Как оно было на самом деле. Галльское имя или рождение Афины
У верховного бога Зевса разболелась голова. В ушах у него была вата, смоченная в нектаре, он делал компрессы из амброзии, розового и оливкового масла, присыпки из цветочной пыльцы, натирал виски Керберовой слюной, даже послал в Индию за амритой, но всё это не помогало. Приходил Гефест. Он поковырял в ухе, постучал молотком по лбу, но и это не помогло. На предложение сделать трепанацию Зевс ответил отказом. Все Олимпийцы – жена, дети, родичи, даже виночерпий Ганимед предлагали каждый свое средство. Между прочим, и бог богатства Плутос пришел к нему и посоветовал полечиться заговором.
– Тут, у нас в Фессалии, ваша верховность, – сказал он, – лет сто назад служил лекаришка один, Асклепием звали, полукровка: мать – нимфа, а отец – какой-то бог…
– Бог? Кто именно? Ты отец? – Зевс тыкнул пальцем в Диониса (тот зачем-то спрятал бурдюк с вином за спину и только после этого отрицательно замотал головой). – Или ты?
– А то я помню… – лениво отозвался спрошенный Аполлон. – А не ты сам ли это, батя? Напряги память.
Зевс посмотрел на него, как на идиота, и опять повернулся к Плутосу.
– Вот я и говорю, – продолжал Плутос, – заговаривал он боль – первый сорт. Бывало, отвернется в сторону, пошепчет, поплюет – и как рукой! Сила ему такая дадена…
– Где же он теперь?
– А после того, как его из богов турнули, в Килии у тещи живет. Теперь только заговоры и строит. Ежели у которого человека что заболит, то и идут к нему, помогает… Тамошних килийских на дому у себя пользует, а ежели которые из других полисов, то через астрал. Пошлите ему, ваша верховность, орла, что так, мол, вот и так… у его верховности Зевса голова болит, прошу выпользовать. А плату за лечение… плату я потом сам отнесу! – Плутос вытянулся во весь рост и преданно пожирал Зевса глазами.
– Ерунда! Шарлатанство!
– А вы попытайте, ваша верховность. До медовухи очень охотник, живет не с женой, а с вакханкой, ругатель, но, можно сказать, чудодейственный экземпляр. У меня как раз и официальный бланк есть, с ним орла без проверки на границе пустят.
– Пошли, Зёва! – взмолилась Гера. – Ты вот не веришь в заговоры, а я на себе испытала. Хотя ты и не веришь, но отчего не послать? Руки ведь не отвалятся от этого. Мало ли, а вдруг это у тебя внутри личинка какого зверя небесного вылупляется, с зубами в семь рядов, — может, случайно подхватил на второй планете, когда летал туда давеча…
– Ну, ладно, – согласился Зевс. – Тут не только что к лекарю, но и к Прометею орла пошлешь… Ох! Мочи нет! Пиши давай!
Плутос сбегал за бланком, сел за стол и взял перо в руки.
– Его в Килии каждая собака знает… Будем писать, ваша верховность, в город Килию, стало быть… Лекарю Асклепию… Асклепию…
– Ну?
– Лекарю Асклепию… Ваша верховность, эти киммерийцы требуют, чтобы адресата ещё и буквами латинов писать, причём не своим именем, а в точности так, как в их официальном государственном документе написано. Если неверно будет написано, бланк не примет, надпись сотрётся.
– А почему не своим именем и при чем тут латины?!
– Говорят, лишь бы чтоб не как у эллинов.
– Бред какой-то. Ну, ладно, пиши как латины.
– Так вот и пытаюсь… Attention Dr. помню, а как имя писать, вот и забыл!.. Атэншн… Черт… Как же его имя пишется? Давеча, как сюда шел, помнил… Позвольте…
Плутос поднял глаза к своду дворца и зашевелил губами. Зевс и Гера ожидали нетерпеливо.
– Ну что же? Скорей думай!
– Сейчас… Доктору Асклепию — правильно… Doctor… Забыл! Такое ещё простое написание… словно как бы галльское… Балдахин? Нет, не Балдахин. Постойте… Бордюр нешто? Нет, и не Бордюр. Помню, слово галльское, а какое – из головы вышибло…
– Каннибал?
– Никак нет. Постойте… Коньяк… Корнишон… Рататуй… Таратор…
– Это уже балканское, а не галльское. Эпатаж?
– Эпатаж? Может, и Эпатаж…
Плутос строчил имена одно за одним, однако все они тут же исчезали с бланка.
