Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл Ruthenia Magna, и сегодня речь пойдет о правлении короля Михаила IV и королевы Ангелины I. Рассказано будет о внутренних преобразованиях, грандиозной Ливонской войне, ее печальных последствиях для страны, а также о начале крупного государственного кризиса, которому суждено будет перерасти в нечто большее.
Содержание:
Михаил IV и Ангелина I
Допустим, как-то так могли выглядеть Михаил IV и Ангелина I
Король Михаил IV и королева Ангелина I оказались отличной парой. Оба получили хорошее образование; оба разделяли идеи о верховенстве интересов Короны; оба обладали достаточными навыками для эффективного управления государством. Эпоха их правления, занявшая 16 лет, стала временем многих небольших на первый взгляд, но в перспективе важных реформ. Влияние на этот процесс, в частности, оказал тот факт, что Михаил долгое время жил в Европе, где ему довелось встретиться с многими ее особенностями и новшествами, которые было решено внедрить и в Русинии. Ангелина разделяла с мужем его западничество, однако старалась соблюдать баланс заимствований и традиционной русинской культуры, во многом сдерживая его. Королю и королеве удалось сформировать крайне эффективный дуэт, вероятно, одну из лучших правящих пар в истории Русинии.
Михаил много времени проводил «в поле», занимаясь вопросами регионов, воюя, устраивая проверки, и вообще проявляя любую активность – монарху просто не сиделось на месте под грузом ответственности, и он все старался контролировать собственноручно. Ангелина же, вместе с приближенными, среди которых наиболее влиятельные позиции заняли ее бабушка и Николай Рыжий Радзивилл, занималась вопросами управления из столицы, влияя на Собрание и Королевский Совет, а также активно занимаясь благотворительностью и поддержкой церкви – само собой, не в таких масштабах, чтобы возродить старые амбиции, с трудом подавленные Богданом I. За это ее окружила всенародная любовь и уважение – не раз королева с несколькими охранниками, незримо следующими за ней, осуществляла прогулки по улицам города, и чувствовала себя в полнейшей безопасности. В этом она была права – если бы кто-то попробовал покуситься на безопасность Ангелины, то такого человека просто разорвала бы толпа. При этом фактическая абсолютная власть не развратила ни Михаила, ни его супругу – оба монарха уважительно относились и к Собранию, и ко всем сословиям, что лишь работало на их репутацию. За это они еще при жизни заслужили уважение народа, а потомки присвоят им почетные титулы Воителя и Мудрой.
В браке у Михаила и Ангелины родились семеро детей, шесть из которых пережили детство, а один ребенок (сын) умер в возрасте 2 лет.
- Михаил V Молодой (1560-1578), король Русинии, наследник Михаила IV, жених Анны Асень до момента своей гибели.
- Богдан II Храбрый (1562-1585), женат на Анне Асень;
- Владимир II Жестокий (1563-1600), женат на Марии Австрийской;
- Анна Михайловна (1565-1614), посвятила себя служению церкви, приняла монашеский сан и добилась преобразования Межигорского женского монастыря в Межигорскую лавру.
- Андрей V Восстановитель (1569-1632), женат на Ксении Годуновой.
- Марьяна Михайловна (1572-1627), самый младший ребенок. Отличалась острым умом и добротой, вышла замуж за Фридриха фон Кеттлера, старшего сына Готхарда Кеттлера, 1-го Великого герцога Ливонского.
Ничего неизвестно о любовниках и любовницах Михаила и Ангелины, из чего можно сделать вывод, что брак был целиком счастливым, и супруги остались верными друг другу до конца своей жизни. Королева пережила своего мужа на 37 лет, до конца своей жизни отстаивая права и интересы своих детей и Русинии, и умерев лишь в глубокой старости. Михаилу же суждено будет погибнуть в достаточно молодом возрасте, в ходе тяжелой и продолжительной войны, развернувшейся на восточных границах вскоре после его коронации.
Воитель и Мудрая
Первые реформы, проведенные Михаилом IV после коронации, стали реформы армии. По сути это была вестернизация, внедрение западных норм и особенностей в русинскую военную машину. Так, была создана европейская система чинов, значительно более сложная, чем традиционная русинская, хоть и с сохранением некоторых званий. Хоругви отныне становились лишь кавалерийскими подразделениями, а в пехоте вводился термин «батальон». При этом сотни так и остались со старым названием, не став при этом ротами. Вводились особые должности кастелянов для стратегически важных крепостей, которые были фактически выше обычных командиров-комендантов. Пехотные батальоны отныне учились ведению боя в строю терции, хотя русинские воины оказались не настолько приспособлены к нему, и потому русинская терция оказалась не такой сильной, как испанская или австрийская. Количество огнестрельного оружия увеличилось, а мобильность артиллерии несколько возросла, хоть и оставалась недостаточной – пехота и кавалерия все равно были быстрее. В кавалерии появились новшества – драгуны, «ездящая пехота», выступающая в качестве мобильных стрелков на поле боя, хотя численность их оставалась небольшой. Королевская Дружина была переименована в Королевскую Гвардию, при сохранении всех старых названий полков. За время правления Михаила IV и двух его старших сыновей были сформированы новые гвардейские полки – Ливонский панцирный и Валашский уланский, оба в 1569 году.
