ГЛАВА II. https://author.today/reader/117076/947118
Начало https://author.today/reader/117076/935188
Старый Сновид получил весть от княжьего гонца. Случилось то едва схлынула Велесова свадьба – на ней исстари гуляли широко и рьяно.
Хоть и нехотя, а засобирался он в стольный град. Взял двух сынов, с ними набралось еще с десяток юнаков. Каждый взял с собой нехитрые пожитки да щит и копье – почестье вольного смерда.
На рассвете двинулись в путь. Долго ли коротко шли, пока не оказались у стен Искоростеня.
Грозною тучей навис град над полноводной, стремительной рекой – окруженный рвами, ощетинившийся частоколами, неприветливый для ворогов, распахнул он гостеприимно врата, встречая посланцев со всех концов Деревской земли.
Шли огнищане – главы огнищ – больших семей и родов, шли старейшины градищ…
А на площади перед княжим теремом, беспрерывно сменяя друг друга, дудели в огромную дуду отроки-глашатаи, созывая люд деревский на вечевую думу.
Немалая площадь-двор напоминала бурлящий котел – гул голосов порой заглушал призывные трубные раскаты. И вот раскрасневшийся отрок оторвался от дуды…
Враз все стихло. В сенях княжьего терема показался молодой княжич. Это был Мал или попросту Малко – младший сын светлого князя Деревской земли Твердимира.
«Князя боги забирают», – произнес он дрожащим голосом – Люди Деревские, благословите меня держать землю…
Ведомо было люду: Твердимир завещал державу молодшему Малко. Да и кому еще – старший сын умер во младенчестве; средний сложил буйну голову в киевской рати.
Мал продолжал: «Буду блюсти землю, радеть о люде нашем…».
Княжич говорил, и у многих на глазах навернулись слезы. Князь Твердимир был в Деревах в отца место: боронил смердов перед злыднями киевскими, судил суд по правде – не давал в обиду сирых да убогих.
А что будет завтра?
Сможет ли Мал защитить люд от Киева?
Да и не пора ли держать свою землю? как прежде?
Многие еще помнят, как жили и сами собой управляли…
Вечники слушали, не проронив не слова.
Невеселыми хмурыми были их лица. Тяжкие думы обуревали и Сновида.
-Люди деревские! Доколе будем сносить силу! – молодой зычный голос звучал холодно и жестко.
Княжье слово – не ветер. А значит быть рати…
-Да ведь вон сколь мощи у них, не выдюжить?!
-На силу найдется сила, а то и хитрость! Верно ли слово мое, мужи деревские?!
*****
Шли молча, переговорили про все, спели все песни. До родового селища оставалось совсем немного.
Незаметно подкралась истома, и путники решили передохнуть. Вот и подходящее место: могутные дерева, расступились, открыв взору уютную поляну. Обильно струящиеся родники манили свежестью и прохладой. Вдоволь напились ключевой воды; едва перевели дух, как пустые желудки заговорили наперебой.
Что ж пора и трапезничать – Сновид послал молодшего сына Любяту добыть дичи.
Дружина воздала мольбу и требу Сварогу, дабы ниспослал он сварожича. Внял посулам божич – закурился дымок, а за ним разошлось и пламя. Воротился младший – к поясу приторочена добыча добрая: три перепела, тетерев – тугой лук да молодецкая сноровка сослужили верную службу. За трапезой резвой косулей промелькнуло время – солнце клонилось к закату. Решили продолжить путь поутру. Ночь скоротали у тлеющего костерка в неспешных разговорах и сладкой полудреме.
Светало. Споро двинулись в путь. Родные огнища вот-вот должны показаться из-за соседнего холма…
*****
Конское ржание и гулкий топот копыт заставили остановиться. Из-за малого перелеска вынырнули всадники числом восемь – все, как один, на вороных скакунах.
Видно по всему – незваные гости из Киева – издалече приметны длинные усы, сплетенные у иных в косички.
Встреча не предвещала ничего доброго. Да и Сновид решил встретить верховых неприветливо, а там уж будь что будет. По его кличу выстроилась дружина в боевой круг, прикрывшись щитами, ощетинилась копьями, изготовился к стрельбе Любята.
Всадники приблизились. Молча принялись кружить, сужая и сужая кольцо. Наконец один из них, видимо воевода, выкрикнул, как выхаркнул:
-Псы, смерды, али у вас зенки ваши рыбьи повылазили…
-Ступайте с миром – се наша земля, – отвечал Сновид.