– Нет, и не Эпатаж… Буржуй… Куртизан… Пижон… Все не то!
– Ну, так как же он пишется? Ты подумай!
– Сейчас. Пеньюар… Панталон… Кальсон…
– Будуар? – спросила Гера.
– Никак нет. Бандаж… Нет, не то! Забыл!
– Так зачем же, черт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл? – рассердился Зевс. – Ступай отсюда вон!
Плутос мгновенно испарился, а Зевс сжал виски и заходил по комнатам.
– Ой, батюшки! – вопил он. – Ой, матушки! Ох, света белого не вижу!
Выскочив в сад, Плутос поднял к небу глаза и стал припоминать написание имени лекаря:
– Неглиже… Вуайер… Нет, не то! Жуир… Интим… Алимент…
Немного погодя его позвали к Олимпийцам.
– Вспомнил? – спросил Зевс.
– Никак нет, ваша верховность.
– Может быть, Ридикюль? Шапокляк? Нет?
И в доме, все наперерыв, стали вспоминать галльские слова. Перебрали все города, сёла и народности, вспомнили всё, что есть в природе, среди богов, людей и животных… Во дворце, в саду, на кухне целыми компаниями ходили из угла в угол и, почесывая лбы, искали слово.
Плутоса то и дело требовали во дворцовый зал.
– Масон? – спрашивали у него. – Либерал? Интриган? Компромат? Катафалк? Мавзолей?
– Никак нет, – отвечал Плутос и, подняв вверх глаза, продолжал думать вслух: – Сутенёр… Панель… Сифилис… Карантин…
– Эклер! – кричали малолетние приятели Ганимеда. – Профитроль! Круассан!
Взбудоражился весь Олимп. Нетерпеливый, замученный Зевс пообещал ночь с Афродитой тому, кто придумает правильный вариант, и за Плутосом стали ходить целыми толпами с Афродитой во главе.
– Провокатор! – говорили ему. – Ренегат! Шовинист! Шарлатан! Шаромыжник!
К обеду Зевс не выдержал и послал орла к Прометею. Мудрый титан не отказал в совете, но по своему обыкновению сделал это в таких туманных выражениях, что разозлённый Зевс ещё раз послал к нему орла – на этот раз для более привычной цели и в сопровождении всей остальной птични.
Наступил вечер, а имя все ещё не было найдено. Так и спать легли.
Зевс не спал всю ночь, ходил из угла в угол и стонал… В третьем часу утра он вышел из спальни и постучался в дверь к Плутосу.
– Не Кретин ли? – спросил он плачущим голосом. – А может, Маразм?
– Нет, не Кретин и не Маразм, ваша верховность, – ответил Плутос и виновато вздохнул.
– Да, может быть, слово не галльское, а какое-нибудь другое!
– Истинно слово, ваша верховность, галльское… Это очень даже отлично помню.
– Экий ты какой, братец, беспамятный… Для меня теперь это слово дороже, кажется, всего на свете. Замучился!
Утром Зевс опять послал за Гефестом.
– Пускай трепанация! – решил он. – Нет больше сил терпеть…
Приехал Гефест и расколол череп молотом. Оттуда вышла Афина, боль утихла тотчас же, и Зевс успокоился. Сделав свое дело, получив, что следует, за труд и знатно отобедав у царственной четы, Гефест сел в свою колесницу и поехал домой. За воротами он встретил Плутоса; бог сидел на краю дороги, подперев щеку рукой, и о чем-то думал. Судя по морщинам, бороздившим его лоб, и по выражению глаз, думы его были напряженны, мучительны…
– Туалет… Биде… – бормотал он. – Писсуар… Клоак…
– Плутос, – обратился к нему Гефест, – а чего ты, голубчик, здесь сидишь? Там у верховного такой стол накрыли! Вино — любое, сыра сортов сто, хозяйка сама эскалопы делала — м-м, объедение…
Плутос тупо поглядел на Гефеста, как-то дико улыбнулся и, не сказав в ответ ни одного слова, всплеснув руками, побежал к дворцу Зевса с такой быстротой, точно за ним гналась бешеная Эхидна.
– Надумал, ваша верховность! – закричал он радостно, не своим голосом, влетая в покои к Зевсу. – Надумал, дай бог здоровья Гефесту! Эскулап! "Эскулап" пишется имя лекаря! У латинов — "Aesculapius", ваша верховность! Шлём орла к этому Эскулапию!
– Ось тоби! – сказал Зевс с презрением и поднес к лицу его два кукиша. – Пускай эти киммерийцы сами ему пишут! Чтоб ни на что не было похоже…
