Для мирового танкостроения 20-е годы прошлого века оказались переходным периодом. Окончание Первой мировой войны привело к резкому сокращению военных бюджетов. Конструкторы и военные переосмысливали опыт прошедшей войны, на свет появлялись новые образцы танков, значительная часть которых, впрочем, так и оставалась опытными экземплярами.
В начале 20-х к клубу танкостроительных держав присоединилась Италия с лёгким танком Fiat 3000, собственными танками (на самом деле немецкими) обзавелась Швеция. Продолжались работы по танкам и в Советской России. Вслед за «Рено-русским», копией Renault FT, последовала боевая машина отечественной разработки — танк Т-18, он же МС-1.
Поиск подходящего решения
31 августа 1920 года состоялись первые испытания танка «Рено-русский» с именем собственным «Борец за свободу товарищ Ленин». Всего на Сормовском заводе было построено 15 таких машин. Они стали первенцами зарождающейся советской школы танкостроения.
Вместе с тем простое копирование зарубежной техники военных не устраивало. Танки французской разработки не в полной мере соответствовали особенностям боевых действий, которые велись на территории бывшей Российской империи. Гражданская война оказалась войной манёвренной, типичные для Первой мировой войны способы использования танков здесь годились далеко не всегда. Гораздо лучше подходили бронеавтомобили, пусть и с худшей проходимостью, но с лучшей подвижностью и с большим запасом хода.
К 1921 году в РККА уже оформилась классификация танков по типам. Трофейные английские танки Mark V относились к категории «В», или танкам прорыва. Английские танки Mk.A Whippet и Mk.B Hornet попали в категорию «С» — манёвренных танков.
Правление Ижорского завода, усилиями которого предприятие попало в состав участников конкурса по разработке танка
Наконец, Renault FT и «Рено-русские» относились к категории «М», или танкам сопровождения. Недостатки этих образцов заключались в неудобстве работы с вооружением, небольшой дальности хода, а также излишней массе, не позволявшей перевозить их на автомобилях с грузоподъёмностью 3-5 тонн.
Попытки начать разработку отечественного танка предпринимались параллельно с продолжением работ по «Рено-русскому». 2 ноября 1919 года Советом военной промышленности (СВП) был объявлен конкурс на разработку проекта танка. Танк должен был быть вооружён двумя пулемётами или одним 37-мм орудием, траншейной пушкой образца 1915 года (пушкой Розенберга) либо автоматической пушкой Максима-Норденфельдта. Оба орудия изготовлялись Обуховским заводом. Экипаж пулемётного танка должен был состоять из трёх человек, пушечного — двух человек. Толщина брони оценивалась в 9-12 мм. Боевая масса не должна была превышать 700 пудов (11 467 кг), при этом в конструкции предполагалось использовать автомобильные агрегаты. Максимальная скорость танка должна была составлять 16 км/ч.
Как ни странно, в конкурсе поначалу не участвовали крупные промышленные предприятия, в том числе Ижорский завод, на котором, к слову, изготовлялась броня для «Рено-русского». О конкурсе правление завода узнало уже после его начала. В декабре 1919 года руководство Ижорского завода обратилось в СВП с просьбой продлить время подачи проектов с 25 ноября 1919 до 1 февраля 1920 года. Суетились на заводе зря, потому что на конкурс ничего путного так и не поступило. Крупные суммы, которые полагались за победу и призовые места, привлекли массу сомнительных личностей, конкурс пришлось продлевать до 15 февраля.
До этой даты от Ижорского завода поступил проект, разработанный инженерами Г.В. Кондратьевым и Д.С. Сухаржевским. Им стал «Теплоход «АН», танк-амфибия боевой массой 10 107–10 156 кг. На нём планировалось использовать двигатель FIAT 60 HP. Выбор объясняется просто: таких моторов на заводе имелось 60 штук. Судя по всему, это те же самые двигатели, что ставились на шасси бронеавтомобиля «Фиат Ижорский». Увы, о проекте сохранились только отрывочные данные. Известно, что предложенная заводом машина должна была передвигаться как по суше, так и по воде, в последнем случае применялся гребной винт.