Король вместе со своей королевой, Ангелиной Святославовной, много внимания даже в военные годы уделяли экономике государства. Так, был издан указ об отчуждении неиспользуемой земли в пользу Короны, дабы оживить рынок земли и свести к минимуму опустевшие площади пригодной для сельского хозяйства земли. При них в Русинии стали появляться мануфактуры, прежде всего военные, что значительно повысило производительность труда, в то время как цеховое производство стало постепенно отмирать или реформироваться. В стране начали выращивать махорку и табак, а итальянские и армянские дельцы занялись в Поднепровье и Крыму шелководством, стремясь создать собственные производственные мощности предметов роскоши. При этом с начала своего правления Михаил и Ангелина столкнулись со значительной проблемой, связанной с климатическими изменениями во всем мире – средняя годовая температура падала, урожайность в северных уездах с каждым годом падала, и потому началась массовая миграция крестьян в южные уезды, где температура все еще благоприятствовала земледелию. Плотность населения южных уездов заметно возросла, многие вчерашние крестьяне были вынуждены переселяться в города в поисках работы, чем воспользовались деятельные горожане и купцы, основывая свои небольшие цеха и новые мануфактуры, использовавшие труд этих мигрантов. Еще больше эти процессы усилились в ходе Ливонской войны, когда юго-западные уезды наводнили беженцы. Эти процессы сильно подстегнули развитие промышленного производства в стране, а также значительно укрепили сословие мещан, которое уже стало превращаться в самую настоящую европейскую буржуазию. Появились первые тенденции к созданию эгалитарного управленческого аппарата, вместо старого, элитарного. Кроме того, масштабные потрясения XVI века вкупе с потоками беженцев и мигрантов приведут к активному «смешиванию» населения отдельных регионов, что в результате сформирует еще более монолитную общность и без того достаточно целостной и единой Русинии.
Также при Михаиле и Ангелине прошли реформы правительства, вдохновленные, опять же, Западной Европой. Вместо урядов и урядников появились министры и министерства, а пост главы Королевского Совета стал называться Первым министром, или министром-урядником [1]. Старые приказы, подчинявшиеся министерствам, стали именоваться ведомствами. Число министерств и ведомств при этом несколько увеличилось. Королевский Совет как таковой получил гораздо больше функций и прав, и отныне мог работать почти без вмешательства монарха, но при этом обязывался подчиняться ему во всем. Государственное Собрание реформы не затронули, но его стали использовать еще чаще для утверждения важных проектов, в особенности больших, вроде принятия в 1561 году нового права наследования короны Русинии, согласно которому узаконивалась передача власти от Святослава II Ангелине I – т.е., женщины официально включались в очередь наследования, но при этом стояли строго после ближайших наследников мужского пола. Это позволяло держать под контролем обучение и подготовку наследников, и добиться достаточно стабильной передачи власти. Некоторые преобразования затронули уездное самоуправление – наместники сменили название на губернаторов, посадниками стали именоваться начальники волостей, а городские головы стали именоваться градоначальниками [2]. При этом была проведена городская реформа — все города отныне получали равные права, за исключением исключительных привилегий, и равные условия развития. Административно города приравнивались к волостям, и подчинялись губернатору. Исключением являлся лишь город Киев, который по своему статусу приравнивался к уезду, и подчинялся непосредственно Короне, достигнув отметки в 100 тысяч человек населения. Схожим образом выстраивалась и иерархия автономной Литвы, с тем лишь отличием, что сама Литва представлялась как отдельный уезд с широким самоуправлением, а города подчинялись отдельным волостям, число которых оставалось относительно невелико.
Внешняя политика Русинии в эпоху правления Михаила и Ангелины принесла значительные изменения в политическую карту Европы. Прежде всего это стало результатом русинско-шведских отношений, которые продолжали стремительно укрепляться. Имея свои амбициозные планы на Балтийское море, шведы видели врагов везде и в любом месте – кроме того случая, когда это касалось Русинии и вассальной ей Ливонии. Все сводилось к тому, что славянское королевство поставляло далеким нордам многие стратегически важные товары, прежде всего шерстяные ткани, соль и продовольствие, с чем в самой Швеции было достаточно туго [3]. Продовольственное изобилие, возникшее в Швеции в начале 1500-х годов, привело к значительному демографическому росту и бурному развитию экономики и промышленности. При этом монархи из династии Ваза высоко ценили своих русинских партнеров и понимали, что если те вдруг станут врагами или потеряют торговые пути на север, то чрезвычайно выгодная для Швеции торговля прекратится. Потому шведы предпочитали улучшать отношения с Русинией, легко признали ее сферой влияния Прибалтику, а также не скупились на найм русинских солдат и советников, мастеров, покупку оружия и боеприпасов. При шведском участии были построены верфи в Риге, которые обслуживали в основном русинские нужды. Когда Дания при поддержке Ганзы в 1563 году напала на Швецию, та оказалась готова к такому исходу, и благодаря наработкам своих союзников в прошлом, и незначительной, но постоянной поддержке Русинии во время этого конфликта, шведы смогли вырвать победу из рук противника, пусть и большой ценой. В результате оборонительной войны территории Швеции значительно выросли, в ее состав перешли все шведские территории юга Скандинавского полуострова, включая провинции Сконе, Халланд и Блекинге, а также остров Готланд [4]. В Норвегии русинским наемникам на шведской службе удалось установить дружеские контакты с местным населением, что в будущем также даст благоприятные результаты для шведов [5]. После окончания непростой войны на западе шведы отправили свои войска на восток, где в это время бушевала Ливонская война.
