Kaiserreich: Мир победившего империализма. Часть 12. Завершение Гражданской войны в России и её итоги
Содержание:
Голод в Поволжье
Советская Россия стремительно шла к гуманитарной катастрофе. «Разорение, нужда, обнищание», – так характеризовал сложившееся после окончания гражданской воины положение Ленин. Народ был измучен. На протяжении ряда лет люди жили впроголодь. Не хватало одежды, обуви, медикаментов. Но самый кошмар начался, когда весной и летом 1921 г. в Поволжье разразился страшный голод.
Советскому правительству пришлось приостановить военные действия и переключиться на борьбу с голодом. В конце апреля 1921 г. Совет труда и обороны принял постановление «О борьбе с засухой». В мае и июне 1921 г. Ленин распорядился о закупках продовольствия за рубежом, но его количества не хватало даже для питания рабочих, не говоря уже про крестьянство.
26 июня 1921 г. газета «Правда» напечатала статью о голоде в Поволжье, указывая о том, что он даже сильнее, чем жестокий голод 1891 г. Для борьбы с голодом и спасения населения Советской России государством были мобилизованы все учреждения, предприятия, кооперативные, профсоюзные, молодёжные организации, Красная армия.
Декретом ВЦИК Советов от 18 июня 1921 г. была образована Центральная комиссия помощи голодающим (ЦК Помгол) как организация с чрезвычайными полномочиями в области снабжения и распределения продовольствия. Возглавил её председатель ВЦИК Михаил Калинин. Комиссии помощи голодающим создавались и при Центральных исполнительных комитетах республик РСФСР, при губернских, уездных и волостных исполкомах, при профсоюзах и крупных предприятиях.
Было ясно, что без иностранной помощи не обойтись. Главным источником этой помощи стала Французская Коммуна, которая в ноябре 1920 г. одержала окончательную победу в гражданской войне. Во Франции надеялись на Мировую Революцию не меньше, чем в России, и потому они решили накачать Советскую Россию продовольствием ради того, чтобы сохранить формирующийся леворадикальный блок. Вскоре поступил формальный сигнал к началу действия. В начале августа 1921 г. Ленин выпустил обращение к международному пролетариату за помощью. Текст обращения гласил:
«В России в нескольких губерниях голод, который, по-видимому, лишь немногим меньше, чем бедствие 1891 года. Это – тяжелое последствие отсталости России и семилетней войны, сначала империалистской, потом гражданской, которую навязали рабочим и крестьянам помещики и капиталисты всех стран.
Требуется помощь. Советская республика рабочих и крестьян ждет этой помощи от трудящихся, от промышленных рабочих и мелких земледельцев. Массы тех и других сами угнетены капитализмом и империализмом повсюду, но мы уверены, что, несмотря на их собственное тяжелое положение, вызванное безработицей и ростом дороговизны, они откликнутся на наш призыв.
Те, кто испытал на себе всю жизнь гнет капитала, поймут положение рабочих и крестьян России, – поймут или почувствуют инстинктом человека трудящегося и эксплуатируемого необходимость помочь Советской республике, которой пришлось первой взять на себя благодарную, но тяжелую задачу свержения капитализма. За это мстят Советской республике капиталисты всех стран. За это готовят они на нее новые планы похода, интервенции, контрреволюционных заговоров. С тем большей энергией, мы уверены, с тем большим самопожертвованием придут на помощь к нам рабочие и мелкие, живущие своим трудом, земледельцы всех стран».
Международная помощь голодающим
Правительство Франции немедленно откликнулось на ленинское обращение своим воззванием «К пролетариату революционной Франции», в котором призывало французских рабочих и крестьян принять активное участие в деле помощи Советской России:
«Революционное государство трудового народа в смертельной опасности! Окруженное со всех сторон реакционерами и буржуазными кровопийцами, оно стойко переносит все лишения. Но капиталисты используют против России новое оружие, самое бесчеловечное из всех, что они применяли – голод. Советская Россия стала маяком, освещающим путь к свободе всех трудящихся людей, и долг каждого французского рабочего – сделать всё возможное, чтобы он не погас!».
Правда, несмотря на официально добровольный характер, сбор пожертвований на помощь голодающим среди французов проводился централизованно – то бишь, добровольно-принудительно. Были установлены специальные сборы с крестьян, их обложили налогами и поборами, и т.д. В некоторых случаях бывало даже так, что проводимые французскими властями кампании по сбору помощи голодающим России иногда превращались в самый настоящий грабёж собственного населения. Но это уже были перегибы на местах.
Также совместными усилиями и российских большевиков, и французов поддерживались благотворительные кампании в третьих странах – естественно, среди коммунистов и других левых радикалов. Например, первые кампании по сбору средств среди рабочих европейских стран начались уже в конце июля 1921 г.
В ответ на призывы французов и Ленина коммунистические партии разных стран начали вести среди трудящихся деятельность по сбору средств, продовольствия, одежды и медикаментов на оказание помощи голодающим. В Германии возникли комитеты «Рабочая помощь Советской России», Коммунистическая партия Дании объявила 18 августа 1921 г. Днем помощи России, а Шведская коммунистическая партия объявила Неделю помощи голодающим России.
В то же время прилагались усилия по созданию координирующего органа. В сентябре 1921 г. был создан Международный комитет рабочей помощи (Межрабпом). Председателем Центрального комитета Межрабпома стала Клара Цеткин. Помощь со стороны коммунистов и левых радикалов носила ярко выраженный идеологический характер, причём выраженный настолько ярко, что иногда возникало ощущение, что их усилия направлены на спасение не людей, а большевистского государства.
Так, американское Общество друзей Советской России выпустило на своей учредительной конференции прокламацию, которая гласила:
«Мы – классовые братья находящихся в бедствии наших братьев-рабочих России, и мы намерены путем нашей помощи не только остановить волну голода, но также уберечь Русскую революцию от атак контрреволюционеров». Представитель Коммунистической рабочей партии Америки Джек Карни провозгласил: «Капиталисты не смогли победить с помощью пуль, а теперь они пытаются победить с помощью голода. ПАРАЗИТЫ НЕ ДОЛЖНЫ ПОБЕДИТЬ! И они не победят, если мы снабдим продовольствием, оборудованием и одеждой русских рабочих, которые сейчас в первой линии окопов». Призывая рабочих оказывать помощь голодающим Советской России, американский социалистический активист Элмер Эллисон утверждал, что «помогать пострадавшим от голода означает поддерживать рабочих мира в борьбе против капитализма».