При разработке инженеры Ижорского завода максимально использовали имевшийся опыт работы по «Рено-русскому», который планировалось строить на этом предприятии. С этим танком «Теплоход «АН» роднили общее устройство ходовой части и отдельные элементы трансмиссии. Как и предусматривало задание, предполагалось два варианта вооружения — пулемётное либо пушечное. Во втором случае танк должен был получить 37-мм автоматическую пушку Максима-Норденфельдта.
37-мм автоматическая пушка Максима-Норденфельдта, которой предполагалось вооружить «Теплоход «АН»
2 апреля 1920 года стало известно, что «Теплоход «АН» выиграл конкурс. Вскоре после этого было решено прекратить подготовку выпуска «Рено-русского» (эти машины называли также танками типа «Лилипут» на Ижорском заводе). Вместо этого появилось новое задание — построить 2 опытных образца «Теплохода «АН», в пулемётном и пушечном исполнении. Также эти машины в документах обозначались как «танки системы «Ижорзавод».
В соответствии с распоряжением председателя Промвоенсовета от 19 апреля 1920 года Ижорский завод приступил к проработке детальных чертежей танка. Сроком изготовления СВП установил 1 мая 1921 года. Над танками работали инженеры Н.С. Власов, Н.Я. Обухов, М.С. Сухоруков и А.А. Марковский. Возглавил работы Обухов, имевший большой опыт в разработке бронемашин.
Плавающую машину Ижорский завод сделать смог. Но был это опытный бронеавтомобиль БАД-2, созданный через 10 лет после танка
В начале октября 1920 года чертежи новой машины всё ещё не были окончательно утверждены. Заминка возникла и с поставкой двигателей, которые даже осенью 1920 года не прибыли на завод из Москвы. Сроки изготовления стали сдвигаться. Теперь первая машина ожидалась к 15 мая, а вторая — не позднее 1 августа 1921 года. В конце 1920 года Ижорский завод приступил к сборке танков, в конце января 1921 года степень готовности оценивалась в 25%. Удалось только частично собрать корпуса, так как подводили заводы-смежники — Обуховский, Путиловский и Сормовский. В феврале первый вариант был готов по корпусу на 32%, по движителю на 55% и по приводам на 20%. Аналогичные показатели по второму танку доходили до 28, 50 и 15 % соответственно. Себестоимость танков составляла 20 миллионов рублей.
Работы по танкам затягивались всё больше и больше. Виной была неудовлетворительная работа смежников, да и на самом Ижорском заводе ситуация была сложной, рабочих не хватало. Сроки постройки опытных образцов продолжали сдвигаться. До конца 1921 года танки построить не удалось. А в июле 1922 года сроком постройки первого образца был определён февраль 1923 года. К тому времени стоимость танка из-за изменения покупательной способности рубля «уменьшилась» до 2,8 миллиона рублей. Летом 1922 года первый образец был готов на 50-60%, а второй на 30%.
В августе 1922 года появилась идея сначала закончить первый танк, а второй собирать уже после испытаний. Но к этому времени над проектом «Теплохода «АН» уже нависла угроза отмены. У руководства Главного управления военной промышленности (ГУВП) терпение походило к концу, затягивание сроков означало, что ещё не построенный танк постепенно устаревает. В установленную окончательную дату сдачи 20 апреля 1923 года, разумеется, Ижорский завод не вписался. Судя по переписке, на танк просто махнули рукой, ссылаясь на отсутствие работ со стороны заводов-смежников, прежде всего Обуховского.
В январе 1925 года заказ на постройку «Теплохода «АН», готовность которого составляла 72%, была аннулирована, а высвободившиеся средства были направлены на работы, связанные с артиллерией. Н.Я. Обухов, возглавлявший работу над машиной, позже занимался другими разработками. Ижорский завод всё же построил плавающие боевые машины, но были это опытные броневики БАД-2 и ПБ-4. Самостоятельной разработкой и постройкой танков на Ижорском заводе больше не занимались.