Ливонская война (1560-1582)
Пока в Русинии шли Реформация, гражданские войны и династические трагедии, мир вокруг не стоял на месте. В соседней Польше угасала династия Ягеллонов, на юго-западе Османская империя и Австрия обменивались ударами колоссальной силы, достигая мизерных результатов, а Швеция усиливала свои позиции, обладая достаточно скромным запасом сил и средств по меркам своего времени, и прежде всего – мобилизационным потенциалом, чтобы претендовать на кардинальные изменения политической карты мира. Однако самые большие изменения происходили в это время на северных и восточных границах. Московское государство с восшествием на престол Иоанна IV превратилось в большое и сильное Русское царство. Молодой царь имел большие амбиции, собираясь не только окончательно добить остатки Золотой Орды и решить раз и навсегда сложный вопрос со степняками, но и получить выход к морям и выгодным торговым путям, а также приобрести новые земли на западе и юго-западе. Именно при нем в России окончательно утвердились имперские концепции о том, что Москва – это Третий Рим, последний оплот православия (РуПЦ на официальном уровне считалась еретической после реформ Богдана I, хотя значительная часть населения России соблюдала те же обряды, что и русины), и что Русское царство – единственный полноправный объединитель всего Древнерусского Государства, а Романовичи и Русиния – самозванцы и изменники, слишком тесно сотрудничающие с Западом, и вообще латентные униаты [6]. Царь идею не разделял, но считал ее чрезвычайно удобной для привлечения на свою сторону интересов дворян, бояр и духовенства — среди них концепция Третьего Рима, обосновывающая их особую исключительность в православном мире, была чрезвычайно популярна. Это неизбежно толкало Ивана Грозного на войну со своим самым большим соседом, но для этого поначалу не хватало и сил, и повода. Потому было решено начать издалека – и к началу 1560-х годов Россия, проведя ряд блестящих военных кампаний, подчинила себе Казань, Астраханское ханство, Башкирию, Большую Ногайскую орду, добилась покорности донских казаков и установила контакты с Кабардой. Общее население страны за счет присоединенных территорий выросло почти вдвое, воинский потенциал – многократно, за счет присоединения мощных орд кочевников и создания стрелецких полков, полурегулярной элитной пехоты, ориентированной на огневой бой и обладающей повышенной дисциплиной в сравнении с пехотой былых времен. По численности населения и мобилизационному потенциалу, по крайней мере, на бумаге, Россия почти сравнялась с Русинией, и уже могла быть уверенной в каком-либо успешном военном исходе. А вскоре последовал и удобный повод для войны.
Ливонская конфедерация после начала Реформации в Европе перешла на последнюю стадию деградации, и ее уже не спасали поддержка Русинии и некоторое число умелых управленцев. В 1558 году умер очередной магистр Ливонского ордена, он же глава Ливонской конфедерации, Иоганн Вильгельм фон Фюрстенберг, причем смерть его была окутана мраком – ходили слухи, что его убили протестанты за жестокое подавление восстания в Рижском архиепископстве, которое пыталось провести секуляризацию и стать светским государством. Новый магистр, Готхард фон Кеттлер, также был католиком, однако у него были совершенно иные планы на будущее, чем сохранение текущей конфигурации Ливонской конфедерации. Сын простого вестфальского рыцаря, он хотел всего ничего – стать правителем сильного и уважаемого государства, можно даже небольшого, но уж точно больше нескольких замков и небольших городков, что могло бы ожидать его в родной Вестфалии. В Ливонской конфедерации он видел неплохой потенциал на будущее, но, во-первых, для начала требовалось кардинально преобразовать устройство увядающего государственного образования, а во-вторых – найти сильного защитника, так как самостоятельно даже единая и сильная Ливония могла претендовать лишь на героическую гибель в войне с могучими соседями.
Единственным государством, которое в глазах Кеттлера выглядело благонадежным в таких вопросах, являлась Русиния, которая имела много интересов, в особенности в Риге, давно пыталась хоть как-то помогать развиваться конфедерации, и не отпустила бы просто так своего «младшего партнера» под крыло другого соседа. Кроме того, Русиния одна не выдвигала каких-то территориальных претензий к Ливонии, требуя лишь свободны торговли через Ригу, и уже давно между двумя государствами не было конфликтов и противоречий, а вот связей появилось хоть отбавляй. Согласно популярной точке зрения, не имеющей прямых, но обладающей множеством косвенных доказательств, Кеттлер установил контакты с Киевом еще задолго до убийства своего предшественника, участвовал в его убийстве, и был избран главой Ливонской конфедерации при непосредственной поддержке Романовичей. Он едва ли не на следующий день после своего возвышения стал собирать вокруг себя сторонников, и начал переговоры с королем и королевой из Киева, предложив вассалитет Прибалтики в обмен на помощь в его начинаниях. Почти мгновенно получив утвердительный ответ, он тут же перешел в лютеранство и объявил о секуляризации Ливонской конфедерации, и превращении ее в светское Великое герцогство Ливонское [7]. Готхард фон Кеттлер становился правителем нового государства как великий герцог Готхард I.
