История Юго-Западной Руси, часть IX. Накануне бури. Нашествие Батыя на государство Романовичей
Восстановление Галицко-Волынского княжества не понравилось никому. Первыми, само собой, возбудились венгры, и король Андраш II послал под началом своего сына Белы большую армию на Галич. Как говорится, большой армии – большое поражение, и в 1229 году все возможные факторы оказались против венгров. Даниил встретил их еще на подступах к Галичу, и в ходе многочисленных стычек нанес им большие потери, не вступая в большое сражение. Мадьяры развернули свое войско – но русичи продолжали наседать, а затем еще и случились дожди, паводки и эпидемия среди солдат… Понеся большие потери, венгерская армия все же смогла вернуться домой, но о походах на Галич на какое-то время пришлось забыть.
Содержание:
И вновь усобицы
Карта, наглядно иллюстрирующая правление Даниила Галицкого, язык — белорусский
Но отдыхать времени не было – на смену врагу внешнему поднял голову враг внутренний. Все тот же Александр Белзский, продолжавший желать себе во владение Волынь, объединился с галицким боярством, которое продолжало мутить воду. Был составлен заговор, по которому Романовичей должны были сжечь во дворце во время пира (княжеские дворцы в Галиче строились из дерева). Вскрылся заговор случайно – Василько, ради смеха, играючи, пригрозил участникам заговора мечом, те посчитали, что их раскрыли, и сразу выложили все, что знали. Александр лишился своего княжества, но в 1231 году Даниилу все же пришлось оставить город, когда при подходе венгерского войска вновь взбунтовались бояре. Княжить в Галиче опять сел Андраш Венгерский.
Даниилу оставалось лишь заниматься тем же, чем и всегда – воюя в малых войнах, заключать союзы, дабы использовать их в дальнейшем. После потери Галича он принял участие в очередной усобице за столицу Руси, оказав поддержку Владимиру Рюриковичу, который в это время защищал Киев от Михаила Черниговского. Получив в благодарность города в Поросье, Даниил раздал их сыновьям Мстислава Удатного, переманив их тем самым из вражеского стана. В этом же году пришлось отразить несколько набегов венгров и болоховцев на Волынь. Последние представляли собой весьма своевольную группу племен, которые лишь косвенно подчинялись Киеву, и имели свое боярство, а возможно и собственных князей (хотя болоховские князья – это вообще отдельная тема). В ходе формирования государства Романовичей они восприняли нового западного соседа как угрозу, и постоянно вмешивались в их дела.
В 1233 году Даниил вновь вернул Галич, во время осады которого погиб королевич Андраш. Единство государство Романовичей было восстановлено. Александра Всеволодовича, бывшего князя Белзского, поместили в темницу, так как появилась информация о его очередном сговоре с галицким боярством, которое возглавлял некий Судислав, действовавший в лучших традициях Кормиличичей. В 1234 году пришлось вновь помогать Владимиру Киевскому, которого осадил Михаил Черниговский. Удар по княжеству последнему удался на славу, однако вскоре последовало поражение от войска половцев и русского князя Изяслава Владимировича, сына Владимира Игоревича – одного из тех трех Игоревичей, которые четверть века назад правили Галичем. Вслед за этим в сговор с Михаилом Черниговским вступили галицкие бояре, которые дезинформировали Даниила касательно вражеских действий. В результате в 1235 году Галич оказался открыт для удара, был потерян Романовичами, и при одобрении местного боярства там сел править тот самый Михаил Черниговский.
Постоянная усобица и вторжения иноземцев, которые не прекращалась в Юго-Западной Руси после смерти Романа Мстиславича, начинали утомлять всех. Даже автор этой статьи утомился описывать все эти относительно мелкие конфликты с постоянной сменой раскладок союзов при почти неизменном составе главных действующих лиц. Утомился в реальности и Даниил Романович, который к тому же оказался против многочисленных противников с небольшой дружиной. После потери Галича он решился на очень радикальный и спорный шаг – признать себя вассалом недавно коронованного венгерского монарха Белы IV, с которым его связывали неплохие отношения (Даниил и Бела какое-то время воспитывались при венгерском дворе вместе, и в определенной мере были друзьями). Увы, помощи в обмен на столь значительную уступку Романовичи не получили, и потому всю эту кашу пришлось разгребать самостоятельно, попутно позабыв о клятве вассальной верности.
