Доброго времени суток, уважаемые коллеги. Продолжаю публиковать свой альт-исторический цикл про Великую Испанию, и сегодня речь пойдет про судьбу Италии, а именно Рисорджименто. Рассказано будет о начале объединения Италии, консолидации патриотов вокруг Пармских Бурбонов, пресечении Савойской династии, и многом другом.
Содержание:
Пармские Бурбоны
Карло II Луиджи ди Бурбон-Парма
Карло Луиджи Бурбон-Пармскому не очень повезло в детстве. Его отец, достаточно умный и прогрессивный мужчина, рано умер, а мать, Мария Луиза Испанская, не была способна защитить интересы наследника как следует, в результате чего из маленького мальчика сделали марионеточного короля Этрурии, отстранив от власти вдову. Та надеялась на защиту своих родственников из Испании, отца Карлоса IV и брата Фернандо, Принца Астурийского, но тем было не до того. Это было вдвойне обидно из-за того, что, в отличие от прочих ничтожеств, Мария Луиза Испанская придерживалась прогрессивных взглядов, имела достаточно крепкий характер, и вообще подходила на роль правительницы получше многих [1]. В 1807 году ее и сына сместили с трона Этрурии, и она прибыла в Испанию, вновь прося поддержки, но это опять оказалось бесполезно – отец и брат были заняты склоками и интригами. Пребывая практически в одиночестве, испытывая острую нехватку средств, вынужденная воспитывать двух детей, она становилась жертвой интриг и «большой политики», и в 1808 году должна была быть вывезена вместе с сыном и дочерью в Байонну, как и остальные Бурбоны. Но ее поездку, начавшуюся в мае, прервали – на дороге во Францию карету с Марией Луизой и ее детьми перехватили испанские гвардейцы, восставшие против французов, и вскоре после этого она попала в руки вождей габриэлиносов. Ее дядя и кузены, до того находившиеся под домашним арестом, проявили к своей родственнице куда больше внимания и сострадания, чем отец и родной брат, и потому она осталась в Испании, при дворе регента Габриэля, а ее дети стали воспитываться по традициям герцогской семьи.
Для Карло Луиджи подобный исход оказался весьма благоприятным. До этого он не мог получить системного образования, так как постоянно переезжал с матерью, а она не могла позволить нанять хороших учителей из-за недостатка средств. Теперь же Карло и его сестру, названную в честь матери Марией Луизой, обучали одни из лучших учителей, а если выпадало свободное время кому-то из членов Мадридской ветви Бурбонов, то и они прикладывали все возможные усилия для того, чтобы обеспечить хорошее воспитание детям. Особенно много внимания им уделяли дон Фернандо и дон Луис, из-за чего поползли слухи о том, что вдовствующая королева Этрурии Мария Луиза спит с кем-то из своих двоюродных братьев. Все делали ставку на Луиса, так как тот вообще спал много с кем, но его интерес к Карло Луиджи был, судя по всему, исключительно политический – тот был наследником герцогства Парма, а значит – важным союзником в Италии на будущее, когда настанет время решать вопрос с политическим влиянием Испании в Италии. Дон Фернандо же слишком любил свою жену, Марию Терезу Французскую, чтобы изменять ей, так что этот вариант тоже отпадал. Скорее все, семейное воспитание герцога Мадридского не позволяло бросать родственников на произвол судьбы, тем более что эти родственники были весьма достойные. Сам Карло Луиджи унаследовал интеллект от своих родителей, и рос умным, сообразительным и обаятельным юношей с достаточно либеральными и прагматичными взглядами [2]. В Испании ему довелось сдружиться с многими детьми грандов и простыми габриэлиносами, которые позднее последуют за ним в его свершениях. Не менее ценными оказались знакомства с будущими властителями Испании и их сподвижниками, а также родственником с Сицилии, принцем Леопольдо, который с 1808 года сражался вместе со своими родичами против французов в Испании.
