Кораблестроительные программы Российского флота в конце 70-х -начале 80-х годов XIX века Часть 1
В последние годы увидели свет десятки работ, посвященных истории российского военно-морского флота. Одни касаются лишь отдельных ее эпизодов, другие стремятся перелистать едва ли не все страницы флотской летописи. Нередко авторы пишут о судостроении, упоминая корабельные штаты и кораблестроительные планы, в том числе и 20-летнюю программу 1882 года. К сожалению, большинство известных нам статей и книг ограничивается несколькими замечаниями по поводу этой программы, так как рассматривают ее в сравнительно широком историческом контексте. [1] Стремление уложить максимум информации в минимум слов приводит к обобщениям, невольно искажающим фактический ход событий. Неточности и умолчания в серьезных работах произвольно трактуются авторами популярных изданий, эксплуатирующих историю отечественного флота. В результате представления читателя оказываются слишком далекими от истины. Не вдаваясь в подробный историографический анализ, сделаем одно предварительное замечание.
В источниках и литературе конца XIX – начала XX века обычно говорится о судостроительной программе 1882 года, в современных же изданиях ее часто датируют 1881 годом. Судя по всему, начало этой традиции положил Михаил Александрович Петров, писавший о
«судостроительной программе, выработанной в 1881 году».
Большой знаток предмета, М. А. Петров дал достаточно точное, однако не вполне однозначное определение, которое заимствовали и сохранили позднейшие авторы. Традицию нарушил Л. Г. Бескровный, уточнивший датировку программы указанием на май 1882 года. И лишь в последнее десятилетие закрепилось определение
«программа, утвержденная в 1882 году». [2]
Достаточно отчетливое представление о подготовке этого документа дают соответствующие разделы в книге В. Ю. Грибовского и И. И. Черникова «Броненосец «Адмирал Ушаков»», а также во втором томе «Истории отечественного судостроения», вышедшем из-под пера P. M. Мельникова. Однако и здесь мы находим расхождения, бросающиеся в глаза при сопоставлении текстов. Так, исходным пунктом рассказа о программе у В. Ю. Грибовского и И. И. Черникова служит записка о мерах по усилению флота, представленная 26 апреля 1881 года управляющим Морским министерством контр-адмиралом А. А. Пещуровым великому князю Алексею Александровичу. P. M. Мельников, вовсе не упоминая это событие, начинает со ссылки на представленную флоту в конце 1880 года возможность войти в Государственный Совет с
«предложениями по обоснованию н формированию долгосрочной кораблестроительной программы»,
которую не удалось тогда реализовать из-за убийства императора Александра II. [3] Причина расхождений кроется в разном подходе авторов к отбору фактов, призванных дать читателю адекватное представление об описываемых событиях. Понимание их смысла прямо пропорционально объему излагаемых сведений. Чем теснее рамки, допускаемые издательским проектом, тем большим оказывается искажение информации.
До начала Крымской войны Россия по боевой мощи своего военно-морского флота занимала третье место в мире после Англии и Франции. Столкнувшись с вооруженными силами этих держав, российские армия и флот на себе испытали превосходство новейшей техники. Потерпев поражение, Россия по условиям Парижского мира 1856 года лишилась права содержать флот на Черном море. Новое руководство морского ведомства, во главе которого встал генерал-адмирал великий князь Константин Николаевич, предприняло попытку воссоздать флот прежней силы хотя бы на Балтике, но уже из паровых винтовых кораблей.
Разработанный в 1857 году корабельный штат, в соответствии с которым флот предполагалось привести через 20 лет, недолго оставался руководящим документом: уже в начале 1860-х годов он устарел в связи с появлением во Франции, а затем и в Англии мореходных броненосцев. Отсталость отечественной промышленности, особенно машиностроения, не позволяла России угнаться за своими могущественными противниками. Тогда стоявшие у ведомственного кормила адмиралы, прежде всего назначенный в 1860 году управляющим Морским министерством генерал-адъютант Н. К. Краббе, повели ведомство другим путем.