Наступление порядка
Болоховцы и галичане не унимались, и стали совершать постоянные набеги на Волынь, тем самым стремясь вовсе лишить Романовичей любых уделов. В 1236 году они совершили большой набег, но потерпели разгромное поражение, многие воины попали в плен к волынскому князю. Михаил Всеволодович (Черниговский) и Изяслав Владимирович (ставший князем Киева) потребовали их выдачи, а когда получили отказ – стали собирать большое войско для похода на Владимир. К ним присоединились половцы и польский князь Конрад Мазовецкий, имевший виды на северные территории Волыни. Как и ранее, дипломатия оказалась не менее эффективной, чем мечи – половцы вместо удара по землям Романовичей обрушились на Галицкое княжество, нанеся большой ущерб. Конрада разбил младший брат Даниила, Василько, не исключено, что при прямой или косвенной поддержке литовцев. Оставшееся войско Михаила и его сына Ростислава (который в будущем сыграет важную роль) попало в 1237 году в осаду в Галиче, и лишь чудом город устоял. На радостях от успеха Михаил в 1238 году кинулся в поход на Литву, оставив вместо себя княжить своего сына. Вместе с ним в поход ушли и многие галицкие бояре из числа радикалов. В результате этого Даниил получил возможность легко занять город, и община целиком поддержала его, открыв ворота. Галицко-Волынское княжество было восстановлено, на сей раз – окончательно.
Все это время Романовичам приходилось воевать, воевать и снова воевать. Причем описанные войны были далеко не единственными, которые приходилось вести Даниилу и Васильку. Так, далеко не всегда мирно вели себя литовцы, которые периодически все же совершали набеги на Брестскую землю, которая являлась крайней северной землей волынских владений. Сложные отношения сложились в это время с Конрадом Мазовецким, который поначалу был союзником, а затем – врагом. В 1238 году, помимо занятия Галича, довелось иметь дело еще и с крестоносцами, которые вторглись в северные владения Волынского княжества. Пришлось браться за оружие и заставлять братьев-христиан уйти обратно, вернув награбленное. Попутно, пользуясь случаем, Даниил вернул в свое владение город Дорогичин. Это был исконно русский город, как и вся земля вокруг него, который служил северо-западной окраиной Волынского княжества. Пользуясь смутами на Руси, мазовецкие князья еще где-то в XII веке захватили город, а в 1237 году Конрад подарил его Добжинскому рыцарскому ордену, у которого Даниил и отобрал их.
А тем временем с востока уже шли монголы, успевшие пройтись огнем и мечом по Северо-Западной Руси, и приближавшиеся к государству Романовичей….
Монголо-татары
Монголы (также монголо-татары, также татаро-монголы, использовать буду все три оборота по мере необходимости), а точнее – Улус Джучи, будущая Золотая Орда – на тот момент представляли собой хорошо отлаженную машину для нагиба и раздачи добра всем желающим оседлым и кочевым народам, которые отказывались покоряться или платить им дань. Благодаря перенятому у китайцев вместе с китайскими же кадрами опыту эти степняки умели осаждать крепости, брать их штурмом, а благодаря впитыванию в себя всех прочих степняков обладали большой численностью. Командовал ими хан Батый, умелый и жесткий военачальник, который после Чингисхана и вплоть до Тимура оказался, вероятно, единственным монголо-татарским полководцем, который мог так эффективно использовать связку кочевников и зависимых оседлых, нагнув всех на своем пути вплоть до Адриатического моря.
