В бой идут одни… «Пересветы». Часть 8

Предыдущие части цикла

Перейдя к бою, состоявшемуся 2-го мая 1904 г, автор перескочил через целый месяц, прошедший с момента подрыва «Петропавловска» и «Громобоя» на минах 31 марта того же года. Посему следует немного «отмотать назад», известив достопочтенного читателя о событиях апреля 1904 г.

Содержание:

Совещание 2 апреля

Поскольку, после гибели «Петропавловска», у Эскадры Тихого океана осталось всего лишь два броненосца против японских шести, наместник Алексеев утратил всякие надежды овладеть морем. Понимали это и в Санкт-Петербурге и Алексеев знал, что там уже решено было сформировать и отправить в Порт-Артур 2-ую Тихоокеанскую эскадру. Костяк ее должны были составить четыре броненосца типа «Бородино», каковые можно было подготовить к походу никак не раньше осени 1904 г., плюс, эскадре предстояло пройти через полмира. Следовательно, требовалось продержаться до ее прихода, удерживая Порт-Артур от возможных штурмов с суши. Японцы еще не высадились в Бицзыво и планов их никто не знал, но в то, что их войска придут, и скоро – в этом никто не сомневался.

Утром 2-го апреля наместник прибыл в Порт-Артур. На спешно созванном совещании, Алексеев высказался прямо:

— Наши сухопутные силы сейчас слабы, и неприятель может сосредоточить против них превосходящую армию. Поэтому Куропаткин будет осторожен, он будет отступать, сдерживая японцев, и примет генеральное сражение лишь тогда, когда сочтет свои силы готовыми к нему. Но случится это нескоро, так что на его помощь мы покамест рассчитывать не можем. В то же время эскадра – лакомый кусок для японцев, они смогут победить на море только если разобьют наши морские силы по частям. Сперва – наши корабли в Порт-Артуре, потом – 2-ую Тихоокеанскую, которую сейчас снаряжают нам на выручку. Это для японцев сейчас важнее всего, потому что, когда наш флот возьмет верх, все их победы здесь потеряют смысл. Снабжать свою армию они не смогут, и подкрепления, переброшенные по Транссибу, возьмут их голыми руками. Имеющимися силами мы господства на море никак не завоюем, значит, надо сохранять корабли до прихода второй Тихоокеанской. А это может быть и февраль и март следующего года. Следовательно, японцы могут двинуть на нас по суше большое войско и штурмовать Порт-Артур в самое ближайшее время, а держаться нам понадобится месяцев десять или около того: готов заслушать ваши предложения, господа.

Тут, конечно, выяснилось много всего, и в том числе – недостаток продовольствия, которого едва хватило бы до конца января-начала февраля. К закупкам у китайцев можно было приступить немедленно, благо соответствующие кредиты имелись – на том и порешили единогласно. Но встал другой важный вопрос – как именно оборонять Порт-Артур, и вот тут мнения разделились. Стессель и Фок считали, что Цзиньчжоусская позиция, перекрывавшая дорогу к Порт-Артуру в самой узкой части Квантунского полуострова, хотя и была оборудована кое-какими укреплениями и артиллерией, не годилась для решительного боя. Они предлагали вести там лишь сдерживающие бои, и отступить, как только давление японцев станет слишком сильным.

В противовес им выступил Роман Исидорович Кондратенко, который заявил, что его уважаемые сослуживцы недооценивают роль этого укрепления:

— Позиция Цзиньчжоу может стать нашими Фермопилами. Да, у нее есть недостатки, но пока мы удерживаем ее, противник не получит порт Дальний, защитить который иначе мы не сможем. Ну, а Дальний – это ключ к обороне Порт-Артура. Мало того, что хороший порт, так еще и железная дорога прямо к нам сюда: японцы смогут целую армию привести и снабжать через него!