Само собой, у него сразу появились противники, стали организовываться очаги восстания, имевшие, в основном, характер религиозного католического движения, но Ливония тут же заключила вассальный договор с Русинией, и на ее территорию вошли заранее подготовленные гвардейские полки, которые быстро расправились с любым возмущением, и позволили за короткое время утвердить Кеттлеру свою власть над получившимся государством. Началось проведение ряда важных реформ, в первую очередь — формирование регулярной армии на милиционной основе взамен той, что была ранее, и уже не представлявшей какой-либо ценности. Государственной религией был объявлен протестантизм лютеранского толка, церковное имущество секуляризировалось, административное устройство реформировалось, формировались местные органы самоуправления при абсолютной власти великого герцога. Столицей герцогства стала Рига, хотя резиденция правителя располагалась в Митаве. Подобный исход, в общем-то, был предсказуем – Ливонская конфедерация уже давно была сильно зависима от Русинии, и даже внешнюю политику вела с оглядкой на нее. Другие страны давно приняли тот факт, что православные правители из Киева фактически являются хозяевами Прибалтики, и хотя были готовы оспорить это в случае большой войны, но понимали, что Русиния сражаться за контроль над Ригой будет до последнего, так как Рига для нее выступала в качестве «окна в Европу». Подобные перемены не произвели эффекта разрыва бомбы, и с положением дел все быстро смирились. Сказывалось и то, что все, кто мог бы оспорить новый формат русинско-ливонских отношений на Западе, были или ослаблены недавними конфликтами, или слишком заняты своими внутренними делами. Один из главных оппонентов укрепления русинского влияния в Прибалтике, Дания, была слишком занята подготовкой к войне со Швецией, и не решалась накануне серьезного конфликта со своим соседом провоцировать Русинию, которая могла бы напрямую поддержать шведов.
Однако в Москве это восприняли иначе. Ливонская конфедерация уже давно мешала политике Ивана Грозного, совершала набеги на псковские и новгородские земли, а главное – благодаря ливонцам не получалось наладить надежные контакты с Западом через Балтийское море, так как у России не было ни подходящих портов, ни открытого доступа к большой воде. Построенная недавно Ивангородская крепость, расположившись прямиком напротив Нарвы, должна была стать торговым портом – но ливонцы попросту заблокировали вход в реку торговым судам других стран, в чем их поддержали ганзейцы. Не улыбалось появление конкурентов и шведам с датчанами, и даже самим русинам, которые уже давно завоевывали место в торговой системе Балтийского моря, и добились значительных успехов, строя корабли, формально носящие флаг Ливонии, но при этом со смешанными экипажами и русинскими товарами. Потому достаточно агрессивное противодействие русским после заключения вассального договора с Русинией не прекратилось, и очередной инцидент на реке Нарве подарил Ивану Грозному Casus Beli. Кроме того, на случай больших успехов он и вовсе планировал посадить в Киеве своего марионеточного королька – благо, в Москве находились целых два готовых к действиям Романовича, а именно неудачливый жених королевы Ангелины и князь Винницкий. Царь, будучи готовым к действиям, уже в мае 1560 года объявил Русинии войну, которой будет суждено стать самой крупной в Восточной Европе за XVI век.
Действия велись сразу на трех фронтах – в Ливонии, под Смоленском, и в районе Белгорода, где союзные россиянам калмыки обрушились на Восточную Черту и принялись грабить русинские земли. Михаил и Ангелина быстро отреагировали на это – выступление против них Ивана Грозного было вопросом времени, и потому военные приготовления шли уже давно. Навстречу противнику выдвинулись три армии, в каждой из которых находились гвардейские полки в качестве боевого ядра. Военные действия 1560-1562 годов в результате этого на двух направлениях из трех свелись к встречным боям, не приносящим решающей победы. Лишь в Ливонии царским войскам сопутствовала удача – разбив так и не отреформированную армию герцога, они смогли захватить Юрьев (Дорпат) и Эстляндию, и заявили о присоединении этих территорий к Российскому государству, хотя с дальнейшим продвижением у них возникли проблемы.
Однако в 1563 году воинское счастье окончательно изменило Русинии, и во многом в этом сыграли свою роль кубанские татары. Они, решив воспользоваться войной между двумя своими крупными соседями, решили ударить по сильному, дабы и пограбить его, и ослабить, тем самым затянув конфликт. В качестве сильного они выбрали государство Романовичей, и их поддержали турки, выделив войска и ресурсы на поход. Набег весны 1563 года оказался болезненным и разрушительным, Восточная Черта была прорвана, значительные площади Донецкого и Приазовского уездов разорены, тысячи людей уведены в полон. Дабы отразить этот натиск, король Михаил снял часть войск с театров военных действий, и таки выгнал кубанцев за границы своего государства – но вместе с этим он ослабил позиции русинов на остальных фронтах, и там началось обрушение.
