Наверное, ни один танк не был так многократно и разнообразно обыгран на страницах форма Альтернативной Истории, как Т-26. Десятки компоновок и вариаций танков, самоходных орудий, бронетранспортеров и прочая и прочая. Но возникает вопрос: откуда бы могло взяться всё это великолепие? Предположение, что в 38-39 гг ХПЗ и СТЗ, вместо танков начнут клепать тягачи, самоходки и инженерные машины, не выдерживает критики по многим причинам. Модернизация старых танков? Кто и где будет это делать? Танковые заводы в СССР были «заточены» на массовое изготовление новых машин, но не переделку старых. И постоянная переналадка конвейеров для выпуска пары сотен тягачей, потом сотни-другой бронетранспортеров, потом САУ, и пр. будет весьма болезненной, приведет к катастрофическому падению объемов производства и качества продукции. Нет, крупные советские заводы принципиально не способны к выполнению задач по модернизации каких-то нескольких сотен танков и перестройки их в что-то другое. Даже мелкие изменения конструкции в производимой продукции – серьезная проблема для наших «промышленных гигантов», и происходят только по жестким приказам из ЦК партии (сиречь – под дулом нагана).
Как же нам, вместо бездарно потерянных всего за пару месяцев войны более 10-ти тысяч танков Т-26 и БТ2/5/7, получить то море разнообразных машин, сгенерированных нашими АИ конструкторами?
Думаю, что главным условием должна стать недоступность старых танков для использования на фронте. Танки должны быть выведены из боевых частей, из приграничных территорий и приведены в небоевое состояние. Тогда есть некоторый шанс, что с ними поиграют вивсекторы-попаданцы.
Предлагаю такой вариант событий.
Сразу после «Освободительного похода» Красной Армии в Западную Украину в 1939 году, стало очевидно, что до 50% имеющихся в частях танков требует капитального ремонта. А 30% вообще не способны к самостоятельному движению по причине износа агрегатов, и общей разукомплектованности из-за «каннибализации» старых машин для поддержания работоспособности более новых танков.
С другой стороны, подписание договора о ненападении с Германией, давало Советскому правительству большие надежды на широкое сотрудничество и безопасность западных границ. Обезопасив, таким образом, себя в Европе, руководство СССР решило кардинально решить проблему напряженности с Японией. Для этого, на Дальний Восток, с максимально возможной шумихой, и освещением в прессе, летом 1940-го года были переброшены с Украины и Белоруссии тысячи танков: все танкетки Т-27; танки БТ-2/5; «плавнунцы» Т-37; Т-26 выпусков до 37-го года, и бОльшую часть Т-38. В итоге всего в Забайкалье перевезли более 8 тысяч машин.
Прибытие такой армады танков вызвало у японцев настоящий шок. Уроки Халхин-Гола были ещё очень свежи в памяти японских генералов и политиков, поэтому, столь масштабное усиление частей Красной Армии, и особенно наступательным вооружением, крайне озадачило генштаб Квантунской армии. Противостоять группировке такого размера, японцам было просто нечем. По их оценкам, советский танковый кулак мог достигнуть ПортАртура, менее чем за 4-е недели. Это был бы полный разгром, и крушение всех японских замыслов о колониальных захватах на материке.
И пока в Токио, лихорадочно искали варианты выхода из безвыходной ситуации, из Москвы пришло предложение о проведение мирных переговоров. «Перебирать харчами» возможности не было, и премьер-министр Японии был вынужден принять советскую делегацию. К его удивлению, советские дипломаты не выдвигали никаких территориальных условий. Наоборот, все речи были о мире, сотрудничестве и совместных проектах. Москва не высказывала никаких территориальных претензий, и даже наоборот, зная проблему Японии с жидким топливом, предлагала концессию в разработке нефтяных месторождений на севере Сахалина. За это советская делегация попросила 30% добываемой нефти, в аренду три танкера для её перевозки и нефтеперерабатывающий завод. Японцы, ожидаемо напряглись: поставить завод, производящий бензин для советских танков им совсем не улыбалось. Им тут же объяснили, что завод и бензохранилища предлагается построить на побережье, так, чтобы они могли быть легко разрушены корабельной артиллерией. Т.е. в случае какого-либо обострения ситуации, японцы прекращают поставки нефти, а завод и хранилища легко уничтожается огнем одного линейного крейсера. Учитывая подавляющее превосходство японского флота, советское предложение показалось приемлемым. Делегация, ещё немного обсудила мелкие вопросы судоходства в проливах между Курилами, и поставку других товаров невоенного применения, в частности, металлорежущие станки, в т.ч. и парочку карусельных. За это предлагалось пятилетнее соглашение по границам, Советский Союз существенно сокращал помощь Чан Кайши и прочее, прочее. В ушах премьера стоял рев тысяч моторов советских танков, и такой договор показался фантастически выгодным.