Слово взял генерал Фок:

— Все это верно, и действительно: вместо удержания периметра Порт-Артура нам всего только и нужно будет защищать 4 километра перешейка. Вот только как это сделать? Два яруса траншей для стрелков, пять редутов, три люнета, 13 артиллерийских батарей – это прекрасно, но едва ли удержит японцев, даже с учетом колючей проволоки и фугасов. Малые силы – сдержим, но если японцы ударят всерьез, то, чтобы иметь успех, нам понадобится не один и не два полка, а целая дивизия! А лишней дивизии у нас нет. Но если мы и выдвинем ее туда, то как защищать открытые фланги от обстрелов с моря? Японцы, имея там преимущество, подавят нас огнем, будут бить и по линиям обороны, и по складам и запасам. Кто, наконец, помешает японцам высадить десант в тыл этой позиции? Флот не защитит, сил, чтобы удерживать береговую линию, у нас нет. Так что отправить дивизию можно, но, если мы ее потеряем там, или даже и не потеряем, но она истечет кровью, тогда мы едва ли сможем оборонять крепость, и уже не продержимся долго.

— А что скажет Вильгельм Карлович? – Алексеев повернулся к контр-адмиралу Витгефту

— Правый фланг позиции — Талиенванский залив мы защитили минами, но их не слишком много, и гарантировать, что японские миноносцы не смогут пройти в залив Хунуэза я не могу. Отправить туда канонерские лодки можно, но обратно они вернутся уже не смогут – японцы блокируют с моря и обратно уже не выпустят. Все же можно отправить туда канлодки и минные катера с пушками – в этом случае можно быть уверенным, что, пока этот отряд действует, японцы в Талиенванском заливе не высадятся. Но это будет жертва, которую стоит приносить, когда она оправдана. На левый же фланг и вовсе посылать корабли невозможно. Если направить туда канонерки и миноносцы, их потопят более крупные японские корабли, которые там, конечно же, будут. А вывести наши крейсера – до залива Цзиньчжоу порядка 50 миль, главные силы Того, несомненно, будут где-то неподалеку – он не может не прикрывать высадку. Узнав о нашем выходе, Того блокирует нас с моря, и крейсерам придется драться по возвращении, а к эскадренному бою мы не готовы. Может японцы и вовсе устроят ближнюю блокаду, поставит все свои броненосцы где-нибудь у Энкаунтер рок, тогда мы даже и выйти-то не сможем. Есть только один способ прикрыть левый фланг Цзиньчжоусской позиции – установить там крепостные орудия, чтобы они могли отгонять вражеские канонерки.

Видно было, что Алексеев склонялся к тому, чтобы не удерживать Цзиньчжоу, но тут слово вновь взял Кондратенко:

— Японцы сейчас в непростом положении, и завидовать им сложно. С одной стороны, они должны разгромить войска его высокопревосходительства Куропаткина, а с другой – нейтрализовать нашу эскадру в Артуре, пока не подошла подмога. В каком порядке они эти задачи будут решать – мы не знаем. Но ведь не исключен вариант, при котором японцы откажутся от немедленного штурма Порт-Артура, а ограничатся сухопутным заслоном, и все силы бросят против наших войск, чтобы разбить их поскорее. Тогда Порт-Артур будет спасен.

— Я думаю, что наша задача – убедить японских генералов именно так и поступить. Для этого надо встретить их на позиции Цзиньчжоу, и удержаться там как можно дольше. Если японцы сходу не прорвут обороны, а понесут тяжелые потери, они задумаются: стоит ли продолжать? Ведь они ж не дураки и понимают, что Цзиньчжоу – это всего лишь предполье. И, если они там обломают зубы, то чего ж тогда их будет ждать у Дагушаня? У самого Артура?

— Если же мы пропустим японцев через Цзиньчжоу без особой помехи, то силы для атаки Артура, они через Дальний нарастят быстро. А внешний периметр крепости строительством не то, что не закончен, а толком и не начат, удержать большую японскую армию вдоль гряды Фенхоаншаня и Дагушаня мы не сможем. Наша основная оборона проходит вплотную у Порт-Артура, только вот кто помешает тогда японским войскам бомбардировать и склады наши, и внутренний рейд? Здесь мы Порт-Артур, конечно, удержим, а только эскадру потеряем, и что тогда в нашей обороне толку?

Алексеев колебался. Будь у его эскадры хоть какой-то шанс на овладение морем, он ни за что не согласился на предложения Кондратенко, но сейчас… Дело совсем иное. Взвесив все «за» и «против» он все же распорядился Цзиньчжоусскую позицию оборонять, для чего занять ее не менее чем 10 000 чел., а в Талиенванский залив направить на постоянное базирование три старых канонерки, которые еще оставались в Артуре. На защите внешнего рейда это сильно не сказалось бы – три новейшие канлодки со скорострельными пушками решено было в Талиенван не отправлять.

