Сказ о русской артиллерии. Часть 4. От Фёдора Ивановича до Фёдора Алексеевича (1584-1682 гг.)
Статья Алексея Борзенкова с его сообщества «Триста! Тридцать! Три!»
Век XVII для многих ограничивается Смутой и началом правления Петра I. А ведь это время, когда Европа стала поистине великой, стала накапливать те богатства и силы, которые вознесли её над другими. А мы могли быть поглощены Польшей (да-да, опять судьба страны висела на волоске), стать аналогом Китая и Японии, который европейцы откроют и вплоне могут поделить, а на юге продолжала существовать извечная угроза от степняков. Но, спасибо предкам, ничего подобного не случилось и, хоть и с проблемами, государство очередной раз выстояло. Наша артиллерия, уже возмужавшая при Иване Грозном, продолжила творить историю на полях битв и развиваться.
Производство артиллерии даже в условиях тотальной нехватки металла удалось при Иванах III и IV так удачно организовать, что Россия имела в своём распоряжение к концу XVI века огромный парк орудий всех калибров, от самых лёгких затинных пищалей, схожих с ружьями, до 16-тонных бомбард. С 1540-го до конца века только на тяжелые орудия ушло почти 600 т бронзы! Даже не смотря на потери за полтора века на службе, их можно было встретить и при Петре I. Вообще, весь XVII век, если можно так выразиться, «донашивали» в значительном количестве осадные орудия крупного калибра.
Тяжелее всего пришлось в первой половине столетия. Ведь на всю территорию не хватало орудий, чтобы защитить всю территорию. Огромные потери в артиллерии были в Смуту, в войнах середины века (только неудачная осада Смоленска стоила нашим более десятка крупных орудий). Города зачастую имели всего несколько штук более-менее вменяемых орудий. Вполне нормальным было использовать одновременно в обороне города тюфяк XV века и новоотлитую полуторную пищаль. Последние были в ходу, несмотря на средний вес в 52 пуда (832 кг), затруднявший транспортировку и применение в полевых сражениях. Из-за приличного калибра в 6 фунтов и длинного прочного ствола пушки могли эффективно использоваться как в обороне, так и в осаде, особенно против слабых укреплений в отсутствии осадного наряда. Всякие дробовые и мелкокалиберные орудия были эффективны для отражения набегов татар, так что значительная часть этой мелочи сосредотачивалась в укреплениях на юге страны, в создаваемых там с нуля городах.
13-пудовая мортира «Егуп» Андрея Чохова, 1586 или 1587 год
Проблемы в экономике, а потом и развитие технологий заставляли сокращать количество и разнообразие производимых изделий. Например, для обороны городов в конце XVI века производили пищали затинные, многоствольные сороковые, скорострельные, семи- и девятипядные, полуторные, тюфяки и вальконейки (фальконеты), а к середине XVII остаются 1,5—2-фунтовые полковые пищали русского образца, короткие пищали шведского образца (не более 10 пудов веса). Это связано и с отказом от самых старых типов, терявшим свою эффективность. Отказались от производства крайне ресурсозатратных бомбард, т.е. пушек типа «Павлина» (Царь-пушка стала венцом творения в этом классе).
Но контакты с Европой и закупки технологий не прекращались, вопреки распространённому сегодня мнению, страна не уходила в изоляцию, куда её хотели загнать некоторые. Очень много иностранцев служило в армии, лили новые пушки и снаряжение, привносились новые идеи и конструкции. Приобретались и готовые орудия (читай об этом ниже). Находили своё применение трофейные орудия, которые захватывались в приличных количествах ещё в походах против Ливонии. Широкомасштабное производство всего необходимого развернулось во второй половине века, когда делались пушки, без преувеличения, сотнями. Для компенсации нехватки меди в Туле началась отливка чугунных орудий, которые, всё-таки, были тяжелы, но и делали их в основном для обороны городов. В 1645 смогли отлить более 300 орудий (правда заказывали 600). Постарался в своё время Алексей Михайлович — личность очень недооценённая. Сам он сильно интересовался артиллерией, частенько бывал на пробных стрельбах новоотлитых орудий, старался следить за новинками и присматриваться к понравившимся образцам.