Также большевики прощупывали возможность получения помощи от некоммунистической общественности. В этом деле настоящей находкой для большевиков оказался Фритьоф Нансен. Знаменитый полярник и филантроп организовал свой собственный комитет, который занимался сбором пожертвований и средств на помощь голодающим России.
Также он активно вёл кампанию по мобилизации мировой общественности. При этом в ходе своей кампании он не избежал и определённого политического подтекста – он обвинил правительства европейских стран – прежде всего Германии и Австро-Венгрии – в желании решить проблему большевизма в России посредством голода и гибели 20 миллионов человек. Он отметил, что множественные и неоднократные просьбы о предоставлении 5 миллионов фунтов стерлингов к правительствам европейских государств остались без ответа. Нансен заявил:
«Положение таково: в Канаде нынче такой хороший урожай, что она могла бы выделить зерна втрое больше, чем необходимо для предотвращения страшного голода в России. В США пшеница гниёт у фермеров, которые не могут найти покупателей для излишков зерна. В Аргентине скопилось такое количество кукурузы, что её некуда девать и ею уже начинают топить паровозы. Во всех портах Европы и Америки простаивают целые флотилии судов. Мы не знаем, чем их загрузить. А между тем рядом с нами на Востоке голодают миллионы людей. Наше мероприятие можно осуществить не иначе, как с поддержкой всех стран, всех государств, всех правительств. Пусть вся Европа придёт нам на помощь, и давайте не будем лицемерить. Будем смотреть фактам в лицо, примем их такими, каковы они на самом деле. Правда ли, что в настоящий момент правительства никак не могут выделить 5 миллионов фунтов? Они не могут сообща набрать эту сумму, а ведь она составляет лишь половину того, во что обходится постройка одного боевого корабля! Пища лежит в Америке, но некому её взять. Неужели Европа может сидеть спокойно, ничего не предпринимая для того, чтобы доставить сюда пищу, которая нужна для спасения людей по сю сторону океана? Я не верю этому. Я убежден, что народы Европы заставят свои правительства принять должное решение».
Риторика Нансена привела к тому, что его начали обвинять в «большевизме» и отстаивании интересов советского правительства. При этом, в отличии от РИ, был громок голос белогвардейцев, которые в этой АИ не потерпели полного поражения, и голос которых был весомее. В ответ на заявления Нансена в петроградских газетах появилась статья, которая начала распространяться и в европейской прессе. Её автор отзеркаливал эмоциональность Нансена, обвиняя его в том, что за беспокойством знаменитого филантропа о жизнях голодающих скрываются невежество и даже лицемерие:
«Когда вы посетили Россию, господин Нансен, вы видели только измождённых несчастных людей и, естественно, большевиков, которые с жалобными лицами уверяли как делают всё возможное ради спасения голодающих. Вот только имеете ли вы представление о всей картине? Были ли вы осведомлены о том, что творили большевики? О грабежах, когда у крестьян выгребали весь хлеб? Где вы были, господин Нансен, когда большевики через свою так называемую «продразвёрстку» отбирали у крестьян всё до последнего зёрнышка? Где вы были, господин Нансен, когда большевики расстреливали всех, кто им неугоден? Где вы были, господин Нансен, когда большевики провозглашали о ликвидации всех, кто имеет «неправильное» происхождение, называя это «классовой борьбой»? Вы возмущаетесь тем, что никто не желает помогать большевикам. Вот те причины, почему никто не желает иметь с ними дела. Ответ кроется в их злодеяниях. Всё, что они творили, большевики называли справедливым, но почему вы не возмущались этим? Или вы тоже считаете большевистские деяния справедливыми?
И почему вы требуете помощь для СОВЕТСКОЙ России, господин Нансен? Разве не нуждается в помощи ВСЯ Россия, а не только та её часть, что страдает от тирании Совдепии? Разве не нуждается в помощи Дон? Разве не нуждается в помощи Украина, разорённая разбойниками Махно? Разве не нуждается в помощи Петроград? Когда Петроград был освобождён от Советов, этот город голодал. Тысячам жителей Петрограда грозила голодная смерть. Мы делали всё возможное, чтобы спасти их. Мы собирали всю возможную помощь – отовсюду, откуда только можно. Мы закупали продовольствие в Риге. Мы закупали продовольствие в Финляндии. Мы закупали продовольствие на Украине. Нам помогали даже те, кто сами нуждались в помощи. Мы получили помощь ото всех… кроме вас, господин Нансен. Вы молчали. Но стоило большевикам подать жалобный голос, как тут же вы громогласно объявили, что помогать Совдепии – это долг всего мира.
Вы заявляете, что ради спасения людей необходимо помочь Советам. Но голод был порождён именно большевиками – их грабежом крестьян, воплощением в жизнь их безумных теорий. Вы передадите продовольствие большевикам и спасёте на время эти жизни, но вы не спасёте их от нового голода. Пока большевики остаются у власти, голод будет повторяться вновь и вновь, а вы будете вновь и вновь призывать помочь Совдепии, прикрываясь голодающим народом. Пора уяснить всему миру – голод только там, где большевизм. Чтобы действительно спасти всех этих людей, мы не должны бороться со следствием. Мы должны бороться с причиной».
Находились те, кто разделял такую точку зрения – и их было немало.
К этой «войне слов» тут же присоединились левые радикалы, которые встали на сторону Нансена и обвиняли в русском голоде исключительно мировой капитализм. Так, в США на митинге, организованном Обществом друзей Советской России, рабочими Гэри была принята резолюция:
«Мы, рабочие, возлагаем вину за голод в России на тех, кто действительно виноват, – империалистические правительства всего мира, которые уже свыше трех лет держат Советскую Россию в блокаде, уничтожили ее предприятия, морят голодом ее народ и устраивают контрреволюционные заговоры, а также послали против неё свои армии – и все это с целью сокрушить первую республику рабочих». Говоря о причинах голода, американский социалистический активист Элмер Эллисон заявлял, что, помимо засухи, это бедствие является продуктом классовой борьбы: «Четыре года блокады, отказ от торговых отношений, атаки вооруженных врагов извне, гражданская война (и все это поддерживалось мировым капитализмом) вытянули из России все её ресурсы».