Первый советский лёгкий танк собственной разработки мог быть и таким. Эскизный проект датирован июнем 1924 года
13 января 1921 года Революционный военный совет республики (РВСР) издал приказ №111/20, в соответствии с которым при Главном военно-инженерном управлении была создана специальная комиссия. Её задачей стала разработка конструкций танков и сопровождение их постройки. Возглавил комиссию старший инженер С.П. Шукалов. В августе 1921 года функции СВП перешли Главному управлению военной промышленности Высшего совета народного хозяйства. При нём появился Технический отдел ГУВП, который также возглавил Шукалов. С 1921 по 1923 года работа технического отдела простаивала, поскольку внутри ГУВП всё ещё шли организационные процессы. Только в начале 1924 года появилось финансирование, был составлен список предприятий, которые могли быть привлечены к работам по созданию танков. В него вошли Сормовский, Харьковский, Коломенский, Ижорский, Обуховский и Путиловский заводы.
Работы по созданию нового танка тормозились не до конца сформированными тактико-техническими требованиями. Поэтому самые первые проекты ГУВП были инициативными. Первый танк типа «М» отечественной разработки мог выглядеть совсем иначе, нежели МС-1. В 1924 году, когда началось экономическое сотрудничество СССР с Германией, были приобретены лицензии на производство гусеничных тракторов Hanomag Z WD-50. Так на горизонте советского танкостроения появилась такая небезынтересная фигура, как Йозеф Фольмер. В 1924 году он уже работал над колёсно-гусеничным танком с использованием шасси Hanomag Z WD-50. Эти работы не прошли мимо Шукалова: в июне 1924 года чертёжники ГУВП подготовили эскизный проект лёгкого танка, здорово напоминавшего танк Фольмера KH-50, или Kolohousenka. Хоть дальше эскиза дело и не продвинулось, это стало первым зафиксированным случаем привлечения «варягов» к советскому танкостроению. Впрочем, проектирование танков типа «М» пошло совсем по другому пути.
Меньше, да больше
Неопределённость, в которой находилось советское танкостроение до 1924 года, не означала, что Красная армия танками не интересовалась. Согласно докладу броневой подкомиссии Реввоенсовета Республики о перспективах развёртывания танковых сил в 1923-1928 годах, планировалось построить 1,5 тысячи танков. В докладе от 3 марта 1923 года в качестве площадки для производства предусматривался Путиловский завод (к тому времени «Красный путиловец») в Петрограде.
В ГУВП, впрочем, были иного мнения. ВС 1924 года на «Красном Путиловце» было организовано лицензионное производство колёсных тракторов Fordson. ГУВП планировал строить танки на другом петроградском заводе — Обуховском. С 1922 года он стал заводом «Большевик», но, подобно Путиловскому заводу, в переписке ещё несколько лет назывался по-старому.
Обуховский завод уже имел опыт сборки тяжёлых гусеничных машин. Здесь также собирали трактора, но куда более серьёзные — Holt 75 и Holt 40. Именно с этих моделей Holt началось мировое танкостроение. При этом основной задачей завода являлось производство артиллерии, включая малокалиберную. Сочетание этих двух факторов делало Обуховский завод идеальной площадкой для производства танков.
Holt 75 выпуска Обуховского завода, 1922 год
Прежде чем разворачивать серийное производство танков, надо было их разработать. На заседании Артиллерийского комитета Главного артиллерийского управления Красной армии (ГАУ КА) было предложено организовать конкурс. На Коломенском, Путиловском и Сормовском заводах планировалось организовать «специальные инженерно-танковые ячейки с 4 инженерами-конструкторами и 6 чел. обслуживающего персонала». С таким подходом не согласилась Броневая секция Арткома (танки тогда относились к артиллерии, как и в других странах). Учитывая негативный опыт с «Теплоходом «АН», от конкурса было решено отказаться. Вместо этого была выдвинута идея концентрации конструкторских работ в специальном бюро. Одобрение этого предложения стало для Технического бюро ГУВП, возглавляемого Шукаловым, сигналом к началу работ. Правда, тактико-технических требований (ТТТ) для нового танка всё ещё не было.
Наряд-заказ на изготовление опытного образца «танка сопровождения (полкового)», как тогда называли будущий МС-1
Какая-то определённость появилась только ближе к концу 1924 года. При разработке Комиссией по танкостроительству предварительного проекта учитывалось состояние автопарка Красной армии. Тяжёлых грузовиков подобных тем, что перевозили Renault FT, в войсках практически не было. Это серьёзным образом повлияло на предъявляемые к танку ТТТ. Первоначально «танк сопровождения (полковой)» должен был иметь боевую массу 3 тонны, что позволило бы перевозить его на более распространённых грузовиках соответствующей грузоподъёмности. Максимальная скорость оценивалась в 12 км/ч, толщина брони — в 16 мм. В качестве вооружения планировалось использовать 37-мм пушку или пулемёт.