В 1815 году Карло Луиджи вернулся править в Парму как герцог Карло II, хотя регентом еще несколько лет оставалась его мать. Немаловажной причиной того, что Пармские Бурбоны вернулись в свои родовые владения, оказалось присутствие здесь испанских войск, которые даже после окончания Венского конгресса не ушли в полном составе – в герцогстве, дабы не допустить утверждения австрийского влияния, остались итальянские полки Иностранной пехоты. Вдовствующая герцогиня Мария Луиза сразу же стала проводить в Парме достаточно прогрессивные реформы, призванные возродить экономику страны после Наполеоновских войн, но когда к власти пришел сам Карло II, реформы обрели еще больший размах. Будучи воспитан достаточно либерально для своего времени, он не испытывал страха перед ограничением собственной власти и народным собранием, и едва только в 1820 году в Парме зашевелились карбонарии, как он тут же принял Конституцию, фактически списанную с испанской, и сформировал парламент на основе народных выборов, чем привел движение за объединение Италии в дикий восторг. Не менее прогрессивными оказались и следующие его шаги по реформированию правительства, финансовой системы, вооруженных сил, ядро которых составили бывшие испанские гвардейцы итальянского происхождения. Делалось это с участием прогрессивных итальянских и испанских советников и министров, и конечная цель реформ была поистине великой – объединить под началом династии Бурбон-Парма всю Италию. На первый взгляд, подобная цель выглядела совершенно фантастически, учитывая, что Карло II правил одним из самых маленьких государств Италии, но во-первых – единая Италия была в интересах Испании, которая в это время фактически доминировала над половиной территорий будущего государства, а во-вторых – словно в компенсацию тех лишений и страданий, которые потерпели Мария Луиза Испанская с ее детьми во время Наполеоновских войн, судьба предоставила династии уникальную возможность, умело воспользовавшись которой, можно было значительно продвинуться к достижению этой великой цели.
Упадок Савойской династии
Палаццо Реале ди Турин — здесь угасала Савойская династия
К началу XIX века Савойская династия, правившая королевством Сардиния-Пьемонт, была самой влиятельной в Италии, имела богатую историю, и вообще ее рассматривали в качестве одной из естественных лидеров возможного объединения государства еще тогда, когда об этом не думал каждый встречный. Однако постепенно к ней подкрадывалась старуха с косой – в том смысле, что с каждым годом представители Савойского дома становились все ближе к окончательному упадку и пресечению. На тот момент существовали всего две ветви династии – основная, представленная королем Витторио Эмануэле I и его младшим братом, Карло Феличе, а также ветвь Принцев Кариньяно, главой которой являлся Карло Эмануэле. Это были три последних мужчины Савойского дома, от которых зависела судьба династии – все остальные или рано умерли, или не имели детей, и тоже вскоре отправились к праотцам. Последовал за ними и Карло Эмануеле, оставив после себя лишь малолетнего Карло Альберто. Мужчины главной ветви тоже не обзавелись мужским потомством – Карло Феличе вовсе был бездетным, а у Витторио Эмануэле, как на зло, рождались одни девочки. В ходе Наполеоновских войн Сардиния была поглощена Францией, а Савойский дом отправился в «свободное плавание», из которого вышел с потерями. Последний принц Кариньяно, Карло Альберто, воспитывался в достаточно либеральных взглядах, после чего отправился во Францию, там был принят Наполеоном, и даже поступил к нему на службу, в юные годы став офицером драгунского полка. Но в 1814 году, проходя подготовку в кадетском училище у Буржа, ему пришлось принять участие в бою с подходившими к городу войсками Артура Уэлсли. Юноша, страдающий от нервоза, кое-как справился с собой во время сражения, но когда настало время отступать, у него случилась паническая атака, и он упал с лошади, сломав хребет и получив ряд открытых переломов, из-за которых вскоре скончался. Из всей ветви Савойя-Кариньяно сохранилась лишь одна принцесса Мария Изабелла, для которой дон Луис Мадридский добьется выгодного, но несчастливого брака с королем Испании Фернандо VII.
