечего. Он думал отречься и уйти… Но куда уйти, как?.. Куда же денется он, бедный самодержец всероссийский? Принять постриг разве??
Он вспомнил как несколько дней тому решил посетить Александро-Невский монастырь.
…Тройка быстро несла одинокого и усталого царя темными улицами спящего Петербурга.
В лавре его ждали. Он поспешно вышел из коляски, принял от митрополита Серафима благословение, в сопровождении братии прошел в соборную церковь и опустился на колени около сияющей золотом раки Александра Невского. Начался напутственный молебен. И в эту минуту не было царя — был уставший человек проигравший все… И из глаз замученного жизнью человека полились слезы.
После молебна, он попросил проводить его к старцу Амвросию. Согбенный, изможденный, весь прозрачный, схимник в черной мантии с белыми черепами встретил его на пороге своей кельи. Посреди нее угрюмо чернел в тусклом свете свечи гроб.
—Не бойся,—сказал схимник увидев как переменился в лице царь —Это моя постель. И не только моя, но и всех нас… Все мы ляжем в нее и долго, долго спать будем…
Александр снова тихо заплакал. И, приняв от старца благословение, он простился с братией, и тройка быстро понесла его в темной ночи вдаль. Когда она вынесла его за заставу, Александр вдруг встал в коляске и, обернувшись, долго смотрел назад, в темный Петербург, над которым стояла тусклая белесая муть от фонарей—точно он прощался с этим городом навсегда… Звезды, невидимые в городе из-за фонарей, здесь сразу засияли над его головой, и он, завернувшись потеплее в шинель, стал под ровный шум колес и цоканье подков дремать… И вот в полудреме пришла ему в голову некая мысль… Раз ему избавится от его царской службы — будет нести ее покорно и со старанием.
Война зло, это он сам видел, но зло, по-видимому, неизбежное. А раз так, нужно его народу облегчить. За время войн с Наполеоном русское крестьянство выставило более миллиона рекрутов, и даже этого не хватило, и в некоторых губерниях забрали даже мальчиков двенадцатого-тринадцатого года, чтобы послать их в военные воспитательные дома. Служба продолжалась двадцать пять лет, то есть всю жизнь, а вернувшись под старость домой, больной, израненный воин не находил ни кола, ни двора, ни одного близкого человека. А ведь можно взять пример с казаков и создать военные поселения. Их, как гласит история, устраивали уже в древности римляне по берегам Рейна и в Паннонии, дабы защитить империю от варваров. Австрийцы в Венгрии, вдоль Дуная, по границе поселили сербские полки… Над этим новшеством думала уже его бабка, Екатерина и Потемкин. Думал его отец, думали в Польше…Решено! Чтобы облегчить солдату тяжесть , полки будут посажены на землю и солдаты могут оставаться в своих домах, со своими семействами, при всех домашних занятиях… Именно над этим прожектом он сейчас работал -исчерканные листы лежали на бюро…
-Ваше императорское величество — к вам князь Багратион со срочным докладом… -сообщил флигель -адъютант Воейков.
Александр чуть нахмурился, вспоминая…
Генерал от инфантерии Петр Иванович Багратион в битве под Смоленском был основательно контужен и поцарапан осколками. Лежа в госпитале он узнал о подписании Псковского мира. Это известие потрясло полководца до глубины души. Несколько дней он находился в бреду со словами: «Боже! Спаси Отечество!». Он полгода лечился потом снова болел а потом был выпихнут в отпуск -где сейчас и пребывал…Еще вспомнился донос о скандале в Ставке.
-Ты немец!..—кричал Багратион на Барклая. Тебе все русское нипочем!..
-А ты дурак!—кричал Барклай в ответ. И сам не знаешь, почему ты считаешь себя коренным русским…
Безместный генерал уменьшенной в числе армии откуда дезертировали не одни солдаты но и офицеры — он «имел проживание» в Твери где проводил время с … Александр сморщился — с его сестрой -великой княгиней Анной Павловной -своей давней хорошей знакомой… Неприятное чувство кольнуло монарха… Он хорошо -очень хорошо знал сестру чтобы верить в то что они с князем ограничивались кофием и беседами… Теперь вот прибыл в столицу — во дворец. Неужто осмелится просить руки сестры??