Такие требования оказались чересчур жёсткими: как следует из переписки, Техническое бюро ГУВП испытывало серьёзные затруднения, пытаясь в них вписаться. Кроме того, вариант либо пушечного, либо пулемётного вооружения выглядел совсем не идеальным, на пушечный «Рено-русский» не просто так поставили ещё и пулемёт. Поэтому проект танка сопровождения несколько выходил за рамки предварительных ТТТ. Его боевая масса оценивалась в 4150 кг, максимальная скорость — в 13 км/ч, а вооружение состояло из 37-мм пушки «Гочкис» и «шаровой установки спаренных карабинов Фёдорова».
Командование РККА поддержало конструкторский коллектив, возглавляемый В.И. Заславским. Боевую массу танка разрешили поднять до 5 тонн. Также военные потребовали дать танку смешанное пушечно-пулемётное вооружение, а максимальную скорость машины увеличить.
Общая схема корпуса МС-1. Первоначальный проект отличался от него формой моторного отделения
Весьма жёсткие требования к боевой массе привели к тому, что на свет появился проект танка крайне оригинальной конструкции. Новая советская машина имела мало общего со своим французским «прототипом» Renault FT. Схожими остались общая концепция лёгкого танка сопровождения пехоты да некоторые элементы (всё равно переделанные). Особенно сильно отличался корпус. Длина предварительного варианта составляла всего 3060 мм, что на метр меньше, чем Renault FT — и это практически с той же шириной и высотой.
Самое большое сходство наблюдалось в носовой части корпуса, где располагалось отделение управления, но даже здесь имелись существенные отличия. Ещё больше их было в районе боевого и моторно-трансмиссионного отделений. Под башней появились широкие боковые выступы, в которых разместились топливные баки. Уменьшить длину танка удалось главным образом за счёт очень компактного моторно-трансмиссионного отделения (МТО). Для того, чтобы свободно преодолевать траншеи и рвы, танк получил «хвост». По конструкции он был похож на «хвост» Renault FT, но получился более длинным.
Продольный разрез двигателя и коробки передач. Такая схема для середины 20-х годов была революционной
Секрет компактного МТО раскрывается довольно просто. Для нового танка сопровождения на заводе «Большевик» был создан специальный двигатель. Двигатель воздушного охлаждения объёмом 2,18 литра и мощностью 35 лошадиных сил конструкторы одними из первых в мире установили поперёк моторного отделения. Ещё более необычным было то, что двигатель был соединён в одном блоке с коробкой передач. Командир имел доступ к двигателю через люк в моторной перегородке.
Отдельно стоит упомянуть один из мифов, связанных с мотором, — его разработку приписывают А.А. Микулину, но это не соответствует действительности. Впервые конструктор ознакомился с мотором только 26 февраля 1927 года, когда тот уже проходил испытания.
Конструкция подвески получилась довольно простой и одновременно прогрессивной
Оригинальной получилась и ходовая часть танка. С ходовой Renault FT её роднило лишь использование ленивцев большого диаметра. С каждого борта имелось по 3 поддерживающих и по 6 опорных катков. С целью уменьшения массы опорные катки были сделаны из алюминия с резиновыми бандажами. Они попарно блокировались в тележки со свечной подвеской. Передняя пара поддерживающих катков имела рессорную подвеску. Оригинальные штампованные траки были достаточно широкими (300 мм), поэтому танк имел рекордно низкую нагрузку на опорную поверхность.
Для своего времени конструкция ходовой части оказалась, без преувеличения, революционной. У большинства танков тех лет ходовая часть была куда более громоздкой.
Конструкция башни, использовавшейся со второго опытного образца машины
Вполне удачным для своего времени получилось и боевое отделение. Оно было шире, чем у Renault FT, на 100 мм. По бортам размещались укладки для пулемётных магазинов и патронов для пушки. Орудийная башня шестигранной формы получилась на 50 мм шире, чем башня Renault FT, и при этом на 100 мм ниже. Более широкой и низкой оказалась башенка. На Renault FT подобная башенка использовалась как воздухоприток, также командир мог высунуть из неё голову. На советском танке сопровождения это уже был полноценный люк. Ещё один, аварийный люк, располагался в борту башни.