Левые радикалы даже стремились переключить внимание с голода в России на положение рабочего класса в Западных странах, заявляя о том, что большевики чуть ли не святые, ибо организовали государственную программу помощи голодающим, при этом обвиняя капиталистические правительства в полном отсутствии социальных программ. Так, американский левый писатель, критик и журналист Ицхок Гранич (известный под псевдонимом Майкл Голд) заявил в одной из своих статей:
«Как все непорочно и прекрасно в России! Гораздо лучше голодать и умирать там! Там никто не скрывает голод за развевающимся флагом! Там никто не пирует, когда его брат голодает! Тамошнее бедствие было неизбежным, это жестокость природы, которую можно пережить, а не жестокость человека к человеку!».
Вся эта полемика создавала проблеме голода в России пиар и это возымело действие – было создано немало частных организаций, которые собирали пожертвования на борьбу с голодом в России. Тем не менее, несмотря на широкую огласку, общественный резонанс и глубокое участие в этом предприятии целого государства, реальная помощь голодающим была меньше, чем в РИ. На это был ряд причин.
Во-первых, синдикалистская Франция сама недавно пережила гражданскую войну, и её хозяйство, по понятным причинам, не действовало на полную мощность. Французское правительство взялось за помощь Советской России с большим размахом, собрав со своих крестьян немалое количество хлеба и зерна. Кроме того, власти Советской России заявили своим французским товарищам, что им нужно не столько хлеб и зерно (мол, всё равно в следующем году будет новый урожай), сколько сельскохозяйственные машины и оборудование для преодоления последствий гражданской войны и «вековой отсталости».
Деятельность Гербертом Гувера по помощи голодающим
Так что во Франции была развёрнута широкая кампания технической помощи Советской России. Однако, хотя Франция была разорена в куда меньшей степени, чем Россия, с паршивой овцы всё равно много не соберёшь, тем более, что социалистические, синдикалистские и анархистские эксперименты в экономике и сельском хозяйстве пока что не приводили к позитивным результатам и выражались в беспорядке в аграрном секторе. В результате, несмотря на большие усилия государства, французская помощь Советской России всё же оказалась поменьше, чем вклад одной организации из РИ – Американской администрации помощи (или ARA).
В РИ ARA, возглавляемая будущим президентом США Гербертом Гувером, действительно внесла огромный вклад – на пике её деятельности летом 1922 г. пайки этой организации получали 10,5 млн. человек. Плюс под её эгидой была развёрнута медицинская помощь. При этом ARA имела и правительственную поддержку (так, в РИ в декабре 1921 г. Конгресс США по запросу Гувера выделил на закупку кукурузы для голодающих Поволжья 20 млн. долларов).
В этой АИ такой помощи не было, не было даже этой организации. В РИ, прежде чем начать деятельность в Советской России, ARA весьма продолжительное время работала в европейских странах – в Австрии, Венгрии, Польше, Финляндии, в Прибалтийских государствах и т.д. – где организовывала столовые для нуждающихся детей. ARA специализировалась исключительно на помощи детям, и планировала продолжать такую стратегию и в России, но ужасающие масштабы голода подтолкнули эту организацию пересмотреть свои изначальные планы и, помимо учреждения столовых для детей, организовать масштабную помощь для взрослых.
В этой АИ обстоятельства сложились так, что ARA так и не была толком создана. В РИ изначально её сформировали для организации помощи европейским странам, но это было в мире, где победила Антанта. А вот по поводу мира, где победили Центральные державы, у автора сего таймлайна появились некоторые сомнения по поводу перспектив подобного предприятия.
Естественно, между США и Германией не было полноценной холодной войны – с торговлей и другими контактами было всё в полном порядке – но вот у автора сего таймлайна возникли сомнения, что в отношениях с Германией США пойдут на такой альтруизм. ARA предполагалась в том числе и как помощь в восстановлении европейских стран после войны, и ваш покорный слуга сомневается, что американцы будут гореть желанием восстанавливать за свой счёт «империалистические» Центральные державы.
В США уже прочно сформировалось негативное отношение к Германии (потопление «Лузитании» сделало своё дело), к тому же начали вновь превалировать изоляционистские настроения вместе с мыслью «Европа сама решит свои проблемы». Впрочем, тут тоже хватает нюансов. В РИ сам Гувер, руководитель ARA, рассчитывал, что его гуманитарная помощь выступит в роли эдакой «мягкой силы». Он рассматривал большевизм как угрозу всему миру, но при этом считал, что ни в коем случае нельзя организовывать вооружённую интервенцию на территорию России.
Альтернативный метод борьбы с большевизмом, сторонником которого являлся Гувер, заключался в широком предоставлении помощи населению европейских стран. Он считал, что большевизм достигал успеха в тех странах, где царили нищета и голод. Соответственно, чтобы победить большевизм, нужно победить нищету и голод.
Подобный способ «борьбы с большевизмом» был применим и к самой России. В РИ действительно существовало мнение, согласно которому ослабить позиции советского режима должны были победа над голодом и улучшение жизни населения России. Кроме того, образцовая работа ARA должна была показать эффективность американского способа ведения дел, на фоне которой советская система была бы дискредитирована.
В результате произошла бы либо ликвидация большевистского режима, либо его радикальная трансформация. В этой АИ леворадикальные движения достигли ещё больших успехов, чем в РИ, затронув не только Россию, но и Францию с Италией. В этих условиях у многих вполне могла бы возникнуть мысль, что Германия – это меньшее зло.
Но обстоятельства сложились так, что в этой АИ проект организации, оказывавшей помощь европейским странам, дальнейшего развития не получил. Тут и американский изоляционизм свою роль сыграл, и Вильсон таких вещей особо не смог протолкнуть, да и немцы со своей стороны серьёзных шагов навстречу таким проектам не особо делали. Важным препятствующим фактором было американо-германское недоверие. Но это не означало того, что сам Гувер не предпринимал попыток организовать масштабное гуманитарное предприятие.
У него уже был опыт работы в условиях полного недоверия – в Бельгии, оккупированной Германией во время Вельткрига. Гувер тогда создал организацию «Комиссия помощи Бельгии» (КПБ), цель которой – оказание помощи бельгийцам, находившимся под угрозой голода. Чтобы наладить работу организации, требовалось преодолеть сопротивление воюющих сторон, преследовавших свои цели. Для Британии было нежелательным нарушение установленной ею же морской блокады Германии.