Началось строительство маломореходных кораблей береговой обороны, главным образом мониторов, предназначавшихся для защиты Кронштадта и подступов к Петербургу. Американская экспедиция 1863 года, воспринятая в качестве успешной акции устрашения политических противников – Англии и Франции, пытавшихся помешать усмирению Польского восстания, способствовала становлению концепции крейсерской войны, что стимулировало строительство крейсеров разных классов по программе 1871 года.
Однако в составе российского флота явно недоставало мореходных броненосцев, служивших костяком военно-морских сил ведущих европейских держав. Несмотря на последовавший 19/31 октября 1870 года отказ от нейтрализации Черного моря, признанный державами на Лондонской конференции в январе-марте 1871 года, Россия и пять лет спустя практически ничего не могла противопоставить турецким броненосцам (две «поповки» являлись плавучими батареями). На Балтике нарастала угроза со стороны динамично развивавшегося германского флота, в составе которого появлялись все более сильные броненосные корабли. Константин Николаевич вполне сознавал опасность сложившейся ситуации, что отразилось во
«Всеподданнейшем отчете по морскому ведомству за 1870-73 годы»,
и считал необходимым наращивать темпы судостроения.
Лишь 17 июня 1876 года, в разгар очередного кризиса на Балканах, С. С. Лесовский представил генерал-адмиралу записку с планом судостроения. Взяв за основу расчетов число крупнокалиберных орудий, управляющий заявил, что уравнять силы российского флота на Балтике с германским можно, если, затратив около 25 млн. руб. построить в ближайшие семь-восемь лет пять броненосцев типа «Петр Великий».
На Черном же море, чтобы с успехом противостоять турецкому флоту, требовалось десять таких кораблей, строительство которых заняло бы 18 лет и обошлось в 60 млн. руб., учитывая расходы на перевозку брони и механизмов в Николаев. В записке указывалось также на появление бронированных судов у японцев, но выражалась уверенность, что справиться с ними могут полуброненосные фрегаты «Генерал-адмирал», «Герцог Эдинбургский» и «Минин». Обычный бюджет министерства не позволял выполнить намеченный план, и С. С. Лесовский настаивал на ежегодных экстраординарных кредитах. [4]
На основании записки адмирала был подготовлен доклад, представленный Александру II веллким князем Константином Николаевичем в июле того же года. Испрашивая кредиты на судостроение, генерал-адмирал подчеркивал возможность усилить Балтийский флот тремя броненосцами, заказанными Турцией в Англии, чем одновременно достигалось ослабление турецкого флота, весьма желательное ввиду обострения ситуации на Балканах. [5] Ознакомившись с докладом, император повелел созвать совещание с участием канцлера А.М. Горчакова, военного министра Д. А. Милютина, министра финансов М. Х. Рейтерна, государственного контролера С. А. Грейга и управляющего Морским министерством С. С. Лесовского, под председательством генерал-адмирала.
Собравшись на заседание 27 июля, его участники решили, что первым делом следует проанализировать бюджет Морского министерства и выявить резервы для финансирования судостроения. Судя по сохранившимся документам, как Министерство финансов, так и Государственный контроль считали необходимым сократить расходы на плавание, командировки служащих, награды и пособия чиновникам и ряд других статей, с.чем не соглашался С. С. Лесовский. [6] В процессе обсуждения из-за финансовых затруднений отказались от замышлявшейся покупки турецких кораблей. [7] Споры затянулись до весны 1877 года.