Затинная пищаль конца XVI века Смоленского музея
Захваченная в 1654 году в Смоленске польская пушка «Василиск» отливки 1581 года
Бомбарда «Царь» Андрея Чохова, сперва почему-то ставшая дробовиком, потом мортирой, гаубицей, дробовой мортирой и потом вообще фальсификацией
Отдельно стоит упомянуть про обучение артиллерийской науке в России, чем ранее занимались опять же иностранцы. После Ивана Грозного государство было заинтересовано в получении собственных специалистов с семейными традициями, поскольку это был фактически единственный вариант передачи опыта по обслуживанию и применению орудий, стрельба из которых уже тогда не была простым «на два лаптя левее тавойного дуба наводи». Изначально было обычным делом, что отливший орудие мастер его и обслуживал, но постепенно ценные литейщики всё-таки оставались на производстве, а войной занимались другие специалисты.
В какой-то мере учебником для новых пушкарей можно считать перевод книги Леонарда Фронспергера «Das Kriegsbuch», сперва сделанный в 1606-1607 М. Юрьевым и И. Фоминым под наименованием «Воинская книга». Вышел он не особо удачным и Василий Шуйский потребовал от пушкаря Анисима Михайлова-Радишевского доделать, сделав точный перевод без искажения смысла. Быстрота явно не являлась лучшей чертой сего гражданина, так что работу свою он сдал лишь 26 сентября 1620. Фактически, книга была трактатом, а не уставом, предназначалась для артиллеристов, описывая способы стрельбы, приготовления заряда и т.п., принятые в европейской артиллерии. Сейчас «Воинскую книгу», называя первым русским уставом 1621 года, ошибаются сразу во всём. Тут же, после Смуты, возникла необходимость в увеличении численности артиллеристов и привычным методом передачи знаний по наследству эту проблему было не решить. Пришлось набирать «чёрных слободцов и вольных людей», которые ещё и получали приятные инвайт-коды — новоявленные пушкари имели денежный и хлебный оклады, освобождались от налогов. Начали появляться элементы полноценной боевой подготовки — в Ваганькове под Москвой появился отдельный подготовленный полигон, где для царя и гостей проводились стрельбы по срубам и мишеням.
Оборона городов в начале XVII века по факту уже представляла противоборство артиллерии. Где было много орудий и запасов ядер и пороха — оборона стояла. Так было в Смоленске, Пскове, Троице-Сергиевого монастыре. В последнем насчитывалось от 50 до 70 орудий калибра до 6 фунтов. Полуторные пищали сыграли свою роль, повредив притащенную осаждавшими тяжёлую пищаль «Трещера», которая вполне могла разнести стены монастыря. Куда как более разнообразно проходила оборона Смоленска. Здесь тоже основная масса из 270 стволов была мелкокалиберной, наиболее мощная — 12-фн трофейная ливонская «Ругодивская пищаль». Для подавления таких орудий поляки развернули активную контрбатарейную борьбу, упрощавшуюся из-за нехватки у смолян тяжёлой артиллерии. Но нельзя сказать, что всякая мелочь была бесполезной. Наоборот, дробовые орудия залпами отражали атаки, затинные пищали, благодаря небольшому весу при длинном стволе, быстро перебрасывались на нужный участок и уверенно гасили живую силу поляков, превосходя мушкеты по дальности. Проломы стен из глубины города обороняли среднекалиберные орудия, а с флангов прикрывали дробовики. Оборона Пскова от шведов, который был меньше Смоленска, была успешной за счёт наличия большого количества тяжёлой артиллерии, счастливыми обладателями коей были псковичи. Также отличная артиллерия позволила обороняться 4 года Ивангороду от шведов (увы, но без помощи извне продовольствием всё великолепие досталось скандинавам).