В Ливонии российские воеводы смогли разбить ливонско-русинское войско, дойти до Западной Двины и осадить Ригу; главная армия Ивана Грозного взяла штурмом Смоленск, и двинулась на Полоцк; калмыцкая орда совершила успешный рейд по территории Белгородского уезда, и вернулась обратно в Россию, увозя награбленное. В ответ в 1654 году Русиния вернула Смоленск, но не смогла развить контрнаступление в Ливонии. Сражения не приносили решающей победы какой-то из сторон, и вся война уже с 1565 по 1569 годы превратилась в бесперспективный конфликт, идущий с переменным успехом. Обе стороны редко получали заметное преимущество, в основном же все свелось к взаимному обескровливанию. Захваченный в 1565 году Полоцк Михаилу так и не удалось отбить, и лишь в 1567 году случилась большая победа – калмыцкая орда у восточных границ понесла значительные потери, в дальнейшем не участвуя в войне как единая сила. Но в 1569 году в конфликт на стороне России вступила Польша [8], окончательно отошедшая от союза с Русинией, и заявившая претензии на ее западные территории, в первую очередь — Литву. Польская гусария была серьезным противником, и тяжелые бои закипели и на западных границах. Плюс ко всему, по Русинии прокатилась несколько эпидемий, а в уездных полках, составляющих основную массу королевских войск, стала проявляться деградация, что привело к падению боевого духа и боеспособности в целом. В результате всего этого к 1571 году были потеряны территории Полоцкого, Смоленского, Курского уездов, большая часть Ливонии, части Литвы, Берестья и Львовщины, мелкие калмыцкие и кубанские отряды хозяйничали на восточных границах. Война истощала ресурсы всех сторон, но так и не приводила к решительному результату – хотя в Киеве ситуацию уже считали практически проигранной, и ждали лишь удобного случая, чтобы предложить мир.
Но в 1571 году ситуация вновь переменилась. Во-первых, на Москву обрушились те самые кубанские татары, которые сильно испортили положение дел в начале войны для Русинии. Город был сожжен, значительная часть населения уведена в плен. Успех набега был настолько велик, что кубанский хан решил повторить его в 1572 году, и Иван Грозный на время был вынужден свернуть все свои активные действия на западе, дабы защитить южные границы. Плюс ко всему, в 1571 году закончилась Восьмилетняя война между Швецией и Данией. Шведам удалось вырвать впечатляющую победу из рук датчан, и во многом это случилось благодаря поддержке Русинии. Король Юхан III поспешил отблагодарить своего неофициального союзника, а заодно и продолжить экспансию – в результате чего Швеция объявила войну России и вторглась в ее северные владения. Это значительно ослабило натиск на русинов и немцев в Ливонии, в результате чего королю Михаилу удалось перегруппировать местные войска, и двинуть их в наступление. До конца года были возвращены все основные города, кроме Нарвы и Юрьева.
В 1572 году основные российские войска вновь «отсутствовали», сражаясь с кубанцами при Молодях, и Михаил воспользовался этим в полный рост. Собрав воедино все гвардейские полки, а также завершив формирование новых подразделений, он обрушил их на поляков. Гвардейская пехота и кавалерия легко одержала верх над польской шляхетской армией, и вскоре русинские знамена со львами уже развевались недалеко от Кракова. Плюс к этому, шведский флот провел бомбардировку польских приморских городов, а в самой Польше умер король, Сигизмунд II Август. Династия Ягеллонов прервалась, а само королевство фактически лишилось управления. Регентский совет, чувствуя шаткость своего положения в условиях пресечения династии и уже проигранной войны, начал мирные переговоры, в результате которых полякам пришлось уступить русинам и шведам огромную контрибуцию, разорвать все связи с Россией, а также обеспечить торговые преференции в польских портах шведским, русинским и остзейским купцам.
В 1573 году основные усилия были перенесены в Ливонию, где действовал русинский король, и Ингрию, где продолжали продвигаться вперед шведы. В Ливонии начались волнения, в результате вылившиеся в фактическую гражданскую войну между «старым» рыцарством, которое поддержал Иван Грозный, и «новым», во главе с Кеттлером, поддержку которому оказывала Русиния. Накал жестокости с каждым месяцем лишь увеличивался, множились и потери как среди войск, так и среди мирного населения. В Смоленске началось восстание – город, «выпав» после захвата москвитянами из традиционного Днепро-Двинского торгового пути, начал быстро беднеть, что сильно не понравилось местным горожанам [9]. Русинские войска поддержали это выступление, и вскоре освободили город. В Ливонском герцогстве в довесок к российско-русинской и гражданской войнам начались крестьянские восстания коренного населения, затронувшие территории, подконтрольные всем сторонам.