-По какому поводу сей господин явился?
-Он утверждает что имеет сообщить нечто чрезвычайной важности.
-Пусть подаст доклад в установленной форме… -зло фыркнул царь.
Выйдя, Воейков однако быстро вернулся.
-Ваше императорское величество -голос «флигеля» дрогнул — -он утверждал что дело идет о жизни …Вашего Величества и смерти… И сообщить он может лишь лично…
Александр вознамерился было выйти и отчитать генерала не выбирая слов… Но внезапно похолодел…
Ну конечно! Заговор! Чертовы генералы решили отправить его вслед за отцом! Не иначе тоже на английские деньги… Хотя могли и без денег — за мир с «Анчихристом» -Бонапартом и отдачу западных губерний полякам — его ненавидят и мужичье и придворные щеголи! И военачальники подписавшие вместе с ним позорный Псковский мир… И попы которые так много говорили что Бонапарт «Апполион»- губитель и слуга Синедриона что сами в это поверили… И булочники с дворниками видевшие как полк Старой Гвардии -таково было требование Бонапарта — во главе с графом Сегюром промаршировал от Стрельни до Дворцовой и вернулся… А выстроившись, издевательски отдал честь вышедшему к ним монарху -Сегюр доложил на ломанном русском что рад видеть доблестного государя в его столице… И повод даже ведь был пристойный — французы возвращали семь взятых в бою под Смоленском знамен в знак мира и уважения… На деле конечно даже последнему половому-мальчишке в извозчичьем трактире было ясно -это парад победителей вошедших в павшую без боя столицу. …Он тогда решил — пусть унижение падет на него но град Петров избежит участи Сарагосы и на его руинах не сядет французский комендант… И вот теперь -расплата!!
…Александр остановился посередине своего обширного кабинета. В глазах его была смертельная боль и ужас. Тень отца вошла незримой в кабинет и презрительно на него взглянула… «Батюшка -прости!!»Он не мог выносить воспоминания о той ужасной ночи… Его не было там но он знал все… Как те ворвались в спальню отца и …Скарятин… шарфом… а Зубов… табакеркой…
И, не помня себя, владыка России хотел было броситься на половину жены — даже непонятно зачем -может быть выговорится — получить хоть от нее утешение…
Но взял себя в руки… Он царь еще!
-Ну что ж… Просите … генерала… -стараясь не выдать волнения произнес Александр.
Что же заставило Багратиона отвернуться от планов заговорщиков? -мелькнула деловитая мысль. Неужто совесть?? Или местом в будущем правительстве обошли? Как там у Тургенева с Рылеевым? Коренная Дума? «Коренником» не взяли?(Кривая усмешка тронула царские бледные губы) Хотя нет -то болтуны салонные да офицеры мелкие а тут похоже люди большие взялись… Не раз получал царь подметные письма о «комплоте» — чаще почему-то называли Милорадовича, вертящегося вокруг принцев Вюртембергских… Милорадович крутоват — мог и не потрафить горячему грузинцу — и без того должностью обойденному…
Впрочем через минуту он узнает все!
…Как на плацу чеканя шаг вошел и стал в уставных семи шагах высокий полуседой человек с обветренным крепким как из камня сеченым лицом.
-Что вам угодно, господин генерал от инфантерии? -с холодным выражением осведомился монарх.
Мгновенным рывком преодолев расстояние между ними, Багратион выхватил из под полы любимый кинжал работы мастера Георгия Элизарошвили и вонзил в царскую плоть
-Ничтожество! Наполеоновская подстилка! Трус! Отцеубийца! Кровосмеситель! Содомит! Набичвари! Бози! Ты обесчестил Россию! Ты погубил ее! -выкрикивал князь, всаживая раз за разом в поверженного монарха добрый кавказский булат.
На вопли ворвался флигель-адъютант да и замер — глядя на распростершегося на ковре поверженного монарха и оседлавшего его Багратиона — возносящего и опускавшего окровавленный клинок.