60-фунтовый чоховский «Троил» обр. 1589 г. — герой обороны Пскова 1615 года, взятия Смоленская 1654
Смута очень сильно подкосила возможности производить и эксплуатировать артиллерию (и это на фоне огромных потерь в бесконечных войнах с середины XVI века). Собственно, из-за этого те же осадные орудия Ивана Грозного эксплуатировались до победного — банально заменить было нечем. В 10-х годах было сложно набирать посошных людей, находить медь для отливки, даже тряпки и верёвки для зажигательных боеприпасов были дефицитом. Много городов разрушено, какие-то оставались захваченными. Пушечный двор в Москве, центр производства русской артиллерии, войны не пережил. За его восстановление взялась команда под руководством заслуженного труженика Андрея Чохова. Первой ласточкой стала пищаль «Царь Ахиллес».
Параллельно пришлось ковать в больших количествах железных затинных пищалей — на безпушечье и они пушки. Наиболее крупный центр производства располагался в Устюжне Железнопольской, где почти половина мужского населения занималась с металлом, а рядом располагались залежи лимонитов (т.н. болотная железная руда). И снова пришлось обращаться за помощью к иностранцам, под их руководством осовременили технологии производства, начали лить полковые пушки немецкого образца. Также были начаты закупки уже готовых орудий в дружественных странах, в частности в Голландии. Тамошние пушки крупного калибра (47-55 фунтов) компенсировали потери войны 1633-1634 годов. Позже они были сведены в «галанской большой наряд», являвшийся образцово-показательным. Его демонстрировали иностранным гостям, использовали в важнейших битвах. Служили пушки долго, шведом Телоттом были зарисованы среди трофеев Северной войны. По некоторым данным, во второй половине века у нас делали очень мощные мортиры большого калибра, стреляющие кассетными снарядами — бочками, начинёнными небольшими бомбами, читай кассетные боеприпасы. Но кроме записей у иностранцев чего-то материального не сохранилось.
23-фн «Царь Ахиллес», что в привычном нам виде означат калибр 152 мм
Железные пищали из Устюжны
69-мм нарезная (!) пищаль 1615 года, отлитая, по всей видимости, в Голландии
Развитие артиллерии привело к появлению лёгких орудий, годных для боя в поле. От них требовалась небольшая масса чтобы легко перебрасывать с позиции на позицию небольшими силами. Полковая артиллерия на рубеже XVI и XVII веков состояла в основном из фальконетов и лёгких пищалей по ½ и 1 фунта калибром, распределённых по одной на роту пехоты. Такая пропорция в среднем сохранилась до петровских времён. Позже стали производить 3-4-фунтовые пищали, масса которых доходила до 40 пудов. Такие орудия на поле боя перевозить было проблематично и пришлось искать замену. За поставки дешёвого хлеба шведы поделились технологией производства т.н. кожаных пушек — тонкий медный ствол откладывался железными обручами, стягивался просмоленной верёвкой и кожей, опять же скреплённой обручами. Вес пушки падал до 3-4 пудов, но и стрелять она могла лишь картечью. Ствол быстро перегревался и выходил из строя. Эта вундервафля не прижилась, хотя и пытались идею разок реанимировать. Также было начато производство коротких шведских полковых пушек regementsstycken, весившие со станком до 10 пудов.
Что кожаные, что лёгкие полковые отливал мастер из Швеции Юлиус Коет, которого историки позже обвинили в бракодельстве из-за низких характеристик кожаных пушек, хотя это был врождённый недостаток конструкции. В 40-е началась отливка новых полковых пушек калибра 2, 3 и 4 фунта. Только в 1641 в Москве изготовили 93 штуки. После производство замедлилось — проводился ремонт Пушечного двора. Очень уж плохо сказались долгая эксплуатация и Смута на состоянии зданий. Но позже выпуск однотипных пищалей снова стал доходить до сотни в год. Так, в 1680 до августа смогли отлить аж 108 штук. Во второй половине XVII века началось насыщение стрелецких полков артиллерией калибра от ½ до 4 фунтов, в том числе скорострельных казнозарядных. А позже начались массовые поставки 2-фн пищалей длиной 3 аршина 7 вершков, фактически унифицируя вооружение стрельцов, причём насыщение орудиями было большим — по одной пищали на 70-100 человек, правда к концу века оно снизилось для увеличения мобильности частей.