-Да ты ведаешь старый пень, кому перечишь!!! – Княжьему мытарю стольнокиевскому!!!
-У нас свои князья, свои мужи и старцы нарочитые, еже держат Деревскую землю.
-Да ты песья кровь – супостат! – мытарь задыхался от злобы; кровью налились дотоле бешено вращавшиеся мутные глазенки. – Пойдешь со своими во Киев-град на княжий двор, паче задолжала земля ваша дани; бросайте ваши деревяшки, отродье, а не то порубим аки капусту.
Один из верховых достал лук, приладил стрелу – со свистом пронеслась она поверх голов. Ответ был дан сразу – пущенная из-за щита стрела едва не лишила киевского мытаря ока.
Жребий брошен…
Всадники выхватили из ножен мечи, загикали, засвистали, распугали полевых птах, что стаями всколыхнулись с насиженных мест.
Но неробкого десятка деревские смерды – зазвенела, запела тетива – удалой Любята пускал по ворогу стрелу за стрелой. Верховые умело уворачивались, прикрывались круглыми малыми щитами. Их лучник тоже то и дело бил из тяжелого дальнобойного лука, да без толку – надежно, словно тын прикрывали древлян большие щиты.
Так состязались в ратном искусстве пешие с конными…
Вот один конь заржал, встал на дыбы, едва не сбросив седока; каленая стрела впилась в круп. Вот и другой завалился на бок, но успел спешиться всадник, и чуть отдышавшись, словно разъяренный бык раздувая ноздри, ринулся на живую крепость – сокрушил мечем щит…
Но не тут-то было: вострое копье ударило в плечо, попятился он назад, да и отскочил трусливым зайцем под улюлюканье и посвист мужей деревских.
-Добрый гостинец?!! Поди дома того не отведаешь?!! –Сновидовы словеса отозвались дружным хохотом дружины. Укоризна в иных устах язвит будто пчелиное жало, но глухи на сей раз оказались кияне – наскоро перевязали своего, усадили под кустом, и, отъехав чуть поодаль, о чем-то перемолвились.
Поскакали прочь.
Сновид враз разгадал их замысел – велел дружине перестроиться клином.
Вот несутся во весь опор ярые кони, смертоносными молниями поблескивают злые мечи. Быть бою лютому!
-Братия! Не посрамим Деревь. Да хранит нашу землю Даждьбог…
Сновидов заклич оборвался на полуслове – вихрем налетели, пробили брешь, рассекли наполы строй. И пошла сеча неправая: копья да ножи супротив мечей булатных…
Вдруг во мгновение ока все переменилось; солнце будто померкло, а затем всполохнуло вновь, прорезая набежавшие тяжелые черные тучи небывалым бледным как отблеск луны светом. Внезапный протяжный волчий вой холодными клещами сдавил сердца.
И древляне, и кияне на миг оцепенели – застыли в воздухе мечи, повисли копья.
*****
Словно из-под земли вынырнули огромные, каких свет не видывал, волки. Еще миг и рвут в клочья волки коней, рубят волков мечи, да только ни ран на них, ни царапин. Все яростнее и яростнее рассекают клинки воздух, но не раскраснелись, а побелели, покрылись холодным потом лица ворогов, а глаза полезли из глазниц от великого ужаса.
«Боги вняли мольбам, встали за люди своя – то чернобожий род пришел на подмогу», – пронесся среди Сновидовых воев трепетный говор…
Валятся наземь обескровленные, полумертвые кони, перебирают копытами и не могут подняться; кровавые ручьи застилают зелену мураву.
Поневоле спешившимся – торная дорога к Чернобогу – владыке кощеевой страны, что берет жертвы кровавые людские.
Да, cкорой была расправа – оставив бездыханные тела, волки растаяли во мгле… может и не было их вовсе?
Но не сон это и не навь, а самая, что ни на есть явь. Заворожено, молча, едва перевязав раны, дивились люди деревские на невиданное волчье побоище.
И чудно: раны павших не как от зубов и когтей, а будто от острых мечей. Ужель сами себя порубили?!
Разверзлась хмарь и воссияло наливным яблочком красно cолнышко, обволакивая, лаская лучами мать-сыру землю…