37-мм пушка «Гочкис» и пулемёт Фёдорова располагались в установках, находившихся в носовых листах башни. Использовать можно было либо пушку, либо пулемёт. Предполагалось, что в основном стрельба будет вестись из пушки, в таком случае пулемёт вынимался из гнезда и подвешивался на креплении в стенке боевого отделения. Не очень удобно, но у других танков этого класса в то время и вовсе была либо пушка, либо пулемёт.
Трудный первенец
Технический проект танка сопровождения был готов 10 июля 1925 года. Ещё раньше, 27 июня, состоялось техническое совещание с участием Шукалова и руководства завода «Большевик», на котором обсуждались перспективы выпуска машины. В начале августа завод «Большевик» получил заказ на изготовление опытного танка сопровождения. Стоимость машины определялась в 25 тысяч рублей, в 2 раза дешевле, чем на тот момент обходился «Теплоход «АН»». Средства выделялись не только на постройку машины, но и на завершение разработки. Например, двигатель в тот момент существовал только на бумаге.
Разработка машины шла в плотном взаимодействии с Техническим бюро ГУВП. Сроком изготовления машины определялось 1 августа 1926 года.
Впрочем, эпопея с выбором танка сопровождения ещё не закончилась. Об этом красноречиво говорит протокол совещания от 24 октября 1925 года, проводившегося начальником мобилизационно-планового управления РККА А.М. Вольпе. Абрам Миронович склонялся к выбору в пользу отечественного танка, но в качестве запасного варианта предлагал использовать и зарубежный опыт. Это означало закупку зарубежных танков. Среди танков сопровождения приоритет имел итальянский FIAT 3000. Характеристики этой машины были очень близки к тем, которые хотели получить советские военные. FIAT 3000 получился более лёгким, чем Renault FT, более подвижным, а его башня была более просторной. Правда, вооружение итальянской машины было чисто пулемётным. В 1924 году Италия даже предлагала купить 10 таких танков. В связи с этим некоторые исследователи приписали итальянский танк в прародители будущего МС-1, что на самом деле реальности не соответствует.
В качестве альтернативного варианта рассматривалась французская колёсно-гусеничная танкетка Saint-Chamond Modele 1921 Chenillette. Правда, французы в тот период не были заинтересованы в торговле оружием с Советским Союзом.
Схема FIAT 3000, проработанная техническим отделом ГУВП. Данный танк рассматривался руководством РККА как запасной вариант на случай неудачи с отечественным танком сопровождения
Технический проект танка сопровождения был утверждён. Вместе с тем Шукалову было предложено подумать над тем, как установить на танке двигатель с водяным охлаждением. С выбором между советским танком и зарубежным аналогом предполагалось определиться весной 1927 года, после испытаний.
Жёсткие сроки и возможность выбора в пользу FIAT 3000 сделали своё дело. В ноябре 1925 года на «Большевик» командировали Заславского. Со стороны Технического бюро «Большевика» работы возглавил Н.Н. Магдесиев.
С конца 1925 года велись работы по двигателю, консультации по нему оказывал Н.Р. Бриллинг, который тогда руководил Научным автомоторным институтом (НАМИ). Появился и проект второго варианта двигателя — с водяным охлаждением. Из-за изменения габаритов мотора в первоначальный проект танка пришлось внести некоторые изменения. Переделке подверглась и конструкция трака. В начале января 1926 года размер заказа увеличился до двух танков.
Первый опытный образец танка сопровождения, позже получивший обозначение Т-16. 17 февраля 1927 года
Помимо монолитного листа толщиной 16 мм, рассматривался и другой вариант бронезащиты. «Броня Рожкова» представляла собой двухслойный лист: первый слой из мягкой «крупповской» стали, второй — из более твердой молибденовой. Появился и проект трёхслойной брони всё того же инженера А.З. Рожкова.
Впрочем, для того, чтобы не задерживать изготовление опытного танка, его собирались строить из однослойной брони. Работы, связанные с бронёй, велись весной и летом 1926 года.