Той же осенью, под Владивостоком началось строительство нефтяного терминала и завода. Все шло в полном соответствии с договоренностями. А недалеко от Хабаровска началось необычное строительство. Собственно необычного, для стороннего наблюдателя там ничего и не было. Несколько десятков длинных и невысоких одноэтажных зданий, связанных между собой густой сетью узкоколейки. Этот, с виду не впечатляющий объект, стал первым и главным на Дальнем Востоке танкоремонтным заводом. Кроме него в Чите был образован мощный танковый учебный центр, которому предстояло стать главной кузницей танковых кадров на Дальнем Востоке. В распоряжение центра выдали две сотни танкеток Т-27, по три десятка Т-26 и БТ-5. Всю зиму 40-го года, четыре сотни курсантов, сначала в зимних палатках, а затем и в новых аудиториях, изучали тактику и матчасть, и лихо гоняли по полигонам, сначала на танкетках, а затем и на легких танках. Все это происходило недалеко от границы. И рев танковых моторов, а особенно стрельба из пушек и пулеметов отчетливо был слышен и за границей, а ночью ещё и были видны отблески танковых фар на сопках. За первый год своего существования школа подготовила полсотни младших лейтенатов-танкистов. В последующие годы учебная база школы расширялась. Так что, расслабляться потомкам самураев не рекомендовалось.
Но самым важным и необычным учреждением на Дальнем Востоке стал Танкоремонтный Завод. Создавать его направили молодых специалистов-комсомольцев с Горьковскго автозавода и Сталинградского тракторного. Они, в тесном сотрудничестве с техническими службами Тихоокеанского флота, разработали и внедрили конвейерный метод капитального ремонта бронетехники. Под их руководством, несколько сотен военнослужащих и заключенные из пары лагерей, копали мерзлую землю, прокладывали рельсовые пути, заливали фундаменты и возводили стены цехов и складов. К весне 1940-го была закончена первая очередь завода и началась работа по ремонту танков. К этому времени сотни старых танков перезимовали под снегом, и к весне представляли невеселое зрелище: с ржавыми гусеницами, потрескавшимися резиновыми бандажами катков, облупившимися башнями и лужами масла под днищем. Танковые стоянки больше напоминали кладбище машин.
Но со сходом снега началась «движуха»: — заводские тягачи, по одному – по два стали утаскивать танки в ремонт. Дальше дело обстояло так: сначала, на заводском дворе танк устанавливали на рельсовую тележку и закатывали в здание. Затем, в первом здании из танка извлекали боезапас, снимали пулеметы, сливали в емкости топливо и масло. Освобождённый от всего взрывающегося и сгораемого, танк перекатывали по рельсам под самодельный козловой кран, сделанный из корабельной паровой лебедки, где снимали башню. Там же вытаскивали двигатель и трансмиссию. В следующем здании снимали гусеницы, подвеску, и прочие съемные элементы, вплоть до броневого корпуса. Корпус поступал в пескоструйный цех, где обдиралась вся краска. Голый корпус тщательно осматривался на предмет трещин, и повреждений. Исправные корпуса покрывали грунтовкой и отправляли на склад. Та же процедура происходила с остальными агрегатами и узлами. Двигатель разбирали на агрегаты. Агрегаты (карбюраторы, стартеры, трамблеры, маслонасосы и пр.) перевозили в свои специализированные цеха, где их разбирали также до винтика, детали отмывали, и тщательно отбраковывали. Исправные детали поступали в оперативный склад сборочного цеха. Детали, имеющие износ, отправляли в цеха для восстановительного ремонта. Сломанные и сильно изношенные детали, не подлежащие восстановлению, отправляли на переработку. Из исправных и восстановленных деталей собирались карбюраторы, моторы, генераторы, главные фрикционы, коробки передач и т.д. Все это богатство поступало на сборочный конвейер, на котором и собирали отремонтированный, а по сути — новый танк. Несмотря на весьма скромное техническое оснащение завода, удалось наладить ритмичную работу всех участков. За зиму 40-41-го года было разобрано, разбраковано и разложено по полочкам более тысячи танкеток и танков. Из их деталей удалось собрать две сотни машин. Основная часть поступила в ДВВТУ (Дальне Восточное Высшее Танковое Училище) для обучения курсантов.