В 1574 году шведы заключили сепаратный мир с Россией, получив от нее Ингрию, и лишив ее выхода к Балтийскому морю. Первоначальный повод для войны с Русинией оказался недействительным, но царь продолжил воевать, надеясь получить хоть что-то. После победы под Молодями и успехов на других направлениях, к 1575 году он осмелел, и решил дать самое настоящее генеральное сражение. Русинская армия под началом короля Михаила также искала способа одним ударом завершить войну, разбив российскую армию на поле боя. Битва произошла в конце лета, близ городка Чашники Полоцкого уезда. Царская армия попыталась использовать ту же тактику, что и при Молодях, но гуляй-город был быстро разбит русинской артиллерией, и российские войска лишились преимущества полевой фортификации. Битва продолжалась два дня, и лишь в конце второго победа наконец-то была достигнута благодаря высоким качествам сильно поредевшей в войне русинской гвардии. Однако цена победы оказалась чрезмерно велика – король Михаил IV, лично командовавший войсками, возглавил атаку панцирной конницы, и был убит пулей московского стрельца. Победа, которая могла оказаться последней и решительной, была потеряна – королевская армия потеряла управление и уверенность в себе, и царские войска смогли свободно отступить, не опасаясь преследования. Конфликт, который мог закончиться в этот день, продлится еще несколько лет, и заберет много жизней, в том числе еще одну жизнь Романовичей.
Михаил V Молодой
Смерть короля во время битвы была событием неожиданным, и крайне неприятным для государства. Для Романовичей это и вовсе была большая трагедия – умер глава семьи. В военное время такое обычно приводило к большой паузе, политической борьбе при дворе, или вовсе прекращению военных действий. И действительно, уже вскоре после сражения у Чашников от имени королевы Ангелина Черкесская начала тайные переговоры с Иваном Грозным, который не был ей чужим человеком, будучи некогда женатым на племяннице вдовствующей королевы. Однако российский царь заупрямился, и выдвинул требования, которые были для Русинии неприемлемы – передача Эстляндии, Полоцка и Смоленска в состав Русского царства. Это фактически перекрывало традиционные пути торговли для государства Романовичей, и ставило его в зависимость от Москвы, с чем мириться никто не собирался.
Война продолжалась. Дабы сохранить стабильность в стране, а также испытывая глубокое личное потрясение, Ангелина отреклась от престола в пользу своего сына, 15-летнего Принца Литовского Михаила Михайловича, который стал королем Михаилом V. Это был умный, но тихий и скромный юноша, который, несмотря на свой возраст, весьма ответственно отнесся к своим обязанностям. Оставив мать и прабабушку управлять страной из столицы, он вместе с друзьями и воспитателями отправился в расположение армии, дабы личным примером воодушевить солдат. При этом он не рвался в первые ряды, и не занимался вопросами непосредственного командования, лишь формально возглавляя войска. Тем не менее, его присутствие оказало положительное влияние на русинов, упавших духом после гибели Михаила IV, и это позволило уже вскоре приступить к активным действиям. Понеся большие потери, царские войска свернула активные действия, в то время как Русиния перешла в наступление. Первым делом в 1576 году был возвращен Полоцк, который оборонялся до последнего, но все же пал; в 1577 году была возвращена Эстляндия вместе с Нарвой, а также Юрьев и ряд других городов. Благодаря активным действиям небольших русинских отрядов на восточной границе также удалось выдавить российские войска с территории Русинии, и на 1577 год было запланировано большое наступление на Псков и Новгород, чтобы максимально ослабить Ивана Грозного. Только после этого королевские войска должны были отправиться в поход на Москву.
Король Михаил V, до того постоянно находившийся при войсках, на время отлучался в Киев, дабы договориться касательно своего брака. В жены ему предлагали многих православных княгинь и иностранных принцесс, но свой выбор он остановил на Анне Асень, представительницы объединенной династии царей Болгарии, Шишмановичей, и господарей Валахии, Басарабов-Дракулешти. Точные причины такого выбора неизвестны – Анна не была шибко умной, да и красавицей тоже. Ходили слухи, что Михаил сделал это дабы насолить своему младшему брату, Богдану, с которым конфликтовал, и который уже имел романтическую связь с Анной – в случае, если это была правда, подобный поступок не очень хорошо характеризовал короля Михаила. Как бы то ни было, до брака пока дело не дошло, и король отправился в войска, а вместе с ними – на Псков. Осада проходила тяжело, дожди мешали подвозу пороха и ядер для осадной артиллерии, боевой дух упал. Михаил V решил личным примером воодушевить своих людей, и стал сам участвовать в осадных работах, нередко отправляясь на передовую. Там он 9 сентября 1578 года нашел свою смерть от случайного взрыва порохового склада, куда попала бомба, выпущенная крепостной артиллерией. Это окончательно расстроило осаду, которая была тут же снята, а войска отведены в Русинию. Уже второй раз за Ливонскую войну Романовичам пришлось терять своего монарха в результате военных действий.