Что же до защиты левого фланга позиции, то здесь Алексеев приказал форсировать работы по подъему артиллерии с затонувшего у самого берега крейсера «Топаз», кроме того, сняли по две 152-мм пушки с ремонтирующегося «Громобоя» и «Апраксина». В итоге, как обычно, все, что задумали не успели, но все же к первому штурму удалось сформировать две батареи по три 120-мм и 152-мм пушки на левом фланге позиции.

Японцы у Цзиньчжоу

А японцы действовали своим чередом. В третьей декаде апреля они высадили армию генерала Оку в составе трех дивизий у Бицзыво, и там же оборудовали стоянку для главных сил Объединенного флота. Х. Того немало времени потратил на размышления о том, как лучше всего блокировать русскую эскадру с тем, чтобы она не угрожала высадке. С одной стороны, проще всего было бы организовать ближнюю блокаду Порт-Артура, сосредоточив там все шесть броненосцев 1-го боевого отряда. Но проблема заключалась в том, что у русских, как было известно японскому адмиралу, в составе эскадры все еще сохранялось четыре неповрежденных броненосных крейсера, которые, базируясь на внешний рейд, в любой момент могли выйти в море. Был некоторый шанс на то, что русские рискнут и, сформировав быстроходный ударный отряд, выведут его в ночи, проскользнут мимо главных сил Х. Того., а утром нанесут сокрушительный удар по транспортам. Разумеется, Того мог бы вовсе снять блокаду с Артура, и держать свои силы у Эллиот, но не получится ли так, что от этого русские осмелеют и ударят по кораблям в заливе Цзиньчжоу? Он, конечно, сумеет тогда перехватить их, когда те будут возвращаться в Порт-Артур… или нет? Что, если русские, выйдя ночью, утром войдут в залив Цзиньчжоу, нанесут удар, а вернуться попытаются под прикрытием ночи? Все это ужасно рискованно, но шпионы докладывали, что Макаров уцелел, хотя и тяжело ранен, а от него ожидать можно было всякого.

В итоге японский командующий принял, как тогда казалось, разумное и взвешенное решение. Он разделил свои главные силы. Три броненосца и он сам остались осуществлять непосредственное прикрытие Бицзыво, куда и после высадки основных сил армии Оку продолжали вереницей идти транспорты со снабжением. Этих сил хватило бы на то, чтобы остановить и разбить любой крейсерский отряд, каковой только может быть направлен русскими к месту высадки. Три других броненосца, под командованием адмирала Насибы должны были осуществлять ближнюю блокаду Порт-Артура, при этом японский командующий категорически запретил им вступать в бой, если русские выведут в море все свои боеспособные корабли. Х. Того отлично знал, что у русских осталось всего два броненосца, и те уступают кораблям Насибы в скорости. Соответственно, если русские вдруг выйдут всеми силами, то навязать бой Насибе смогут разве только четыре броненосных крейсера, а для трех броненосцев это не опасный противник. Если же русские под покровом ночи, проскочив мимо Насибы, поведут свои шесть больших кораблей к Бицзыво, то тем хуже для них – Того, с тремя броненосцами, «Ниссином» и «Касугой» сможет задержать и не пропустить их, а потом подойдет Насиба и вместе они раздавят артурцев. При этом корабли Насибы одним только фактом своего присутствия будут удерживать русских от разного рода афер.

В общем, Х. Того все продумал превосходно: но благими намерениями вымощена дорога в ад и это решение обошлось Объединенному флоту в три первоклассных броненосца. Его безусловное превосходство над артурской эскадрой оказалось сильно поколеблено. Некоторым утешением служило лишь то, что и «Победа» и «Пересвет», участвовавшие в бою 2 мая получили повреждения, и теперь у русских уже точно не было сил для атаки Бицзыво, так что высадка армии была все же гарантирована японским флотом – пускай и ценой тяжелейших потерь.

Ну а 13 мая состоялся первый штурм Цзиньчжоусской позиции, ставший для японцев крайне неудачным. Продвижение японской дивизии, штурмовавшей правый фланг позиции было буквально парализовано огнем трех канонерок. В то же время попытка японцев поддержать с моря атаку левого фланга не принесла им успеха – огонь береговых батарей был весьма точен, и японские канлодки, действовавшие там, вынуждены были отступить: не удалось захватить и китайский город Цзиньчжоу, по имени которого была названа вся позиция. Атаки Оку 13-14 мая были отбиты, и тому пришлось взять небольшой перерыв. А затем бои при Цзиньчжоу возобновились, приняв чрезвычайно ожесточенный характер.