Однако стоит также понимать и другое. Батый обрушился на Русь в 1237 году, и воевал с ней все следующие годы. Да, он одерживал победы, да, у монгол была отлично налажена поставка пушечного мяса в хашар (вспомогательное войско), который использовался на осадных работах и в случае чего шел первой волной на штурм…. Но при любых раскладах с такой активностью военных действий, и при том сопротивлении, что оказывали русские князья и города, орда неизбежно должна была понести потери и уменьшится в численности. Кроме того, на запад пошла далеко не вся монгольская армия, да и вообще ряды агрессивных кочевников за время былых войн поистрепались. Современные историки, которые придерживаются умеренной оценки численности войск Батыя в 1237 году, называют цифру от 50 до 60 тысяч человек. С учетом потерь, а также ухода двух туменов в Монголию до 1241 года, численность орды к началу вторжения в государство Романовичей можно оценить примерно в 25-30 тысяч человек, а может даже и меньше.
Примерно с таким войском Батый пришел в Галицко-Волынское княжество, после чего ему еще предстояло воевать с европейцами, которые при полном напряжении сил могли выставлять воинства сравнимой численности, а то и более. Из-за этого монголы уже не могли устраивать такое массированное наступление, чреватое большими потерями; не могли они ввязываться и в длительные осады, так как это вело к потере времени и риску понести дополнительные потери. Таким образом, удар, который был нанесен по Галицко-Волынскому государству, оказался слабее того, который пришелся по Северо-Восточной Руси в 1237-38 годах, и уж тем более того, который перетерпела Средняя Азия и государство Хорезмшахов при Чингисхане.
Галицко-Волынское княжество
Даниил Галицкий еще после поражения на Калке стал оглядываться на происходящее в степи, и учитывал возможность внезапного визита сильного и многочисленного противника. Однако то, как Батый расправился с остальной Русью в начале своего большого похода на запад, оказало ошеломляющее воздействие на Романовичей. Сражение в поле стало выглядеть заведомым самоубийством. Вместо жесткого, яростного сопротивления была выбрана совершенно иная стратегия минимизации ущерба, которая с самого начала была сомнительной как минимум с моральной точки зрения. Войска отводились в сторону от удара монгол, гарнизоны в городах если и оставались, то весьма малочисленные. Разбегалось перед ордой и мирное население, хотя это касалось в первую очередь сельчан – горожане уходить из-под удара не спешили. При этом оставшимся на месте следовало не оказывать монголам сопротивления, так как в этом случае их ждала гарантированная смерть, а при отсутствии сопротивления были хотя бы какие-то шансы остаться в живых.
Сам Даниил во время вторжения отсутствовал в княжестве, кружа по ближайшим государствам и настойчиво пытаясь сколотить сильный антимонгольский союз, способный противостоять степнякам. Лишь однажды во время вторжения он попытается вернуться домой из Венгрии, но встретит большие массы беженцев, и решит не пытаться бороться со степняками, имея под рукой лишь несколько сотен своих ближайших дружинников. Существует также информация о том, что Даниил заключил с монголами личное перемирие, обезопасив себя лично и фактически отдав под разграбление собственное княжество, однако эта теория пока остается лишь теорией в силу недостаточной обоснованности.
Отказавшись от активных действий, Галицко-Волынское княжество сохранило в своем пассиве пару козырей. Первым из них оказался стремительный прогресс в фортификации – если остальная Русь обладала деревянными укреплениями, которые не представляли большой преграды для монголов, то на Юго-Западе уже вовсю внедрялись смешанная каменно-деревянная и исключительно каменная конструкции укреплений, помноженные на грамотное применение к местности, с несколькими линиями обороны и выносом вперед опорных узлов, которые мешали эффективно использовать осадную артиллерию. Это значительно усложняло штурмы крупных городов для орды, и вынуждало вести правильную осаду – или же вовсе обходить населенные пункты стороной. Вторым козырем оказалось достаточно массовое использование при обороне городов самострелов (арбалетов), которое было отмечено даже при защите небольших крепостей. Они не требовали серьезной подготовки стрелка, и пускали стрелы с большой силой, пробивая монгольские доспехи при стрельбе со стен – чем не могли похвастаться луки. Все это не могло не подсыпать перцу орде в грядущих событиях.
