История Трастамара. Часть IV — Хуан III: экономика, церковь, личная жизнь (Trastamara)

Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой цикл Trastamara, и сегодня речь пойдет о завершающем периоде правления короля Хуана III. Рассмотрены будут вопросы его личной жизни, экономической и религиозной политики, а также вкратце будет рассказано про дела Индий.

Содержание:

Экономика и королевство

Развитию экономики король Хуан III уделял особое внимание, даже большее, чем его мать, Изабелла I, и тем более чем отец, Фердинанд. Народные предрассудки и тенденции, распространявшиеся среди аристократии, ему были чужды [1]. Король видел, что любые действия его государства требовали денег, и чем больше – тем лучше, а эти деньги требовалось еще откуда-то брать, причем желательно – из надежных источников, и так, чтобы их не пришлось потом возвращать с процентами. Волновало Хуана и благополучие населения – хоть он и был менее религиозным королем, чем его родители, но свое положение он осознавал именно с точки зрения церкви, а та утверждала, что он несет ответственность за свое государство. В его время еще не существовало учебников по экономике, были лишь отдельные трактаты античных и более современных авторов, которые не были системными, и не давали четкого видения того, что нужно менять, из-за чего Хуану III пришлось придумывать все самому. В проектировании реформ ему серьезную поддержку оказывала королева Маргарита, которая оказалась еще и весьма умелым управленцем. В результате этого с самого начала правления короля Хуана III началось преобразования экономической системы, основная часть которых прошла до начала Третьей Итальянской войны (1521). Часть реформ проводилась исключительно на территории Кастилии, и затем распространялась на Наварру и Арагон, часть проводилась уже в объединенной Испании, а часть затронула только саму метрополию, не задев территорию королевств Сицилии и Неаполя – хотя перемены происходили и там.

Первым делом Хуан III занялся «мелочами», а именно унификацией элементов, важных для экономики с точки зрения государства. В первую очередь это была монетная система и система мер и весов. До этого у каждого региона полуострова была своя система мер и весов, причем одинаковое название меры отнюдь не означало ее равенство в Галисии, Андалусии и Толедо. Декретом от 15 мая 1505 года вводилась единая система, которая отныне распространялась на всю территорию королевства. Аналогичным образом разнились и монеты – несмотря на то, что Изабелла I в свое время добилась значительного уменьшения количества монетных дворов [2], но в стране все равно существовали монеты разных образцов, что совсем не способствовало развитию экономики. Декретом от 20 июня 1505 года вводилась единая монетная система, которая будет существовать в течении нескольких веков. Максимальной денежной единицей устанавливался золотой дублон, который, в свою очередь, равнялся двум эскудо (золото, 3,4 грамма), эскудо – 2 песо, песо — 8 серебряным реалам, реал – 34 медным мараведи, а мараведи – 10 медным динеро. Устанавливались единые формы, вид, вес монет. Официальный денежный учет продолжал вестись в мараведи. Количество монетных дворов сократилось до 4, причем часть из них переехала – монету теперь чеканить могли только в Толедо, Вальядолиде, Бургосе и Севилье. Позднее к ним присоединился монетный дом Барселоны. Декрет от 11 января 1506 года содержал сразу два пункта – значительно ослаблялось внутреннее регулирование цен на производственное сырье и продукцию [3], а также устанавливалась свобода внутренней хлебной торговли при ограничении максимальной цены продажи зерна. Пункт с хлебом оказался весьма важен, так как еще при Энрике IV установилось не самое удобное положение, когда зерном можно было торговать лишь в определенные дни, и только в определенных городах, что значительно затрудняло ведение торговли.

Серьезные проблемы вызвала Места – союз овцеводов Испании. Еще при Изабелле I Месте были предоставлены значительные привилегии и территории для выпаса овец на юге и севере страны, где они должны были выпасать свои отары круглогодично, следуя за переменами благоприятной погоды. Учитывая, что шерсть была материалом дорогим, Места приносила огромную прибыль и хозяевам, и государству. Однако в сезонных перегонах крылась огромная проблема, о которой Хуан знал еще до смерти своей матери – пути перегонки стад овец пролегали через обширные сельскохозяйственные угодья центра страны, и Места добилась запрета на огораживание этих дорог. Как результат – после перегонов многие поля и сады превращались в вытоптанные пустыри, что вызывало резкое неприятие со стороны землевладельцев и крестьян. Изабелла игнорировала это, как и Фердинанд, распространивший Месту также и на Арагон, однако Хуан видел, что многие плодородные земли – которых, к слову, в Испании было не так уж и много – запустевают, люди уходят в города или эмигрируют в колонии, так как их попытки возделывания полей превращались в ничто, когда по ним проходила Места. Конечно, эта организация приносила большие выгоды для Испании, но в глазах Хуана они все же были недостаточны для таких привилегий – шерсть с испанских овец, будучи высококачественным сырьем, уходила за границу, а оттуда в Испанию возвращались изделия из нее, причем часто более дорогие, чем сама шерсть. На этот факт обратил внимание короля его советник, Педро Веласко, и это стало последним толчком к решительным действиям. Декретом 20 июня 1507 года права Месты были несколько ограничены. Отныне овец разрешалось перегонять лишь по определенным маршрутам, число которых сократилось, и на участках сельскохозяйственных угодий было велено возводить каменные стены. Взамен король предоставил Месте дополнительные земли из числа королевских владений в качестве промежуточных пунктов при перегонке, заодно обязав поставлять шерсть в первую очередь на отечественные мануфактуры. Таковых явно не хватало для обработки всего объема сырья, и потому король взял заем у итальянских банкиров, а на полученные деньги основал две крупные текстильные мануфактуры – в Толедо и Мадриде. Удалось подстегнуть и развитие уже существующих мануфактур в Андалусии [4]. За этим последовал новый декрет, от 13 июля 1507 года, об отчуждении невозделываемой земли, пригодной для сельского хозяйства, причем это касалось всех сословий – от крестьян до дворян, включая духовенство. Земли становились собственностью короны, но долго там не задерживались, сдаваясь в аренду землевладельцам или попросту безвозмездно передаваясь предприимчивым людям, которые приступали к ее обработке – в том числе и самой Месте, которая таким образом могла увеличивать площади пастбищ. Было организовано переселение крестьян из нескольких регионов, где земля передавалась Месте – вместо этого крестьяне получали землю с надбавкой, но в другом регионе. Вся эта деятельность заняла много времени и внимания, вызвала определенное недовольство со стороны многих, но ее результат оказался весьма благоприятным – к концу правления Хуана III начавшийся было бурно развиваться кризис сельского хозяйства и упадок производства зерна [5] был прекращен, и даже наоборот – количество продовольствия в стране постепенно увеличивалось. Места также расширялась, как и объемы производства шерсти, которая шла на мануфактуры. Таким образом, от реформ короля по части Месты выиграли все, включая итальянских банкиров, которым удалось вернуть долг раньше срока.