За ним отшвыривая остолбеневшего «флигеля» ворвались обнажая шпаги Рошешуар и Голицын…
Когда оттащили изрубленного шпагами, истекающего кровью Багратиона от жертвы то не нужно было звать лекарей чтобы понять — царь был не просто мертв а «надежно мертв» -как было сказано когда-то гвардейцами о его отце.
Назавтра было сообщено Манифестом о смерти государя «апоплексическим ударом» а через день -мелким шрифтом в «Санкт-Петербургских ведомостях» — о кончине генерала Багратиона «вследствие старых ранений». (Он умер тем же вечером в ставшей тюремным лазаретом дворцовой кордегардии так и не придя в сознание)
А на трон вступил Николай Павлович -предпоследний сын «бедного Павла»…
Правда конечно выползла наружу, расползаясь темным шепотком…
Но кому интересна правда??
Глава 1
1828 год.
…Через черный ход я был проведен в помещение из нескольких комнат освещенных свечами и кинкетами. Судя по всему, это была офицерская квартира ставшая своеобразным «клобом». Вдоль стола выстроились стулья в буфете размещались бутылки с вином и горки посуды. В углу, возле икон, я сразу приметил портреты Суворова и Барклая де Толли. Иногда заходили с улицы офицеры. Поглядывая на меня, они выпивали кто водки кто вина, курили из янтарей, тихо беседовали и удалялись, ни о чем меня не спрашивая. Я мало кого знал — только отметил что немало людей из Финляндского полка, и среди них — полковник и командир батальона Петр Сергеевич Мишин. Я уже хотел прилечь на диване, когда в квартиру стремительным шагом вошли два офицера, и один из них, окинув меня острым, пристальным взором, представился:
-Полковник Штайр. С кем имею честь?
Я назвал себя…
-Господин Васильчиков -коротко бросил он. Я знал вашего брата — и если вы столь же храбры и верны России — предлагаю ныне же принять участие в некоем славном деле на пользу державе.
Я сразу понял — о чем речь — разговоры по Петербургу об инсуррекции шли уже не первый месяц, и почти не раздумывая, словно обуянный неким демоном бросил в ответ
-Я с вами, Павел Иванович!
Нет смысла скрывать, что сегодня ночью победим или все погибнем… Победят или погибнут все , кого вы здесь встретили! Настроенный романтично, я конечно понял что речь идет о заговоре против нелюбимого в обществе монарха и выразил желание следовать за ним — ради свободы России.
Штайр вручил мне два пистолета.
-Любая свобода добывается кровью- сообщил он улыбнувшись.
Потом появился подполковник Драгутинов и посмотрел на часы:
— Господа, не пора ли? Помолимся…
Перед иконой святого Георгия офицеры пробормотали короткую молитву и принялись заряжать пистолеты и цеплять портупеи с палашами и саблями…
. Потом все вышли, и я пошел за ними.
Зимний дворец был темен, окна не светились.
Офицер охраны , вовлеченный в заговор, должен был открыть двери заднего в хода. Он их открыл, и его тут же закололи.
— Не бейте своих! — прогорланил кто-то.
— Не время жалости — вперед! — призвал Драгутинов…
Клянусь, никогда еще не было мне так легко весело, как в эти мгновения -да простит меня Бог!…
Задыхаясь в угаре порохового дыма, я слышал вопли раненых.
— Вперед! — увлекал нас Штайр
Из темных залов отстреливались дворцовые гренадеры фон Моллера. Мы ломились дальше , через грохот выстрелов. Наконец попали в императорскую спальню и увидели громадную кровать.
Балдахин над постелью еще покачивался.
— Но их здесь нету, — отчаялся Бестужев. Полковник Мишин запустил руку под одеяло:
— Еще теплая. Царёк с дрянью своей только что грели друг друга…
Мои спутники буквально бесновались, срывая гардины и переворачивая соонетки и козетки -словно августейшая чета могла прятаться под ними…
— Где этот самозванец Николка Палкин? -кричали они. Где его сумасшедшая женушка? Куда они делись?
Затем они приволокли генерал-адъютанта Левашова и началось его зверское избиение
— Где Николай? Где пруссачка? Куда они делись?
Штайр тяжеленным ботфортом наступил прямо на лицо Левашова:
— Или ты скажешь, где потаенная дверь, или…
— Вот она! — показал придворный генерал на внешне неотличимую от прочих резную панель. И его тут же застрелили.