Нашествие
В силу сказанного выше, становится понятно, что поход на Юго-Западную Русь для монголов стал более сложной задачей, чем на остальные ее части. Основательно разрушать, грабить, осаждать и убивать не было ни времени, ни возможностей. Вероятно, потому о бедах, которые обрушились на местное население, известно относительно немного, из чего историки сделали вывод, что масштаб разорения и людских потерь на территории княжества был хоть и весьма серьезным, но не катастрофическим.
Первым под удар попал Киев, который бросил его князь, Михаил Черниговский, и куда отправил небольшой отряд Даниил Романович. Обороной командовал тысяцкий Дмитрий (Дмитр). Осада города прошла зимой 1240-41 годов, и закончилась поражением киевлян, что было закономерным результатом – имея достаточно большую площадь, русская столица на тот момент имела обветшавшие из-за усобиц стены и недостаточно многочисленный гарнизон даже вместе с подкреплением Дмитра. После этого, сделав короткую передышку, монголы обрушились на Галицко-Волынское княжество. В этом им помогли болоховцы, которые перешли на сторону степняков и показали пути, по которым можно было удобнее всего нанести удары в самое сердце ненавистного им государства Романовичей. Правда, при этом монголы стребовали со своих новообретенных союзников еще и дань зерном.
Конкретного описания того, что происходило в дальнейшем, нет, и я не берусь пытаться расписывать детально все нашествие, так как придется слишком много придумывать, отталкиваясь от слишком малого количества информации. Однако кое-какая конкретная информация все же имеется. Судьба трех городов заслужила особое упоминание в летописях, потому на них в первую очередь и будет сосредоточено внимание.
Одним из первых под удар попал город Галич. Бояре, лояльные Романовичам, а также значительная часть тех, кто мог держать в руках оружие, в это время отсутствовали в городе, что заранее предопределило исход. Вероятнее всего, оставшиеся горожане не оказывали сопротивление монголам, и попросту сдались. Археология не подтверждает каких-либо масштабных разрушений кроме ряда пожаров, лишь частично затронувших городские укрепления. Нет и следов массовых захоронений. Из этого можно сделать вывод, что горожан попросту забрали в хашар, и активно использовали в дальнейшем. Обезлюдевший Галич более никогда так и не восстановился до былой силы – с 1241 года он стремительно теряет свою социально-политическую и экономическую роль, уступая сначала Холму, столице Даниила Романовича, а затем Львову, столице Льва Даниловича.
Несколько иная картина наблюдается во Владимире-Волынском. Похоже, что мнение горожан здесь разделились, и часть решила сдаться монголам, и повторила судьбу горожан Галича, а часть решила сражаться и погибла. Из-за этого Владимир пережил разорение, на его территории есть следы разрушений и захоронений, но они не соответствуют по масштабу тем, которых следовало бы ожидать при активной обороне города таких размеров – к 1241 году население его достигало 20 тысяч человек. В дальнейшем город достаточно быстро восстановится, оставшись столицей Волыни.
Самым северным из разоренных городов оказалось Берестье (Брест). Судя по всему, горожане поначалу оказали сопротивление монголам, но затем решили сдаться, и по их требованию покинули город для пересчета и облегчения разграбления города. Однако не в привычках степняков было прощать любое сопротивление, и в подобных ситуациях, даже дав обещания безопасности сдающимся, они действовали одинаково. Когда Роман и Василько прибыли к городу, то он был абсолютно пустым и разграбленным, но без следов явных разрушений. Рядом с городом, на просторной поляне, лежали трупы его жителей, которых монголы перебили в наказание за то, что берестяне посмели оказать хоть какое-то сопротивление. Не исключено, что самых сильных мужчин все же забрали в хашар, и использовали в дальнейшем.
Были города, которые оказывали сопротивление монголам до последнего. Среди таких можно указать Колодяжин, Изяславль, Каменец. Все они были сожжены и лишились населения. На пепелищах некоторых из них археологи обнаружили остатки самострелов и натяжных колец, крепившихся к ремню стрелка. Все это создает впечатление, как будто бы монголы все же с достаточной легкостью прошлись огнем и мечом по Галицко-Волынскому княжеству.