Следующий этап экономических реформ был связан с утверждением «Фуэрос де Эспанья», и связанными с этим переменами, в том числе и налоговой системы. Началось все с 1510 года, когда король утвердил новое законодательство, а заодно и сформировал новую палату в составе Финансового совета, которая отвечала за сбор королевских налогов. Сама система налогов упрощалась и унифицировалась – ранее каждый город и каждый регион мог иметь свой уникальный набор, что делало невозможным любой контроль за сбором податей. Палата фискалов же отвечала за сбор тех налогов, которые ранее осуществляли сторонние лица, никак не принадлежавшие к власти – пошлины, алькабалу [6] и прочие. Сама алькабала была упразднена, ее заменили на обычный торговый налог с фиксированной ставкой. Упростились путевые сборы на содержание дорог и мостов, причем отныне их обязаны были платить и дворяне – этот пункт стал одной из причин их возмущения «Фуэрос де Эспанья» [7]. Поддержание дорог и мостов, а также строительство новых становилось обязанностью городов – правда, при участии королевской казны в случае строительства. Значительно упрощалась регламентация производства и экономической деятельности, количество законов на эту тему сокращалось в разы, вместо них вводились общие правила и статуты [8]. Торговцы и производители отныне обладали куда большей свободной действий. Ликвидировалась сеть внутренних таможен, которые почти парализовали внутреннюю испанскую торговлю, доходы с них восполнялись благодаря торговому сбору. В довесок к значительному количеству непрямых налогов вводились прямые, причем платить их были обязаны все сословия, но сама ставка подушного налога была гибкой и не обременительной. Кроме того, для иноверцев вводился дополнительный защитный прямой налог, якобы на траты по защите религиозных меньшинств в Испании от произвола христиан, напоминавший мусульманскую джизью. Наконец, на официальном уровне, дабы отсечь зарождающиеся регрессивные тенденции, была объявлена почетность всех видов экономической деятельности для всех сословий. На практике это означало, что торговлей и организацией производства мог заниматься и крестьянин, и дворянин, и горожанин. Этот комплекс реформ также подстегнул экономическое развитие Испании, и к концу правления Хуана III только доходы увеличились в несколько раз, хотя связано это было также и с тем, что по мере ведения войн приходилось понемногу повышать налоги в стране – в основном за счет различных экстренных налогов, взимаемых единожды, или ежегодно, но только во время войны.

Затрагивалось и положение крестьян. Помимо личной свободы, чего не имели крестьяне большинства стран Европы, испанские деревенские жители получили наконец свободу торговать своей продукцией без особых ограничений, в то время как раньше они обязаны были действовать через конкретных посредников. Реформа налоговой системы несколько снизила налоговое бремя крестьян, даже с учетом введения подушной подати, что положительным образом сказалось на их благосостоянии. Не отмененные еще феодальные отработки четко нормировались и подчинялись единым правилам. Вводилась практика аренды земли за деньги крестьянами, причем выплаты могли вестись не только звонкой монетой, но и натуральными продуктами по четкой цене. Устанавливались четкие ограничения крестьянских повинностей, что значительно снизило злоупотребления феодалов, которые, несмотря на отмену крепостничества несколько веков назад, умудрялись продолжать обращаться с крестьянами как своим личным имуществом, создавая ситуации, когда тем некуда было идти. Эти весьма болезненные для феодалов законы были внесены королем уже после начала восстания во время Мадридских кортесов. Устанавливались также правила аренды крестьянами королевской земли, оговаривались механизмы переселения крестьян на новые земли. Значительно ограничивалось баналитетное право дворян и церкви, за что крестьяне были весьма благодарны королю, так как баналитет был одной из самых обременительных частей крестьянских повинностей.