Потаенная дверь вела в уборную — где стояли фарфоровые клозеты и обширные медные ванны с большой пузатой колонкой — даже в домах весьма знатных людей как отмечу в моем Нижнем Новгороде подобной роскоши и близко не было…
Лунный свет падал через узкое окно, осветив две фигуры .
Император, держа шпагу даже не шелохнулся.
Полураздетая Александра пошла прямо на Штайра:
— Убейте меня! Только не трогайте несчастного Николя…
В руке Драгутинова блеснула сабля, и лезвие рассекло лицо храброй женщины. Она мужественно приняла смерть, своим телом закрывая супруга…Не раз и не два взвились клинки над телом покойной монархини…
Император стоял внешне ко всему безучастный.
— Отрекись! -орали заговорщики. На колени перед Россией!
-Я все равно умру но умру вашим императором! — равнодушно произнес он, взирая на тело супруги.
— Бей! — раздался клич, и выпалила дюжина пистолетов
— Россия свободна! — возвестил Каховский- Открыть окно…
Беззаветно храбрый и столь же жестокий поручик взял мертвого императора за ноги, он полетел в окно. Развеваясь юбками и волосами, следом за ним закувыркалась и мервая императрица.
— Мать их всех в поднебесную! — закричали мятежники и я с ними
. С улицы громыхнули пушки, возвещая народу что император низложен.
Мы вышли на Дворцовую под свет занимающегося утра
Петербург просыпался, встревоженный этой вестью, обыватели сбегались на Дворцовую:
— Толпа волновалась
Одни кричали:
-За Константина и жену его царицу Конституцию!
Другие:
-Хотим императором молодого Михаила! .
Внимание мое привлекла сцена — известный поэт Пушкин, смущенно улыбался в объятиях крепко выпивших Пущина и Кюхельбекера.
-Ты наш! Ты наш! -твердили литераторы, причем Кюхельбекер размахивал разряженным пистолетом. Я не был с ними лично знаком, хотя конечно видел их прежде…
Пушкин прочел какие то свои стихи — увы я забыл их… При этом собралась небольшая толпа, слушавшая речи наших служителей муз.
Вниманием всех завладел Бестужев-Марлинский… Забравшись на бочку, он произносил речь, что то толкуя пользе революции, о конституции и о том, что «нет сомнения, что в России все пойдет хорошо»
Мы полагаем что пора вернутся к древнему русскому народоправству! Ведь как мы помним даже святому князю Александру Невскому вече вольного Новгорода «указало путь». Мы желаем, чтобы не было личного культа, идолопоклонства, чтобы каждый русский выпрямился и больше ни перед кем не ползал. Мы хотим, чтобы закончилась эра барства и слабых людей…
— Вы желаете сделать Россию республикой на французский манир?? -изумился Пушкин
-Не думали пока об этом, — высказался в ответ молчавший дотоле Мишин. — Но моя цель проще: я хотел выпустить кровь из мерзавца царя называвшего мой полк и моих товарищей свиньями… Господь сподобил мне это совершить!
(Впоследствии мне довелось читать секретный отчет о предшествующих событиях , где полицейские агенты говорили о возросшем авторитете Драгутинова и Штайра, о том, что республиканские идеи имеют быстрое распространение в обществе и радикально настроенные офицеры готовы примкнуть к самым ярым карбонариям дабы дворцовый переворот задуманный Милорадовичем и Ольденбургами использовать в целях создания Российской республики.)
Поодаль солдаты под руководством двух прапорщиков избивали штаб-офицера -я узнал Артамона Муравьева…
-Покайся хоть напоследок — клятвопреступник! -воскликнул молодой улан с гнусными крысиными усиками. Ты нарушил присягу нашему Союзу -из-за тебя сбежал Михаил с семейкой!
-Я присягал -да! Святой вольности а не шайке убийц и и выродков! -прохрипел мужественный полковник, сплевывая кровь. Вы сами клятвопреступники — вы и ваш мордатый немчик!
Выстрел оборвал его речь…
-Делом надо заниматься, братья, — произнес Драгутинов пряча в ольстру дымящийся пистолет.