Параллельно с этим изменения вносились и в другие элементы танка. К 31 мая, когда состоялось расширенное заседание Артиллерийского комитета, посвящённого танкостроению, боевая масса танка выросла до 5 тонн. 37-мм пушку «Гочкис» на заседании признали не отвечающей современным требованиям по пробитию брони. Вместо неё планировалось установить 45-мм пушку «большой мощности», которая разрабатывалась Комиссией научных артиллерийских опытов (КОНАРТОП). Правда, разработка этой пушки затянулась и дальше предложений дело по ней не продвинулось. Параллельно предлагалось разработать 37-мм танковую пушку с улучшенной баллистикой под патрон 37-мм зенитной пушки.
Также на заседании Арткома было было запланировано создание танка сопровождения с «универсальным колёсно-гусеничным ходом». Упоминался при этом «танк завода Шкода», так в советское танкостроение уже второй раз вежливо постучались Фольмер и его Kolohousenka.
Наконец, тогда же было предложено разработать колёсные приспособления для перевозки танков типа «М» на значительные расстояния.
Т-16 на заводском дворе. Этот танк имел иную конструкцию башни и чисто пулемётное вооружение
В середине лета стало ясно, что в заданные сроки постройки первого образца уложиться не получится. Ближе к концу июля развернулась бурная переписка, связанная с задержкой постройки опытной машины. Завод обосновывал срыв сроков новизной машины, а также отвлечением на другие работы, в том числе разработку тракторов. Заказчик предлагал закончить танк в октябре, но на «Большевике» склонялись к тому, что сдать его получится не раньше конца декабря. Также завод просил разрешения строить опытный танк из неброневой стали, поскольку сложившаяся с бронёй ситуация задерживала изготовление.
Заводу напоминали, что к середине 1929 года ожидался выпуск уже 120–150 таких машин. В связи с задержкой была найдена резервная производственная площадка — Пермский орудийный завод, где планировалось собрать часть танков из 50-75 машинокомплектов. Случилось это в сентябре 1926 года, когда на повестке дня снова появился FIAT 3000.
Отличалась и задняя часть моторного отделения
13 ноября завод сообщил в письме: «Все детали закончены. Двигатель подготовлен к испытанию. Приступили к общей сборке». Первый опытный танк предполагалось собрать в декабре, но в полной готовности он должен был оказаться к середине февраля 1927 года. В конце декабря прошли успешные испытания ходовой части «танка сопровождения обр.1926 года». В декабре начались и испытания двигателя, которые сопровождались небольшими поломками. В самом конце 1926 года все основные узлы первого образца были закончены, оставалось соединить их воедино.
Сборку первого отечественного танка собственной разработки закончили к 17 февраля 1927 года. Машина была очень похожа на то, что позже получило обозначение МС-1, но с рядом оговорок. В башне предусматривалась только установка пулемёта Фёдорова, танк имел жёсткие передние крылья. Моторно-трансмиссионное отделение было более коротким, чем у серийного танка, а на его крыше предусматривался воздухозаборник в виде широкого «грибка». По сравнению с исходным проектом изменилась ходовая часть танка: появился дополнительный опорный каток в носовой части машины.
Испытания первого образца в апреле 1927 года. Несмотря на требования военных, пушечного вооружения к тому моменту он не получил
Первые ходовые испытания танка проходили 3–5 марта 1927 года. Танк обкатывался на заводском дворе. 5 марта машину взвесили: без вооружения, боеприпасов и экипажа масса составила 4200 кг. Таким образом, в требования по массе удалось вписаться. За время первых испытаний мотор отработал три часа, после разборки обнаружились небольшие неполадки, которые исправили. Танк разобрали, все его детали осмотрели, после чего собрали вновь.
8 марта состоялся полноценный пробег. Танк отправился в сторону Ижоры, затем вернулся обратно. За 2 часа 37 минут опытный образец преодолел 12 километров шоссе и прошёл 5 километров по сложной местности. В связи с обкаткой двигателя 3-ю передачу пришлось сделать пониженной, поэтому машина развивала скорость не более 6–8 км/ч. Тем не менее первый полноценный выезд вызвал у заводчан прилив оптимизма. Сопровождавшие танк трактора шли с ним на равных только на самых сложных участках местности, на дороге он от них отрывался. При этом танк ехал на обычных гусеницах, а к тракам тракторов были прикреплены шпоры.