В результате после восстановления королевства Сардинии-Пьемонта династия, да и государство, оказались по уши в проблемах – мало того, что оба мужчины были достаточно консервативны и слишком набожны, из-за чего были достаточно негативно восприняты итальянскими патриотами, так еще и правящий дом не имел наследников. Вопрос наследования короны Сардинии становился все более и более серьезным. Витторио Эмануэле все же назначил Карло Феличе наследным принцем, но тот уже был стар, и у обоих братьев так и не появились сыновья. Законы наследования Сардинии исключали женщин из очереди на корону, но в подобных случаях, когда у правящей династии попросту заканчивались мужчины, было принято в обход законов выбирать наследницей женщину, а точнее – внуков правящего короля, т.е. мальчиков от старших дочерей. И вот здесь все начинало выглядеть крайне любопытно, ибо благодаря умелой дипломатии некоего дона Луиса из Испании раскладка по бракам для дочерей Витторио Эмануэле выглядела следующим образом:
- Мария Беатриса вышла замуж за Энрике Мадридского, 2-го Принца Арагонского и 3-го герцога Мадридского, в браке у них родилось много детей, в том числе 5 сыновей;
- Мария Тереза в 1820 году вышла замуж за Карло II Пармского, в 1823 году у них родился сын Фердинандо Карло;
- Мария Анна вышла замуж за Фердинанда Австрийского, в 1835 году ставшего императором Австрии, но детей в этом браке не было.
- Мария Кристина вышла замуж за своего племянника Хуана Мадридского, сына ее старшей сестры Марии Беатрис. Первый сын родился у них достаточно поздно – в 1836 году.
- Наконец, если эти варианты показались бы неудовлетворительными, то можно было бы включить в список также Марию Изабеллу Испанскую, которая вышла замуж за Фернандо VII Испанского, но родила ему лишь двух дочерей.
В результате всего этого из 5 потенциальных женщин-наследниц 3 были замужем за Испанскими Бурбонами, одна – на Пармском Бурбоне, и одна – на Габсбурге [3]. Это предопределило уже с 1815 года весьма жесткое противостояние между этими государствами за права наследования короны Сардинии, и стало первым серьезным проявлением обострившихся отношений между Австрией и Испанией. В том числе из-за этой дипломатической войны Витторио Эмануэле назначил наследником своего брата, избежав таким образом сложного решения. В 1821 году в Сардинии грянуло восстание карбонариев, которые на какое-то время захватили власть в стране. Король отрекся от короны и умер в 1824 году, а вместо него правителем стал Карло Феличе, который принялся закручивать гайки, пригласив для своей поддержки австрийские войска в Сардинию. Это поставило крест на популярности Савойской династии в стране, ее последнего мужского представителя проклинали и мечтали свергнуть, но это не понадобилось – в 1831 году он умер, так и не назначив наследника. Сардиния внезапно для себя оказалась без монарха, образовался вакуум власти. Мгновенно голову подняли разбитые, но не уничтоженные ранее карбонарии, которые тут же фактически захватили власть в стране, но не стали объявлять о создании республики, а лишь сформировали регентское правительство. Придраться было не к чему – либералы лишь перехватили оставшуюся фактически ничейной власть в стране, и ждали вердикта ведущих европейских держав о том, кому же предстояло возглавить Сардинию в ближайшие годы.