— Гвардейский батальон прибыл?
— Да. Артиллеристы выкатывают пушки из арсенала, -сообщил один из офицериков отбрасывая окровавленную перчатку.
-Надеюсь у оставшихся хватит ума сдаться…
Прибежал какой то пехотный поручик и доложил, что командующий конногвардейцами граф Орлов и петербургский губернатор Закревский вытащены на улицы из кроватей и расстреляны на порогах своих домов:
— Их жены плачут! Рвут на себе волосы…
-Солдаты твои где? -осведомился Штайр
-Дома генералов грабить остались да девок дворовых сильничать… -неодобрительно бросил офицер — судя по грубому немолодому лицу — выслужившийся из солдат (при Александре Неудачливом в конце царствования много солдат производилось ибо не хватало офицерских чинов в службе)
А потом добавил:
-Казаки Ольденбургских поймали -у самого австрийского посольства… Жаль Трубецкого -предателя не взяли -успел туда забежать
— Так и надо, — ответил Штайр. — Братьев Ольденбургов тащите в казарму Гвардейского экипажа! Насадим на штыки этих зазнавшихся франтов, пожелавших быть царями на Руси. Всех перебьем! И до Трубецкого доберемся…
По Невскому двигался маршируя, полковой оркестр -кажется Семеновцев.
Неумело и не попадая в такт они играли «Марсельезу»
Многие начали подпевать на галльском
Allons enfants de la Patrie,
Le jour de gloire est arrivé
Потом кто то подхватил и на русском
Вперед сыны Отечества…
Настал день славы!
-Наверное теперь эта прекрасная песня будет гимном и России-матушки, — произнес какой то напудренный щеголь в пенсне…
Мне было не до того…
. Я оперся о фонарный столб и безучастно смотрел, как на обледенелой мостовой в страшных муках помирает генерал Милорадович. Вокруг него бегал князь Оболенский время от времени тыча в него штыком.
— Застрелите его уже, корнет!- сказал я, испытав жалость к достойному воителю.
— Сам подохнет! — отвечал мне Оболенский…
Придя в себя, я начал сознавать, что свершилось на моих глазах и в чем я участвовал…
Вот тогда я зарыдал. Какой то драгун дал мне выпить выпить из фляжки водки…
Иван Борисович Васильчиков — «Исповедь бывшего мятежника».
«Очерки Второй Русской Смуты» т.1, 1878 год
(Издание Русского исторического общества имени Е.И.В.Михаила Спасителя)
***
…Сведения о последних минутах августейшей четы смутны и разноречивы. В общем, по показаниям самих убийц, то,что произошло не поддается разумному объяснению.
Главное же что люди сии покрыли себя не только позором цареубийства, но и своим поистине зверским образом действий по отношению к трупам убитой ими августейшей четы. После того как монарх и супруга упали, убийцы продолжали стрелять в них и рубить их трупы саблями. Государыня почти вся была изрублена, грудь отрезана, живот вскрыт, щеки, руки тоже порезаны, особенно велики разрезы между пальцев, — вероятно, она схватилась руками за саблю, когда её убивали, что, по-видимому, опровергает мнение докторов, что она была убита сразу. Кроме того, тело её было покрыто многочисленными кровоподтеками от ударов каблуками топтавших её офицеров. О других надругательствах над трупом я предпочту не говорить — до такой степени они чудовищны и омерзительны….
Потом убийцы оттащили трупы монаршей четы на площадь, причем труп жены государя был совершенно обнажён…
Новые власти предоставили обывателям и иностранцам осматривать нагие изуродованные тела Государя и Александры Федоровны, выставленные на площадь как туши на прилавке мясника или жертвы палача на эшафоте…
Пришел на площадь и я — отчасти по греховному писательскому любопытству, отчасти потому что не знал что делать в охватившем весь Петербург возбуждении и испуге.
Толпа равнодушно в основе смотрела на августейших мертвецов. Кто то впрочем плакал, кто то напротив — похохатывал…
-Энто им кара за батьковбывство, — важно говорил какой то малоросс в свитке и смушковой шапке…Всему роду их! Отчего у Мыколы с Олеськой то дитэй не было? И у Ляксандра??Все кара Господняя!