Появлялись в Испании и новые производственные центры. Особо выделялись четыре направления – текстильная промышленность, производство оружия и боеприпасов, судостроение и разведение лошадей. Последний пункт был самым любопытным, и оказался связан с фигурой Хуаны Безумной, сестры короля. По возвращению в Испанию король, пытаясь вернуть обратно ту веселую и жизнерадостную девушку, которую он знал, обнаружил, что больше всего Хуане все еще нравятся конные прогулки и вообще все, что было связано с лошадьми. Тогда же король посетил места разведения лошадей андалузской породы – лучшей на тот момент в Европе – и обнаружил, что во-первых система их разведения в Испании достаточно слабо развита, а во-вторых – лошади этой породы чрезвычайно дороги, и часто не по карману даже довольно состоятельным людям, но при этом все равно пользовались большим спросом. По указанию Хуана III в Андалусии стали организовываться централизованные комплексы по разведению лошадей, и поручил кураторство этого проекта своей сестре. Польза оказалась всеобщей – Хуана понемногу поправлялась, испанское поголовье лошадей росло, и тем более росла прибыль от продажи этих прекрасных животных за границу. В дальнейшем испанская конница еще покажет себя на полях сражений, а лошади станут одним из самых ценных экспортных товаров Испании, который будет приносить ей солидную прибыль вплоть до конца XIX века. Другой важной отраслью растущей промышленности становилось производство текстиля. О том, что производство тканей из шерсти в Испании постоянно росло, уже не единожды говорилось, однако существовали и другие направления – производство тканей из льна, шелка и других материалов. Здесь король также приложил значительные усилия для того, чтобы увеличивать ресурсную базу своего государства, и развивать производство – он готов был доплачивать из собственного кармана за лен, шелк-сырец и прочие материалы для мануфактур. В то время, как в Андалусии, Толедо и Мадриде росло производство грубых тканей, в Барселоне возрождалось и расширялось производство бархата и прочих предметов роскоши, за исключением шелка, который производился целиком в Гранаде и Андалусии. Кроме того, текстильная промышленность начала развиваться в Италии, включая то же производство шелка-сырца и ткани из него. С производством оружия дела в Кастилии и Арагоне и без того обстояли хорошо – по сути Испания была одним из центром оружейной промышленности, но при Хуане III она поднялась на новый уровень. Произошло это благодаря созданию двух крупных центров – Real Arsenal de la Toledo и Real Arsenal de la Cavada [9]. Первая мануфактура была многопрофильной, и отвечала за производство холодного и огнестрельного оружия, доспехов, сбруи для лошадей и всего того, чем вооружалась и защищалась армия Испании. Строительство этого предприятия было начато в 1518 году, первые аркебузы и шпаги были получены в 1521 году. Ла Кавада же стала центром производства артиллерии для армии и флота. Специалистов для организации работ испанцы заказали из Фландрии, строительство начали в 1523 году, но первые орудия были отлиты только в 1527. Уже к началу правления наследника короля Хуана III практически вся артиллерия Испании, на суше и на море, будет производиться здесь. Судостроение в Испании также не было слабо развитым и раньше, но Хуан III обеспечил полезный сдвиг акцентов – Изабелла и Фердинанд в свое время сделали упор на постройку крупных торговых кораблей, чуть ли не запретив строительство малых торговых судов. Нынешний король снял эти ограничения, и это стало мощным толчком для развития каботажного судоходства, а также косвенным образом простимулировало развитие морской торговли в тех случаях, когда начинающим капитанам были не по карману крупные корабли.

Торговлю Хуан III также развивал. Основной торговый поток товаров из Индий шел в Севилью, а оттуда уже вывозился по двум направлениям – в Средиземное море или на север, в Англию и Фландрию. Король только подтвердил закон, принятый еще при его матери, по которому торговля с Индией могла вестись только на испанских кораблях, а при вывозе товаров из Севильи в другие страны в первую очередь должны были использоваться испанские корабли [10], и даже расширил его. Отныне только испанские корабли могли торговать не только с Индиями, но и осуществлять каботажную торговлю в Испании. Значительная часть Средиземноморской торговли отдавалась в руки барселонцев, которые занялись перевозками грузов из Севильи во Францию и Италию, в то время как кастильские купцы возили грузы из Севильи на север. В Испанию грузы могли везти только испанские торговые корабли, или же корабли страны-производителя товаров. Впрочем, разрешались также исключения из этих правил – в обмен на значительную сумму денег иностранный купец мог приобрести лицензию, и свободно торговать в портах Испании, а за еще большую сумму – даже между Испанией и Индией, чем быстро воспользовались предприимчивые итальянцы, вдвойне обогащая казну Испании. Взаимоотношения с Италией вообще дошли до той стадии, когда в Испанию стали отправляться переселенцы из северных княжеств. Привычный для испанцев шовинизм на итальянцев почти не распространялся – те были хоть и не близкими родственниками по культуре, но имели схожий язык и нравы, и были такими же католиками. Не единожды генуэзские торговые корабли перевозили из Италии такой ценный груз, как поселенцев – их обычно использовали для заселения малообжитых регионов Испании. Очень быстро они ассимилировались и сливались с испанцами, восполняя демографические потери метрополии от колониальной эмиграции.