Однако имелись и совершенно обратные примеры. Каменно-деревянная или каменная фортификация, да к тому же грамотно расположенная на местности, оказалась для степняков «крепким орешком». В случае же, когда на стенах располагался достаточно многочисленный гарнизон под началом умелых военачальников, Батый был вынужден просто обходить эти укрепления стороной – чего он не делал, к примеру, с Козельском. Относительно новые крепости в Кременце и Данилове монголам взять так и не удалось, несмотря на несколько попыток. При виде же Холма, который на тот момент был, вероятно, самым укрепленным градом на Руси, и даже европейцами оценивался как очень хорошо защищенный, Батый был вынужден лишь какое-то время покрасоваться на виду у его стен, и пройти дальше, в Польшу, удовлетворившись разграблением незащищенных сел в окрестностях новой столицы государства Романовичей. Пленный воевода Дмитр, которого хан продолжал возить с собой, видя это, посоветовал ему идти дальше, в Европу, так как «эта земля крепкая». Учитывая, что степняки так и не встретили в поле галицко-волынскую армию, а численность войск была далеко не бесконечной, совет показался хану весьма дельным. Не задерживаясь с осадами хорошо укрепленных городов, Батый отправился со своим войском дальше, в Польшу.
Несмотря на то, что Бату-хан прошел по Галицко-Волынскому княжеству быстро, и разорил его в гораздо меньшей степени, чем другие русские земли, потери все равно были велики. Многие города лишились всего населения, убитого в боях, уничтоженного в качестве меры наказания или же уведенного в хашар – из последнего, как правило, возвращались очень немногие. Был нанесен значительный экономический ущерб стране, особенно ремесленному делу, которое располагалось в городах, больше всего пострадавших от степняков. Под шумок монгольского завоевания крестоносцы отбили у русичей Дорогочин, а болоховцы вместе с князем Ростиславом Михайловичем попытались завладеть Галицким княжеством, пускай и не совсем удачно.
Однако имелись и положительные моменты. Батый ушел достаточно быстро, уже в апреле разгромив поляков у Легница. Степняки, судя по всему, шли узкой полосой, от города к городу, и не затронули значительную часть территории государства. К примеру, в стороне осталась Бакота, которая была одним из центров солеварения на Днестре. Часть городов уцелела от разграбления и уничтожения населения, благодаря чему удалось сохранить хотя бы какую-то долю былого ремесленного производства – и в будущие годы в Галицко-Волынском государстве оно не только быстро восстановится, но и превзойдет по своим масштабам домонгольский период. Наконец, путем отказа от полевого сражения и фактической сдачи территорий страны на разграбление, Даниил Романович смог спасти свой главный политический козырь во все времена – армию. Если бы князь потерял ее, то и Галицко-Волынскому княжеству, вероятнее всего, вскоре настал бы конец. Сохранив ее, он уже в апреле 1241 года смог перейти к восстановлению контроля над своим государством.
Что же касается монгол, то они, судя по всему, понесли достаточно серьезные потери в ходе короткой кампании на территории Юго-Западной Руси. Взвешенные оценки их численности в ходе сражений в Польше и Венгрии оцениваются от 20 до 30 тысяч человек, а после окончания похода их оставалось уже всего лишь от 12 до 25 тысяч. Сражаться с европейцами приходилось в меньшинстве, используя выгодные стороны конной армии монгол. Серьезные осады больших крепостей уже практически не велись, военная мощь орды быстро деградировала до уровня экстраординарных, но все же грабителей и выжигателей сел. На столь масштабные акции сил у Улуса Джучи уже не было, а когда появились – начались усобицы среди самих монгол, и потому Европа более не знала столь масштабных вторжений степняков, как в 1241-42 годах. Недостаток сил и средств, а также серьезное сопротивление местных народов и большое количество каменных крепостей на дороге свели большой завоевательный поход Батыя к глубокому рейду в Европу, польза от которого свелась к большому устрашению всего христианского мира. В зависимость от Улуса Джучи в результате попали лишь ближайшие территории Руси и Балкан.