Столь важный вопрос мгновенно вызвал крупный международный кризис, для решения которого в Риме, под покровительством Папы, была созвана конференция ведущих европейских держав, а именно Испании, Франции, Австрии, Пруссии, Британии и России. Приехал также и представитель Сардинии, который, впрочем, практически не имел влияния на ход конференции, а все его идеи озвучивались испанскими дипломатами. На одном все стороны сошлись достаточно быстро – дабы не мешать принципам легитимизма и не приводить к возмущению сардинцев, было решено выбирать между пятью кандидатками-женщинами с их мужьями. Дальнейшие мнения тут же разделились, но в целом австрийский кандидат оказался исключенным первым – Фердинанд не имел мужских наследников, был слишком болезненным и вялым, а значит не годился в качестве ни короля, ни регента. Попытка протащить на трон Сардинии кого-то из его родственников была воспринята с возмущением, и Австрии пришлось удовлетвориться не утверждением своего влияния, а минимизацией ущерба. Таким образом, действительными оставались четыре варианта – три испанских и один пармский. Главнейшим претендентом на корону Сардинии оказалась…. Мария Изабелла, вдовствующая королева-регентша Испании. Она единственная из всех оставшихся женщин была еще достаточно молода, но при этом не замужем, что в перспективе позволяло найти ей супруга и надеяться на наследника, не зависящего от Испании. Озвучивались даже идеи о коронации ее младшей дочери, Марии Луизы, так как она стала бы еще одним не зависящим от Испании претендентом на корону. Впрочем, эти варианты тоже вскоре отмели – Мария Изабелла уже успела выйти замуж за Альфонсо Лебрена, и таким образом окончательно «выпадала» из списка кандидаток, а Марию Луизу превращать в игрушку в руках политиков отказалась и ее мать, и испанское правительство. Разницы между еще двумя испанскими вариантами – Марией Беатрисой и Марией Кристиной – на деле не было, так как обе они были замужем за представителями Мадридской ветви Испанских Бурбонов. Испания, в общем-то, была и не против поделиться с Сардинией членами правящей династии, но тут уже заартачились другие страны, ибо в этом случае итальянское королевство фактически превращалась в марионетку в руках Испании. Таким образом, единственным вариантом, который одинаково не устраивал всех, оказался Карло II Пармский и Мария Тереза вместе с их сыном.
Испания, некоторое время оспаривая такой вариант, все же согласилась, и оставалось лишь оформить соглашение и договориться о формате наследования короны – к Марии Терезе с Карло Пармским, или же сразу к юному Карло при регентстве кого-то из сардинской аристократии. Сардинский дипломат выдвинул единственное за все время конференции самостоятельное предложение короновать юного Карло при регентстве его отца, герцога Пармского. Остальные государства согласились, лишь добавив особый пункт к договору, по которому Парма и Сардиния не могли объединиться в одно государство при наличии возможных претендентов, о чем, по настоянию Испании, была сделана особая оговорка. Удовлетворившись результатами, конференция закончилась, и представители всех государств разъехались. И лишь спустя полгода стало ясно, что дон Луис Мадриский умудрился обвести вокруг пальца всех. Испания с самого начала собиралась выдвинуть кандидатуру Карло II в качестве короля Сардинии, дабы не только соединить это королевство с Пармой, но и продвинуться в деле объединения Италии, что было чрезвычайно важной задачей для Испании в свете противостояния с Францией. В случае, если бы конференция выбрала какого-то другого испанского кандидата, тот бы отказался от трона. Более того – Испания еще с окончания Наполеоновских войн установила контакты с карбонариями и всеми основными итальянскими националистическими движениями, оказывая им поддержку и координируя деятельность. Герцог Карло II Пармский сам состоял в этой организации, будучи формальным и фактическим главой ячейки карбонариев в своем государстве, а с 1825 года имея связи также и в Сардинии. Таким образом, сардинские либералы получили именно того короля и регента, которого они желали, а герцог Пармы получил возможность по-настоящему развернуться с реформами в достаточно крупном королевстве, став его фактическим правителем.