Моряки проявили себя с лучшей стороны, но не обошлось и без потерь. Канонерки у Талиенвана стали императорской армии настоящей костью в горле, останавливая японскую пехоту всякий раз, когда та пыталась атаковать. Объединенный флот, наученный горьким опытом, не хотел отправлять свои корабли на минные заграждения, но армия вытребовала свое. В итоге был сформирован ударный добровольческий отряд из трех номерных миноносцев и нескольких минных катеров, который решился ночью войти в Талиенванский залив. Им сопутствовал успех: минные заграждения отряд прошел без потерь, а затем, действуя в ночи, удалось найти и взорвать канлодку «Грозящий».

Однако теперь уж японский отряд был обнаружен и закипел бой, в ходе которого один миноносец и один минный катер погибли. Японцы отступили, но выйти оказалось сложнее, чем войти и еще один миноносец взорвался на минах. Кроме того, утром после атаки, выяснилось что отряд не досчитался двух минных катеров: что один погиб под русским огнем, все знали, но вот куда делся второй, по сию пору осталось неизвестным.

После сражения 2 мая, в котором японский флот потерял в совокупности три броненосца, ближняя блокада Порт-Артура с моря на некоторое время была снята. Несмотря на смерть С.О. Макарова, командиры рвались в бой, и Витгефт, ставший и.о. начальника эскадры после отъезда Алексеева, скрепя сердце санкционировал два рейда миноносцев в залив Цзиньчжоу, к левому флангу русской позиции. Первый рейд окончился ничем, но в ходе второго состоялся ночной бой, в результате которого японцы потеряли канонерку и большой миноносец, а русские – два миноносца, и это можно было засчитать, как ничью.

Все же расчеты Кондратенко не оправдались, японцы, несмотря на тяжелые бои у Цзиньчжжоу, были полны решимости штурмовать Порт-Артур с моря. Однако же впоследствии Стессель отмечал особо: «Тот факт, что войскам на Цзинчжоусской позиции удалось держаться до 4 июня объясняется мощной поддержкой канонерских лодок и других морских сил: не приходится сомневаться, что если б не они, то войскам нашим пришлось оставить позицию как минимум двумя неделями ранее…» (В РИ это и произошло тремя неделями ранее).

К сожалению, из-за несогласованности наших действий (никогда такого не было, и вот опять, да) Дальний сдали врагу почти неповрежденным. Единственно, что успели сделать, так это вывезти почти весь уголь, скопившийся в порту, а это было порядка 35 тысяч тонн. Хорошо было, что он не достался японцем, но и флоту это сильно помогло – на макаровские учения, постоянные патрулирования и проч. угля расходовалось весьма много, а запасы в Порт-Артуре были небеспредельны.

Боевые действия у Порт-Артура

Сегодня многие историки упрекают Вильгельма Карловича Витгефта в известной пассивности в период обороны Цзинчжоу, но справедливости ради следует отметить, что одно начинание С.О. Макарова он всецело поддерживал: речь, разумеется, шла о защите внешнего рейда. Каждую ночь уходили в море минные крейсера, а когда им выходил срок ремонтировать изнашивающиеся ходовые – на их место заступали миноносцы типа «Сокол», числившиеся расходным материалом при эскадре. Силы и ресурс больших 350-тонных миноносцев старались сохранять для рейдов и боя. Приблизиться к минным заграждениям, прикрывающим внешний рейд, японцы не могли днем, да и ночью это было связано с немалым риском. Они на это все же шли, что привело к четырем ночным стычкам легких сил у Артура.

В первый раз огонь минных крейсеров заставил японцев ретироваться, а во-второй один снаряд «Гайдамака» угодил в мину, приготовленную для постановки и «Чидори», счастливо уцелевший в деле 2 мая взлетел на воздух. В третий раз произошел ожесточенный бой, в котором мы потеряли «Всадника», а японцы – контрминоносец «Муракумо» и номерной миноносец. В четвертый раз счет опять оказался в нашу пользу – японский миноносец взорвался, наши же «соколы», хоть и были повреждены, но все вернулись на рейд.