Тогда же Константин Николаевич с высочайшего разрешения сформировал под своим председательством особую комиссию для обсуждения вопроса о типе будущих броненосцев. В заседаниях комиссии, состоявшихся 22 и 24 февраля 1877 года в Мраморном дворце, приняли участие: наследник цесаревич Александр Александрович, С. С. Лесовский, адмиралы Н. Ф. Метлин, Ф. М. Новосильский, И. И. фон Шанц, Б. А. Глазенап, вице-адмиралы П. В. Козакевич, Г. И. Бутаков, Н. А. Аркас, К. Н. Посьет, A.В. Воеводский, Ф. С. Керн, барон B. Ф. Таубе, А. А. Попов, А. Н. Андреев, генерал-лейтенант И. С. Дмитриев, капитаны 1 ранга И. К. Вогак, В. Н. Брылкин, М. Е. Коловский, капитан-лейтенант барон К. Р. Бистром. [8]
Собственно, создавалась комиссия лишь для того, чтобы придать коллегиальный характер решению о строительстве новых «поповок». Развивая конструкцию круглого судна, А. А. Попов предложил значительно увеличить его водоизмещение, чтобы в варианте, предназначенном для Черного моря, оно могло нести 609,6-миллиметровую броню и четыре 406-мм 80-тонных орудия, имело бы скорость 12 уз и минимальную осадку, позволявшую входить в устье Днепра, а для Балтики – броню в 914,4-мм, шесть 406- или четыре 508-мм орудия. [9]
Обращаясь к членам комиссии, Константин Николаевич попытался внушить им мысль о необходимости строить именно такие броненосцы, как, якобы, значительно превосходящие лучшие иностранные образцы и позволяющие надолго сохранить боевую мощь флота, Но наследник, а с ним вице-адмиралы К. Н. Посьет и Г. И. Бутаков, высказались против увлечения иемореходными круглыми судами, и великому князю пришлось образовать субкомиссию под председательством С. С. Лесовского для детального рассмотрения проекта А. А. Попова. Собравшись на заседание 25 февраля, эта комиссия постановила передать проект в кораблестроительное отделение Морского технического комитета. По приказанию Константина Николаевича, в качестве минимальных требований к будущему броненосцу принимались: 609,6-миллиметровая броня, четыре 80-тонных орудия, ход 12 уз и осадка 6,1-6,7 м, что было совместимо лишь в проекте «поповки». [10] После необходимой подготовки, 22 апреля А. А. Попов отослал председателю кораблестроительного отделения, генерал-лейтенанту И.С. Дмитриеву теоретические чертежи и другую документацию. Однако к этому моменту Россия уже десять дней находилась в состоянии войны с Турцией. Судостроительные планы пришлось отложить до лучших времен.
Успехи русской армии, сумевшей преодолеть Балканский хребет зимой и выйти на подступы к столице Османской империи, вызвали острую реакцию Англии, направившей свою средиземноморскую эскадру в Мраморное море. Опасаясь возможного вмешательства британцев, Петербург торопливо ответил постройкой сотни миноносок устаревшего образца, приобрел в Германии и Северо-Американских Соединенных Штатах шесть торговых пароходов, для переоборудования в крейсера, а также заказал у американцев быстроходный, по меркам того времени, клипер «Забияка». За исключением последнего, тактические элементы всех остальных кораблей оказались весьма скромными и существенным усилением отечественного флота они не стали.
Осенью 1878 года, когда напряженность в отношениях России с западными державами спала, Морское министерство вновь занялось перспективными судостроительными планами. 17 октября С. С. Лесовский обратился к управлявшему Министерством финансов С. А. Грейгу, настаивая на экстраординарном кредите в 6,5-7,5 млн. руб. на броненосное судостроение. При этом он не усматривал возможности каких-либо сокращений в действующем морском бюджете. Однако И ноября С. А. Грейг отказал в ассигнованиях, ссылаясь на урегулирование внешнеполитических проблем.