Что касается самой Германии, то существовал риск того, что германские власти могли присвоить часть гуманитарной помощи себе и использовать её для нужд своей армии. Гуверу всё же удалось добиться разрешения деятельности КПБ в Бельгии, в том числе с помощью такого приема, как провоцирование борьбы между воюющими сторонами за симпатии общественного мнения в нейтральных странах. Великобритания приняла гарантии германской стороны, что ввезенным под эгидой гуманитарной помощи продовольствием будет распоряжаться только КПБ и его получат только граждане Бельгии. Работники комиссии обладали полной свободой действий в своей деятельности. Проект КПБ оказался крайне успешным – Гувера называли не иначе, как «Спасителем Бельгии». И тогда Гувер задумал повторить сей опыт в России.
В марте 1919 г. Гувер предложил учредить независимую комиссию, которая, аналогично КПБ в Бельгии, организовала бы продовольственную помощь на территории охваченной гражданской войной России, и которой были бы предоставлены дипломатическая, финансовая и транспортная поддержка.
28 марта 1919 г. Гувер высказал свои идеи президенту США Вудро Вильсону. План помощи предполагал ряд условий: в России должны были быть остановлены военные действия, большевики должны были прекратить коммунистическую пропаганду и поддержку революционного движения в западных странах, а иностранным организациям должен был быть передан контроль над распределением и транспортировкой гуманитарной помощи. Помощь предполагалось оказывать населению территорий, подконтрольных как большевикам, так и антибольшевистским формированиям.
На пост руководителя этой миссии Гувером предлагался Фритьоф Нансен. План Гувера был одобрен президентом США. В случае успеха предполагалось распространить деятельность этой комиссии и на Францию, где тоже раскручивался маховик гражданской войны. Сей проект – голимый реал, Гувер действительно предлагал эту комиссию в РИ, и действительно для работы в охваченной гражданской войной России. И, как и в РИ, проект полностью провалился: условия этого плана были неприемлемы для советского правительства, и в результате предложение было отвергнуто. Более того, проект оказался неприемлем для всех, кроме американцев.
Большевики не хотели отказываться от своих полномочий, а также им было необходимо дипломатическое признание, которого проект Гувера не предусматривал. При этом сторонники большевиков в западных странах видели в проекте Гувера еще одну попытку интервенции в Россию, но теперь уже под прикрытием гуманитарной помощи. Им поддакивали также, например, американские левые либералы. В частности, американский леволиберальный журнал «Нэйшн» утверждал:
«Проект оказания помощи через нейтральные организации, возможно, предлагали с мыслью о спасении своего доброго имени в случае, если бы оказалось, что будет нужно наладить диалог с советским правительством; но в то же время есть отличная возможность использовать его для того, чтобы снабжать контрреволюционеров и морить голодом большевиков».
Что касается пункта о прекращении боевых действий, то, по мнению «Нэйшн», гражданская война в России являлась во многом следствием действий западных стран, которые финансировали и снабжали антибольшевистские вооруженные формирования, а также организовали интервенцию. Поэтому, как считали авторы журнала, большевики попросту не могли прекратить боевые действия, «пока враги Советов не отзовут своих псов».
Белогвардейцам тоже не понравился проект Гувера – они считали, что его реализация означает фактическую моральную и материальную поддержку большевистского режима со стороны западных государств. Кроме того, белогвардейцы не были заинтересованы в остановке боевых действий, особенно когда ход войны был для них еще достаточно успешен, и они были уверены в том, что большевики будут свергнуты в ближайшее время.
Не нравился проект Гувера и немцам – они видели в нём инструмент превращения России в «боевого хомяка» США. В итоге проект сдулся. Больше серьезных попыток оказания продовольственной помощи населению России со стороны Гувера особо не предпринималось – максимум, что он сумел сделать, так это организовать небольшие гуманитарные предприятия на территориях, контролируемых Колчаком (в том числе помощь по снабжению колчаковской армии продовольствием). А к моменту начала голода в Поволжье все эти инициативы окончательно выдохлись, и готовой структуры, способной организовать масштабное гуманитарное предприятие, у американцев попросту не было.
В РИ помощь от ARA сыграла немаловажную роль в борьбе с голодом. Более того, ряд исследователей считает, что гуманитарная помощь от ARA помогла стабилизировать большевистский режим. В этой АИ её не было.
Третья, и, наверное, важнейшая причина, почему помощь голодающим Поволжья была меньше, чем в РИ, заключалась в проблемах логистики. В отличие от РИ, экономическая блокада Советской России никуда не делась – немцы были гораздо решительнее британцев. Даже меркантильный интерес не мог помочь большевикам – у немцев уже сформировалась своя зона экономических интересов в виде новых восточноевропейских государств (Польши, Литвы, Украины, Балтийского герцогства, Финляндии), так и новых колоний в Африке и Азии. От большевиков, особенно ввиду революций и гражданских войн во Франции и Италии, немцы видели только угрозу.
Но экономическая блокада – это ещё полбеды для большевиков. Самые лучшие порты контролировались их врагами. Чёрное море принадлежало Скоропадскому и Краснову с Врангелем. Балтийское море принадлежало Бермондт-Авалову. Тихий океан контролировался Японией и её марионетками. И никто из них не был намерен пропускать грузы с зерном – это воспринималось как литьё воды на большевистскую мельницу.
В итоге гуманитарная помощь поступала через один-единственный порт – Архангельск, который из-за замерзания был недоступен зимой 1921 – 1922 гг., то есть в то время, когда голод достиг своего пика. Ситуацию усугубляло отвратительное состояние российской транспортной системы, в связи с гражданской войной пришедшей в полную негодность. В связи с этим порой доходило до того, что часть гуманитарной помощи просто гнила на складах.
Итоги большого голода
Итогом была самая настоящая гуманитарная катастрофа. Погибших от голода было больше, чем в РИ. Страна лежала в руинах. Но, несмотря на гораздо более неблагоприятную ситуацию, чем в РИ, большевики всё же удержались у власти. Умирали от голода рядовые крестьяне, но, несмотря на полный швах в экономике, на Красную Армию и её пропитание средства находились.
Это были не только внутренние резервы – помощь от Французской Коммуны шла далеко не только голодающим крестьянам. Плюс вместе с продовольствием и сельскохозяйственной техникой от французов в Россию шло оружие и военная техника – там за годы Вельткрига тоже скопилось немало добра на складах. В результате Красная Армия, несмотря ни на что, сохранила боеспособность. Однако этой боеспособности хватало только на оборонительные действия, а наступать Советская Россия уже не могла.
Белогвардейцы надеялись, что голод приведёт к краху большевистского режима. Они стремились ускорить процесс, предприняв в 1922 г. несколько попыток наступления. Но все они с треском провалились. Территории, контролируемые белогвардейцами, были истощены не меньше. Там тоже существовала угроза голода, хотя до людоедства, как в Советской России, дело не доходило.