Нашим легким силам сопутствовал успех, и дело было отнюдь не в том, что артурские миноносники так уж превосходили японских визави: наоборот, как раз японцы оказались лучше подготовлены, да и матчасть у них была лучше. Но японские миноносцы шли ставить мины, каковые и несли на палубе, что делало их крайне уязвимыми к воздействию артиллерийского огня, даже из таких негодных артсистем как 47-мм «пукалки». Таким образом, пока легкие силы 1-ой Тихоокеанской блюли ночной дозор, всякий поход к Порт-Артуру оказывался чрезвычайно опасен для японцев. Мины, которые им все же удавалось поставить, нещадно вытраливались – это дело Витгефт с Лощинским тоже поставили на широкую ногу. И опять же – имей возможность японцы ставить мины невозбранно, тральные караваны зашились бы с работой. Но подданные микадо такой возможности не имели, потому минная опасность у Порт-Артура в целом успешно купировалась русскими моряками.

В это время наместник Алексеев, чей боевой задор и стремление начистить физию адмиралу Того вновь появились после событий 2-го мая и далее росли прямо пропорционально расстоянию, отделявшему сего достойного командующего от Порт-Артура, бомбардировал Витгефта требованиями выйти и дать решительное сражение японскому флоту. Витгефт отбивался тем, что выходить следовало в полной силе, и тем, что необходимо повысить недостаточную артиллерийскую подготовку, выявленную еще при Макарове. Наместник настоял, чтобы Витгефт не затягивал с учением и не ждал, пока войдут в строй все корабли, так что эскадра трижды выходила на стрельбы, пусть и неполным составом, помимо этого, упражняться в огневом бое ходили по отдельности либо малыми отрядами.

Все это, конечно, шло на пользу боевой подготовки эскадры, а дух на ней, невзирая на гибель любимого всеми С.О. Макарова, все же остался вполне боевым. Да, эскадра потеряла превосходного командующего, и это признавали все. Да, В.К. Витгефт, по всеобщему мнению, никогда не смог бы стать равноценной заменой Степану Осиповичу. Но свершилось главное – до своей безвременной кончины, Макаров продемонстрировал, что, проявив решительность и доблесть японцев можно бить – как в минном, так и в артиллерийском бою. И потому эскадра, свернувшаяся сейчас тугой пружиной во внутренней и внешней гаванях Порт-Артура, верила в свою способность нанести решительный удар по сынам Ямато. Вкус крови врага не забывается.

В успех близящегося дела верили все, за исключением одного-единственного человека, и это было хорошо. Плохо только то, что этим человеком как раз и являлся Вильгельм Карлович Витгефт, ни на йоту не уверенный в своем таланте флотоводца. По некоторым, неподтвержденным, впрочем, подозрениям, он и корабли-то выводил на учения в море в тайной, возможно неосознанной даже надежде на какую-нибудь аварию, каковая позволит ему оттянуть решительное сражение до приезда нового командующего. Однако же таковой не случилось, ну а сознательно манкировать своими обязанностями Витгефт никогда бы себе не позволил.

К десятому июня все корабли вернулись в строй, но выход в «последний и решительный» отложили еще на пять дней: неугомонный наместник Алексеев затеял большую игру. Суть ее заключалась в том, чтобы Владивостокский отряд крейсеров выдвинулся на охоту и произвел немыслимый фужер… Ой, нет, фураж… Ах, да, конечно же фурор на коммуникациях японцев и тем привлек к себе внимание крейсеров Х. Камимуры — чтобы у того и в мыслях не было поддержать Х. Того. А там уж Витгефт с главными силами Порт-Артура кааак вдарит! Веских возражений у Витгефта на это не нашлось, а от его нежелания идти в бой Алексеев привычно отмахнулся.

Битва главных сил

Итак, 15 июня 1904 г. русская эскадра в составе двух броненосцев, пяти броненосных и трех бронепалубных крейсеров в сопровождении всех готовых на тот момент к походу и бою, и не задействованных в охране внешнего рейда Порт-Артура миноносцев (таковых набралось шестнадцать) вышла в море и взяла курс на Бицзыво. Разумеется, о выходе немедленно стало известно японскому командующему, который тут же вывел свои главные силы навстречу. Около полудня эскадры встретились, и в 12.20 сражение началось.