Основными рабочими на заводе были его строители: курсанты, сами танкисты, некоторое количество зеков, и местные жители. Привлечение к ремонту танкистов давало хороший результат: курсанты в совершенстве узнавали устройство и способы ремонта своих машин, а делая машины «для себя», делали работу качественно. Жесткое исполнение регламента, фордовские порядки на конвейере, хорошо продуманная организация работ и личная ответственность, привела к тому, что собранные на ремонтном заводе танки, имели намного меньше брака, чем новые, пришедшие с завода. Только отсутствие мостовых кранов в цехах ограничивало производственные возможности завода. Ничего тяжелее 15-ти тонн ему было не под силу, но легкую бронетехнику завод делал без особых проблем.
Наряду с первыми успехами, появились и проблемы. Ожидаемо нарастала проблема запчастей, на складах скапливалось всё большее количество изношенных деталей, требующих восстановления. Пришлось срочно организовывать литейное, кузнечное и металлорежущее производство. Очень пригодились японские станки, ставшие основой механического цеха. Кроме этого, пришлось наладить изготовление резино-технических изделий, сварку броневых листов и изготовление электрооборудования. Это позволило восстанавливать катки, шестерни, и, даже коленчатые и распределительные валы. К июню 1941-го года завод уверенно выполнял план, разбирая до сотни, и восстанавливая по 20 танков Т-26/БТ в месяц. Это позволило, ещё до 22.06. начать переброску с Дальнего Востока на запад все новые танки: БТ-7, и «свежие» Т-26.
Разумеется, что коллектив инженеров сгенерировавший столь успешный проект завода, не смог остаться в стороне от разработок новых машин на базе старых танков. Кроме ремонта, в заводском КБ разработали проекты различных боевых машин на базе устаревших танков. В опытной мастерской, были изготовлены образцы бронетраспортера, среднего артиллерийского тягача на базе танка Т-26. Провели эксперимент по установке мотора М-25 на танк БТ-5, и созданию артиллерийского тягача на его базе. Некоторые машины начали выпускать малыми сериями.
С началом ВОВ завод перешел было на круглосуточную работу, но пропускная способность Транссиба приводила к безнадежному затовариванию отремонтированными танками всех складов и пристанционных путей, ж/д платформ для перевозки танков катастрофически не хватало. Пользуясь моментом, в августе 41-го на заводе наладили производство легких истребителей танков, на базе Т-26, вооруженных пушкой ЗИС-2. Первая батарея этих самоходных орудий попала на фронт в сентябре 1941-го, а вскоре несколько сотен этих машин приняли активнейшее участие в разгроме немцев под Москвой в декабре 41-го. Неиспользуемые танковые башни превращали в долговременные огневые точки вдоль границы, что превращало границу в подобие УР-а. Поэтому, переброска танковых шасси на запад не снижало уровень обороноспособности региона.
В дальнейшем, всю войну, завод занимался ремонтом матчасти учебного танкового центра, и выпуском различных спецмашин из устаревших танков, по хозяйски бережно перерабатывая те самые 8-мь тысяч старых танков, привезенных летом 40-го. При помощи поставок по ленд-лизу, к 1944-му году дальневосточный танкоремонтный завод (ДВТРЗ), превратился в предприятие, с полным циклом производства легких БТТ. Из Америки везли каучук, карбюраторы, генераторы, стартеры, трамблеры, свечи зажигания, аккумуляторы, подшипники и даже немного бронепроката. Объем поставок для ДВТРЗ был мало заметен на фоне общих поставок по ленд-лизу, но зато эффект от них был высочайший: одна «теплушка», набитая новенькими фордовскими карбюраторами и трамблерами, позволила организовать выпуск нескольких сотен плавающих санитарных транспортеров. Потихоньку расширялась номенклатура и объем поставок. Японцы злились, но малые объемы, невоенное назначение поставок, а главное – бесперебойная поставка сахалинской нефти, удерживала сынов Аматерасу от резких движений. Так завод проработал до лета 1945-го, а потом случилась всем известная история, в которой ДВТРЗ тоже сыграл свою скромную роль.
Производственная номенклатура завода:
Все началось с претензионного, но не слишком удачного БТР-а и арттягача на базе Т-26. Слишком тяжелые, и потому неповоротливые, они не получили большого успеха.
- Следующей машиной стал средний арттягач, также не снискавший признания из-за слишком радикального вида
- Гораздо успешнее стало семейство легких противотанковых САУ:
- Средний арттягач на базе БТ с авиамотором М-25 стал бестселлером и выпускался всю войну. Конкуренцию ему составил только плавающий многоцелевой транспортер
Из легких Т-37/38 делался легкий плавающий транспортер
К концу 43-го года стали заканчиваться катки и другие детали ходовой Т-26. Пришлось переделать Т-26 на гусеницы от СУ76. Вышло новое универсальное шасси.