Большой проблемой, несмотря на работу Королевских судов и «Фуэрос де Эспанья», оставалась дворянская вольница. Даже после того, как король ввел наказания за стычки, конфликты между дворянскими семьями продолжались. В 1520-е годы, когда Испания воевала сразу на несколько фронтов, в Андалусии шла настоящая гражданская война между аристократами, которые не только наносили ущерб имуществу третьих лиц, но и доводили свои конфликты до совсем клинических форм вроде открытых сражений, осад крепостей и испанской герильи – уничтожения всего имущества противника, до которого могли дотянуться руки. Само собой, короне подобная вольница сильно мешала, и потому король разыграл старые противоречия между нобилями и вольными городами, выбрав традиционную позицию кастильских монархов по поддержке последних. Эрмандады получили усиление и стали привлекать городскую милицию для усмирения чрезмерно буйных феодалов, королевские суды работали по полной для подавления своеволия аристократов. Графы, маркизы и даже герцоги лишались титулов при попытке оказать сопротивление. Однако знать продолжала упирать на свои «древние права», и войны между аристократией и рыцарские банды продолжали воевать друг с другом, и даже против королевских войск – случаи нападения таких банд на колонны королевской армии были не единичны. В конце концов, в 1528 году одна такая банда напала в Каталонии на королеву со свитой, и только своевременное вмешательство сил местного городского ополчения спасло всеми любимую Маргариту от тяжелых последствий. Хуан III, король в целом добрый и милосердный, подобное простить уже не мог. Полетели головы – в прямом смысле: пойманных в составе банд дворян казнили, их семьи лишили имущества. Была установлена круговая порука среди всех нобилей в виде всеобщего налога для аристократии, который официально взимался для ликвидации ущерба, вызванного дворянской вольницей. Знать ворчала, но была вынуждена смириться. В 1532 году последовала новая волна репрессий против аристократии, вылившаяся в лишении части привилегий не только высшей аристократии, но и кабальерос и идальгии, которые активно принимали участие в феодальных разборках. Эти привилегии вновь можно было получить, но лишь в личном порядке, за особые заслуги, после службы в армии или в государственной администрации. В конце концов, эти меры позволили добиться конкретных результатов, и дворянская вольница постепенно уходила в прошлое. Впрочем, окончательно ликвидировать ее в эпоху правления короля Хуана так и не удалось, а в дальнейшем она стала принимать хоть и редкие, но еще более разрушительные формы массовых дворянских восстаний.

Король Хуан III приобрел не один седой волосок на голове, борясь за экономическое развитие страны. Его работу облегчала постоянная поддержка жены, а также значительный задел, оставленный ему матерью, но все равно пришлось приложить огромные усилия, чтобы добиться результатов. А они впечатляли – Испания из среднего экономического государства, благодаря заделу, сделанному при Хуане III, постепенно превращалась в одно из самых экономически развитых государств Европы, и не планировала останавливаться. В промышленности на смену цеховому производству пришли мануфактуры, которые уверенно отвоевывали себе место под солнцем. Реформы, проведенные королем, оказались в чем-то своевременными, а в чем-то даже передовыми, обеспечив стабильный экономический рост и развитие государства вплоть до начала-середины XVII века, что оказалось весьма полезным с учетом того, что его наследники почти не уделяли внимание вопросам экономики. Сын Хуана получил в свои руки мощный инструмент для решения важных геополитических вопросов, и именно благодаря сыну Изабеллы и Фердинанда Католиков Испания смогла успешно вести тяжелые и изнурительные войны с французами, турками и остальными государствами в течении долгих лет.

Король Хуан III и церковь

Сын Изабеллы Католички не был истовым католиком, хоть и считал, что без религии его жизнь будет пустой. Он много жертвовал на нужды церкви, посодействовал строительству нескольких храмов в Испании, старался поддерживать хорошие отношения с Папой Римским, но его видение роли католической церкви в управлении государством вызвало бы негодование у многих заграничных клириков. Хуан считал, что церковь в Испании должна строго подчиняться ему, королю. Десятина хотя бы частично должна идти в пользу короны, которая защищает католичество. Епископы и Архиепископы должны подчиняться королю и назначаться королем, а не Папой Римским. Вопросы касательно религии в границах Испании должен решать он, король, а не некий иностранец, волею случая обличенный такой большой властью. Уважая католическую церковь, Хуан не особо уважал Папу, и сам институт папства, чем фактически уподоблялся деятелям начинавшейся в Европе реформации. В отличие от них, Хуан не собирался рвать связей с Папой – но и оставлять у того в руках механизмы влияния на его королевство он не собирался, видя в Папе лишь номинального лидера церкви. В этом сын Изабеллы Католички повторял взгляды многих своих предшественников, и эти взгляды разделяли многие иерархи церкви в Испании, включая такого фанатичного служителя бога как Сиснерос. Однако взаимоотношения с Папой Римским начиная с 1505 года у Хуана не складывались, и потому он был вынужден постоянно откладывать необходимые реформы церкви. Исключением стало лишь сдерживание инквизиторов, которые в это время развили свою деятельность в Гранаде, и постоянно вызывали волну возмущений. Только благодаря вмешательству короля удалось избежать крупного восстания мудехаров в 1520-х годах [11].

Все изменилось в 1527 году. Наемники Карла V разграбили Рим, и вскоре Папа попал в руки испанской армии, которая была введена в город якобы для сохранения правопорядка. Открылась возможность, которую Хуан III не мог не использовать – Папу взяли под стражу до того момента, как король Испании прибыл к нему для переговоров. Климент VII был вынужден принять все требования, которые предъявил ему Хуан, и подписал договор, который позднее станет известен как «Римская капитуляция». Согласно ему, католическая церковь Испании становилась автономной, и отныне подчинялась примасу Испании и ее королю, которые могли выносить все решения по ней без оглядки на Папу Римского, который сохранял только номинальное лидерство и мог выносить решения лишь по части выдачи булл – право, оставленное ему в качестве утешительного приза, и то с ограничением, по которому булла на территории Испании вступала в силу только после подтверждения короля. Отныне церкви Испании должны были выплачивать часть десятины в пользу короны, все церковные иерархи назначались примасом, а сам примас – королем. При этом примас обязательно по назначению получал пост кардинала – таким образом, одно кардинальское место в папской курии оказалось навсегда закреплено за архиепископством Толедо. Хуан получал полный и абсолютный контроль над Инквизицией, на которую у него были особые планы. Все церковные суды Испании также подчинялись примасу, а значит и королю. Кроме того, по тайному акту Папа обязывался содействовать беатификации матери Хуана, Изабеллы, и кардинала Хименеса де Сиснероса. В обмен на это король Испании обязывался «блюсти чистоту католической веры» и «гарантировать Риму и Папскому престолу их безопасность». В Испании этот договор восприняли с большим удовлетворением, а архиепископ Толедский тут же запустил два процесса беатификации двух великих испанцев, принадлежавших уже былой эпохе, когда Испания вела борьбу за влияние в церкви с Папой – отныне настало время пользоваться плодами победы.