Богдан II Храбрый
Потеряв вслед за мужем еще и сына, королева Ангелина едва не сошла с ума. Ливонская война превращалась в какую-то мясорубку, где продолжали гибнуть Романовичи, а вместе с ними и тысячи их поданных. Несмотря на это, следующий в очереди на корону Русинии правитель был коронован уже вскоре. Богдан II оказался единственным сыном Михаила и Ангелины, который почти полностью походил на отца – как внешне, так и по характеру. С 9 лет он увлекся военным делом, много проводил в тренировках, а став королем в 16, сразу взял власть в свои молодые, но крепкие руки. Первым делом он женился на Анне Асень, которая теперь была «свободна», и отныне являлась королевой-консортом. Вслед за этим Богдан II отправил послов в Москву с целью заключения мира на простых условиях, без потерь и уступок для каждой из сторон. Однако переговоры в результате провалились – Иван Грозный обвинил русинов в «чрезмерных амбициях» и неприемлемых для него условиях мира, русины же заявили, что царь потребовал у них восточные уезды и выход к морю через Юрьев и Ревель. Реальная же причина провала этих мирных переговоров осталась неизвестна – обе стороны были заинтересованы в скорейшем мире. Ходили слухи, что на Ивана Грозного вышли вновь поднимающие голову сторонники дворянских вольностей Русинии, которые пообещали поднять восстание и передать восточные уезды Москве в обмен на поддержку Москвы. Была и другая версия – что посланники Богдана II изначально должны были добиться неудачи в переговорах с Иваном Грозным, так как новый король намеревался вести войну до конца.
В 1580 году активные военные действия возобновились. Уже и у Русинии не хватало ресурсов для наступления по нескольким направлениям, потому все войска были собраны в одном месте. Было решено идти прямиком на российскую столицу, Москву, но для этого сначала требовалось взять крепость Вязьму. Она долгое время совершенствовалась московскими государями еще с начала XV века, и к концу XVI представляла собой серьезную каменную твердыню, которую требовалось долго и основательно осаждать. Между тем, русинская армия была уже далеко не той, которая имелась в начале войны – многие уездные полки пришлось распустить из-за убыли личного состава и недостатка средств, гвардия была укомплектована лишь на 60%, имелись серьезные проблемы с логистикой и боевым духом, выплаты жалования осуществлялись нерегулярно из-за дефицита средств. Тем не менее, осада Вязьмы началась, и продолжалась до первого снега в течении 6 месяцев. Несмотря на попытки деблокировать город, вопреки упорному сопротивлению гарнизона, после образования четырех больших проломов и исчерпания городом запасов пороха русинские войска пошли на штурм, завершившийся успешно. В следующем, 1581 году, королевские войска уже были под стенами Москвы. Осаду вскоре пришлось снять – кубанские татары вновь дали знать о себе, совершив набег на царские владения, а на обратном пути еще и обрушившись на восточные уезды Русинии, из-за чего войска понадобились на юге. До конца года вновь осадить и взять Москву они не успевали, но вместо этого было решено неожиданно изменить направление атаки, и благодаря фактору внезапности и обманным маневрам до конца года русинам удалось взять Псков. На 1582 год был запланирован новый поход на российскую столицу, но зимой в Киев прибыло посольство от Ивана Грозного с предложением мира, которое было вскоре принято.
Россия проиграла тяжелую 22-летнюю Ливонскую войну. По условиям мира она признавала зависимость Ливонии от Русинии и обязывалась выплачивать солидную контрибуцию, а также передать часть своих территорий в состав государства Романовичей, включая Псков с окрестностями, которые выделялись в новый уезд, а также Вязьму, которая входила в состав Смоленского уезда. Москва отныне становилась едва ли не пограничным городом, и находилась под постоянной угрозой со стороны Русинии, что было уже весьма серьезной проблемой. Однако победа не вызвала в Киеве большой радости – экономические и демографические потери в ходе войны превысили все, что было раньше, кроме разве что монгольского нашествия. Население в ряде регионов сократилось в разы, частично из-за бегства населения, частично из-за эпидемий и военных лишений. Появились первые признаки голода, торговля пребывала в упадке из-за долгой блокады Днепро-Двинского торгового пути, армия пришла в полную негодность – лишь гвардия, общая численность которой упала до 16 тысяч человек, оставалась на поле боя значительной силой, но и там появились разброд и деморализация большими потерями в ходе долгой войны.
Вскрылся ряд болезненных проблем, из-за которых становилось ясно, что русинская армия уже не является одной из самых сильных в регионе – несмотря на все старания и нововведения Михаила IV, далеко не всегда русинская пехота держала удар так, как это делала европейская пехота, а конница, укомплектованная в основном из дворян, показала не лучшую боеспособность, чем московские всадники, да к тому же проявив непокорность, отказываясь временами участвовать в атаке. Казна, вопреки чрезвычайным налогам и мощи довоенной экономики, опустела. Победив в тяжелой войне, Русиния фактически оказалась на время отброшенной назад в развитии, и временно была вынуждена свернуть многие свои внешнеполитические проекты. Наконец, в ходе войны погибли два короля, и огромное количество дворян, что привело в глубокий упадок всю систему набора конницы, которая существовала еще со времен ранних Романовичей. Из погибших дворян большая часть была ярыми сторонниками сильной власти Короны, в результате чего структура знатного сословия значительно изменилась, и оно вновь стало оппозиционным королю. Дороги наводнили разбойники, и государство дестабилизировалось. Времена Pax Ruthenica закончились. Впрочем, положение России было ничуть не лучше, а в общем и целом – даже хуже, так как после набегов татар и потерь территорий на западе, военных потерь и ряда других причин в стране случилась Поруха, в результате которой значительно сократилось население, а экономика пребывала в страшном кризисе, к чему добавилась скорая смерть Ивана Грозного, которая надолго выбила Московское государство из числа стран, претендующих на гегемонию в регионе.
