Когда гражданских толпы сумасшедших, лавиной хлынут в минные поля,
Кордоо-ны встанут как стена навстречу, в огне спекутся мясо и земля
Но санитарные кордоны – защитят! И санитарные кордоны – не простят!
И те кто выжил чтоб дойти сюда – умрут, но санитарные кордоны – не пройдут
Полковник мед-жандармерии весело скалился на стройные ряды марширующих мимо санитаров. Те истошно орали батальонную “кричалку” во всю мощь луженых глоток, лихо печатали шаг и пожирали начальство глазами.
Начальство отсвечивало бельмом на вершине бетонной трибуны стоявшей посреди разбитого плаца и ему, Начальству было хорошо. Прямо сейчас полковник свалит в Столицу, а к вечеру, на этом поле руками его подчиненных будет создан маленький филиал ада. Собственно полковником Блюм стал благодаря его идее бизнес-ада, породившей вот такие санитарные кордоны. Полковником прямо из капралов. Таких же как те, что месят берцами снежную кашу и орут, орут, орут и верят в то что они орут.
Блюм еще раз оглядел уходящие за горизонт ровные ряды многорядной колючки, поля управляемых минных заграждений, огнеметные капониры и рвы перед ними. Все было в порядке. В надлежащем. Так как и задумано в его бизнес модели. Модели которая работает невзирая на все что происходит в этом сумасшедшем мире. Работает и приносит деньги, понятно что не только Блюму, но и восходящей в небеса ветви его нынешнего начальства.
Полковник бросил последний взгляд в сторону наливающегося багрянцем Запада, туда где готовились к своей нелегкой работе его бывшие коллеги из Корпуса "Бойня", и придерживаясь за поручни спустился с небес на грешный плац. Спустя пол часа, в двадцати километрах восточнее Кордона, его штабной “Вепрь” напоролся на невесть кем заложенный фугас и Блюм еще минуту порхал потрохами между низких зимних облаков несущихся по своим небесным делам.
А где то там, на Западе уже во всю громыхало и надвигалось на Кордон. И разгоралось кровавое зарево за близкими холмами над минным полем, и уже бегали по капонирам замполиты, принимая у прошедших не одну такую волну ветеранов медицинской службы знания устава и внимательно выслушивая причины, почему те кто сейчас бежит от зарева должны умереть. И почему те кто еще вчера были гражданами Империи теперь враги подлежащие огню.
А потом из-за близкого горизонта выплеснулось. Многоголосое Аааааааааааааа нарастающим прибоем заполнило все вокруг, вздыбила ужасом седые ежики волос на головах видавших виды ветеранов и покрыла мелкой рябью гусиной кожи спины слышавших этот вой. А следом из оврага хлынула черная копошащаяся масса беженцев. Выкатившись на простор волна расплескалась кляксой и выбросила длинные ложноножки в сторону ощетинившегося колючкой и закопченными стволами пулеметов Кордона. Видя как неумолимо летит на них ужас сотканый из сотен и сотен лиц. Мужских и женских, девичьих и детских — застыли в оцепенении санитары, прижав к щекам приклады пулеметов.
А потом клякса уперлась в мины и те вспыхнув превратились в дрожащий багровый кант на теле кляксы. Толпа продолжала толкать вперед людской поршень, подавая новые порции свежего еще живого мяса в жерло пляшущего под ногами вулкана, и черная волна накатами погребала тех кто только что был разорван в клочья выскочившей из под обледенелой земли смертью.
По всей кромке черной волны непрерывно и оглушительно хлопали противопехотные мины, над текущей людской массой лопались дымные шары картечниц, сметая тех кто еще не добрался до огненной границы. Но ужас пылавший багрянцем за спинами бегущих к смерти, ужас который гнал вперед эту массу безумных тел был много сильнее того что предстояло прямо тут и сейчас. И багровая клякса поглотила поле.
И тут же взревели пулеметы и взвыли компрессоры погнавшие сотни литров топлива к форсункам огнеметов. И вспыхнули те кто успел упасть в ров и были порезаны попалам те кто этого сделать не успел.
А через час, когда ветер снес смрад сгоревших тел в сторону, из капониров, привычно прижав к плечу штурмовую винтовку выдвинулись на фигуры в белых халатах с красными крестами на спинах — ветераны. Те кто видел такое уже не раз, и те кому предстояло видеть это до конца своей жизни. Потому что у тебя всегда есть выбор. Бежать как эти гражданские на мины или стрелять изо дня в день, из года в год.
Потому что мир принял такие условия игры и стал войной. Войной с собой. Войной без врага. И какая к черту разница в кого стрелять? И где.
Ничего личного – только бизнес.