Прежде всего Хуан распространил на церковь несколько законов, ранее ее не касавшихся, которые должны были уменьшить церковный произвол и увеличить эффективность работы церкви. Помимо части десятины, было решено обложить церковь некоторыми иными налогами – позднее эта система будет заменена на простую передачу церковью ¾ десятины в королевскую казну. Осуществлялась большая реформа церковного устройства – отныне менялись границы епископств и архиепископств, увеличилось их число, но при этом уменьшилось богатство каждого отдельного диоцеза, что было мерой борьбы с «церковной олигархией». Церквям также запрещалось покупать у светских владельцев недвижимое имущество, что стало еще одним препятствием перед возникновением богачей от церкви. Духовно-рыцарские ордены Испании, ранее уже подчиненные королю, лишались земли и переводились полностью на содержание королевской казны. Куда большую роль приобрели другие ордены, нищенствующие монашеские, в особенности орден Иеронимитов, пользовавшийся большим почетом еще при Изабелле I и получивший более сложную структуру и большой список обязанностей, главной из которых было проповедование и крещение населения Индий. Также этот орден стал источником важных церковных кадров, которые позднее короли Испании будут использовать в государственных целях. Обычаи этого ордена, его дух окажутся бесценным дополнением Испанской католической церкви, предоставляя королям церковных деятелей высокой веры и моральных качеств, заинтересованные в исполнении своей миссии, но без излишнего фанатизма. Позднее Иеронимиты станут конкурентами иезуитов в Испании, что станет причиной достаточно известных и печальных событий.

Преобразование прошла и инквизиция – прежде всего, в плане кадров. Почти 2/3 персонала были заменены на других клириков, более сдержанных в своем рвении относительно выполнения задач. В то же время штат Испанской Инквизиции расширился, и она теперь должна была не только преследовать иноверцев и еретиков (более упор на эту деятельность не делался, хотя пресекать действия в Испании реформаторов эта организация обязана была в первую очередь), но и следить за чистотой нравов самой церкви – остаточные явления баррагании, неподобающее поведение, акты непослушания и своеволия, любые преступления церковников против установленных законов и норм церкви детально рассматривались трибуналом Инквизиции, после чего выносились приговоры или дела передавались в королевский суд, если клирики были замешаны в государственных делах. Именно в эту часть Инквизиции было включено некоторое количество монахов-иеронимитов, которые зачастую терпимо относились к иноверцам, но презирали подобных отступников от законов церкви внутри нее самой. Всего Инквизиция теперь была поделена на три палаты: первая занималась делами о ереси и вероотступничестве, вторая – вопросами чистоты церкви, а третья была своеобразным цензурным комитетом. Третья палата была новым явлением, но носила самый общий вид и была весьма небольшой – по штату в ней насчитывались всего 9 человек. После этой реформы возмущения против инквизиции постепенно пошли на спад, так как и сама инквизиция превратилась из средства преследования иноверцев и террора в инструмент контроля и власти.

Само собой, изменения были восприняты многими клириками негативно, но они приняли их, так как иного выхода у них попросту не было. Фактически подчинив государству церковь и создав из Инквизиции орган контроля за ней, Хуан III, по всей вероятности, превзошел все свои былые достижения, включая «Фуэрос де Эспанья». Он завершил то, о чем мечтали все правители полуострова в течении сотен лет, получив заодно и новые статьи доходов, и механизмы власти в государстве, рычаги влияние на население. Отныне для испанцев фигура короля фактически стала первой после бога, оттеснив Папу Римского, который потерял всяческое влияние на ситуацию в стране в обмен на гарантии собственной безопасности. Тем самым Хуан завершил формирование могущественного государства на Пиренейском полуострове, закончив дело своих родителей, и окончательно оформил его в качестве претендента на гегемонию в Европе – лишь Франция и Германия могли оспорить силу династии Трастамара и ее королевства.

Дела Индий [12]

Вместе с королевствами Леона, Кастилии, Астурии, Галисии и Гранады Хуан III унаследовал от матери и остров Эспаньолу в Индиях. Эта территория была еще плохо освоена (прошло всего 12 лет с момента открытия), приносила относительно небольшую прибыль, но уже существовали многочисленные группы предприимчивых людей, которые активно расширяли влияние Испании в этом регионе, исследовали новые берега и покоряли для Испании новые земли. Уделять особое внимание Индиям завещала королева Изабелла, и Хуан всегда следовал этому завету. Если в руки он принимал одну лишь Эспаньолу, то к 1535 году были открыты и подчинены обширные территории империй Инков, Ацтеков, шло завоевание Юкатана, строились новые города и порты. В Испанию пошел достаточно мощный поток серебра и золота, торговых товаров, а на обратном пути в колонии отправлялись поселенцы и новые конкистадоры, которых жажда наживы гнала к новым открытиям во славу испанской короны. Спонсировались за счет короны и исследовательские экспедиции вроде кругосветного плавания Фернана Магеллана. При этом активно использовались итальянские морские кадры, которые в то время были одними из лучших в Европе. С каждым годом количество нанесенных на карту берегов, рек, гор, островов увеличивалось, и вслед за картографами уже шли испанские купцы и завоеватели.