Регентство Карло II Пармского стало периодом бурного роста Сардинии в плане экономики и военной мощи. Строились заводы, фабрики, железные дороги, увеличивалась добыча полезных ископаемых. Армия реорганизовывалась и проходила модернизацию, получая новое оружие и увеличиваясь в числе. Огромную поддержку во всем этом Сардинии оказала Испания – инвестициями в экономику, военными и политическими советниками, дипломатической поддержкой. Особенно ценной оказалась поддержка в военной сфере – кардинально были реорганизованы методики подготовки пехоты, поддержания дисциплины, а главное – серьезно изменилось высшее военное образование для офицеров, что ранее было одной из проблем категорических всех итальянских армий. Кроме того, началось создание флота Сардинии, до того весьма скромного, а ныне вполне серьезного как для государства таких масштабов. Регентом Карло II Пармский оставался вплоть до 1845 года, когда был коронован его 22-летний сын, ставший королем Карло I. Причина задержки коронации была в том, что юный король не желал принимать корону до тех пор, пока не обучится в достаточной степени делам государственного управления, а его отец как можно дольше старался сохранить свой значительный пост. После коронации Карло Пармский удалился в свое герцогство, и Сардиния с Пармой продолжили существовать с разными правителями, но де-факто слившись в единую конфедерацию под формальным правлением королевства, а фактическим – герцогства. Впрочем, такая ситуация просуществовала недолго, так как впереди были новые потрясения и достижения….
Сицилийские Бурбоны
Второй флаг королевства Обеих Сицилий
У короля Неаполя и Сицилии, а с 1815 года – короля Обеих Сицилий, Фердинандо де Бурбона (III на Сицилии, IV в Неаполе, I в Обеих Сицилиях) были все шансы основать великую династию, с зашкаливающим количеством родичей. Его супругой стала Мария Каролина Австрийская, особа хоть и со скверным характером, но весьма плодовитая, благодаря чему в браке родились 18 (!!!) детей, хотя, по слухам, далеко не все дети были зачаты собственно монархом. Однако простоватого, недалекого и жестокого Фердинандо преследовали неудачи, в том числе и с детьми, которые умирали в младенчестве или от болезней. Так, в 1789 году от оспы умерли сразу три сына – Дженнаро, Карло и Франческо [4], а в 1798 году еще один сын, Альберто, умер от истощения на борту линейного корабля «Вэнгард», на котором его перевозили с континента на Сицилию. В результате этого единственным выжившим сыном и законным наследником корон Неаполя и Сицилии стал принц Леопольдо Джованни Дзужеппе Микеле. Он был простоватым и слабовольным, как и отец, но при этом отличался добротой, щедростью и храбростью, что с лихвой компенсировало остальные недостатки. Леопольдо был очень популярен среди народа еще с малых лет, и тем более его популярность окрепла, когда он в 1808 году фактически сбежал с Сицилии в Испанию, где велась война с французами [5], и там показал себя как храбрый воин, и не самый плохой полководец, рядом с которым, впрочем, всегда требовалось находиться кому-то, кто должен был его подгонять. Именно в это время он знакомится с Франсиско де Бобадилья и Прието, который становится его «правой рукой», а по совместительству – агентом испанского влияния и шпионом дона Луиса Мадридского. К 1815 году Леопольдо был уже вполне уважаемой и известной фигурой, участвовавший в Итальянском походе испанской армии, и представлявший Неаполь и Сицилию на Венском конгрессе. Видя, что рядом с наследником короны стратегически важного для Австрии государства вьются испанцы, австрийцы попытались ослабить это влияние, заключив брак принца с Марией Клементиной Австрийской, дочерью императора Франца I. Однако из этого мало что получилось – Мария Клементина тоже не отличалась большим умом и силой воли, быстро попав под испанское влияние. После создания королевства Обеих Сицилий они поселились в Неаполе, живя в свое удовольствие, занимаясь коллекционированием предметов искусства и благотворительностью.