Стоявший рядом с ним хлопчик сплюнул
-Балакали что царица -красава ненаглядная а посмотришь — как опенок засушенный, тонка да тоща як курчёнок… Так вот это и та богиня -точно як курчёнок потрошенный!.
Я же задетый словами земляков вспомнил что Александра Федоровна в отрочестве была первой красавицей, но после событий злосчастного 1815 когда пушки Корсиканца били по столице и лишь унизительный мир спас город Петра, у Императрицы открылся нервный тик, который проявлялся в том, что при малейшем волнении ее голова начинала трястись, а мышцы тела непроизвольно сокращались. От этого и проистекли ее многочисленные неудачные беременности.
В этот миг толпа невольно замолчала — многие посрывали шапки — со стороны Невского шла депутация духовенства во главе с митрополитом Петербургским Иоанникием.
Нарочито не глядя на тела он протодиаконовским басом возгласил:
-Свершилось! Тысячи голосов утверждают, что сегодня, около полуночи, на востоке было видно небесное сияние, из которого показалась рука, благословляющая столицу… Эта рука предсказала перемену в судьбе многострадального русского народа!.
Свершилась воля Божия! Россия вступила на путь новой государственной жизни. Да благословит Господь наше Отечество счастьем и славой на ея новом пути!
После слов святого отца стоявшие тут же офицеры выругались, и их брань, с поминанием сил вышних, звучала кощунственно.
Кроме монаршей четы были убиты родственники династии Ольденбурги, конногвардеец Орлов и петербургский наместник…Менее знатных никто не считал… А об участи женщин столкнувшихся с разнузданными страстями — перед которыми была равна и знатная фрейлина и трактирная служанка — я не буду говорить, дабы не оскорбить стыдливость публики…
Несколько дней продолжались самочинные празднества и народные гуляния, бунтовщики пьянствовали во дворце, стреляя из пистолетов и мушкетов в царские портреты. А монаршьи тела еще несколько дней валялись на площади, а позднее были захоронены на Волковом кладбище, а заупокойные богослужения по ним были запрещены. Но я этого не видел.
Поняв что чего доброго вряд ли стоит ждать — я собрав скромный свой багаж пошел на извозчичью биржу и за три рубля серебром нашел место на санях ехавшего в Царское Село ямщика, думая остановиться у своего старого знакомого и друга моих родителей Вакуловского — помощника дворцового смотрителя. Предчувствия меня не обманули.
Вечером того же дня царскосельские обыватели со страхом увидели разгорающееся зарево в той стороне где располагалась столица империи, а посланные комендантом Царского Села генералом Стесселем конные дозоры встретили усиливающийся с каждым часом поток беженцев всех сословий. Те рассказывали ужасные вещи — что полковник Штайр убит в ссоре полковником Драгутиновым, обвинившем его в «узурпации» а властью себя провозгласила какая то Дума во главе с поэтом Рылеевым и Бестужевым, но по сути власти в городе нет, что чернь всецело предалась возмущению громит винные погреба лавки и дома, что вспыхнувшие пожары некому тушить… Из уст в уста передавали старое пророчество царицы Евдокии Лопухиной — «Месту сему быть пусту!» Среди беглецов оказался и великий Пушкин.
Мне довелось перемолвиться тогда у Жуковского с ним парой слов
-Еду в Михайловское, — бросил он. Там конечно мои друзья, да только во главе не они а люди, кому чужая головушка -полушка, да и своя шейка -копейка… Уж как нибудь в имении пересижу…
Так начинались те события, ставшие первыми искрами великого пламени и не одну Россию оно охватит… Никто из нас тогда не понимал что дело уже шло не о свержении сидящего на троне для замены его другим -Константином или Михаилом как думали многие заговорщики. Но весь социальный порядок от Москвы до Лиссабона будет поколеблен в своих основах и вся Европа окажется занесена его обломками.