Население устало от войны, и брожение в тылу вновь критически усилилось. У Краснова и Врангеля наблюдалась проблема с кубанскими казаками и народами Северного Кавказа. У Бермондт-Авалова были немалые сложности с рабочими забастовками и глубоким недовольством населения поведением финнов. Кроме того, в кровопролитных боях прошлых лет белогвардейцы выбили свои лучшие силы, и теперь их армии были гораздо менее боеспособными.
Конечно, оставалась Украина. В определённый момент в голове Скоропадского поселилась мысль, что он мог бы превратить Украинскую державу в полноценный белогвардейский плацдарм, чтобы, опираясь на её ресурсы, сокрушить большевиков и восстановить прежнюю Россию. Однако реально дело не пошло – предпринятые в 1922 г. попытки наступления украинских войск против Красной Армии успехом не увенчались, и обе стороны так и остались на прежних позициях.
У Украины, как оказалось, тоже не нашлось ресурсов на наступление – гражданская война против Директории, махновское движение и Красный Потоп не сказывались положительным образом на экономике страны. А когда начали приходить новости, что пик голода прошёл, стало понятно, что дальнейшие попытки сокрушить большевиков обречены. В этих условиях после ряда тяжелых поражений, нанесённых в 1922 г. наступавшим украинским войскам Красной Армией, гетман Скоропадский вновь вернулся к «самостийничеству», расценив, что, пожалуй, лучше быть первым на деревне, чем навлечь на себя риск потерять всё, попытавшись покорить город.
Что касается немцев, то и они теперь не могли помогать белогвардейцам и сателлитам так, как раньше. Все скопившиеся за время Вельткрига излишки с военных складов давно закончились, а на большую помощь Германия уже не была способна. Вместо оружия и припасов немцы теперь могли предложить прежде всего инвестиции, но бизнесмены не горели особым желанием вкладываться в те регионы, где идёт война. Им нужно было спокойствие. И германское правительство тоже устало от вечного напряжения.
Гражданская война в России выжала все соки из всех её участников. Никто не был способен победить. Ни у большевиков, ни у белогвардейцев уже не оставалось сил и ресурсов для того, чтобы разгромить врага. Теперь и те, и другие больше боялись не противника в войне, а внутреннего коллапса. И непримиримые противники всё-таки согласились в том, что им нужна передышка.
Мирные переговоры в Риге
Осенью 1922 г., когда стало ясно, что острейшая фаза кризиса в Советской России миновала, воюющие стороны преодолели брезгливость и сели за стол переговоров. Конференция, проходившая в Риге, закончилась подписанием 19 ноября 1922 г. договора, который стал официальным окончанием Гражданской войны в России.
Официально это был мирный договор Советской России с государствами, возникшими на обломках Российской империи. Большевики заключили мирный договор с Украиной, Балтийским герцогством, Финляндией и Литвой. Также большевики официально признали правительства этих государств. Сами большевики официального дипломатического признания не получили, но им было гарантировано перемирие, ненападение и декларативное снятие экономической блокады при условии, что они не будут лезть куда не следует.
К официальному договору прилагался протокол о прекращении огня, по которому большевики заключали перемирие с белогвардейскими анклавами Краснова и Врангеля, Бермондт-Авалова и Приамурским земским краем. Белогвардейцы и большевики, естественно, друг друга не признавали, но гарантировали взаимное ненападение на определённый срок.
Так закончилась Гражданская война в России. Делегаты возвращались с рижских переговоров с кислыми лицами. Кровавая ничья не удовлетворяла никого, но никто больше не мог продолжать войну. Все нуждались в передышке. Каковы же были итоги гражданской войны для всех основных участников?
Итоги Гражданской войны в России
Большевики формально победили по очкам, но такой результат их не удовлетворял. Страна лежала в руинах, и Ленин властвовал над пеплом. Потери, лишения и разрушения были намного больше, чем в РИ. Основные белогвардейские анклавы сохранились. В распоряжении Белых и новых государств оказались ценнейшие районы, без которых большевикам было очень тяжко. Значительная часть лучших сельскохозяйственных угодий оказались у Краснова с Врангелем и Скоропадского. Часть промышленных предприятий оказалась у Бермондт-Авалова. Наконец, большевики потеряли самые лучшие порты.
Советская Россия вернулась во времена первых Романовых XVII в. – Архангельск стал самой настоящей дорогой жизни. Через эту дорогу жизни поступала столь необходимая помощь от Французской Коммуны, которая становилась для большевиков не только спасением, но и крючком, на который их были намерены посадить французские синдикалисты…
Бермондт-Авалов со своим штабом
На севере Петроград, Псковщина и Новгородчина оказались под контролем Бермондт-Авалова. После захвата Северной Столицы его активность серьёзно снизилась. Хотя в 1920 г. он предпринял крупный поход на Москву, захватывать её уже было поздно, и, по своей сути, он только отвлёк большевиков от Юга России.
Другие белогвардейцы часто ругали его за это, обвиняя в эгоизме и нарушении согласованности действий. Тем не менее, Бермондт-Авалов приходил к выводу, что «Питер стоит мессы». Ещё неизвестно, к чему бы привело более сильное его вовлечение в гражданскую войну вместо траты большей части времени на оборону, перегруппировку и реорганизацию. А вот зримый итог для него был очень даже неплох, ведь Бермондт-Авалов владел столицей Российской империи, благодаря чему «Царь Питерский» мог выдвинуть претензию на верховное лидерство Белым движением.
Это не нравилось другим белогвардейским генералам, и вскоре они нашли повод для нападок на «выскочку». Под нажимом немцев, а также в качестве платы за помощь Бермондт-Авалов согласился на рад территориальных уступок Финляндии. Под контроль финнов перешёл весь Карельский перешеек, вся Приладожская Карелия, а также контролируемые ими к моменту заключения Рижского договора части Олонецкой и Беломорской Карелии (стоит отметить, что Петрозаводск и Мурманская железная дорога остались за большевиками). За это Бермондт-Авалова обвиняли в торговле русскими землями, но это его не особо волновало…
Врангель на параде своих частей
На Юге России сохранился анклав Краснова и Врангеля. В его составе находились Кубань, Северный Кавказ, значительная часть Калмыкии, и большая часть Донской области (кроме примыкающих к Царицыну восточных частей). Несмотря на помощь из Германии и Украины, эти земли всё же были разорены постоянными реквизициями и мобилизациями. Населённая не только различными группировками казаков, но и различными народами, эта территория начинала приносить всё больше проблем, что также подтолкнуло белогвардейцев к прекращению наступательных действий в 1922 г. А ведь эти проблемы готов был усугубить всё более углубляющийся конфликт между Красновым и Врангелем…
На Дальнем Востоке сумел уцелеть Приамурский анклав белогвардейцев. Разгром Колчака заставил Великобританию и другие державы начать вывод своих контингентов, однако численность японских войск там продолжала увеличиваться.