Переход на длинный ствол произошёл из-за того, что при отражении атаки татарской конницы времени на стрельбу из лёгких пушек не хватало, да ещё и расчёт мог получить пулю из ружья. Новые, длина которых от дульного среза до вингарда (набалдашника в казённой части) достигала 2,5-2,6 м, позволяли бить на большие дистанции. Так, под Чигирином 2-фунтовки простреливали Днепр, поражая цели на другом берегу. И при этом полковые пушки могли перекатываться расчётом, что открывало широкие возможности для манёвра на поле боя, благо вес колебался в рамках 19-23 пудов. Картузное заряжание увеличило скорострельность, позволяя стрелецкой артиллерии засыпать противника картечью. Конечно же, процесс перевооружения затянулся, особенно если говорить не про столичные части, некоторый бардак сохранялся. Оригинальное вооружение получали полки иностранного строя, например, рейтары могли иметь всего одну пушчонку калибра ¾ фунта на полк.
«Природный» разрез кожаной пушки
Полковые 2-фунтовки середины XVII века с короткими стволами
2-фн русская полковая пушка XVII века в 3 аршина 7 вершков
Сверху — 4-фн полковая пищаль 1646 г., снизу — 1-фн пищаль городской артиллерии Тобольска
Касательно казнозарядных скорострелок — да, в XVII веке и даже ранее производились такие вот вроде современные орудия и у нас, и, конечно, в Европе. Но чтобы окончательно добить верящих в тотальную отсталость нашей артиллерии по Петра Алексеевича, скажу, что в этих казнозарядках применялись клиновые затворы и гильзы (а ещё встречаются записи о существовании унитарных выстрелов). Например, полк Шепелева, имевший 7 3-фунтовых скорострелок, в 1661 году получил 500 листов железа на «вкладни» или «жестяные трубные картузы». Но эта конструкция слишком сложна была для своего времени, а затвор не имел нормальной обтюрации, т.е. герметизации ствола при выстреле. Пороховые газы пёрли в прямом смысле из всех щелей, постепенно разрушая пушку. Окончательно решить проблему удалось только в XIX веке. Эта сложность, цена, необходимость в опытных мастерах поставили крест на развитии такого перспективного направления, как скорострельные пушки, и в новые полки «иноземного строя» казнозарядная артиллерия не попала. Кроме боевых были парадные казнозарядки, предназначенные для встречи гостей заморских и, судя по некоторым рисункам, имевшие что-то типа поршневого затвора. Пушки и лафеты богато украшались, в том числе и золотом.
Казнозарядная пищаль в ½ гривенки 1615 года (одна гривенка 409,5 г, обычно просто заменяют словом фунт)
Один маленький, но интересный факт — до отливки Царь-пушки не было принято изображать христианские символы на орудиях. Эта практика распространилась в XVII веке, показывая, что артиллерия является священной собственностью государя, а потеря в бою строго наказывалась.
Со времён историков XVIII-XIX веков, превозносивших Петра Великого, в нашей литературе принято считать, что артиллерия первых Романовых представляла из себя устаревший хлам на колёсиках без намёка на унификацию. Но, как мы видим, не всё было так уж плохо. Да, много чего не хватало, но ведь и производили что-то, и закупали, причём не самое плохое, приглашали специалистов. Возникло это из-за малого изучения архивов Пушкарского приказа, гибели части документов и превознесения деятельности Петра I. Собственно, всё как всегда в нашей истории.
источник: https://vk.com/@-198045694-evoluciya-russkoi-artillerii-chast-4-ot-smuty-do-tishaishego