4 января и 8 марта 1879 года С. С. Лесовский обратился с очередными представлениями об ассигновании на броненосное судостроение экстраординарного кредита в 6 млн. руб. к Департаменту государственной экономии. Но тот, согласно принятому порядку обсуждения финансовых вопросов, обратился за отзывом к С. А. Грейгу, который вновь высказался по этому поводу отрицательно, поставив к тому же вопрос о кредите в зависимость от решения комиссии, рассматривавшей предложенный директором Русского общества пароходства и торговли вице-адмиралом Н.М. Чихачевым проект реформ. Он предусматривал создание системы резервов судового и личного состава, позволявшей снизить текущие расходы и выкроить из министерских смет деньги на кораблестроение. [11]
Наконец, 1 сентября 1879 года государственному секретарю была отправлена смета Морского министерства на 1880 год вместе с объяснительной запиской к ней. В записке отмечалось, что, составляя смету,
«ввиду тягостных для Государственного казначейства последствий минувшей войны»,
министерство старалось максимально уменьшить испрашиваемые ассигнования. С этой целью, сообщал С. С. Лесовский, предполагается введение системы резервов,
«практикуемой во всех континентальных государствах»,
но сложность вопроса требует дальнейшей его разработки. Пока же приняты лишь отдельные меры по сокращению личного состава и «отчислению в запас многих судов», а соответствующие сбережения учтены в смете. Однако, говорилось в записке, на новое судостроение при этом остается немногим более 1 млн. руб., которых недостаточно, ввиду назревшей необходимости заменить обветшавшие фрегаты «Севастополь» и «Петропавловск» современным броненосцем и пополнить крейсерские силы двумя полуброненосными фрегатами. [12]
По установленному порядку канцелярия Государственного Совета передала смету Министерству финансов и Государственному контролю, которые рассмотрели ее и высказали свои замечания. В частности, они потребовали исключить кредит в 4,26 млн. руб. на постройку броненосца и фрегатов, обсудив его вместе с особым сверхсметным кредитом на кораблестроение. Однако С. С. Лесовский с оппонентами не согласился.
Объясняя свою позицию, он уточнил, что испрашивавшийся начиная с 1876 года, особый кредит в б – 7 млн. руб., в отличие от кредита в 4,26 млн. руб., не предназначался для замены выбывающих из состава флота кораблей. Своевременная же замена последних необходима для того, чтобы частично компенсировать достигнутое германским флотом превосходство на Балтике. Кроме того, выросшие с 1876 года флоты Японии и Китая заставляют увеличивать наши собственные силы в Тихом океане, посылая туда из Кронштадта полуброненосные фрегаты типа «Минин» и «Генерал-адмирал». [13]
Позднее, представляя 1 декабря 1879 года в Государственный Совет программу броненосного судостроения, С. С. Лесовский упомянул реформаторские проекты Н. М. Чихачева, воспринятые министерством с настороженностью, из опасения
«ущерба качеству судовых команд, который может парализовать боевую способность судов в продолжение значительного времени от приведения флота на военное положение»,
но полностью не отвергнутые.
Вместе с тем возможное их осуществление руководство ведомством перенесло на 1881 год, что не позволяло пока использовать в интересах судостроения ожидавшиеся от введения системы резервов 3,5 млн. руб. экономии. [14] К тому же окончательный выбор типа будущих броненосцев между усовершенствованным «Петром Великим» и новым проектом адмирала А. А. Попова откладывался до середины 1880 года. Поэтому управляющий просил Государственный Совет ассигновать средства на строительство броненосцев вне зависимости от решения указанных вопросов.
Касаясь самой программы, практически не изменившейся с 1876 года, адмирал заметил, что при расходовании испрашиваемого на ее реализацию ежегодного кредита в 6 млн. руб.
«необходимо отодвинуть на второй план весьма естественное стремление все потребное для флота делать у нас и из русских материалов, а брать механизмы и материалы для судов там, где они могут быть получены лучшие, дешевейшие и в кратчайший срок». [15]
Такой взгляд объясняется тем, что отечественные изделия, при более низком качестве, обходились в России приблизительно на 20% дороже зарубежных. Дороговизна вызывалась значительными расходами на доставку к заводам сырья и топлива, перевозимого на гораздо большие расстояния, нежели в европейских странах, высокой стоимостью капитальных заводских сооружений, неизбежных при суровом климате, станков, закупаемых за границей, затратами на отопление и освещение помещений и накладными расходами, сопутствовавшими единичным и неравномерным заказам.