Общее превосходство в силах все же было за японцами, располагавшими тремя броненосцами и пятью броненосными крейсерами – с тремя остальными Камимура ловил Владивостокский отряд. К тому же и бронепалубных крейсеров с миноносной мелочью у Х. Того было намного больше. Но необходимость постоянно контролировать деятельность Порт-Артурской эскадры сыграла с ним злую шутку. Поскольку русские располагали достаточным количеством мощных и относительно быстроходных крейсеров, а японцам, с учетом сменяемости, приходилось часто использовать старые бронепалубные, последние постоянно приходилось прикрывать парой мощных броненосных крейсеров. В этот день роль прикрытия исполняли «Якумо» и «Асама», и они не успели присоединиться к главным силам Х. Того. Последнему пришлось вступить в бой, имея в своем отряде три броненосца, «Ниссин», «Касугу» и «Адзуму» против семи броненосных кораблей Витгефта.

Памятуя тяжкую судьбу «Сикисимы» Х. Того на рожон не лез и стремился расстреливать русские корабли издалека, чем и занимался всю первую фазу сражения. «Нефлотоводец» Витгефт, державший свой флаг на «Севастополе», несколькими своевременными отворотами отказался от сомнительной чести получить «crossing the T», каковую настойчиво предлагал ему Х. Того, но теперь русские корабли уходили в море. Решив, видимо, что русские отступают, и желая разгромить их, Х.Того несколько сократил дистанцию и с боем разошелся на контркурсах с русской эскадрой, перекрывая ей дорогу в Порт-Артур. После чего Вильгельм Карлович, совершенно тому не расстроившись, снова повернул на Бицзыво, и бой ненадолго прервался.

Этим, на первый взгляд, совершенно незамысловатым маневром японский адмирал был поставлен в крайне невыгодное положение, и вынужден был догонять русскую эскадру. К тому времени строй артурской эскадры оказался таков: впереди шел «Севастополь», под флагом командующего эскадрой, за ним: «Баян», «Победа», «Пересвет», «Ослябя» и «Громобой», а вот «Полтава» под флагом младшего флагмана князя Ухтомского, получив изрядные повреждения, оттянула назад, отстав почти на две мили от «Громобоя». Разрыв этот постепенно сокращался, но недостаточно быстро, и, когда бой возобновился (в 16.35 ориентировочно), японцы сосредоточили огонь именно на «Полтаве».

Возможно, все бы и обошлось, если б Ухтомский, как и желал, поднял свой флаг на «Пересвете», и шел в середине строя (вероятно, именно это и спасло «Полтаву» в нашей реальности – японцы, обстреляв ее, сразу, как только появлялась возможность, переключались на корабль младшего флагмана, т.е. «Пересвет»). Но Витгефт категорически запретил ему делать это, так как, по его мнению, невместно было младшему флагману воевать на броненосном крейсере. В итоге оба адмирала оказались на головных кораблях, потому что «Полтава» шла за «Севастополем». Витгефт счел это разумным, поскольку если с ним или его кораблем что-то случится, флот поведет Ухтомский, но их головные корабли подверглись наиболее интенсивному обстрелу японцев в первой фазе сражения и получили повреждения.

Теперь же Х. Того, концентрируя огонь на «Полтаве» сделал все правильно с любой точки зрения: подбитый корабль следовало уничтожить в первую очередь, потопление младшего флагмана было очевидным приоритетом за исключением корабля командующего эскадрой, до которого было пока далеко, да и броненосец считался более лакомой целью, нежели броненосный крейсер.

И японцы добились успеха. Получив не менее 60 попаданий снарядов, из которых 22 было калибром 254-305-мм, «Полтава» пошел ко дну, став первой жертвой сражения.

К 17.00 охваченный пожарами корабль, отстреливаясь из немногих уцелевших орудий сбавил ход и выкатился из строя влево: по его крену и осадке было видно, что вернуться в Порт-Артур «Полтаве» уже не суждено. Японские броненосцы и броненосные крейсера переключали свой огонь на другие корабли эскадры, а идущий головным «Микаса» стрелял по «Севастополю». Из-за тихоходности этого броненосца русская эскадра не могла идти быстрее 13 узлов, и идущий на 15 узлах неприятель теперь сосредотачивался на русском головном, по мере того, как все больше японских кораблей подходило на дистанцию эффективного огня по флагману В.К. Витгефта. Те, кто не мог пока стрелять по «Севастополю» переводили огонь на броненосные крейсера.