Н.В.Яновский «Окаянные дни и ночи»
«Очерки Второй Русской Смуты» т.2, 1878 год
(Издание Русского исторического общества имени Е.И.В.Михаила Спасителя)
Мы побежали, а он звонким голосом кричит: «Бабы! что вы топчетесь на одном месте? Подымайте ноги!» – и, провожая нас галопом, начал угощать до того времени еще не вводившимися любезностями и ругательствами. Наконец велел трубить отбой, мы остановились; он подъехал к нашим колоннам бледный, сам измученный зубною болью и неврастенией, и, как выражались тогда, пошел писать и выговаривать: скверно! мерзко! гадко! и то дурно, и то не хорошо, и того не знаете, и того не умеете, – наконец, когда досада переполнилась, он прибавил: «Все, что в финляндском мундире, все свиньи! Слышите ли, все свиньи!». Да — завопил царь сорванным фальцетом — Финляндцы — свиньи! Свиньи! Свиньи!…Тот миг до сих пор стоит у меня перед глазами и его я запомню до смертного одра…Но тогда я вспомнил другое — проигранную войну с Буонапартием, Синявинские высоты, последнюю батарею, что снималась и уходила в тыл и нас — остатки Финляндского полка — прикрывавших отход войск Барклая, точнее бегство… А еще помню как мы — последние, стояли по колено в грязи, без щепотки пороха и с обломанными штыками, а против нас разворачивали пушки «старые ворчуны» Наполеона…
Подскакавший парламентер по французски бросил
-Сдавайтесь, храбрецы! Император будет рад видеть вас в гостях…
-Русские не сдаются! -на таком же французском бросил поручик Розен… Следующие пять минут мы готовились к смерти, обнимались, кто то молился, а штабс капитан Толстой торопливо раздавал бутылки «клико» из походного погребца… А потом вновь подъехал парламентер — махнув рукой в сторону Петербурга произнес — уже на русском.
-Тогда вот вам путь, северные львы!!
И вот наш славный полк, чье знамя целовал Александр Павлович и называл спасителями армии и чести русской, был так оскорблен!
Я не мог простить этого — и лишь надеюсь что Бог простит меня за то что я сделал…
П.С.Мишин «Мемуары ссыльного»
«Очерки Второй Русской Смуты» т.3, 1878 год
(Издание Русского исторического общества имени Е.И.В.Михаила Спасителя)
***
Нет! — ответствовал Ваня Васильчиков
Гадок ты, как сто крокодильчиков
Оттого тебя, царскую гадину
Я сейчас порублю как говядину…
С.Корнейчук. Сказ том как царя Николу свергали.
Издательство Детская литература. 1930 г. (10 год 2й Российской Республики)
***
Из всех планов войны с Россией Бонапарт в 1815 выбрал самый авантюристичный — поход на Петербург — наступление по линии Вильно-Дрисский лагерь — Псков и далее. Именно он принес победу и блистательный Псковский мир. Он в конечном итоге не спас Французскую империю, лишь ненадолго пережившую Наполеона I, но ее бы не спас и Бог…
Альберт Тойнблер «Вероятности и неизбежности». Мюнхен, Баварское королевство,
издательство Мюнхенского университета. 1976 год
ПРИМЕЧАНИЯ.
Все или почти все описанное происходило в действительности — правда в разное время. Точно также был зверски убит православный государь с женой(не у нас) -под аплодисменты публики. Царь Николай I действительно публично назвал Финляндский полк свиньями, а святые отцы благословляли мятежников и цареубийц.
Трибадия -лесбиянство. Слухи о слишком горячей любви императрицы Екатерины к дамам -например небезызвестной Дашковой -факт истории
Все выдвинутые Багратионом в данной АИ обвинения или полная правда или имеют под собой как минимум серьезные основания. В популярном изложении с ситуацией можно ознакомится в романах О.И.Елисеевой «Личный враг Бонапарта» и «Без права на награду» — включая и треугольник Багратион-Анна Павловна-Александр
Употреблены некоторые грузинские ругательства
Дрисский лагерь и в самом деле мог быть элементарно окружен но мало кто это видел.
Анри Бейль — настоящая фамилия писателя Стендаля -чиновника при Наполеоне
«Князь Волконский — баба
Начальником штаба!» — отрывок из скабрезной антимонархической песенки Рылеева -весьма популярной среди «критически мыслящих личностей» того времени