Одним из важнейших вопросов встало утверждение организации колоний, которые бурно разрастались. Хуан III решил перенести уже проверенную систему генерал-капитанств и вице-королевств на Индии. В 1521 году было организовано вице-королевство Антилия, в 1527 – Новая Испания, уже после смерти короля на основе покоренной империи инков было создано вице-королевство Новая Кастилия. Границы вице-королевств пока еще были определены весьма условно, но из-за пока еще слабого присутствия испанцев в колониях это не вызвало никаких проблем. В 1528 году, после собрания совета ученых умов Испании, было решено переименовать Индии в Америку – название, которое уже входило в оборот у картографов и путешественников, появившееся в честь Америго Веспуччи. Местные индейцы быстро обращались в католичество и всячески интегрировались в жизнь вице-королевств. Разрешались также браки между испанцами и местными женщинами – что в условиях, когда почти все испанцы в колониях были мужчинами, было весьма актуально. Дети от этих браков считались прежде всего испанцами. Увы, первое время из-за неэффективности управления в колониях стали процветать многочисленные злоупотребления. Распространялись откровенно феодальные законы, в том числе энкомьенда – по сути крепостное право. Многие племена индейцев, отказавшиеся подчиняться, истреблялись и порабощались. Если в Испании постепенно сводилось на нет рабство, то в Америке оно наоборот набирало обороты. Везде царила атмосфера анархии и жестокой конкуренции, группы конкистадоров часто конфликтовали друг с другом за ресурсы и завоевания. Увы, но решить эту проблему Хуан III в свое правление так и не смог, да и на то у него не было возможностей – слишком слабо еще было представлено государство в этих регионах, и слишком большие территории требовалось взять под контроль.

Хуан III целиком взял под государственный контроль добычу золота и серебра, стремясь извлечь максимальную выгоду из колоний и отойдя от общего принципа «минимум контроля, максимум автономии», который традиционно применялся жителями Пиренейского полуострова. Серебро и золото, доставляемое из Америки, в большинстве случаев перечеканивалось в монеты и пускалось в использование, прежде всего внутри страны. В 1524 году был ограничен вывоз монеты из Испании, и серебро и золото стало вкладываться в производство, чтобы затем вывезти продукцию за границу и там продать. Значительно улучшилось положение с выплатой жалования армии, постепенно отходили на второй план старые проблемы с нищей казной. Развивались ремесла, производство, сельское хозяйство. Значительные суммы денег тратились на укрепление церкви и постройку новых храмов. Хуан III постоянно говорил окружающим, что Испания должна быть сильной не одним золотом и серебром, и потому быстро строились новые мануфактуры, в особенности, касавшиеся военного дела – ранее значительное количество оружия и боеприпасов приходилось закупать за границей, с соответствующим оттоком денег, но к концу правления короля Испания перешла на самообеспечение в военном плане, лишь иногда закупая провиант на нужды своих полков. Из колоний также активно вывозились другие ресурсы – появились первые плантации сахарного тростника, фруктов, активно завозились культуры из Европы и развивались местные. В качестве рабочей силы обычно использовались индейцы. Необходимость активного товарооборота вызвала судостроительный бум, но в некоторые моменты собственных кораблей все равно не хватало, и приходилось привлекать иностранцев. Колонии смогли обеспечить Испании огромный рывок вперед и долгое могущество, и не просто так все последующие короли весьма ревностно относились к безопасности своих заокеанских владений, испытывая постоянную нужду в подпитке военных кампаний.

Личная жизнь

Хуан III был весьма талантливым человеком, чьим уделом было созидание. Но творил он не предметы искусства, не скульптуры или картины, а свое личное, успешное и процветающее королевство. Этому он уделял очень много времени, отказавшись даже от участия в военных кампаниях – единственным примером подобного стала экспедиция в Африку в 1509-1510 годах, и то король в ней доверился Гонсало де Кордове, а сам проводил практически все время в палатке, ведя переписку с регентом и готовя текст «Фуэрос де Эспанья». При этом он обязательно старался уделять время и делам личным – так, он много времени проводил со своими детьми, когда те стали взрослеть, и даже преподавал им математику некоторое время, а когда в Испанию вернулась его сестра Хуана, то много времени пришлось уделять и ей, восстанавливая основательно порушенные стены ее рассудка. Любимыми увлечениями короля оставалась музыка, охота и конные прогулки, которые он также полюбил со временем из-за своей сестры. Вскоре последние вовсе вытеснили все прочие его увлечения, и по признаниям самого короля, в последний раз он прикасался к музыкальным инструментам в 1517 году. В молодости Хуан был строг к себе, выполнял физические управления и всячески старался поддерживать свое здоровье на высоком уровне. Однако со временем он расслабился, стал более обилен в еде, больше времени проводил за делами, в результате чего набрал лишний вес. Но после смерти своей жены у него вовсе пропал аппетит, король сильно истощал, и так не восстановился до самой своей смерти. Дополнительные тревоги доставляла ему и судьба его сестры, Екатерины Арагонской, жены Генриха VIII Тюдора, короля Англии. Король плохо с ней обращался, а затем и вовсе развелся без папского разрешения, фактически отправив свою де-юре законную жену в ссылку вместе с дочерью. Та испытывала серьезные лишения, но держалась – Хуан мог переписываться с ней, но не мог ничем помочь, так как отношения с Англией в это время были слишком запутанными и сложными. Он даже думал объявить англичанам войну, но войн для Испании в последние годы и так было слишком много, а Екатерина просила его не делать этого. Еще одним ее прошением было устройство судьбы ее дочери, принцессы Марии, когда та вырастет и станет доступной для брака. Переговоры о браке начались в 1534 году, и были чрезвычайно сложными, но завершить их до своей смерти Хуан так и не успел.