Причинами дороговизны С. С. Лесовский интересовался еще летом 1878 года и получил схожие ответы от начальника Ижорских заводов, капитана 1 ранга Л.Ф. Гама и директора Балтийского завода М.И. Кази, опытного администратора, хорошо разбиравшегося в проблемах отечественной промышленности. М.И. Кази писал тогда:
«Немногие наши заводы, казенные и частные, которые приспособлены к постройке морских судов и машин, вызваны к жизни искусственно, потребностями морского ведомства и существуют лишь его заказами».
И далее:
«Искусственно насаждаемая заводская деятельность привлекает к себе рабочих от земледелия посредством сравнительно высокой заработной платы, но до сих пор эта деятельность, сама по себе, еще настолько не упрочилась и не окрепла и при том происходит в условиях таких больших колебаний, что масса наших заводских рабочих не разрывает окончательно своей связи с землею и те немногие искусные мастеровые, которыми располагают заводы, ежегодно в летнюю пору уходят в большом числе к своим полевым работам, возвращаясь на зиму.
При таких условиях наше военное судостроение и тесно связанные с ним машинное и железоделательное производства не только не опираются на специальный рабочий класс в том смысле, как мы это видим за границей, но, напротив, находятся еще в том периоде, когда должны создавать его и, употребляя долгое время на подготовку мастеровых различных специальностей, все-таки постоянно терпят в них недостаток, который особенно ощущается в летнюю пору, когда усиливается деятельность флота, а с нею и деятельность заводов, существующих для его нужд». [16]
Заметим, что не только отечественное кораблестроение, но и машиностроение в целом стояло на довольно низком уровне. По данным комиссии, исследовавшей его в 1874 году, Россия располагала тогда приблизительно 285 предприятиями отрасли, преимущественно мелкими. Участвовавший в ее работе К. А. Цехановскин насчитал до 167 частных предприятий, на которых трудилось около 42 000 рабочих и числилось 422 паровые машины общей мощностью около 6162 сил, 1360 токарных станков, 330 винторезных, 544 строгальных, 127 долбежных, 1041 сверлильный, 3396 кузнечных горнов и другое оборудование, Показательно, что на 110 предприятиях из 167 управляющими являлись иностранцы. К сожалению, К. А. Цехановский не включил в обзор казенные заводы, составлявшие весомую часть машиностроительной отрасли. [17] Впрочем, при сравнении с индустрией развитых стран они существенно положение не меняли.
Поэтому Морское министерство ни в 1880-е годы, ни позднее не могло обойтись без заграничных заказов на броню, артиллерию, механизмы и отдельные суда, действуя вразрез с высочайшими повелениями от 9 и 18 марта 1864 года об употреблении в судостроении только отечественных материалов. Не располагая средствами для коренной реконструкции казенных заводов, Главное Адмиралтейство, вместе с тем, отказывалось от предложений полностью передать постройку флота в руки отдельных иностранных или российских частных предприятий, опасаясь появления монополистов, со всеми вытекающими последствиями.
Так, в октябре 1878 года великий князь Константин Николаевич отклонил как «неудобное» предложение известного финансиста С.С. Полякова, грозившее, впрочем, на 40 лет сделать казну его должником. [18] Допуская в своих записках заказы у таких солидных зарубежных фирм, как «Вулкан» и «Шихау» в Германии, «Джон Коккрилл» в Бельгии, «Крезо» во Франции, С. С. Лесовский все же большую часть корпусных работ предполагал выполнить силами казенных адмиралтейств, а при изготовлении механизмов использовать возможности отечественных заводов: Ижорских, Балтийского и Берда.
[1] Мельников P.M. История отечественного судостроения. – Т. 2. – СПб., 1996;
Золотарев В.А., Козлов И.А., Шломин B.C. История флота государства российского. – Т. 1. 1696-1941.-М., 1996.