Закончив долгую войну, убившую его отца и брата, Богдан II занялся внутренними вопросами, и приложил большие усилия к возрождению страны. Все оставшиеся в строю солдаты были отправлены наводить порядок в регионах и очищать дороги. Несмотря на дефицит средств, были найдены деньги на помощь купцам и торговле, которая быстро восстановилась – на это пошли в том числе личные сбережения и драгоценности Романовичей, а также часть имущества РуПЦ, которое было продано по инициативе патриарха. Сроком на 5 лет было ослаблено прямое налоговое бремя, а переселенцы получали поддержку государства – как не в переезде на старые земли у восточной границы, так в постройке новых домов, в результате чего значительная часть беженцев вернулась обратно на восточную границу. По указанию короля были созданы максимально благоприятные условия для естественного прироста населения в стране, а Корона стала выплачивать денежные суммы за рождение более чем 3-го ребенка в семье, что, правда, быстро отменили из-за большого числа фальсификаций. Еще более активно чем раньше стали привлекать мигрантов с Запада — благо, в свете Реформации и Контрреформации отбоя в мигрантах не было. Эти, а также ряд других мер позволили относительно быстро оживить экономическую жизнь государства, и начать быстрое восстановление от кризиса. Демографическое положение также стало быстро исправляться. Русиния быстро вернулась в европейскую политику, и уже в 1583 году король женил своего младшего брата, Владимира, на Марии Австрийской, дочери эрцгерцога Австрии и императора Священной Римской империи, Максимилиана II, чем фактически утвердил формирование австро-русинского антитурецкого союза.
Королева Анна Асень в 1584 году забеременела, и все ждали рождения наследника мужского пола, который должен был в будущем возглавить государство, но во время родов в начале 1585 года она умерла при подозрительных обстоятельствах, родив мертвого мальчика. А вскоре после этого 23-летнего короля нашли повешенным в своих покоях. Тело старались никому не показывать, из-за чего прошел слух – на самом деле Богдан II не покончил с собой, а был убит, и тело скрывали для того, чтобы никто не увидел следов борьбы на его теле. Уже поговаривали о том, что и в смерти Анны Асень, и в смерти короля замешан младший брат Богдана, Владимир, но говорить это приходилось шепотом, вдали от посторонних глаз и ушей, так как он отныне являлся Божией милостью королем Русинии Владимиром II, что означало одно – тревожные времена для государства еще не закончились.
Примечания
- Такая, или похожая система появилась примерно в середине XVI века во Франции, хотя само слово «министр» известно еще со Средневековья, так что, по большому счету, министры и министерства можно начать внедрять и раньше.
- Это пока еще не точно, так как я голову сломал, пытаясь придумать название поста главы волостной администрации.
- В реале шведы вообще по сути находились в окружении врагов, и много поражений у них случилось именно из-за этих проблем – в чем-то положение Швеции похоже на положение Центральных держав с продовольствием и многими ресурсами в годы Первой мировой войны.
- В реальности Швеция в эту войну едва добилась отказа Дании от прав на шведскую корону, взамен пойдя на ряд критических уступок. Причиной поражения во многом стало тяжелое экономическое положение страны — против датчан шведы сражались в гордом одиночестве, лишенные сколь-либо серьезной иностранной поддержки.
- В действительности после этой войны у норвежцев появился страх перед шведами, так как шведские войска, вступившие в Норвегию, вели себя достаточно жестоко. Впрочем, в это время шведская армия состояла преимущественно из германских наемников, которые как раз славились подобным поведением, так что замена немцев на русинов вполне возможна, и даже полезна.
- Риторика вполне в духе времени – мы настоящие, они – не настоящие, так что мы должны победить, а они – проиграть! Так обосновывали свою экспансию и до, и во время, и после Ивана Грозного многие другие государства, да и не только экспансию, а уж теории собственной исключительности были популярны во все времена и у всех народов, хотя при разумном правительстве эти теории старались ограничивать — ибо при неразумном быстро мог нарисоваться какой-то местный Гитлер.
- Это, кстати, одна из моих розовых фантазий – небольшое, но достаточно «злое» государство остзейских немцев на месте Эстонии и Латвии, ставшее возможным в рамках альт-Русинии. Так что Ливонии в рамках этой АИ я могу уделить достаточно много внимания, не исключена детальная прописка государственного устройства, администрации, армии, флота, промышленности, и т.д. К слову, в числе розовых фантазий числятся также болгарские дредноуты (хотя бы 1 штука), единая Скандинавия, «белая» Южная Африка и вестернизированная Эфиопия, которой я уже успел всех достать.
- В условиях моей АИ вместо заклятых врагов поляки и россияне вполне могут стать друзьями, ведь им есть против кого дружить. Впрочем, это на самом деле маловероятно, но не из-за России, а из-за Польши, которая и в АИшке стремительно скатывается во внешнеполитическую импотенцию.
- В АИ Смоленск находится прямо на важнейшем для Русинии торговом пути, и фактически кормится и развивается за счет оного. Именно потому жители Смоленска будут до последнего стоять за Русинию, так как благополучие города напрямую связано с государством Романовичей. Аналогично и Романовичи будут до последнего биться ради сохранения контроля над Смоленском.