Супругой Хуана III была Маргарита Австрийская, дочь императора Священной Римской империи Максимилиана I. Это была красивая и очень умная женщина, которая оказывала мужу поддержку во всех его начинаниях, и старалась помогать ему не только словами, но и делом. Кроме того, она славилась как покровительница искусств и городов, что играло свою важную роль в политической жизни государства, а легендарный Леонардо да Винчи некоторое время рассматривал возможность переезда в Мадрид, но предпочел пребывание у своего друга, короля Франциска I. Благодаря королеве Маргарите развитие культуры Испании получило мощный толчок, она же участвовала в разработке эскизов будущих декораций дворца Эскориал. Другая ее деятельность также способствовала популярности – не единожды она выступала защитницей интересов различных сословий, включая крестьян, мудехаров, морисков и марранов. В результате Маргариту еще при жизни прозвали Доброй, в ее честь писались стихи и сочинялась музыка. В конце своего правления она оставалась такой же живой, активной и умной, как и в юные годы. Королева никогда не изменяла своему мужу Хуану, как и он не имел никаких сторонних связей, сохраняя верность жене – на фоне остальной аристократии Испании это выглядело весьма чудно. Уделяя много времени вопросам управления государством, Хуан и Маргарита также любили уединяться настолько, насколько позволяло их положение, устраивая себе «отпуск» в алькасаре Сеговии, или же отправляясь в путешествия по стране с минимальным эскортом из числа Монтерос де Эспиноса. Это еще больше подстегивало их популярность в народе, а также позволяло не отрываться на него, и видеть своими глазами все реалии жизни порученного им королевства.

Всего у Хуана III и его жены Маргариты Австрийской было шестеро детей.

— неназванная дочь (1497) – мертворожденный ребенок, родился вскоре после болезни Хуана.

— Маргарита Испанская (1500 — 1542) – первенец супругов, старшая дочь и Принцесса Астурийская в 1504-1510 годах. С 1520 года супруга Карла V, императора Священной Римской империи. Была чрезвычайно популярна и в Испании, но не пользовалась успехом в Германии. Умерла во время пятых родов.

— Фернандо Испанский (1504-1519) – первый сын, Принц Астурийский, наследник короны Испании. Отличался слабым здоровьем, поздно научился говорить и с трудом проходил назначенный ему курс образования. Умер в возрасте 15 лет от оспы.

— Энрике Испанский (1510-1560) – второй сын, близнец. С 1519 года Принц Астурийский. Унаследовал корону Испании, Сицилии и Неаполя.

— Изабелла Испанская (1510-1558) – вторая дочь, близнец. С 1525 года супруга короля Португалии, Жуана III. Была весьма популярной и в Португалии, и в Испании. Пережила мужа всего на один год, собираясь уйти в монастырь. Родила ему пятерых детей, но до совершеннолетия дожили лишь двое.

— неназванный сын (1515) – второй мертворожденный ребенок.

После шестых родов врачи строго запретили королеве зачинать еще одного ребенка в опасении за ее здоровье, потому больше детей у Маргариты и Хуана не было. В дальнейшем королева длительное время чувствовала себя достаточно хорошо, но после заключения мира с Францией в 1529 году она заболела, и по возвращении в Испанию умерла от лихорадки. Король долго горевал и носил траур по своей жене, что даже несколько сказалось на эффективности управления, но вскоре он пришел в себя, хоть и траур носить не прекратил. Повторно он не женился, и нет никаких сведений о том, что у Хуана III после смерти Маргариты были какие-то любовные связи с другими женщинами. В фамильной усыпальнице династии Трастамара, в недрах Эскориала, он и его королева лежат рядом. Позднее, после возникновения традиции размещать над гробницами статуи правителей в полный рост, Хуана и Маргариту было решено изобразить на одной композиции, рука об руку – точно так, как они жили и правили на протяжении 32 лет. Их верность друг другу и любовь станет источником вдохновения для многих художников, поэтов и романистов последующих поколений.

Последние дни

После смерти жены Хуан III так и не оправился окончательно. Сильно похудев, он не набирал вес, и начал быстро стареть. В 1528 году ему исполнилось 50 лет. Выглядел при этом король гораздо моложе – но уже в 1532 году, когда ему исполнилось 54 года, король Испании стал дряхлым старцем, который начал все чаще и сильнее болеть. Практически все важные дела он поручил Принцу Астурийскому, назначив его соправителем и дав практически ничем неограниченную власть. Ситуация в это время была сложная – Франция хоть и выплачивала деньги согласно мирному договору, но еще и платила туркам за войну с Испанией и Германией, которая все еще продолжалась. Сами турки представляли стойкую угрозу для всей Европы, и было ясно, что воевать с ними придется еще не раз, тратя огромные ресурсы на сдерживание врага, все плоды победы над которыми возьмут себе австрийцы. Это сильно угнетало короля, и он пошел на поправку только когда был подписан мирный договор. Однако к государственным делам он так и не вернулся – Принц Астурийский Энрике уже управлял государством сам, и Хуан убеждал себя в том, что его наследник хотя бы не приведет Испанию к погибели. Последние годы король мало появлялся на людях, диктовал слуге свои воспоминания, общался со своей сестрой, которая тоже пребывала в преклонных годах. Жизнь постепенно покидала Хуана, и однажды он признался сыну, что не решается на самоубийство только потому, что иначе он не попадет в рай, а значит не встретит больше свою Маргариту. Это было 18 июня 1435 года, а уже 27 июня король Хуан III из династии Трастамара, правитель Испании, Сицилии и Неаполя, владетель богатых колоний в Америке и значительных территорий в Северной Африке, любящий муж и успешный реформатор, умер во сне. По традиции каждый король иберийских государств получал посмертный титул, и когда в июле собрались Генеральные Кортесы для принесения присяги новому королю, большинством голосов ему был присвоен простой, но весьма подходящий титул – Великий.

