Bоздушный линкор. «объект Г-52»СССР

В 1934 году КБ Гроховского подвесило полковушку под фюзеляж ТБ-3 и испытала ее стрельбой на земле и в воздухе с весьма обнадеживающими результатами.

Крепилась пушка к ТБ-3 за узлы на люльке с помощью 10 трубчатых стержней, образующих пространственную ферму. Разветвленная стержневая система позволяла равномерно распределить энергию пушки при выстреле по силовым элементам конструкции самолета. Испытания проводились с 15 по 18 декабря 1934 года. При стрельбах на земле на места членов экипажа усадили собак, а когда убедились, что вредных воздействий нет, то и летчиков.

Испытания показали: стержневая система установки орудия воспринимает отдачу нормально. В то же время вырывающиеся из ствола газы приводят к местным срывам заклепок крепления обшивки и небольшим трещинам. Дефект устранили, установив усиливающие накладки в зоне дульной части ствола пушки.

17 декабря 1934 года выстрел из пушки произвели в воздухе. Экипаж возглавил сам Гроховский. Пилотировали самолет летчики Холобаев и Афанасьев, штурман — Шмидт, а в роли артиллериста выступил Шамиров. Выстрел сделали на высоте 500 м при скорости полета 150 км/ч в направлении Ногинского полигона. После посадки повреждений машины не обнаружили. В выводах по испытаниям отметили: стрельба из полевых пушек калибром до 76 мм включительно с самолетов возможна.

Окрыленные успехом конструкторы в 1935 году подняли на крыло уже настоящую летающую батарею — трехпушечную машину! Получившая обозначение «объект Г-52» машина проходила испытание уже в середине 1935 года.

На серийный ТБ-3 с моторами М-17Ф установили три крупнокалиберных сухопутных пушки, сняв их с колесного лафета, но сохранив штатную систему гашения отката, вместе с орудийной люлькой, по которой перемещается ствол при выстреле. После рассмотрения различных вариантов установили в фюзеляже 76-мм зенитное орудие образца 1931 года, имевшее длинный ствол. Несмотря на это, пришлось обрезать носовую часть фюзеляжа, включая кабину штурмана. Он переместился в центральную часть фюзеляжа. Ствол пушки располагался между сиденьями пилотов, выступая на 250 мм за контуры обрезанного носа, а казенная часть находилась в передней части центроплана, доходя до второго лонжерона. Крепилось орудие к верхним и нижним полкам лонжеронов центроплана крыла с помощью системы регулируемых стержней. От выходного отверстия в носу и до перегородки перед сиденьями пилотов ствол закрывался цилиндрическим кожухом, уменьшавшим попадание пороховых газов в кабину экипажа.

Два других орудия разместили в консольных частях крыла за крайними моторами вне плоскости вращения их винтов. Учитывая ограниченные объемы, установили короткоствольные 76-мм полковые пушки образца 1927 года. Крепились они с помощью пространственных стержневых ферм к силовым элементам лонжеронов консолей крыла. Стержни изготавливались из стальных труб сечением 34×22 мм. Крыло в зоне установки пушек подкреплялось сверху и снизу 4 накладными дюралевыми профилями, а внутри трубчатыми тягами.

В наводчиках эти орудия не нуждались, но при каждом был заряжающий и запас выстрелов. К крыльевым орудиям по 12 штук, к центральному — 20. Правда вот насчет системы спуска орудий не подумали — перед носом у заряжающих были специальные лампочки, которые зажигались специальной кнопкой у командира корабля, когда он считал, что пора стрелять. Разумеется, про синхронность выстрелов можно было даже не думать, поэтому если из центральной пушки стрелять можно было прицельно на приличную дальность, то залп крыльевых был эффективен только наполовину, — второй снаряд гарантировано уходил в сторону, поскольку асимметричная отдача разворачивала самолет (вобще говоря, если первой успевала выстрелить осевая зенитка, то в цель шло два снаряда, а вот если крыльевая пушка — то один из трех, увы) . Была задумана система с тросиками, за которые должен был централизовано дергать средний артиллерист (у него хоть место было — крыльевые-то сидели согнувшись спиной вперед), но с ней что-то не заладилось.

Но, если рассуждать глобально, идея-то сугубо недурственная! Трехпушечный залп шрапнелью вполне мог разметать звено истребителей — и работы по автомату программирования взрывателей для одновременного подрыва разноскоростных снарядов уже велись. Посбивать дружными залпами цепной картечи аэростаты заграждения — тоже, самое милое дело. А по наземным целям носовая зенитка могла стрелять аж на 18 километров, поражая цели из-за пределов досягаемости ПВО.

Интересен был и вариант истребителя ПВО, в котором залпы шрапнели и разрывные зенитные снаряды должны были поражать формации бомбардировщиков противника из-за пределов досягаемости их пулеметного огня. Велись проработки, в которых планировались ликвидировать разницу в траекториях — поставить три одинаковых зенитки, замышлялось и увеличение боекомплекта, путем устройства погребов в бомбовом отсеке (исходная машина еще могла тонну бомб взять, — в пересчете на выстрелы зенитки, даже с механизмами подачи, — это не меньше полусотни дополнительных унитаров). И даже были планы производства в 1935 году установочной серии из 12 Г-52, но…

К сожалению, машина опоздала, — уже появились РСы, способные сделать примерно то же самое, но с подвеской на любой истребитель, — да и целиться четырехмоторным бомбардировщиком было не очень удобно. Тот же истребитель с РСами, сами понимаете, мог производить атаку любым способом и сколько угодно раз — а повторная атака Г-52 получалась через несколько минут, как минимум. А если учесть, что с самыми расторопными пушкарями он мог дать залп не чаще, чем один раз в 12-15 секунд (т.е., самолет пролетал 700-900 метров от залпа до залпа), то практическая польза получалась от летающего линкора не очень…

"Тираж" самолета Г-52 составил ровно одну машину…