Пока на уровне короля и наследника все шло своим чередом, испанцы начали «массированное вторжение» в Обе Сицилии. Начались инвестиции испанского капитала, реформы армии по испанскому образцу, но самое главное – МИД дона Луиса вошел в тесный контакт с карбонариями, национальным итальянским движением за объединение Италии. Те были достаточно своеобразны и своевольны, но имели определенные возможности и шансы на успех. В то же время король Фердинандо I ударился в реакцию и крайний консерватизм, к тому же совершая одну ошибку за другой. На это его толкали австрийцы, которым было выгодно расшатывание ситуации в королевстве – в случае беспорядков Фердинандо просто вызвал бы их войска на помощь, и они вместе с мятежниками выкинули бы с Обеих Сицилий испанцев. Понимая, что это лишь вопрос времени, испанцы сделали ставку на стабилизацию обстановки и развитие государства, но при короле-самодуре это было сложно сделать. К счастью, Фердинандо правил недолго – в 1819 году он умер при подозрительных обстоятельствах вскоре после ужина, но консилия врачей из двух испанцев и одного итальянца не нашла признаков отравления [6]. Королем стал Леопольдо I, а в следующем году карбонарии подняли мятеж, и вынудили его принять Конституцию. Король и не особо сопротивлялся этому – управление государством было ему мало интересно, и он и так отдал все бразды правления своим министрам-карбонариям и испанцам. Австрийцы, предложившие военной силой свергнуть либералов и отменить Конституцию, были просто проигнорированы, после чего Меттерниху оставалось мрачно шутить, что «Испания вернула себе Неаполь с Сицилией, как в старые добрые времена».
Эпоха правления короля Леопольдо I стала эпохой бурного развития государства. Была проведена эффективная налоговая и денежная реформа, что позволило стабилизировать финансы государства, расстроенные после Наполеоновских войн. Были отменены феодальные привилегии, проведена церковная секуляризация, аграрная реформа, улучшившая положение местных крестьян. Все это, само собой, вызывало проблемы – в ответ на секуляризацию короля и главу правительства Сицилий отлучили от церкви, а аристократия вкупе с наемниками и консерваторами бунтовала трижды – в 1821, 1831 и 1842 годах. Дважды короля Леопольдо I пытались убить, а количество покушений на членов его правительства перевалило за два десятка. Тем не менее, реформы стремительно продолжались, а любые бунты подавлялись сицилийской армией, которая под началом испанских военных советников преобразилась, и стала одной из самых сильных в Италии – сравниться с ней могла разве что армия Сардинии. Улучшение санитарных условий улучшило демографию, а реформы образования позволили к концу 1840-х годов значительно улучшить положение с ним в сравнении с былыми временами, когда большинство населения оставалось неграмотным. Вместо сложного и топорного флага с гербом королевства времен Фердинандо были приняты новые символы государства, более простые и понятные [7]. Развивалось сельское хозяйство, строились верфи и заводы, разрабатывались залежи полезных ископаемых. Все это делалось в спешке, ибо не за горами было противостояние с Австрией, к которому готовились и испанцы, и карбонарии. Леопольдо I в планы, само собой, не посвящали, ибо со своей простотой он мог испортить все дела. Кроме того, несмотря на все развитие его государства, на самого короля Обеих Сицилий упор в вопросе объединения Италии не делался – слишком мягкотелым он был. Но, что важнее всего – у Леопольдо I отсутствовали подходящие законные наследники. Из четырех его детей лишь одна дочь, Мария Каролина, пережила детство, и ради того, чтобы она унаследовала корону государства, была даже изменена Конституция, которая первоначально исключала женщин из цепочки наследования. От того, кто станет супругом Марии Каролины, зависела судьба королевства, и у испанцев с итальянскими патриотами, само собой, уже были идеи на этот счет….