В марте 1920 г. произошёл Николаевский инцидент, когда после оккупации красными партизанами города Николаевск-на-Амуре произошло вооруженное столкновение японского гарнизона с партизанами, после которого партизаны расправились над пленными и истребили местную японскую колонию. Это событие было использовано японским правительством в качестве обоснования необходимости продолжения присутствия японских войск на российском Дальнем Востоке. Затем Япония оккупировала Северный Сахалин и заявила, что её войска останутся там вплоть до образования «общепризнанного правительства в России», а также «благоприятного разрешения николаевского инцидента».
Чтобы предотвратить прямое военное столкновение с Японией, в 1920 г. советское правительство предложило создать на востоке страны отдельное буферное государство. Япония согласилась с этой идеей, надеясь со временем превратить новое государство в свой протекторат.
6 апреля 1920 г. была провозглашена Дальневосточная республика (ДВР), контролировавшая на тот момент лишь территорию Западного Забайкалья, затем её признали власти Приамурья; на территории Восточного Забайкалья существовала семёновская Российская Восточная окраина, в Приморье — Временное правительство Приморской областной земской управы.
14 мая 1920 г. командующий японскими войсками на Дальнем Востоке генерал Юи Мицуэ объявил о согласии вести переговоры с ДВР. Японцы предложили создать западнее Читы нейтральную зону, которая бы отделила части войск ДВР от японских и семёновских войск. 24 мая 1920 г. на станции Гонгота начались официальные переговоры ДВР и японского командования. Как предварительное условие было принято, что «армия ДВР и экспедиционные силы японской империи не вели и не ведут войну, случаи столкновения, вызванные взаимным непониманием, должны рассматриваться как печальные недоразумения».
Делегация ДВР стремилась увязать заключение перемирия с тремя условиями:
1) Эвакуацией японцев с территории ДВР,
2) Отказом японцев от поддержки атамана Семёнова,
3) Достижением перемирия на всех фронтах, включая партизанские.
Японцы отказались от эвакуации войск, ссылаясь на угрозу Корее и Маньчжурии, потребовали признать Семёнова за равноправную сторону при переговорах об объединении дальневосточных областных властей, и стремились ограничиться лишь соглашением с войсками ДВР, чтобы разгромить восточно-забайкальских партизан. В начале июня 1920 г. переговоры прервались из-за отказа делегации ДВР признать «правительство Российской Восточной окраины» как равноправную сторону на будущих переговорах об объединении областных правительств.
В свою очередь, для атамана Семёнова дела складывались лучше, чем в РИ. Важным и ценным приобретением для него стал Каппель. В связи с тем, что Колчака разгромили раньше, его армия отступала в основном не зимой, а осенью. Значит, и потери поменьше, и Каппель не отморозил себе ноги и не умер.
Каппель оказал Семёнову огромную помощь в борьбе с красными партизанами и войсками ДВР. Именно благодаря Каппелю, несмотря на превосходство сил ДВР, семёновцы сумели отстоять Читу в октябре 1920 г. В конечном итоге Читу всё-таки пришлось оставить, но белогвардейцы отступили куда более организованно, благодаря чему Семёнов, в отличии от РИ, сумел сохранить лицо, хотя он всё равно был отодвинут на вторые роли.
Благодаря более организованному отступлению семёновцев удалось укрепить по сравнению с РИ обороноспособность белогвардейского Приморья, благодаря чему, в отличии от РИ, Приамурский земский край выстоял, и дальше красные не продвинулись. Войска Народно-революционной армии ДВР попытались выступить на Хабаровск, но весной – летом 1922 г. были разгромлены Каппелем, который стал командующим армией Приамурского земского края. Кроме того, тут подсобили японцы, которые были вовлечены в дело интервенции более плотно. Японские войска были выведены из Забайкалья, но в Приморье они всё же вцепились мёртвой хваткой.
Японские войска в Приморье
Конечно, японцам интервенция давалась тяжело. Интервенция стоила Японии больших расходов. Оппозиционная партия Кэнсэйкай, представлявшая торгово-промышленные круги, неоднократно выступала за вывод японских войск из Сибири. Кроме того, противниками продолжения интервенции были представители японского флота, выступавшие за перераспределение средств в пользу военно-морских сил (что было невозможно при сохранении огромного экспедиционного корпуса в России); они пользовались поддержкой со стороны японских судостроительных компаний, имевших значительное влияние на правительство и прессу.
На Японию оказывалось международное давление. Как и в РИ, японская экспансия на российском Дальнем Востоке очень не нравилась американцам.
9 февраля 1921 г. американский консул во Владивостоке опубликовал декларацию правительства США, в которой осудил нарушение территориальной целостности России.
26 мая 1921 г. во Владивостоке произошёл военный переворот, в результате которого к власти пришло правительство Меркулова, опирающееся на японские войска.
31 мая 1921 г. США снова направили Японии ноту с предупреждением, что они не признают никаких притязаний и прав, являющихся следствием японской оккупации Сибири. Однако благодаря иному, чем в РИ, исходу Вельткрига, американское давление на Японию удалось нейтрализовать.
Активизировалась германская дипломатия. Хотя у немцев были причины быть обиженными на японцев (за Циндао), всё же они пришли к выводу, что гораздо выгоднее будет не мстить японцам, а попытаться расколоть их союз с Антантой. Эту задачу упрощало поведение британцев и американцев, не желавших усиление позиций Японии в Азии. В этих обстоятельствах немцы признали не только захват Циндао, но и те приобретения Японии, которые не нравились британцам и американцам.
Германская дипломатия поддерживала японскую интервенцию на российском Дальнем Востоке и постоянно выражала протест американским резолюциям, поощряя тем самым Японию. Естественно, немцы рассчитывали не только поссорить Японию с Антантой. Они надеялись направить японскую агрессию на северо-запад, и, если Империя Восходящего Солнца там увязнет, это позволит обезопасить новоприобретённые германские владения в Южном Китае и Индокитае. Для этого нужно было попытаться повлиять на внутреннюю политику Японии – остановить усиление влияния фракции флота и помочь фракции армии.