Завещание Хуана III стало едва ли меньшей легендой, чем сам король. Касательно имущества, титулов и прочего дела обстояли просто – он завещал все сыну Энрике, без лишних оговорок. Но большую часть завещания занимали отеческие наставления, предположения, тяжелые мысли по поводу и будущего Испании, и Европы, и вообще всего мира. Хуан просил сына не вмешиваться лишний раз в европейские дела, так как они лишь отвлекают Испанию от более важных дел, под которыми он подразумевал освоение колоний – но при этом советовал решительно выступать против государств, претендующих на доминирование на континенте, так как они рано или поздно могли начать угрожать и полуострову. С турками следовало воевать не до последнего, не до их полного уничтожения, а лишь до того момента, когда исчезнет угроза Западному Средиземноморью, после чего следовало оставить их воевать с австрийцами – иначе австрийцы быстро бы стали гегемонами в Европе. Советовал отец и быть осторожными с французами, и проявлять терпимость и заботу ко всем своим поданным, и исследовать новые земли. Указывал Хуан, что не стоит доверять родне из-за границы, и что веры достойны лишь испанцы, и в большинстве случаев португальцы, но никто более. Что английских амбиций следует опасаться, так как они могут далеко завести. Что необходимо всегда уделять внимание развитию государства в мирное время, что необходимо развивать мануфактуры и торговлю, сельское хозяйство и рудное дело. Фактически завещание короля Хуана III стала своеобразным учебником и списком требований и советов для настоящего короля Испании. Как бы то ни было, но это завещание станет для династии Трастамара весьма значимым творением, и им будут руководствоваться все последующие правители королевства. Ну а сам Хуан мог спать спокойно, так как несмотря на тяжелые испытания впереди, у Испании имелся достойный наследник.

Примечания

1. Тенденции осуждения экономической деятельности, судя по всему, зародились именно где-то в XVII веке, так как во время Реконкисты благородные доны не брезговали торговлей и прочими «низкими» занятиями, хотя уже и был список того, чем заниматься было не престижно (но не запрещено) – к числу этого принадлежало в том числе ростовщичество. В XVI веке также все было относительно свободно – не раз видел упоминания о том, что гранды участвовали в торговле и предпринимательстве, зазорно было лишь участвовать в этом лично (тобишь стоять у лавки или работать на мануфактуре, управлять – совершенно нет).
2. При Энрике IV монету не чеканил только ленивый.
3. По мнению некоторых экономистов, чрезмерная регуляция цен стала одной из причин экономического упадка Испании.
4. Андалусия при Изабелле была достаточно крупным центром текстильной промышленности, превосходя даже Барселону.
5. В реальности из-за действий Месты в среднем поясе Испании уже к 1520-м годам наблюдался такой серьезный упадок сельского хозяйства, что многие продукты, включая зерно, пришлось завозить из-за границы. Спустя еще некоторое время этот кризис принял вид системы и наносил стойкий ущерб государству, включая демографический. Справиться с этим кризисом удалось лишь в XIX веке, после ограничения, а затем и отмены Месты.
6. Алькабала – испанский налог на торговые сделки. Существовал долгое время, отпугивал нормальных людей, угнетал экономику. О том, что алькабалу нужно упразднить, писала еще Изабелла Католичка в своем завещании, но из-за ее смерти этого так и не успели сделать. В дальнейшем собрания кортесов не раз просили короля отменить алькабалу, и вместо этого обложить страну любыми другими налогами – по их мнению, это было бы и проще для населения, и выгоднее для короны. Упразднена алькабала была лишь в 1845 году. Вопреки расхожему мнению, прибыль, приносимая за счет алькабалы, большой была только в те времена, когда алькабалу взимали с большого количества людей и она имела максимальную ставку, в остальные периоды времени, из-за трудности учета и множества условий, исключающих взимание этого налога, алькабала давала очень скромные доходы, которые не превышали ущерб, наносимый ею.
7. В реальности дворян обложил налогами Карлос I, но вскоре отменил их в обмен на неучастие дворян в кортесах.
8. По мнению некоторых экономистов, чрезмерная регламентация экономической деятельности стала главной причиной начала упадка экономики Испании, причем эта регламентация сохранялась вплоть до периода правления Бурбонов.
9. Да-да, знаю, Ла Кавада на 100 лет раньше, но уж простите тут – больно нравится мне это название, а центр по производству артиллерии в указанное время не есть чем-то новым и невозможным.
10. Действительно существовал подобный закон, отмененный, насколько мне известно, при Габсбургах. Он способствовал развитию и укреплению торговли, став серьезным подспорьем для кастильских купцов, которые в XV – начале XVI столетий были едва ли не самыми крутыми в Европе. Похожим по действию и условиям был английский Навигационный акт 1651 года.
11. Мудехары – мусульмане, проживающие под христианским господством на Пиренейском полуострове. Под восстанием подразумевается вполне реальное восстание, спровоцированное в 1526 году одним эдиктом инквизиторов.
12. Завоевание и освоение Америки менять не планируется, потому вместо пересказа реала я лучше распишу те важные организационные и экономические моменты, которые действительно стоят внимания. За остальным можно сходить в Википедию.