Итальянское дело о браках
Фердинандо Карло ди Бурбон-Парма и Мария Каролина Августа ди Бурбон-Сицилия
Брак Карло II Пармского был хоть и не идеальным, но достаточно счастливым. Как признавался сам герцог в поздние годы жизни, «между нами была если не любовь, то уважение». Причина была простой – достаточно прагматичный, веселый и общительный Карло Луиджи находил мало общего с Марией Терезой, истовой католичкой, меланхоличной и сдержанной женщиной, хоть и весьма красивой, и отличной матерью. Возможно, из-за этой несовпадения характеров, а может по другим причинам в браке у герцога Пармы родились лишь двое детей, старшая дочь Мария Луиза, и младший сын, Фердинандо Карло, который стал королем Сардинии и наследником герцогства своего отца. Вопрос его брака был впервые поднят еще в 1830-е годы, причем отец был единодушен с испанскими дипломатами в стремлении к заключению выгодного с точки зрения интересов всей Италии брака. И так уж получилось, что единственные доступные супруги-итальянки имелись лишь в Тоскане, целиком подконтрольной австрийцам, с Габсбургом во главе, и в королевстве Обеих Сицилий. Тоскана, само собой, сразу же отпала, и потому началась активная обработка короля Леопольдо I Неаполитанского с целью заключения помолвки его дочери, Марии Каролины, с Карло II Сардинским. Однако на ее руку и сердце претендовало большое количество женихов, так как в Европе сложилась ситуация, что девушек в 1820-е годы родилось не очень много, зато с женихами получился явный перебор. Тем не менее, Леопольдо I удалось убедить в том, что сардинец лучше всех прочих, да и правительство дало ясно понять, что брак единственной дочери короля является государственно важным делом, а значит нужно его согласие, и оно согласно лишь на короля династии Бурбон-Парма. Помолвка была заключена в 1837 году, когда жениху было еще 14 лет, а невесте недавно исполнилось 15.
Известия о помолвке вызвали настоящий взрыв возмущения во Франции и Австрии. Это уже была не просто посадка сына герцога маленькой Пармы в трон средних размеров королевства Сардинии и Пьемонта – создавалась реальная угроза объединения двух крупнейших государств Италии, что грозило интересам этих двух стран. Австрийцы, само собой, в первую очередь опасались потери королевства Ломбардия-Венето, а также свержения своих родичей в Тоскане, так как объединение Сардинии и Сицилии могло спровоцировать всеобщую революцию в Италии. Французы же просто опасались появления у своих юго-восточных границ сильного государства, в котором почти полностью отсутствовало их влияние. К тому же сардинский король расстроил наметившийся брак Марии Каролины с Анри Орлеанским, что расстроило далеко идущие планы Франции на Неаполь и Сицилию. Узнав о помолвке, австрийцы и французы настояли на созыве международной конференции, дабы разрешить столь важный вопрос – но были проигнорированы всеми ведущими странами Европы: повод, несмотря на всю серьезность последствий для Австрии и Франции, был явно неуважительным [8]. Попытались политики зайти и с другой стороны, надавив на Сардинию и Сицилию с помощью ультиматума о разрыве помолвки, но тут настал черед вступить в игру Испании, которую поддержала Великобритания. Последняя имела в объединении Италии свой интерес, пускай и не первостепенной важности – еще со времен Венского конгресса в Лондоне видели в «Железном кольце» вокруг Франции возможный выход и решение проблемы на случай, если французы вспомнят времена Наполеона, а объединение хотя бы части Италии значительно укрепляло это «Железное кольцо». В результате этого началась активная дипломатическая игра, в которой итало-испанской стороне пришлось пойти на уступки. Австрия и Франция признали помолвку Карло I Сардинского и Марии Каролины Сицилийской, но лишь на условиях личной унии. Был заключен договор, по которому оба королевства должны были унаследовать разные дети от этого брака, а во время общего правления королевства должны будут сохранять отдельное правительство, армии, казну и прочее. Это был весьма слабый утешительный приз для Франции и Италии, так как в случае отсутствия двух наследников мужского пола все равно последовало бы объединение двух государств.