Естественно, немцы были не всемогущи, и, несмотря на попытки германских дипломатов плести интриги, в японской внутренней политике они ничего не добились. Однако кое-что сделать удалось. Совместными усилиями германских и японских дипломатов удалось добиться участия делегации белогвардейского Приамурья в Рижской конфереции, после чего на Приамурский земский край было распространено действие протокола о прекращении огня.
Также путём давления на Красных удалось протолкнуть пункт о неприсоединении ДВР к РСФСР – таким образом должно было быть создано буферное государство. Большевикам пришлось пойти на уступки. Большевики естественно, пытались обойти эти ограничения. ДВР была плотно интегрирована с РСФСР и стала частью Советской России во всём кроме имени.
Также протокол о прекращении огня Красные обходили путём тайной поддержки красных партизан. Однако главной цели добиться не удалось – с 1923 г. дела Приамурского земского края пошли на поправку. Под давлением фракции флота японское правительство вывело с российского Дальнего Востока большую часть своих войск, оставив там лишь самый мизер, приемлемый по финансовым расходам. Без прямых территориальных приобретений не обошлось – несмотря на протесты со стороны США, Япония присоединила к себе Северный Сахалин, что было одобрено Германией. Несмотря на огромные расходы и тяжёлое внутреннее положение, Япония всё же укрепила своё влияние. Но это только усиливало её аппетиты…
Парад японских интервентов во Владивостоке
А что же та часть Добровольческой армии, которая не присоединилась к Краснову и Врангелю и попыталась прорваться к Колчаку? Пробившись через астраханские степи, «непримиримые» «добровольцы» сумели дойти до территории, контролируемой уральскими казаками. Но они задержались там очень ненадолго, пойдя дальше на прорыв – к атаману Дутову. К Дутову добровольцы пробились в самый последний момент, после чего вместе с ним в связи с отступлением Колчака были вынуждены оставить Актюбинск. Атаман с остатками войска и соединившимися с ним «добровольцами» отошёл в Семиречье, где присоединился к Семиреченской армии атамана Анненкова.
Из-за отсутствия продовольствия переход через степи стал известен как «Голодный поход». По прибытии в Семиречье Дутов был назначен атаманом Анненковым генерал-губернатором Семиреченской области. Командование же Оренбургской армией перешло к генералу Бакичу. Под натиском РККА Дутов, с атаманским отрядом и гражданскими беженцами, бежал в Китай, куда вскоре отступила и Семиреченская армия атамана Анненкова.
Впоследствии в феврале 1921 г. Дутов был убит, а Анненков в марте 1921 г. был арестован китайскими властями. В этих условиях «движуху» обоих прибрал к рукам один из участвовавших в «Великом походе» «добровольцев» – Яков Слащёв. Не согласившийся с прогерманским направлением Краснова и поглощением Добровольческой армии Южной армией, он ушёл вместе с «непримиримыми». Теперь он возглавил остатки белогвардейских войск Дутова и Анненкова. Решительно намеренный действовать, пока есть ещё очаги сопротивления, Слащёв обратил внимание на соседний регион…
Барон Унгерн со своими войсками
Действия барона Унгерна
Осенью 1920 г. от атамана Семёнова ушёл его главный сподвижник, барон Унгерн. Но это было не просто дезертирство. В голове Унгерна созрел грандиозный план…
Унгерн вторгся в Монголию, оккупированную китайскими властями. Подойдя к столице Монголии Урге, барон вступил в переговоры с китайским командованием. Все его требования, включая разоружение китайских войск, были отвергнуты. После нескольких неудачных попыток штурма, 4 февраля 1921 г. Унгерн всё-таки взял столицу Монголии.
22 февраля 1921 г. в Урге состоялась торжественная церемония повторного возведения Богдо-гэгэна VIII на трон великого хана Монголии. Но Унгерн мечтал о большем, чем просто о независимости этой страны. В его грёзах было восстановление Империи Чингисхана.
21 мая 1921 г. Унгерн издал приказ № 15 «русским отрядам на территории Советской Сибири», которым объявил о начале похода на советскую территорию. По планам Унгерна, Россия должна была единодушно восстать, а помочь ей изжить революцию должна Срединная империя. Однако эти надежды оказались безосновательными. Поход провалился – население не восстало, и в итоге горстке белогвардейцев противостояла вся мощь войск Красной Армии в Сибири.
К веселью присоединился Слащёв, который сумел организовать отряд из остатков дутовцев, анненковцев и «добровольцев», и, кое-как преодолев сопротивление китайских властей, в начале лета 1921 г. прорвался в Монголию. Однако было поздно, тем более небольшой отряд Слащёва погоды бы не сделал. К тому же Слащёв прибыл в Ургу тогда, когда унгерновцы были готовы её оставить.
Вскоре объединённым силам унгерновцев и слащёвцев пришлось покинуть Ургу. И вместе они приняли участие в последнем походе Унгерна на Мысовск и Верхнеудинск. Этот поход тоже потерпел поражение, и белогвардейцам пришлось уйти в Монголию. Далее в рядах белогвардейцев возник раскол. Унгерн собирался продолжать войну с Красными, а большая часть белогвардейцев хотела уйти в Маньчжурию. Слащёв был готов продолжать сражаться, но, несмотря на свою доходившую до безрассудства храбрость, совершать гарантированное самоубийство он не был намерен.
Кроме того, его – человека, не знакомого с местной «спецификой» – крайне смущали взгляды Унгерна на то, «как нам обустроить Россию». Слащёв склонялся к варианту – уйти в Маньчжурию, а затем с помощью японцев присоединиться к белогвардейцам Приамурского земского края. Заговорщики попытались убить Унгерна, однако он сумел скрыться.
В конечном итоге неудавшийся строитель Срединной империи попал в плен к Красным и впоследствии был расстрелян. Оставшихся унгерновцев вместе со своими дутовцами, анненковцами и «добровольцами» под своим началом объединил Слащёв, который очень быстро завоевал расположение и любовь подчинённых. Они прорвались в Маньчжурию и впоследствии с помощью японцев эвакуировались в Приамурский земский край, где вошли в ряды местной армии.