К погибающей «Полтаве» приблизился 5-ый боевой отряд японцев. Заметя это, Рейценштейн, следовавший до этого за линией русских броненосных кораблей повернул с «Богатырем», «Аскольдом», «Новиком» и отрядом миноносцев пошел на выручку. Ему удалось отогнать японский отряд, и приступить к спасению экипажа «Полтавы», но он отстал от сражающихся главных сил.

Теперь преимущество перешло к японцам: в русском строю осталось только шесть кораблей, а у Х. Того было уже семь, так как перед возобновлением боя к нему присоединился «Асама». Вот только воспользоваться оным преимуществом японскому адмиралу было не суждено: на его беду, вмешалась Ее Величество Большая Ошибка.

И ладно б японская. Но ошиблись комендоры «Громобоя», подав в его кормовую башню 254-мм бронебойные снаряды вместо фугасных. Это было не положено, так как бить бронебойными по наставлениям следовало не далее чем с 20 кабельтов. К тому времени «Громобою» стрелять по головному «Микасе» было уже решительно неудобно, и он перенес огонь на хорошо наблюдаемый «Асама» — и надо ж было такому случиться, что бронебойный снаряд, ошибочно поданный к орудию, с дистанции примерно в 35 кабельтов угодил в кормовую башню неприятельского крейсера…

Может показаться, что Фортуна в этом явно благоволила русскому флоту – сперва попадание в барбет «Сикисимы», теперь вот – в башню «Асамы». Но на самом деле, ничего такого в этом не было – те же японцы регулярно поражали русские башни тяжелыми снарядами. Например, в бою 2-го мая носовая 254-мм башня «Пересвета» получила аж два «привета» калибром 305-мм. Много было попаданий в главный калибр артурских кораблей и теперь. Но мощное бронирование русских башен в совокупности со взрывателями моментального действия японских снарядов приводили к тому, что такие удары редко выводили башни из строя, а если и выводили, то как правило, заклинивая их, что достаточно быстро устранялось после боя и не угрожало кораблям детонацией.

В то же время, конечно же, шестидюймовая броня японской башни никак не могла выдержать удара десятидюймового бронебойного, имевшего трубку с замедлением. И конструкция башен японских броненосных крейсеров, предполагавшая хранение части боекомплекта в них же, совершенно не рассчитывалась на внутренние взрывы тяжелых снарядов. Случилось то, что и должно было случиться: башня «Асамы» детонировала. Тем не менее, этот взрыв не угрожал крейсеру гибелью – как и «Полтава» получасом ранее, он выкатился из строя с уменьшившимся ходом.

Можно себе представить, с каким мстительным удовольствием Рейценштейн, оставив пару миноносцев спасать экипаж «Полтавы», набросился на «Асаму»!

Х. Того только и оставалось, что скрипеть зубами от ярости. Его первоочередной задачей сейчас было выйти в голову русским главным силам, и преградить им дорогу к Бицзыво и Эллиотам, повернуть ради спасения «Асамы» он никак не мог. 5-ый боевой отряд, до этого отогнанный Рейценштейном тоже не поспевал. Оставалось только наблюдать, как три русских крейсера, сблизившись с охваченным огнем «Асамой» засыпают его снарядами своей скорострельной артиллерии, а затем образцовая миноносная атака отправляет японский корабль на дно.

За «Полтаву» сквитались, но Вильгельм Карлович Витгефт радоваться этому уже не мог – его жизненный путь был прерван разрывом тяжелого двенадцатидюймового снаряда. На эскадре этого еще не знали – «Севастополь», пусть и тяжело поврежденный, все еще шел вперед, и адмиральского флага не спускал. Однако затем еще один снаряд повредил его рулевое, и броненосец выкатился из строя.

Строй русской эскадры рассыпался. «Баян» пошел было за «Севастополем», но вскоре понял, что тот не управляется, и повернул обратно. «Победа» сбросила ход, так как стало решительно неясно, за кем идти, а потом пошла было за «Баяном», потому что на «Севастополе» подняли «Адмирал передает командование». Но кому он его передает, было неясно по причине гибели «Полтавы». Однако следовать за «Баяном» не получилось, потому что «Севастополь» начал описывать циркуляцию, и «Победе» пришлось от него уворачиваться. «Пересвет» решил атаковать, и попытался вести эскадру, повернув под корму противнику. «Ослябя», разобрав сигнал, последовала за «Пересветом», а вот на «Громобое» ничего не поняли, и пошли за «Победой».