В ходе испытаний не было зафиксировано ни единой поломки, общее состояние танка позволило переделать 3-ю передачу и тем самым повысить максимальную скорость до 15 км/ч. По итогам испытаний были переделаны амортизаторы передних опорных катков.
К слову, всё это время танк ездил непокрашенным.
На испытаниях танк сломал деревянный сарай
8 марта на «Большевике» признали танк пригодным к испытаниям с участием комиссии Артиллерийского управления. В управлении снабжения РККА считали иначе: на следующий день после испытаний на завод пришло письмо от Шукалова с длинным списком необходимых доделок. На опытный танк требовалось поставить топливные баки, нужно было понизить сиденье водителя, переделать ходовую часть, установить орудие. Пушка отличалась от той, что ставилась на «Рено-русский» — в частности, она получила дульный тормоз. Следующее испытание было назначено на 29 марта. Впрочем, уже тогда звучало мнение, что танк удался.
Доработанный образец. Хорошо видны изменения в кормовой части корпуса
Испытания прошли не в конце марта, а 6–9 апреля, и даже к этому моменту танк пушку не получил. По итогам испытаний был составлен акт, в котором комиссия отметила целесообразность и приемлемость конструкции танка. Отмечались высокая манёвренность, удобство размещения экипажа в машине, безотказная работа двигателя. Вместе с тем комиссия составила список из 25 пунктов необходимых доработок. Отмечалось недостаточное сцепление гусеничной ленты, требовалось переделать смотровые щели, обеспечить водонепроницаемость танка. Орудие и пулемётную установку нужно было оснастить оптическими прицелами. Передние крылья и их кронштейны требовалось сделать съёмными. Кроме того, при изготовлении последующих танков предписывалось перейти с дюймовой резьбы на метрическую.
На испытаниях передние крылья снимались. Танк получил орудие с дульным тормозом, который оказался малоэффективным
Основная часть переделок была внесена в конструкцию в ходе модернизации, завершённой до 14 мая 1927 года. В башню наконец установили пушечное вооружение. Орудие получило щелевой дульный тормоз. В корме корпуса появился выступ, который играл роль дополнительного воздухопритока.
Испытания на проходимость. Район деревни Ромашково, июнь 1927 года
28 мая были проведены испытания двух типов дульного тормоза. Сначала орудие испытали без дульного тормоза, длина отката составила 58-60 мм. Далее поочерёдно испытали дульные тормоза. Выяснилось, что откат с ними составил всё те же 60 мм. Одним словом, эффективность нулевая. Это во многом объясняет, почему 37-мм пушка «Гочкис» с дульным тормозом встречается только на втором опытном образце танка.
Преодоление пологого подъёма
31 мая модернизированный танк отправился в испытательный пробег. Скорость на отдельных участках достигала 13 км/ч. В ходе пробега несколько раз нагревались тормоза. 3 июня машину погрузили на платформу и отправили в Москву, танк сопровождал водитель Александр Лундышев.
С 9 по 15 июня танк испытывался. 10 числа советский лёгкий танк прошёл этап в 2 раза быстрее, чем Renault FT. Машина успешно преодолела проволочные заграждения, сбила телеграфный столб, за минуту танк удалось погрузить в 5-тонный грузовик Leyland. Отмечался более плавный, чем у Renault FT, ход, а также вполне достаточная проходимость — танк смог преодолеть окоп. 11 июня танк успешно прошёл от деревни Черепково до Ромашково, максимальная скорость составила 14 км/ч.
Мелкие неполадки не смазали общую картину. По итогам испытаний танк приняли на вооружение РККА
Несмотря на некоторые мелкие неисправности, было ясно — советский танк сопровождения удался. 6 июля он был принят на вооружение РККА под обозначением Т-18. Чтобы отличать серийные танки от опытного, последний обозначили как Т-16. Параллельно в отношении Т-18 использовался ещё один индекс — МС-1, то есть «малый, сопровождения, первый». Эта машина вошла в историю как первый серийный танк отечественной разработки.
Автор выражает большую признательность Вадиму Антонову (г. Москва) за помощь в подготовке материала.