Слащёв для местных белогвардейцев стал самым настоящим подарком судьбы – привыкший всё время воевать против превосходящих сил противника, имея при этом крайне разношёрстные войска, он сыграл решающую роль в отражении наступления ДВР на Хабаровск, когда благодаря ряду точных и смертоносных ударов находившейся под его командованием части белогвардейских войск удалось нанести Народно-революционной армии ДВР решительное поражение. После этого разгрома ДВР на территорию Приамурского земского края больше не лезла, а для Слащёва начался стремительный взлёт, благодаря которому он вместе с Каппелем стал одним из Героев Русского Востока. Слащёв и дальше не подводил Приамурский земский край, став самой настоящей грозой местных красных партизан…
Ситуация на Украине после окончания Гражданской войны
По итогам Гражданской войны в России фактически независимым государством стала Украинская держава. Несмотря на немалые сложности и трудности, несмотря на многие неудачи и ошибки, гетман Скоропадский всё-таки провёл Украину через самое тяжёлое время. Гетманский режим победил в войне с Директорией. Гетманский режим выстоял во время Красного Потопа. Теперь настал черёд для махновцев уйти с пути гетмана.
После тяжелейшего поражения из-за подставы Красных в сражении у Александрии и ухода большевиков из Украины Махно был обречён. Но он был намерен сражаться до конца. Даже будучи обречённым, лихой Батька-атаман попил у гетманских прихвостней немало крови. Силы регулярной украинской армии устроили самую настоящую облаву. Но Махно был неуловим. Отряды Махно с боями ушли из окружения и несколько месяцев перемещались по Украине, уходя от преследования.
В конце лета 1921 г., после многочисленных столкновений с превосходящими силами украинской армии, остатки отрядов анархистов были прижаты к румынской границе. 28 августа 1921 г. Махно с отрядом из 78 человек перешёл границу в районе Ямполя. Был ранен 12 пулями, контужен, у него была перебита нога. Румыны немедленно интернировали махновцев.
Долгое время им пришлось жить в очень плохих условиях, в тифозных вшивых бараках, без лекарств и перевязок, питаясь кукурузной похлёбкой. Но румыны, в связи с очень плохими отношениями с Украиной, не стали выдавать Махно гетманским властям. Впоследствии французская разведка договорилась с румынами (естественно, за взятку, куда уж без вездесущей коррупции) и сумела организовать эмиграцию Махно во Французскую Коммуну, где знаменитый Батька-атаман быстро стал культовым персонажем.
Что касается Украинской державы, то для неё бочка мёда в виде сохранения независимости была омрачена ложкой дёгтя в виде территориальных потерь. Украина потеряла полоску территорий на востоке, где граница с Советской Россией проходила по линии, которая была установлена в РИ к 1930-м годам, за парой исключений – граница была выровнена в районе Рыльска и Белгорода (эти города остались в составе Украинской державы). Были и другие потери.
Румыния, воспользовавшись гражданской войной в Украине, а впоследствии Красным Потопом, застолбила за собой Бессарабию, ссылаясь при этом на Бухарестский мирный договор, по которому Центральные державы согласились не выступать против объединения Бессарабии с Румынией. В связи с большими проблемами на внутреннем фронте максимум, чего могла сделать Украинская держава – выразить официальный протест. Однако на войну Скоропадский не решился.
Гражданская война, борьба с махновцами и Красный Потоп не оставили сил на борьбу с Румынией, а Германия и Австро-Венгрия так сильно сконцентрировались на более актуальных для себя делах, что закрыли на действия румын глаза. Тем не менее, несмотря на многие проблемы, Украина шла к восстановлению. Земельная реформа наконец-то приходила к запланированному результату. В тех районах страны, которые не были затронуты махновским движением и Красным Потопом, реформа уверенно шла к своему логическому завершению.
В пострадавших же от войны регионах всё было сложнее (ибо большевики с махновцами переворачивали всё с ног на голову), но и там процесс наконец-то встал на нормальные рельсы. И в сельском хозяйстве начинали пробиваться первые ростки положительного результата. Крестьянство шло к успокоению, а также действительно начали появляться зачатки неплохих хозяйств фермерского типа. Развивалась также и кооперация. Глядя на первые результаты, некоторые представители власть имущих начали мечтать о превращении Украины в «житницу Европы», и для воплощения этих грёз в реальность, в принципе, основания были…
Итоги гражданской войны для Литвы
Итоги Гражданской войны в России обернулись для Литвы неплохими территориальными приобретениями. После захвата литовцами Минска летом 1920 г. дальнейшее их наступление пошло хуже – «эффект сокрушительного удара» прошёл, а Красные в Восточной Беларуси очухались и взяли себя в руки. Литовцы пытались продолжать наступать и дальше, надеясь взять под контроль всю Беларусь, но продвижение шло уже гораздо медленнее и тяжелее, и к началу 1921 г. фронт встал.
Далее вплоть до Рижской конференции особых изменений не было. В конечном итоге по результатам конференции Беларусь была поделена между литовцами и большевиками по принципу «кто чем владеет». Больший кусок пирога достался Литве – за большевиками остались Витебск и Могилёв. Успешное присоединение значительной части Беларуси серьёзно подстегнуло литовское великодержавие – ибо теперь Королевство Миндаугаса II могло с полным правом называть себя подлинным наследником Великого Княжества Литовского…
Таковы были результаты Гражданской войны в России. Немногие были довольны её итогами – ибо повод для радости был прежде всего для новых государств, обретших независимость после крушения Российской империи. В свою очередь, Красные и Белые бились за верховную власть, и то, что и те, и другие удержались и поделили между собой Россию, служило раздражающим фактором. При других обстоятельствах они бы не успокоились, пока не добили бы своего противника полностью, но перспектива собственной гибели из-за внутренних неурядиц умерила пыл и Красных, и Белых. Они всё так же были полны решимости уничтожить друг друга, но и те, и другие крайне нуждались в передышке. Тем, кто властвует над пеплом, попросту нечем было сражаться. Хотя в гражданской войне обычно бывает только один победитель, сейчас пока что никто не был способен победить.
Нет, на деле Гражданская война в России не закончилась – она лишь превратилась в замороженный конфликт, как в Италии. И Красные, и Белые внимательно следили друг за другом, выжидая момента слабости врага, чтобы нанести смертельный удар. Но, перефразируя известную поговорку, чтобы быть готовым к войне, нужно накопить силы, пожив в мире. Злобно скрипя зубами, готовые в любой момент нанести удар, и большевики, и белогвардейцы всё же перековывали мечи на орала. Топор войны был зарыт. Лет на десять. А может, на пятнадцать. А может, и на двадцать. Сроки были неважны. Важно было другое. Пока что час солдат и генералов прошёл. Пришло время строить мирную жизнь.