В общем, получился хаос. Вероятно, в этот момент Х. Того мог бы добиться большого успеха, если бы атаковал решительно, но он ограничился тем, что вышел в голову развалившемуся русскому строю и продолжил поражать его бортовым огнем. Очевидно, что в этот раз фортуна оказалась не на нашей стороне, и русские корабли, где поодиночке, где попарно повернули в Порт-Артур. Однако же на пути туда их ожидал весьма неожиданный приз.

Дело в том, что «Якумо», в отличие от «Асамы», не успел присоединиться к Х. Того, и догонял сражающиеся главные силы от самого Артура. Теперь же он приблизился к расстроенной русской эскадре не дистанцию открытия огня. Разумеется, экипаж данного крейсера жаждал принять участие в сражении. Но Николай Оттович Эссен, озверев от постигшей флот неудачи, и имея возможность действовать на свой страх и риск, бросился на «Якумо», развив полный ход. «Громобой» пошел за ним. Рейценштейн сразу оценил выпавшие шансы, и бросился на одинокий корабль неприятеля, постаравшись при этом увлечь за собой остальные корабли эскадры. В приближающихся сумерках на «Якумо» не сразу разобрались, что происходит – им казалось, что русские бегут от преследующих их главных сил Х.Того, в то время как на самом деле японский адмирал «провожал» артурцев лишь огнем, а потом стало поздно.

И Эссен, и Рейценштейн торжествовали – не сумев разгромить врага, они все же выиграли «по очкам» разменяв немолодой уже броненосец на два больших броненосных крейсера противника. Увы, японцы оказались не лыком шиты, и в сумерках бросили в атаку свой многочисленный миноносный флот: потому, собственно, Х.Того и не преследовал отступающую русскую эскадру. «Бросок на «Якумо»» привел к тому, что броненосные крейсера артурцев оторвались от «Севастополя», который, имея повреждения в машине, с трудом давал восьмиузловый ход, а затем окончательно стемнело. И японские миноносники сквитались за все обиды, обнаружив и потопив флагмана покойного уже В.К. Витгефта. (в нашей реальности японцам в бою при Шантунге удалось торпедировать «Полтаву», но «самодвижущаяся мина» не взорвалась)

Утром 16 июня 1904 г. эскадра вернулась на внешний рейд Порт-Артура. Попытка разбить японский флот в генеральном сражении не увенчалась успехом и в составе эскадры не было более ни одного броненосца. А следующий день принес еще более печальные известия.

Получив приказ Алексеева, командующий Владивостокского отряда вывел свои крейсера в море и повел их в Цусимский пролив. Там 14 июня он был перехвачен отрядом Камимуры, преградившему ВОК дорогу домой. Иессен вступил в неравный бой, в котором «Рюрик» был подбит и сильно потерял в скорости.

Иессен попытался выручить свой крейсер, и почти пять часов доблестно сражался, давая «Рюрику» шанс восстановиться, но не преуспел в этом. На его флагманской «России» значительная часть артиллерии вышла из строя, и он уже не столько бил сам, сколько терпел бой. Как и следовало ожидать, бронепалубные крейсера, пусть даже большие, не могли противостоять броненосным в затяжном бою, и когда расстрелянная «Паллада» пошла ко дну, Иессену ничего не осталось, как уходить. Но и «Диана» не выкарабкалась – полученные ею повреждения оказались слишком тяжелы и привели к тому, что крейсер затонул, не дойдя до Владивостока, хорошо было разве то, что команду с него удалось спасти. «Рюрик» же героически сражался до последнего и погиб, не спустив флаг, но об этом узнали позднее: однако тот факт, что крейсер не вернулся во Владивосток, говорил сам за себя.

Владивостокский отряд крейсеров прекратил свое существование, а уцелевшая «Россия» получила повреждения, исключающие выход в море на долгие месяцы. Главные силы артурской эскадры состояли теперь всего лишь из пяти броненосных крейсеров. И разбить японский флот, который даже после потерь все еще насчитывал в своем составе три броненосца и шесть броненосных крейсеров, они, конечно, уже никак не могли.

Продолжение следует!