[2] Петров М.А. Подготовка России к мировой войне на море. – М.; Д., 1926. – С. 29; Моисеев С.П. Список кораблей русского парового и броненосного флота (с 1861 по 1917 г.). – М., 1948; Бескровный Л.Г. Русская армия и флот в XIX веке. Военно-экономический потенциал России. – М., 1973. – С. 516; Алхиненко А.П., Доценко В.Д. История российского флота. 1696 – 1917 гг. – СПб., 1995; Грибовский В.Ю. Флот в эпоху Александра III // Морской сборник.. 1995. № 8.; Три века российского флота. Т. 1. – СПб., 1996; Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота, XIX – начало XX века. – СПб., 2004. – С. 478-479.
[3] Грибовский В.Ю., Черников И.И. Броненосец «Адмирал Ушаков». – СПб., 1996. – С. 51; Мельников P.M. История отечественного судостроения. Т. 2. – СПб., 1996. – С- 161.
[4] РГАВМФ ф. 410, Оп. 2, Д. 3518, Л. 8-15 об.
[5] РГАВМФ ф. 410, Оп. 2, Д. 4104, Л. 231 -233.
[6] РГИА Ф. 565, Оп. 1, Д. 206, Л. 30, 34, 40-62, 69-70.
[7] РГАВМФ Ф. 315, Оп. 1. Д 1156, Л. 1 а.
[8] РГАВМФ Ф. 4, Оп. 1, Д. 12, Л. 27.
[9] РГАВМФ Ф. 4, Оп. 1, Д. 12, Л. 27 – 31,20-дгоймовая чугунная пушка была заказана морским ведомством Пермскому чугунопушечному заводу в мае 1868 г., а на следующий год успешно испьп-ана. См.: Горный журнал. – 1870. – № 1. – С. 1–26.
[10] РГАВМФ Ф. 421, Оп. 1, Д. 452, Л. 1 – 1 об. Наследник, имея в виду именно эти корабли, писал 6 марта 1880 г. К.П. Победоносцеву: «Только бы удалось приостановить постройку этих поганых броненосцев, если действительно Морское министерство собирается их снова строить». См.: К.П. Победоносцев и его корреспонденты. – Т. 1. – М.; Пг., 1923. – С. 1038.
[11] РГИА Ф. 565, Оп. 1, Д. 206, Л. 80 — 81, 82, 83 -93, 95.
[12] РГИА Ф. 1152, Оп. 9, 1879 г., Д. 600е, Л. 22 — 22 об.
[13] Там же. Л. 823 — 826.
[14] РГИА Ф. 1152, Оп. 9, 1879 г., Д. 600 е, Л. 858 об-859.
[15] Там же. Л. 865.
[16] РГАВМФ Ф, 421, Оп. 1, Д. 516, Л. 13, 16 об–17. Сходное мнение высказывали в 1867 и 1874 годах Л.Э. Нобель, Р.К. Сан-Галли, В.А. Полетика и другие промышленники. См.: Записки русского технического общества. – 1867. – Вып. 3. – С. 132–191; 1875. Вып. 1. Технические беседы. С. 1 – 11.
[17] Записки императорского русского технического общества, – 1875. – Вып. 2. – С. 203– 207.
[18] РГАВМФ Ф. 410, Оп. 2, Д 4930, Л. 264-271 об. Вместе с тем, С.С.Поляков субсидировал некоторые мероприятия, предпринимавшиеся под эгидой наследника Александра Александровича, в частности строительство подводных лодок С.К. Джевецкого. См.: К.П. Победоносцев и его корреспонденты. – Т. 1. – М.; Пг., 1923. – С. 25; РГИА Ф. 98, On. 1, Д 50, Л. 11.
источник: Р. В. Кондратенко «Кораблестроительные программы Российского флота в конце 70-х-начале 80-х годов XIX века» сборник «Гангут» вып.50