Опасаясь, что Леопольдо I расторгнет помолвку, сардинцы настояли на достаточно раннем браке, заключенном в 1840 году, когда жениху было 17 лет, а невесте – 18. До этого они не были лично знакомы, и противились подобному союзу, который имел целиком политическую основу. После свадьбы молодожены удалились в Ниццу, знакомиться поближе, и проводить свой медовый месяц. Первое время в их отношениях царило напряжение, ибо, как и в случае с родителями Карло, они оказались достаточно разными по характерам – простая, веселая и добрая Мария Каролина долго не могла найти общий язык с задумчивым, сдержанным, деятельным и набожным мужем. Появилась даже информация, что брак не был консумирован, о чем тут же доложили австрийские и французские шпионы в Ницце. И, само собой, сразу же поднялась волна «мнений» о том, что брак явно не складывается, и надо его расторгнуть, пока не возникли серьезные проблемы. Интерес к личной жизни двух представителей европейской аристократии превысила все границы приличий. Австрийский посол в Неаполе почти ежедневно наносил визиту королю Леопольдо I, а французский посол аналогичным образом «окучивал» Карло II Пармского, который продолжал занимать пост регента Сардинии. И если король Сицилии стал колебаться, то герцог занял жесткую позицию – никакого расторжения брака. Бросив все, он отправился в Ниццу, дабы решить проблему, но к моменту его прибытия она уже разрешилась сама собой. Привыкнув друг к другу, супруги прониклись друг к другу уважением, а затем и любовью. Хрупкая Мария Каролина оказалась увлечена благотворительностью, и считала своей личной миссией помогать простым людям, чем она и занялась в Ницце, к великому удивлению мужа. А сам Фердинандо Карло, как он признался позднее супруге, просто привык сдерживать свои эмоции, да и просто стеснялся первое время незнакомой девушки. Кризис окончательно разрешился, когда в начале 1841 года Мария Каролина забеременела, и по Апеннинскому полуострову распространилась весть, что «вот-вот родится Италия». Французам и австрийцам после этого осталось лишь смириться со своим поражением, и готовиться противостоять будущему союзу Сардинии-Пьемонта и Сицилии. Но пушкам над Италией предстояло загреметь еще раньше, чем они думали….
Примечания
- Вопреки достаточно мрачным краскам, которыми описывают Марию Луизу, она была достаточно умной и прогрессивной женщиной, оказавшейся жертвой большой политики. Оставшись одной, с двумя детьми, без защиты родственников или какой-либо иной «крыши», для нее важнейшим вопросом было выживание, а не политическая борьба.
- Опять же, суровый реал. Карло Луиджи хоть и имел длинный список недостатков, но они проистекали скорее от несистемного и неполного образования в детстве, в то время как имелись у него и положительные стороны. Так что из него, в принципе, можно «слепить» если фигуру не перворазрядного масштаба, то вполне успешного лидера (не без поддержки советников и «старших братьев» из Испании) точно.
- Поверят не только лишь все, но такой расклад с браками у меня получился случайно, а когда понял эту картину – уже грех было не посадить Пармских Бурбонов на трон Сардинии!
- В реальности умерли только Карло и Дженнаро, а Франческо стал королем Обеих Сицилий Франциском I.
- В реальности 18-летнего Леопольдо в Гибралтаре тормознули англичане, которые не желали рисковать одним из своих потенциальных союзников и наследников короны Неаполя и Сицилии.
- Но кто ж его знает, как на самом деле – может, врачей подкупили?
- Символика королевства Обех Сицилий из реала – лютый жесткач: если даже флаг Испании можно попытаться нарисовать по памяти руками, то на флаге Сицилии был изображен государственный герб на белом фоне, а государственный герб представлял лютейшую мешанину различных элементов, отлично изображающих всю изменчивую историю этого региона.
- Судя по всему, вопрос возможного объединения Италии в Европе того времени попросту никого особо не волновал, и что бы там не происходило, интерес проявляли лишь Франция с Австрией, да немножко Великобритания.
P.S. По просьбам редакции, вношу небольшое уточнение касательно терминов «консерватизм» и «либерализм» (и «либеральные реформы») относительно указанного времени. Тогда эти термины имели несколько другое содержание. Если говорить самым простым языком, то консерваторы выступали за сохранение позднефеодальных порядков и абсолютной власти монарха (как вариант — ограниченной власти монарха при парламенте исключительно из дворянства), в то время как либералы стремились к прогрессивным реформам, установлению социального равенства, отмены позднефеодальных порядков, утверждению достаточно широкого парламентаризма с избирательным правом и постепенному переходу на бессословное общество. Свержение монархии при этом было совершенно не обязательным, плюс либералы зачастую выступали во главе объединительных движений, включая то же Рисорджименто.
